Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Шучу. Валюшка меня, конечно, ожидала. Но не только для медосмотра и втыка за боевой вылет. Подаренная заколка была на видном месте в кипе ее волос и очень гармонировала с элегантной черной брючной парой.
Распрощавшись с пилотами, направился к своему доктору.
— Товарищ полковник, вы вылетели сегодня без разрешения, — она пыталась быть сердитой, но губы сами складывались в улыбку.
— Виноват, товарищ доктор, — дурашливо вытянулся я, — как прикажите заслужить прощение? Пригласить вас в ресторан?
Любаревич сделала вид, что задумалась.
— Хорошо, — наконец сказала она, — но перед этим я все же посмотрю вас. Не знаю, хватит ли у вас сил дойти до ресторана.
Я бросил взгляд на индикатор часов на рукаве комбинезона. Половина четвертого. Успеем. Перебросил свои вещи в новое жилье — трехкомнатную квартиру на втором этаже штабного здания — целое футбольное поле, зачем-то мне дарованное — и побежал в санчасть.
Валя провела короткий, но эффективный экспресс-анализ моего организма.
— Живой, — констатировала она, рассматривая материалы медосмотра. В ответ я чмокнул ее в губы. Она даже не пыталась отбиться, только крепче взяла листок пластика, чтобы он не упал. — Можете летать на боевые задания без ограничений.
Вот ведь незадача! Летаешь на задания чуть ли не тайком, а когда получаешь разрешение, то с войны тебя отстраняют.
С таким настроением я отправился с Валей в расположенный неподалеку от части ресторан. Она твердо взяла меня под руку и мне стало понятно, что я уже чья-то собственность. Интересно, а кто за кем ухаживает?
Видимо, мы были красивой парой, поскольку я ловил кучу взглядом. Кто пожирал взглядом красавицу капитана, кто молодого полковника с георгиевским крестом (ооновский орден я не надел). Валя, похоже, также уловила момент и обещающе прижалась ко мне.
В ресторане метрдотель нерешительно показал на столик, заказанный мною из штаба. Он находился в темном углу и был скрыт от сцены. По телефону я не представился и мой молодой голос давал понимание, что говорит молодой человек, наверняка невысоких чинов и еще не совсем богатый.
Действительность оказалась иной. Даже прожженный ресторанный слуга понимал, что садить в угол георгиевского кавалера и его красавицу спутницу будет верхом кощунства.
— Извините, подождите чуть-чуть, я узнаю о свободных столиках.
Он испарился и действительно моментально возник снова.
— Пройдемте, — пригласил он и привел нас к столику, стоящему в центре зала, от которого великолепно виделась сцена.
— Прошу вас.
На столе возникла папка с меню.
Валя захотела морскую кухню. Я не возражал. Деньги у меня еще оставались и мы заказали устрицы, рыбу по-провански, омаров и несколько сопутствующих салатов. Пили мы бордо.
Валя быстро захмелела, но, почувствовав это, далее почти не прикасалась к бокалу, а налегала на рыбу и омара. Мы несколько раз танцевали. Попытки пригласить красавицу лицами со стороны натыкались на мой ледяной взгляд. Что уж они там видели, но никто не осмелился подойти.
В разгар веселья зазвонил телефон. Я поморщился, но включил связь. И чуть не вскочил по стойке смирно. Звонил главком.
— Отдыхаешь, — с заметным сарказмом спросил Захаров, — когда займешься формированием Центра?
— Завтра, товарищ генерал-полковник.
— Ага, а сейчас, значит, Любаревич развлекаешь?
Я невольно оглянулся. Главком засмеялся:
— Не ищи соглядатая. Тебе сейчас завидуют, как минимум, миллиона два военнослужащих. Выбор одобряю. Теперь о деле. Через час в штаб дивизии беркутов доставят пластик с твоими полномочиями. Они большие. Когда будешь возвращаться, позвони мне, я тебе назначу время приема. Пора тебе уже узнать обо всем.
