— Забирайтесь, — Кытугьин выдвинул из борта повозки широкую сходню. — Когда кончится трава, сменим колёса на полозья — и поедем быстро. От вас правильно пахнет, и одеты вы правильно. Праматери увидят нас всех — а Хелигнэй не заметят. Гости у нас бывают редко, но мы — правильные хозяева. Ничего не бойтесь!
* * *
Похоже, цепная реакция, прерванная внутри альнкита, протекала сейчас в черепе Гедимина — и ему казалось, что кости сейчас расплавятся или разлетятся в мелкое крошево. Виски нестерпимо жгло. Сармат стискивал зубы и старался шипеть от боли не слишком громко. С тех пор, как его вывели под руки из-под купола двадцать шестого блока, прошло не более семидесяти мгновений... время как-то неприятно растянулось, будто и на него подействовало ЭСТ-излучение.
Раскалённая "лапа" хранителя станции мерцающим волосом скользнула по скафандру и опустилась на побелевший висок. От боли шарахнулись в стороны оба — и сармат, и бестелесный дух.
— Держи щиты, — еле слышно прошипел Гедимин. Отголоски растерянных мыслей хранителя долетели до него, но вслушиваться в них сейчас он не мог.
— Не двигайся, командир, — Огден возился сейчас с левой рукой сармата, и саднящая боль постепенно отступала. — Тут ничего страшного. Перчатка деформировалась от перегрева, но до расплавления не дошло.
— Двадцать шестой, крысу мне в скафандр... Двадцать шестой... — за пеленой цветных пятен, у щита управления, потрясённо вздыхал Ангиран. — Даже к запуску не готовили... Хиу, ты видел, что на экране?! Ты это записал?!
— Не взорвётся, — прошептал Гедимин, досадливо щурясь. Сейчас, по его ощущениям, перевалило за полдень, значит, к вечеру в глазах должно было проясниться. Чтобы получить ожоги от "безопасного" ЭСТ-излучения, надо очень и очень постараться — и заживают они медленно и тяжело, даже под флонием...
— Что там? — громко спросил он, глядя куда-то в сторону щита управления. Одна из чёрных теней повернулась в его сторону.
— Всё спокойно, командир. Восемь работают, ипрон распыляется. В каждый из остановленных добавили по два поглощающих. Снесло два генератора на куполах, Деркин сообщает, что заменил их. Щит восстановлен.
— Ненадолго его хватит, — Гедимин, забывшись, качнул головой и снова стиснул зубы от боли. — Генераторам... не хватает мощности, это очевидно...
— Что-то новое по ту сторону стены, — хмуро заметил Огден, поправляя повязку на разбитых пальцах Древнего. — Раньше щиты таяли. А тут его как взрывом разметало. Причём над остановленным альнкитом... кто-то знает, как их запускать без управляющих систем. Интересные технологии...
— Пора поднимать катер, — Древний откинулся на стену, попытался перенести вес на ноги, но двое сарматов прижали его к полу, встревоженно переглядываясь. — Вычислить источник излучения. Ликвидировать его. Где Кейденс?
— Командир, не двигайся, — Огден хотел для верности сесть на плечо Гедимина, чтобы сармат наверняка не вырвался, но передумал, встретившись с ним взглядом. Тёмные, почти чёрные глаза Древнего казались прорезями на окаменевшем лице.
— Станция под угрозой, Гедимин. Мы не можем распылять экипаж, — Хиу, оставив щит управления, подошёл к Древнему. — Сегодня без тебя не удержали бы альнкит. До темноты ещё что-нибудь случится. Увеличим мощность генераторов. Закроем все блоки. Если Ураниум не ответит...
— Ураниум ответил, — Ангиран отвернулся от экрана. Голос его странно дрожал — сармат словно сдерживал ярость.
— Что?! — Гедимин тяжело поднялся, всей спиной прислонился к стене. В глазах полыхал фейерверк, но сейчас это не имело значения.
— Командир! — Хиу отступил на шаг и оглянулся в поисках подмоги.
— Кто говорил с Ураниумом? Что вы сообщили? — Древний хотел посмотреть Хиу в глаза, но не мог найти их в мешанине цветных пятен и сполохов. ЭСТ-излучение опалило сетчатку, зрение восстанавливалось медленно...
— Мы сообщили, что происходит на трёх станциях Восточного Предела, — голос Хиу стал ровным и бесстрастным. — Мы запросили помощь. Ты видишь, Гедимин, что здесь происходит! Достаточно причин, чтобы отменить запуск и весь год провести под щитом.
— Вам помогли? — Древний перевёл плавающий взгляд на экраны.
— Нам отказали, — Ангиран в последний раз посмотрел на короткие строчки сообщения и тяжело опустился в кресло. — Ураниум считает, что проблема на нашей станции. Нет никакого внешнего излучения...
— Так... — Древний на мгновение зажмурился, но ни в глазах, ни в голове не прояснилось. — Нет внешнего излучения, есть негодный командир и экипаж. И наблюдение, которое Ураниум-Сити теперь установит за Восточным Пределом. Что вам можно доверить, чтобы вы это не испортили?!
Глава 11. Болотная гавань
"Фрати", плюясь чёрным дымом и хлопьями сажи, бил по воде плавниками, разворачиваясь у хлипких мостков. Причал колыхался, то пропадая под тёмной илистой волной, то выплывая и отряхиваясь от водорослей. Даже проворной уэке узки были извилистые каналы и проливчики северной гавани, и она с трудом выползала из-под сомкнувшихся крон и крыш на морской простор. Сажа негодных дров оседала на серо-жёлтых стенах хижин, крытых листвой и скорее похожих на гнёзда каких-то больших и ленивых птиц, чем на человечье жильё.
— Мрря... чхи! — Алсаг, которому пепел попал в нос, затряс головой и повернулся к отплывающему "Фрати" хвостом.
— Согласен, — тихо сказал Нецис, проведя пальцем по кошачьему загривку и неохотно поднимаясь с мостков.
— Хаэ-эй! — крикнул Фрисс, размахивая обломком тростника. — Встретимся в Венген Эсе!
— Хаэ-эй! — ответил кто-то с борта — скорее всего, Зулвин. Уэка прыгала на волнах, с трудом выгребая против мощного течения, и постепенно скрывалась за частоколом деревьев, выросших прямо на черте прибоя. Голые стволы, увенчанные узловатыми ветвями с пучками торчащих во все стороны листьев, покрывала соляная корка, чёрная муть колыхалась у их корней. Сваи, на которых держались мостки причала, уходили туда же, куда и корни, и Фрисс, как ни вглядывался, не видел там земли.
— Темицата, — удовлетворённо вздохнул Нецис, доставая из сумки твёрдую, как деревяшка, сушёную рыбу и отгрызая хвост. — Наконец-то твёрдая земля. Есть хочу — сил нет. Прояви милосердие, Фрисс, — не смотри мне в рот.
— Да ради всех богов, — Речник повернулся к Некроманту боком и переступил с ноги на ногу, слушая подозрительное булькание внизу, под мостками. В воде плавали зелёные и бурые лохмотья, странная синяя пыль липла к потемневшему настилу. Над гаванью Темицаты висел густой запах прошлогоднего рыбного рассола, отсыревших и чадящих дров и болотного ила. Зеваки, вышедшие встречать чужеземный корабль, уже разбрелись по хижинам и плотам, одинокий рыбак устроился с удочкой на причале, прикрыв плечи лиственной накидкой от свирепого солнца и соли. Кожа местных жителей выгорела до черноты, грубо прочерченные линии татуировок легко было принять за шрамы, скудная одежда, как казалось Речнику, носилась по принуждению и без малейшей заботы, пока не распадалась на волокна. Здесь, в Темицате, слова Нециса о куванцах никак не шли у Фрисса из головы. Куванцы и есть... интересно, кто тут у них старший?
Поодаль, в тени деревьев, больше похожих на связанные вместе пучки метёлок, озадаченно всхрапнула Двухвостка. До сих пор она сосредоточенно объедала с "метёлки" остатки листьев, но теперь, опустив морду к лапам, заметила, что стоит на воде — и гневно затопала, размахивая хвостами. Фрисс вздрогнул.
— Нецис, не уходи далеко. Я пойду за Флоной. Ей там без нас страшно.
— Я, пожалуй, вспомню, где тут постоялый двор, — покачал головой Некромант. — Встретимся вон на той площади. Алсаг, хочешь есть?
Фрисс осторожно пробирался по мосткам, выбирая из них самые широкие и прочные. Выбрать было непросто — жара и соль изъели древесину, даже прочный тростник похрустывал и проминался под ногами. Двухвостка неуверенно переставляла лапы и то и дело жалобно фыркала. Жители, пробегающие по своим делам, останавливались и озадаченно смотрели на "чудовище", слишком большое для узких плавучих улочек Темицаты.
Речник думал, что в стороне от порта свайный город закончится, и мостки лягут на твёрдую землю, но нет — настилы так и вились во все стороны, переплетаясь между собой и огибая круглые, крытые листьями Самуны строения, а внизу чавкал густой зеленовато-чёрный ил. Иногда большие белые пузыри всплывали, покачиваясь, из-под мостков и снова уходили в глубину. Приглядевшись, Фрисс узнал в них медуз.
— Мрря... — лениво приоткрыл глаза Алсаг. Хесский кот лежал в тени лиственного навеса, у его морды стояла деревянная лохань с водой. Фрисс сунул в воду палец, понюхал и молча отодвинул чан подальше.
— Алсаг, у тебя чутьё отшибло? Кто же такое пьёт?! — Речник покачал головой и поморщился. Эту воду, вернее всего, зачерпнули прямо с улицы, из-под гниющего настила. Водоросли, ил, странная синяя пыль и какая-то трудноуловимая тухлятина — всё было в ней. Фрисс прошептал заклинание очистки, посмотрел, сколько мути осело на дно, скривился и выплеснул всё в канал.
— Они тебе воды оттуда зачерпнули? — тихо спросил Речник у кота, ткнув пальцем в жижу под мостками. Алсаг обиженно фыркнул.
— Фррисс, у них хоррошая вода в бочке. Все они её пьют, — еле слышно ответил он.
— Река моя Праматерь, — покачал головой Фрисс. — Ал-лийн!
Водяной шар плюхнулся в лохань, обдав Речника мелкими брызгами. Алсаг опустил язык в чистую воду и обрадованно залакал. Фрисс зачерпнул немного мути из-под настила и понюхал. Чутьё всё-таки его не обманывало. Где-то в этой чёрно-зелёной жиже гнил мертвец...
— Мир вам, — Фрисс, оставив Двухвостку пить из одной лохани с Алсагом, откинул дверную завесу и переступил порог хижины, у дверей которой висела продырявленная тарелка. Это сооружение из листьев и тростника было побольше других и чуть более аккуратно построено — и, если верить Алсагу, именно здесь Нецис и остановился.
— И тебе мир, — нестройно ответили голоса из зеленоватого полумрака. Свет просачивался в хижину сквозь многочисленные щели в стенах, светильников здесь не было вовсе. Дальняя стена упиралась в огромный, раздутый, как бочка, ствол дерева, там же чадил очаг и шипел кипяток, выплеснувшийся из котла. Вдоль ближней стены стояли бочонки, и полые стебли тростника тянулись к ним сквозь отверстия в крыше. Между очагом и бочонками на всё том же настиле, только заваленном циновками и листвой Самуны, устроились люди.
Тёмные лица нелегко было рассмотреть в сумраке хижины — только глаза блестели в неровных сполохах очага. На пришельца все смотрели спокойно, даже без удивления.
— Еды? — одна из женщин, склонившихся над очагом, повернулась к Фриссу с лоханью, полной дымящихся водорослей и маслянистой жидкости. Фрисс покачал головой.
— Тут был человек с белой кожей. Куда он пошёл?
— Волшебник с огромным котом? — один из жителей зашевелился на циновке. — Был, да. Как вам не жарко под такой горой тряпья и шкур?! Был, потом ушёл. Там, у двери, приколол листок. Буквы наши, а слов не разобрать. Посмотри, может, для тебя писалось...
"Я у правителя," — чёткий, хоть и не лишённый завитушек-украшений, почерк Нециса узнать было несложно. "Буду к вечеру. За постой уплачено, корм для Флоны — в хозяйственном дупле. Под мостки не ныряй, вода здесь дрянная."
"Заметил уже," — поморщился Речник.
— Есть тут чистая вода? — спросил он. Житель, ближе всех сидевший к огромной бочке, поднялся и повернул ручку ворота. Маленькая бадья показалась над краем бочки. Фрисс подобрал с пола пустую чашку, подставил под бадью. Вода в бочке пахла илом и палой листвой.
— Откуда берёте? — спросил Речник, понюхав содержимое чашки. — Из канала?
— Дождевая, — недовольно покосилась на него одна из женщин. — Хорошая вода, лучшей тут нет.
— Ясно, — пожал плечами Фрисс. — Давно были дожди? У нас, на севере, страшная сушь.
— Ц-ц-ц, — житель, оставив в покое бадью, подошёл поближе. Те, кто сидел на полу, прекратили свои беседы и повернулись к пришельцу.
— Так и у нас то же, — помрачнел житель. — На той неделе ещё что-то пролилось, на этой — ничего. Ветер дует, а облаков нет. Мы тут говорили — может, все наши дожди выливаются над северными землями?
— Если бы, — покачал головой Речник. — У нас небо белое, как серебряная плошка. В месяц половодья не упало ни капли. Болота — и те горят.
— Горят?! — житель покосился на щелястую стену, за которой плескалась вязкая солоноватая вода. — Болота?! Ц-ц-ц...
— Проклятая всеми богами сушь, — нахмурилась женщина. — Скоро хорошая вода кончится. Будем варить воду из канала. Хоть бы боги отвели от нас сапфировую пыль, не то вообще без воды останемся...
Хозяйственное дупло Фрисс нашёл быстро — оно было продолблено в том же дереве, к которому прислонялась хижина, только немного сбоку. Это было огромное дерево, ветви его высоко поднимались над водой, и на них Речник различал какие-то немаленькие плоды. Жители называли такие деревья "Мафенеса" — Фриссу это название было незнакомо.
Загнав Двухвостку под наскоро надстроенный навес — обычно тут устраивались жители, когда жара спадала — и высыпав перед ней пару охапок нарубленных листьев, Речник подозвал кота и шёпотом велел ему приглядывать за Флоной и ждать Некроманта. Кот немедленно улёгся на панцирь Двухвостки и закрыл глаза. Речник подсунул ему под лапу полупустой тюк, в котором раньше лежали припасы, а теперь остались в основном обёртки и пустые фляжки, и выбрался на солнцепёк.
Деревья, обступившие Темицату, должны были давать густую тень — но чем ближе подходил полдень, тем тени становились короче, и мостки выплыли из сумерек на испепеляющее солнце. Ил под ними отчётливо дымился, запах рассола и тухлятины становился всё сильнее. Потоптавшись по зыбким мосткам и не найдя нигде твёрдой земли, Фрисс понял, что смотреть в Темицате не на что — везде одни и те же кое-как построенные хижины, навесы, уложенные непонятно на что, изъеденные морской солью сваи и воздушные медузы, развешивающие икру по ветвям и пологам. Даже рыбаки ушли с мостков, и лодки торговцев попрятались в тени нависающей над городом рощи.
— Хаэ-э-эй! — донеслось из-за большой хижины, а следом раздался оглушительный плеск и растерянные вопли. Фрисс невольно потянулся к мечам и прибавил шагу.
За хижиной, обвешанной челюстями цеготов, в кольце мостков, обнесённых шатким ограждением, плавала у самой поверхности огромная двуглавая рыба. Чешуя её скорее похожа была на костяные щитки или звенья кольчуги, острый изогнутый плавник слегка приподнимался над водой. За рыбой в мутном иле неотступно двигались продолговатые серые тени. На мгновение Фрисс встретился взглядом с ярко-жёлтыми выпученными глазами — и невольно вздрогнул. Рыба видела его — и, будь он в воде, настигла бы его в ту же секунду и разорвала на части. Это существо не было голодным — оно источало ненависть и очень хотело убивать.
— Хаэй! — крикнул житель, облокотившийся на ограждение. — А ну-ка ещё раз... Держите меня!
Двое зевак из толпы, собравшейся у огороженного пруда, ухватили его за руки. Он перекинул ноги через ограждение и оцепенел, кончиками пальцев опираясь на самый край настила. Рыба, мрачно выписывающая круги в невидимой, но, похоже, очень прочной подводной сети, подплыла ближе — и житель с радостным возгласом встал ей на спину.
