Чаровница из 'Люфтганзы' удалялась такой походкой, что Новиков был просто вынужден отвернуться к иллюминатору. Благо, как раз в этот момент там оказалось на что посмотреть. Чуть выше, параллельным курсом, плыла гигантская серебристо-голубая сигара. Даже на таком расстоянии Новиков мог хорошо разглядеть серию, номер и надпись крупными буквами 'СССР'. Дирижабль береговой охраны Балтфлота возвращался с патрулирования на базу. 'Значит, скоро Ленинград. Вот ты и дома товарищ комдив'.
Глава — 6.
Родин
От Астрахани, которая как оказалось, не являлась конечным пунктом его маршрута, Родину пришлось добираться до Махачкалы. Хотя добираться, это громко сказано. Старенький трудяга Г-2 пусть и без удобств, но всё же достаточно быстро доставил его до бывшей столицы бывшей автономной республики Дагестан. А уж отсюда, до точки назначения, рабочего поселка Двигательстрой, добрался на обычном рейсовом автобуме. Новенький ЗиС, до сих пор пахнущий лаком и дерматином, бодро бежал по дороге, оставляя за собой клубы пыли. Салон был полон. Видимо, маршрут пользовался популярностью. Давненько не приходилось Родину ездить в автобусах, если не считать таковыми поездки на аэродром. Вот и сидел он, расслабившись в мягком пружинном кресле, смотрел в окно и невольно прислушивался к разговорам пассажиров. Народ ехал в основном рабочий, кто с завода, кто с рыбколхоза. Мужчины степенно рассуждали о каких-то производственных проблемах. Впрочем, без всяких технических подробностей — производство, да и сам завод были донельзя секретными. Женщины, те больше про быт. Но и быт крутился весь вокруг завода. Заводские садики и ясли. Заводская музыкальная школа и клуб. Заводской стадион и магазины. Короче говоря — градообразующее предприятие. Именно образующее, а не разрушающее.
Сидел Родин слушал, и вдруг такая на него тоска навалилась — хоть волком вой! Или тем же самым волком — вцепился бы в чьи-то жирные шеи или меченые головы. Как же так случилось, что в такое тяжелейшее время, когда все силы страны были брошены на развитие промышленности и перевооружение армии, когда вся страна готовилась к войне — находились и средства, время, и, главное, государственная воля на строительство тех же детских садов и Дворцов культуры, на заботу о людях, а в те далекие девяностые вдруг оказалось, что ни на что денег нет? Как же так получилось, что богатство мы променяли на котомку нищего? Почему страна оказалась в положении осла, бегущего сломя голову за привязанной перед его мордой морковкой 'западного образа жизни' и не замечающего что с тучного пастбища он бежит в пустыню? Когда и почему произошла подмена понятий? Ценности сменились на ценники, устремления на упёртость, труд на зарабатывание денег. Вот, за его спиной, три женщины, судя по голосам молодые, обсуждаю с жаром какую-то книгу. Книгу! А не телешоу 'Как стать ещё большим кретином?'. Соседи справа, два серьезных мужика. Один другому с гордостью рассказывает, что его сына взяли на работу в механический цех. На тяжелую работу в цех, а не в какое-нибудь рекламное агентство или адвокатскую контору. Эти люди строили жизнь. Свою жизнь и жизнь своей страны. Строили, а не выживали, созидали, а не торговали. Они, каждый на своем месте, действительно творили историю. Это было общество созидателей, а не потребителей. Да, не все стремились к этому сознательно. Многие просто равнялись и тянулись за теми, кто шел вперед. И это равнение было не спонтанное, не 'добровольное стремление человеческого индивидуума к проявлению духовной потребности к творению', это было проявление государственной политики и воли. В этой стране с ранних лет каждый её гражданин воспитывался так, что он имеет полное право сказать: 'Государство — это мы'! Не та — витающая в облаках или сидящая в аду политическая власть, а мы, народ. И нечего сравнивать материальное благополучие этого времени с приснопамятным тринадцатым годом и заявлять, что тогда рабочим и крестьянам жилось лучше! Не жилось им лучше. Кто мог позволить себе качественное лечение, обучение своих детей в школе и их пребывание в детских садах? Кто мог рассчитывать, что его ребенок или он сам смогут вырваться из своего сословия и реализоваться в этой жизни? А сейчас? И люди, эти люди, которые живут сейчас, которые своими глазами видели, что было и что есть, они это оценили. И отдавать этого не собираются.