Он резко оборвал связь. Валя, поняв, с кем я разговариваю, замолчала, а когда разговор оборвался, только мягко улыбнулась, увидев мое озабоченное лицо.
— Ты такой молодой, а уже становишься озабоченным бюрократом, — попеняла она мне.
Мне осталось только развести руки.
После ресторана мы долго гуляли по улицам. Конечно, немного нарушали распорядок, но вряд ли кто решиться предъявить мне упрек, а уж связываться с Любаревич означало не только наткнуться на разгневанный взгляд, но и на скальпель в случае попадания в санчасть.
Мы даже поцеловались. Я подумал, что если бы навязался к ней "на чашку чая", она бы не отказалась. Но всему свое время. Мне уже не семнадцать лет, гормоны не вскипают в сумасшедшей пляске.
Около четырех часов ночи или утра — кто как пожелает, я явился к своему новому жилью. Тихо вошел, чтобы не разбудить Ладыгина. Напоролся на сюрприз. На косяке входной двери квартиры был прикреплен малозаметный генератор гравитационных импульсов. Если бы не отточенный взгляд пилота — истребителя, обязательно бы напоролся. При пересечение импульса что-то должно сработать: либо коробочка закричит благим матом, либо у Ладыгина сработает передатчик. Детские игры. Я обесточил генератор и с чувством выполненного долга завалился спать, приказав квартирному компу разбудить меня в шесть часов.
Впрочем, вбитый на генетическом уровне распорядок дня заставил проснуться самому в пять тридцать. Двухчасовой сон позволил восстановить силы, а умывание под краном холодной водой окончательно взбодрило. Почистил зубы, побрился, попил воды из-под крана — из съестного в квартире была только казенная мебель, переоделся в парадное обмундирование со всеми регалиями, которые у меня были, подхватил "дежурный" чемоданчик и около шести отправился в штаб. И, конечно же, сразу напоролся на комдива, который с нетерпением мерял шагами лестничную площадку.
— О, — обрадовался он мне, — а я жду, думаю минут десять еще дам поспать и позвоню. Как прошел незабываемый вечер с Любаревич?
Елки-палки, все знают о свидании!
— Не морщись, я так, шутя. Более важные проблемы есть. Поздним вечером на твой адрес с фельдъегерем пришла спецпочта.
— Главком мне сообщил, — уточнил я.
— Вот оно каково, — как бы удивился Ладыгин, — кое-кому главком лично звонит. Хорошо устроился.
Я широко улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка выглядела искренней.
Мы отправились в штаб, где я смело взрезал пластик небольшого пакета, запечатанного электронной печатью штаба главкома. В ней, как и предупреждал Захаров, было удостоверение и временная электронная печать на десять суток. Я пробежал глазами текст и молча протянул удостоверение Ладыгину. Тот прочитал и присвистнул.
— И этот человек, — ехидно произнес комдив, — уверяет нас, что он перестал быть представителем главкома. Да у тебя полномочия увеличились на несколько порядков.
Я молча согласился и перешел к делу:
— Туда я долечу на попутных, а вот обратно нужна машина. Пришлете пассажирскую тушку?
— Да тебе проще конфисковать, — пробурчал комдив, но сразу же согласился, понимая, что я могу просто заставить его лично пригнать Ту.
Мы распрощались, я перехватил легкий завтрак в штабной столовой, открывающейся в шесть утра, и поспешил на аэродром.
Шинель была перекинута через руку и дежурный, видя мой иконостас, подошел, почти чеканя шаг. В ответ на мой вопрос ответил, что через десять минут на Урал, в Челябинск, идет привычный мне грузопассажирский борт. Меня это устраивало. От Челябинска же по российским меркам до Новосибирска рукой подать.
Так и оказалось. В нашей провинции появление боевого полковника с двумя высшими орденами, пусть и низших степеней произвело неимоверный фурор, сравнимый только с визитом президента. Молоденький лейтенант, командир транспортника, идущего до Владивостока, с легкостью согласился сделать крюк и подбросить меня до базы ВВКС, где располагались Новосибирские курсы.
