Восстановляшка

— И как они летают? — спросил Устинов, — как управляются?

— Электроника — внутри сложнейшая электроника. Передача видеосигнала по цифровому каналу, управляющих сигналов тоже. БПЛА оказались крайне мощными средствами корректировки огня — с их помощью ко второму году войны артиллерия многократно повысила свою эффективность. Это почитай аэроразведка в реальном времени. Деятели той войны говорили, что связка миномёт плюс беспилотник — это крайне универсальная и крайне эффективная боевая единица. БПЛА-камикадзе... это практически маленькая сверхточная ракета, которая может самостоятельно барражировать и искать себе цель, прежде чем атаковать. Только вместо ракетного двигателя у неё пропеллер и обычный ДВС или электродвигатель. И килограмма два-три взрывчатки — танк кумулятивным зарядом точно в башню снесёт.

— Насколько сложная электроника для этого нужна? — спросил Устинов, — вы можете сделать нечто подобное?

— Пока нет. То есть сделать то могу — но это будет слишком сильно выделяться — промышленность ещё очень долго не сможет ничего такого выдать. Это же нужно компьютер весом в максимум полкило, который разместится внутри летательного аппарата весом килограмм в пять. Камера — тоже та ещё задница — но FPV конечно сделать проще.

— А это что такое?

— Гораздо более надёжный в плане управления и в плане полёта дрон, в нём нет сложных электронных систем для управления — зависания, контроля высоты, скорости, сноса ветра, определения координат и так далее. Камера напрямую транслирует изображение пилоту — который управляет этой штукой. Могу показать. У меня есть такой. Да и большой дрон тоже есть — мы его используем для ночного патрулирования территории вокруг НИИ.

Я попросил корабль переслать сюда дроны. Он и прислал — дроны были сделаны по образцам как раз двадцатых годов двадцать первого века. Это был клон дрона DJI, широко распространённого — но имеющий другую батарею. И пульт — с экраном аля-смартфон, и пультом, похожим на геймпад для какой-нибудь игровой приставки.

Товарищи удивились появившемуся на журнальном столике аппарату.

— Собственно вот. Четыре электромотора, камера, но самое сложное — это и камера высокой чёткости и с хорошей оптикой — и электроника. Военные промышленности не смогут создать нечто такое.

— Почему? — Устинов покрутил в руках аппарат.

— Потому что нужна конкуренция, широкие продажи, очень широкое распространение и очень широкое использование. Необходимы. Это тот же принцип — когда более динамичный — и более прибыльный, гражданский рынок, развивается гораздо быстрее, чем потребности военных. Поэтому тут военные используют то, что есть на рынке. В принципе — если так подумать, кроме редких технологий — почти вся военная техника происходит из гражданской. Автомобили, самолёты, и так далее. Всё это впитывает решения, которые рождаются на гражданском рынке. Экспроприация их для себя — приводит только к застою и отставанию.

— Это мы получим нескоро, — устинов поставил дрон, — можно посмотреть как он работает?

— Хорошо. Я подключу его вывод камеры к проектору, секундочку... И надо где-нибудь его пустить полетать...

Полетать его выпустил — корабль перенёс его на крышу — этажом выше, и картинку транслировал я на экран.

Я запустил его и начал подниматься вверх.

— Вообще, подобная техника полностью вытеснит всю разведывательную функцию авиации — заберёт её на себя, но нескоро — потому что самолёт-разведчик проще оснастить всем необходимым и труднее нарушить его управление. Но на фронте в условиях ЛБС — разведка целиком и полностью перейдёт на беспилотники. Ими легче пожертвовать, чем самолётом и пилотом. А сбивать их будут только так. Штука практически расходный материал.

Когда мавик поднялся метров на триста пятьдесят — и показал нам панораму Москвы, я приблизил картинку траффика движения — встроенное ПО автоматически выделило людей и технику. Переключил на тепловизор, потом обратно на камеру и продемонстрировал возможности увеличения. Они были очень неплохи.

— Фантастика, — вздохнул Устинов, — как жаль, что у нас такого нет и не будет.

— Возможно и будет, но нескоро. Все эти разработки базируются на своих предшественниках — БПЛА-разведчики и сейчас делаются.

— Но это скорее самолёты-разведчики на автопилоте — а так чтобы в реальном времени управлять ими с земли и получать данные — такого нет.

— В этом направлении можно поработать. Однако, пока что... думаю, получение картинки будет осложнено.

— Как вы вообще получаете эти картинки?

— С помощью микросхемы ПЗС-матрицы. Она состоит из множества микроскопических фотодиодов. Изобретены в шестьдесят девятом году. Это маленький кусочек кремния с огромным количеством диодов, когда изображение проецируется на него — то возбуждает микротоки, которые снимаются электроникой и — и на основании развёрстки формируется изображение в цифровом или аналоговом виде — в виде данных о заполненном пикселе, яркости и цвете — если изображение и матрица цветные.

Впрочем, военные поняли только слово "микросхема". И я так понимаю — это серьёзно расширило их горизонты понимания.