Вот, собственно, и ответ на заданный самому себе вопрос. Власть народа и для народа — это сейчас. И власть ради денег над народом — это тогда. А что механизм формирования ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ (слово-то какое! — исполняющей волю народа) власти создаётся совершенно другой, чем в бывшей истории, Родин заметил уже давно. Вот только повода разобраться в этом, хотя бы для самого себя, как-то у него не было. Вот вам и польза поездок в общественном транспорте. На какие мысли и размышления наталкивает. Ну, а если вернуться к вопросу о власти, то, что получается? Любая власть формируется из элиты. Элиты страны, народа, нации. И для любой власти, если это действительно власть, основной задачей становится формирование и, если можно так выразиться, воспроизводство этой самой элиты. А для этого необходим механизм, поддерживающий баланс привилегий и обязанностей этой самой элиты. Как только привилегий становится больше чем обязанностей, так сразу начинается процесс 'загнивания' элиты, превращение её в класс паразитов. Так вот такой механизм сейчас и начинал работать. Сталин жестко и неукоснительно гнул линию на превращение партии из руководящей силы, в силу, организующую и формирующую. Формирующую в первую очередь кадры новой, советской, элиты. Из всех видимых привилегий, постепенно, оставалась только одна — работать в аппарате исполнительной власти. Как-то незаметно исчезли из жизни страны все эти 'СПЕЦ': распределители, магазины, школы, больницы, обслуживание и так далее, до бесконечности. За использование, например, служебного транспорта в личных целях — срок давался такой, что проще было машину украсть. И что же теперь делать всем этим новоявленным барыням и барам? Приходится ходить в обычный магазин. Водить детей в обычную школу. Пользоваться общественным транспортом. И даже, какой ужас!, жить в обычном доме с обычными соседями.
Вот ведь как интересно получается: как только все эти меры стали претворять в жизнь, так резко увеличилось количество разводов в семьях ответственных работников. Это Родин знал даже на примере сибирских городков и поселков, где ему довелось жить в последнее время. Оказывается, не нужны стали такие мужья, которые в дом, кроме зарплаты, ничего не приносят. И потянулись 'караваны перелетных птиц', так их и хочется сравнить с леблядями, в южные, точнее, Кавказские, края. Думали, что им там мёдом намазано. Ага! А там их ждёт очень любвеобильный, верный сталинец, товарищ Киров. И начинают эти самые 'лебёдушки' работать своими 'крыльями белыми' до кровавых мозолей. Поскольку делать они ничего полезного толком не умеют, то и берут их на работу только разнорабочими. А пристроиться в жизни в роли представительниц древнейшей профессии не получается, поскольку нет такой профессии в Советском государстве, а есть понятие нетрудовые доходы, тунеядство и мошенничество. А за такие понятия — дают понятные срока в местах очень отдаленных.
Вот так и начинался процесс фильтрации. Вроде бы просто, но насколько же эффективно! И так — шаг за шагом. И следующим шагом, или фильтром, становится, судя по всему, служба в армии. Не служил — не имеешь права поступать в ВУЗ. Нет высшего образования — нет возможности пробиться в управление. А что, все правильно. Большинству людей, чтобы научится нормально командовать, надо сначала научиться самим подчиняться приказам.
Родин не знал, насколько хорошо видны эти изменения и их цели современникам, тем, кто живет здесь и сейчас, а ему было с чем сравнивать. И поддерживать этот курс он был готов всеми своими силами.