ПВО базы, обменявшись паролями с бортовым компом, пропустила машину и вскоре я уже шел по до одури знакомому плацу. Было тихо и пустынно. Курсанты, скорее всего, либо где-то занимаются, либо над ними изымается Коромысло. Известная картина.
Прошел в штаб. Дежурный, с любопытством посмотрел на меня и не узнал. Быстро же они забывали ночные штурмовки. Хотя, скорее всего, ордена и звание полковника маскировали недавнего курсанта. Потребовал Свекольникова. Оказалось, что его нет. Посмотрев на мои ордена, дежурный изъявил желание поискать генерала и попросить его явится в штаб.
Я благосклонно кивнул, спросил, кто старший имеется в наличии. Оказалось, Оладьин. Попросил сообщить ему, что с ним желал бы пообщаться начальник Учебного центра XVI дивизии беркутов полковник Савельев.
И пока сержант из дежурной смены бегал к полковнику, устало расположился в кресле спиной к кабинету Оладьина.
— У нас служил ваш однофамилец, — услышал я голос Оладьина. Полковника явно выгнало из кабинета любопытство. Не так часто на курсы являлись нештатные старшие офицеры.
— Почему же однофамилец, — громко возразил я и, поднявшись, пошел навстречу Оладьину
Полковник споткнулся, чуть не упал, но восстановил и равновесие, и самочувствие.
— М-да, — он с ревностью оглядел украшения моего кителя, — кое-что мне знакомо, но вот эти ордена я вижу впервые. И погоны...
— Ордена знаете за что — сбитые сушки, а погоны... взял поносить.
Оладьин хохотнул, подумал о чем-то своем, потом предложил пройти в его кабинет.
— Слушаю вас, — перешел на официальный тон.
— Будучи начальником Учебного центра дивизии беркутов, только еще открываемого, отбираю курсантов и постоянный состав.
Оладьин внес корректировку в мои требования:
— Курсантов подобрать можно. Разумеется, по нашим предложениям. А вот инструкторов и других представителей постоянного штата... У нас у самих людей не хватает.
Я ухмыльнулся. Вот ведь кулак! Вытащил удостоверение и положил на стол перед Оладьиным. Тот взял его в руки и внимательно прочитал. Констатировал:
— Понятно. Главком дал тебе такие полномочия, что ты можешь хоть мачту радиосвязи забрать.
Я кивнул и подчеркнул:
— Поэтому буду брать всех, нужных для Центра. Подождем Свекольникова, доложусь ему и потом за дело. Ко мне замом не пойдете?
Лицо Оладьина посветлело. Но потом он огорченно сказал:
— Генерал не отпустит. Сработались мы с ним.
— Жаль, но я все же попробую.
На панели кабинетного компа загорелся индикатор вызова. Оладьин включил связь. Звонил Свекольников, сварливо поинтересовавшийся, кто решил покончить жизнь от его руки.
— Товарищ генерал, — не принял его шутливый тон полковник, — прибыл личный представитель главкома с большими полномочиями, требует немедленно прибыть в штаб. Будет отбирать курсантов и инструкторов.
Даже на расстоянии был слышен тяжелый вздох генерала.
— Скажи ему, сейчас буду.
Он действительно быстро прибыл и прошел в кабинет Оладьина.
— Генерал Свекольников, — холодно представился он.
— Полковник Савельев, — в ответ отрекомендовался я.
— Савельевых развелось, — проворчал генерал, рассеяно глядя в мою сторону.
— Да нет нас мало, — возразил я.
Свекольников наконец-то заподозрил что-то неладное. Он резко приблизил свое лицо к моему и сделал открытие:
— Савельев, Димка! — он недоуменно посмотрел на погоны: — слушай, ты же лейтенант. Невозможно за такой срок в полковники пробиться. Ого, да это же орден "За заслуги". Что за маскарад, их на всей Земле не больше полусотни вручено. И Георгиевский крест. Какого генерала ты ограбил?