— А какой самый маленький фотоаппарат можно сделать? — спросил он, — если качественное изображение делать.

— Сейчас никакого. Конечно, я могу сделать какие угодно — но промышленности ещё как до луны — до создания ПЗС-матриц. К тому же эти технологии неизбежно будут педалироваться гражданским рынком, а не военными.

— Почему?

— Темпы развития. Закон Мура — плотность элементов на чипе удваивается каждые восемнадцать месяцев. Универсальность и потребность в них, — я грустно вздохнул, — в СССР военные в абсолютном приоритете — и поэтому привыкли что лучшие технологии — применяются в армии. Но в отношении всех высоких технологий это работает в обратную сторону — всё лучшее даёт гражданский рынок, а военные так медленно воспринимают новые технологии, что пока вы перепишете уставы, составите инвентаризацию и примете на баланс — техника уже устареет.

— Как тогда вообще умудряются соответствовать времени? — спросил Шелепин.

— Умением адаптировать гражданские технологии под нужды военных. Причём быстро и по мере необходимости. Это умение и определяет способность армии оставаться современной. Плюс тут ничего не поделаешь — война двигает прогресс в войну, а гражданская техника в мирное время. Спрос двигает прогресс — то есть прибыль от развития технологий. В военной сфере в мирное время прибыли нет, нет смысла возиться с крайне дорогими сомнительными разработками, не гарантирующими успех и не вписывающимися в уже составленные планы, нормативы и уставы. Я уж молчу что быстрая смена поколений техники просто заставляют армии всего мира теряться в водовороте прогресса и постоянной чехарды. Так что тут всё работает иначе. Зато в гражданской сфере наоборот — новые технологии могут сказочно обогатить разработчика и издателя, постоянная конкуренция и постоянные поиски новых решений — сильно двигают вперёд прикладную науку.

— Безрадостная картина, — сказал Шелепин, — в наших условиях, когда мы относимся к промышленным товарам как к некоей повинности государства перед народом, когда промышленность не мотивирована на развитие и конкуренцию — отставание неизбежно сначала в гражданской, а потом и в военной сфере. И рано или поздно оно крепко вдарит по нам отдачей.

— Давайте этого не допустим, — примирительно сказал устинов, — у нас есть все возможности.

— Боюсь, это потребует таких перемен, которые потрясут и перевернут основы марксизма-ленинизма, — со вздохом сказал Шелепин, — потому что перспектив плановой экономики к развитию технологий не видно. Она просто не работает — это уже свершившийся факт. И чем дальше — тем хуже обстоят дела, с каждым годом... мы уже активно закупаем за границей зерно — и это не случайность — это тенденция, которая будет нарастать. Промышленность не справляется даже с сильно ограниченными потребностями граждан.

— Я доверяю Косыгину, — сказал Гречко, до того молча слушавший, — если он скажет что так надо и других путей нет — значит так оно и есть. Не обижайся, Саш, но в экономике ты не силён, как и я — лучше доверить это дело профессионалу. Алексей Николаевич компетентный экономист. Военные могут вам как-то в этом помочь?

Шелепин только пожал плечами:

— Помочь... конечно, но позже, — он обратился ко мне, — Лео, как думаешь, чем военные могут нам помочь?

— Пока что у военных будет и без того много задач. Даже в свете всей информации — их только прибавилось. А что касается технологий — лучшее, что военные могут сделать для того, чтобы они развивались и у армии было лучшее, и ВВП стране создать — это максимально уменьшить секретность. Ужать её до действительно важных и действительно нужных вещей — не злоупотреблять. Любая технология, применимая и применённая в коммерции — развивается, так как зарабатывает деньги и конкурирует.

— Это только если будет рыночная экономика. Так то у нас всё наоборот — весь гражданский сектор построен по тем принципам и законам, которые в обычной среде и обычной рыночной экономике — действуют для ВПК. По большому счёту как с войны это всё началось — так и встало на устойчивые рельсы плановых заказов. Но без должного контроля и приёмки — ситуация с качеством и потребительскими свойствами плачевная.

— Надеюсь, Косыгин знает, как это исправить. Потому что ситуация кошмарная — грозящая гуманитарной и политической катастрофой глобального масштаба.

— Работает, — успокоил меня Шелепин, — законы о выручке были только первыми ласточками. Он хочет переставить экономику на рыночные рельсы. Но это потребует от всех очень много работы. Печально что такой класс как бизнесмены — коммерсанты, дельцы, был полностью истреблён, — он ещё раз грустно вздохнул, — от них был толк. И огромный — а сейчас помня НЭП и судьбу НЭПманов — Косыгин уверен, что здорового отечественного бизнеса у нас не появится, по крайней мере, сразу. Все сразу ломанутся туда где можно быстро обогатиться, о том, чтобы граждане организовывали эффективные производства — я уже молчу про разработки новых продуктов — и речи идти не может.

— А он часом не планирует приватизацию?

— Нет, не думаю.

— Вот, не дай бог. То, что получено задёшево и от других — не ценится. Бизнес только тогда здоровый — когда создавался с нуля, развивался от малого к крупному — а не тогда, когда удачно купили акций, перекупили, забашляли и озолотились.

— По плану косыгина весь крупный бизнес все крупные производства должны остаться у государства, а все рыночные механизмы и предприятия — развиваться с нуля. И пройти весь цикл естественного отбора. Собственно, первые либерализирующие предпринимательство законы уже выпущены — но объём этого предпринимательства очень невелик.

— Нарастёт.

— Товарищи, товарищи, — попросил товарищ Гречко, — это всё несомненно очень интересно. Товарищ Шелепин, вы обещали нам много интересностей — есть ещё что-то?

— Думаю найдётся. Так ведь? — он посмотрел на меня.

— Найдётся всё. Определимся, что нужно увидеть?

— А что на предприятии ещё есть интересного?

— У нас на самом деле не так много совсем уж невероятного. Вы уже видели многое — даже очень. Пойдёмте, покажем наши рабочие машины, компьютеры, которые занимаются всей массой работы.

* * *

*

— Куда такая мощность? — спросил Устинов, когда я озвучил характеристики стоящих у стены шкафов с IBM-Z. Этажом ниже стояли IBM-360, их тоже надо было посмотреть — но мы пошли в противоположное крыло третьего этажа и зашли в большой машинный зал.

— Мощность у них приличная.

— Выполняют какие-то особо сложные математические расчёты? — спросил Шелепин.

— Нет, редко. Вот этот шкаф — собственно сам компьютер, а вот эти пять — хранилища данных. Примечательно не то, что компьютер мощный — а то, что он построен на архитектуре, являющейся наследником архитектуры IBM-360, которая уже существует. Это позволило нам наладить прямой контакт — этажом ниже стоит новейшая американская машина, в разработку которой вложили миллиарды долларов, и на ней работают наши программисты.

— Толку то? — спросил Шелепин.

— Данный агрегат выполняет программы для IBM-360, занимается базами данных, а так же им пользуются директора, для своих расчётов. Чаще всего товарищ Алфёров, но и остальные регулярно.

— Понятно... но нагрузить такую мощность непросто.

— Просто. По закону Мура плотность транзисторов на чипе удваивается каждые восемнадцать месяцев — а по другому закону — программы замедляют компьютеры так же быстро, как те развиваются. Пойдёмте дальше — у нас ещё интересная экскурсия.

— Постой, — меня остановил товарищ Устинов, — слушай, а подобная машина не могла бы работать в системе ПВО?

— Думаю могла бы. Но придётся возиться с построением компьютерной сети — а главное — пока что нет смысла. На нас никто не нападёт.

— Кто знает. Впрочем... да... продолжайте экскурсию.

— Александр Николаевич, я в растерянности — вы хотите чтобы показали что? Здесь ведь не зоопарк из будущего.

— Покажите то, что есть.

— Мы же только сформированы — у нас нет большого портфолио разработок. То, что есть — имеется и работает. Товарищей интересует военная тематика — но она у нас бедно представлена изначально.

— Не только военная — нас интересует всё.

— Покажи фотографическую технику из будущего. Сейчас интересно на это посмотреть — раз уж разговор про цифровые изображения уже зашёл, — попросил Шелепин.

— Хорошо. Тогда придётся пять минут подождать — экземпляры необходимо выбрать и изготовить...

Товарищи согласились подождать и пока я занимался приёмом от корабля рабочих образцов — сбегали сделали свои дела. Шелепин вместе с ними — а Семичастный остался со мной.

Мы зашли обратно в комнату отдыха, где было много открытого пространства. Владимир Ефимович наблюдал за моей работой недолго, потом все остальные вошли.

Я уже расставил с два десятка различных компактных и не очень коробочек.

— А вот и фототехника, верно? Что тут у нас?

Вместо ответа я взял одну из них, открыл.

— Это фотоаппарат. Модель Никон-Z-fc. Стилизован под плёночные фотоаппараты прошлого. Очень хороший агрегат — с хорошей оптикой, стабилизацией, прекрасными характеристиками изображения. Вполне подойдёт для полупрофессиональной и профессиональной фотосъёмки. Есть и более тривиальные модели из того же времени...

Я открыл несколько коробок, показав модельный ряд. Семичастного заинтересовала обычная мыльница. Он покрутил её в руках, потыкал кнопки.

— Неплохо выглядит.

— Да, это тоже приличная для своего времени модель — вполне неплохая. Хотя по функционалу уступает большим моделям — просто из-за компактной оптики.

— А вот это у нас что в большой коробке?

— Это полноценная видеокамера. Прошу обратить внимание — это не имевшаяся когда-либо модель. Это камера, построенная по уже известным, хоть и очень передовым технологиям — не цифровая, с аналоговой записью, — я достал из ящика большущую бандуру, размерами с видеомагнитофон, если не больше, — она построена на сатикон-дефлектроне — пока ещё не существующей, но вполне обычной технологии. Эта камера имеет элементную базу аналогичную нашим компьютерам и видеомагнитофонам, за исключением десятка более-менее необычных элементов.