Но вот и конечная остановка. Приехали. Сергей полной грудью вдохнул наполненный солью и йодом морской воздух. Хорошо! 'Эх, хорошо в стране Советской жить!' — пришли на память слова из пионерской песни, — 'Эх, хорошо стране полезным быть'! Невольно потянулся, так что в спине захрустело. 'Здравствуй, родина 'Каспийского монстра'!
Хотя до рождения ударного экраноплана было еще почти сорок лет, Двигательстрой успел стать местом базирования другого, и Родину намного более интересного, монстра. Ведь готовиться здесь должны были летчики палубной авиации. И тренироваться они должны в условиях максимально приближенным к реальным. И что делать? Строить для Каспия авианосец? Американцы именно таким путем и пошли. И теперь по Великим озерам у них курсирует учебный авианосец. А у нас для этого ни времени нет, ни лишних денег. Вот и реализовали наши кудесники от инженерии одну промышленную наработку, кстати, впервые использованную именно для создания опытно-испытательного цеха завода ?128. Ведь изделия завода надо было испытывать, а в силу специфики изделий и условия испытаний должны быть специфические. Почему? Да потому, дружок, что основной продукцией завода были торпеды. Вот и потребовалось построить испытательный цех-полигон в море. И решили эту задачу с достойной восхищения выдумкой. Недалеко от берега моря вырыли котлован. Залили в нем железобетонный корпус под все основание цеха. А когда бетон застыл — разрушили перемычку и на буксире вывели этот фундамент в море. Ну, а дальше дело техники: притопили, загрузили и стены надстроили. Вот так же подошли и к решению проблемы плавучего аэродрома. Полый железобетонный куб, разделенный изнутри, для вящей надежности, перегородками, вывели в море, где и закрепили на мертвых якорях. И устраивай на нем ВПП (взлетно-посадочная полоса) — какую хочешь! А чтобы взлет — посадка осуществлялись по всем правилам, то есть против ветра, смонтировали на этом сооружении мощные лебедки, которые его в нужную сторону и поворачивали. Вот так и появился 'Каспийский монстр'. Вот только до него еще было далеко. Не по расстоянию — по времени.
Родин осмотрелся вокруг. Городок был совершенно незнакомый, а уточнить у летчиков с Г-2 или в штабе, куда конкретно ему идти или на чем добираться, не удосужился. Вот теперь и стоял посреди улицы. Правда, гадать долго не пришлось. Выручили вездесущие и всезнающие мальчишки. Они уже через минуту нарисовались рядом, с восторгом разглядывая, Родина, его форму, блестящие на его груди ордена и звезду Героя. Один, судя по всему, заводила этой честной компании, набрался храбрости и подошел поближе.
-Товарищ Герой Советского Союза! Разрешите вопрос?
От такого обращения сорванца в школьной форме и сбившимся немного набок пионерским галстуком, Сергей чуть не прослезился и с трудом проглотил появившийся в горле шершавый комок. До него только теперь дошло — к чему его обязывала эта награда, это звание — Герой Советского Союза. Но с собой справился и внешне вида не подал. Ответил на вопрос так же серьезно, как его и спросили.
-Разрешаю, товарищ пионер.
А у мальчишки аж щеки запылали.
-Вы полковник Родин?
-Так точно. Полковник Родин Сергей Ефимович. А с кем имею честь разговаривать?
Мальчишка весь подобрался и явно преисполнился серьезностью момента.
-Ученик шестого класса школы номер два поселка Двигательстрой Климов Сергей.
-Ну, здравствуй, Климов Сергей. — Родин протянул для пожатия руку, и в его ладони буквально утонула мальчишеская ладошка. — Товарищ Климов, Вы мне поможете?
-Конечно, товарищ Герой Советского Союза!
-Вот и замечательно. Только давайте будем общаться с Вами не так официально. Разрешаю обращаться ко мне — товарищ полковник, или товарищ Родин. Хорошо?
-Хорошо, товарищ полковник. А в чем помощь нужна?
-Я у вас в городе впервые, проводите меня до комендатуры?
-Конечно, проводим.
-Ну, тогда вперед!
В часть прибыл новый командир. Вот, что хочешь делай, какие угодно времена бери или страны: везде первая реакция будет одинаковая — Шухер! А если в части до сих пор был только и.о., и сама часть находится в процессе формирования — то все это вообще возводится в степень, вот тут уж все зависит от обстоятельств — в какую. Так что суета, мелькание бойцов и старшин, зычные крики замполита — чем-то неожиданным для Родина не оказались. Нормальный фон к его появлению, по-другому и не представлял. А вот то, что летчиков в наличии всего десять человек и своих самолетов у полка нет, это неприятно удивило и заставило, сразу засучив рукава, засесть за телефон и основательно нагрузить телеграфистов и секретчиков.
И округ и командование Каспийской флотилии, лихо пытались спихнуть с себя ненужный им и непонятный груз. Пришлось ходить с козырей — звонить в Москву. По цепочке добрался до главкома ВВС. Сказать, что Михаил Михайлович был этим звонком неприятно удивлен — это не сказать ничего. Вот уж чем-чем, а мягким характером главком ВВС Громов не отличался. Слушая его рокочущий бас в трубке телефона, Родин очень не завидовал тем, на кого этот начальственный гнев сейчас прольется в полной мере. А вот его за правильные действия и своевременную информацию 'о преступной халатности и безответственности сотрудников' вежливо поблагодарили.
Родин медленно и аккуратно, словно стеклянную, опустил трубку на рычаги тихонько звякнувшего в ответ телефона и только потом перевел дух.
-Вот так, товарищи командиры. А вы что думали, мы здесь загорать будем? — Реплика относилась к сидевшим в его кабинете зампотеху, замполиту и комэску-1. — Хочу, чтобы вы, товарищи командиры, сразу для себя уяснили и своим подчиненным в доходчивой форме донесли следующее. Вкалывать нам с вами предстоит так, что не семь, а семьдесят семь потов сойдет. И гонять я вас буду не как сидоровых коз, а так, что тем козам и не снилось. И власть, данную мне, а вы и сами видите, что не малую, буду использовать до конца.
Родин перевел дух и внимательно посмотрел на своих замов. Прониклись? Вроде бы — да. Но, не до конца. Это — ничего. Это даже правильно.
-А теперь, немного конкретики. К лету мы должны быть готовы перебазироваться к постоянному месту службы, на авианосец. В запасе у нас с вами всего полгода. А у нас здесь еще и конь не срал! ...
Ну, дальнейшее вполне понятно: начальственный разгон за все, что было и, для профилактики, за то, чего не было, постепенно переходящий к раздаче конкретных указаний и получению обратной информации. Так что первый день в своем полку Родин начал активно.
На следующий день начали сказываться последствия его телефонного звонка в Москву. Кстати, местное командование оказалось людьми вполне вменяемыми, и прекрасно поняло, что подставились сами и по полной программе. А так же и то, что если бы у нового командира полка было такое желание, то он мог свободно их всех подвести под очень конкретные дела и сроки. Ну, а раз этого делать не стал, то и отношения с ним портить не надо, а надо быстро исправлять свои собственные ляпы. Так что и техника нашлась и оборудование, да и строительные материалы, оказывается, уже заждались на станции своего получателя. С людьми было сложнее. Это решалось в Москве и одним днём не делалось. Но и до прибытия новых летчиков дел хватало. Так хватало, что впору растягивать сутки, чем-нибудь, еще часов так на мнадцать. Однако, несмотря на всю спешку и огромный объем предстоящих работ, Родин прекрасно понимал, что держать людей в таком напряжении постоянно нельзя. Сорвутся, и придется, потом последствия этого срыва расхлебывать. Отдых — необходим. Да и подходящий повод имелся. День рождения, и ни чей-нибудь, а командира полка. Его, то есть, Родина Сергея Ефимовича.