Выслушав эту немного бессвязную речь, я молча протянул пластиковое удостоверение. Генерал удивленно забормотал, выхватывая из контекста отдельные фразы: "Полковник Савельев... личный представитель главкома... имеет право... все части и военнослужащие ВВКС обязаны..."
Вгляделся в цифровое фото, увеличив его до предела. Потом посмотрел на меня, словно впервые видел.
— Да не подделка это, — пришел ему на помощь Оладьин, — мне из Москвы накануне звонили, рассказывали об этом попрыгунчике, спрашивали, не наш ли. Я не подтвердил, думал другой.
— Хорошо, — все еще ошарашенный Свекольников, присел за стол, — о ком будет идти речь? Сразу подчеркну — Оладьина не дам, стану около него с пистолетом и пристрелю, если начнете отбирать.
— Тогда Сидорова и Коро... мичмана Возгальцева.
— Лучших забираешь. Ладно, им необходимо повышение, а то закисли на курсах. Но все, больше никого не получишь.
Я улыбнулся. Очень уж комичен был генерал.
— Надеюсь, товарищ генерал, кадровики быстро оформят перевод.
— Оформят, только нужно подтверждение штаба главкома.
— Я подтвержу.
Кадровик, знавший прибытии оч-чень важного офицера, примчался с файлами личных дел через двадцать минут. Мы даже не успели выпить по кружке чаю.
Раскрыли дела на компе, Свекольников поставил свою электронную подпись, а я — печать главкома.
Кадровик, увидев мои манипуляции, ахнул и словно стал меньше ростом. С такой печатью я мог совершить любые кадровые перестановки на курсах. Разумеется, начальника курсов и его зама мне не даст тронуть Захаров, а вот остальных...
К этому времени появились Сидоров и Возгальцев. Свекольников сообщил им о смене места службы. Сидоров возмутился. Мичман промолчал, но было видно, что он тоже хочет изложить свое мнение о паршивых начальниках.
Я в начале разговора отодвинулся в тень громоздкого старинного шкафа, но решил вставить свои пять копеек:
— Товарищ подполковник, в период войны нужно пренебрегать своими личными интересами.
Это я очень точно скопировал слова Сидорова, произнесенные нам в один из первых дней учебы. Но подполковник не обратил внимания на юмористический подтекст, раздраженный неприятной новостью. Тоже не узнал. У них тут массовая потеря памяти?
Я подошел к столу. Сидоров мазнул глазами лицо, отвернулся, глядя на Свекольникова. Потом вздрогнул, вернул взгляд обратно на меня.
— Савельев, чтобы курицы несли кубические яйца!
Я красуясь, вытянулся. Возгальцев, также ахнувший, даже ущипнул себя, пытаясь прийти в привычное состояние.
— Это я вас перевел на новое место службы, — пояснил я, — что вам не нравится? Будете служить у беркутов, в Москве. Мечта любого офицера. Подполковник Сидоров, вы назначаетесь заместителем начальника Учебного центра по летно-тактической работе, а вы, капитан Возгальцев, поскольку в свое время просили о теплом местечке, — заместителем начальника по строевой и физической работе.
Возгальцев дернул себя за реденькие волосы, показывая, как он себя проклинает за необдуманные слова.
Мой голос потяжелел:
— У вас есть какие-то возражения, товарищи офицеры?
— Никак нет!
Чувствовалось, что они произнесли эти слова автоматически, подчиняясь гипнозу властного голоса.
— Замечательно, — я повернулся к генералу, — надеюсь ограничений в отборе курсантов не будет.
— Да нет, — пожал плечами генерал, — правда, курсанты, как вы знаете, уже распределены. Хотя, что я говорю, с вашими-то полномочиями...
— Тогда, товарищи офицеры, — обратился я к своим новоявленным подчиненным, — начинайте просматривать личные дела курсантов.
Информация эта было сверхсекретная, но Свекольников оставался невозмутимым. Оладьин открыл рот, чтобы возразить, и беззвучно закрыл. Спорить со мной было бесполезно.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |