И тогда, вода нам как земля...

-Пом! Рассчитать маневр перестроения отряда пеленг строя сто тридцать, уравнитель Гармонь. Оценить возможность занятия позиции на курсовом противника шестьдесят, дистанции двадцать ровно. Рассчитывать на скорость отряда двенадцать узлов Начало маневра на двадцать пятую минуту.

-Господин адмирал, маневр возможен. Занимаем заданную позицию на сорок четвертую минуту. Противник в досягаемости орудий с тридцать второй минуты.

— Есть! Начать маневр!

— Есть! Баян, Пом один. Ход ступень ниже. Руль право на борт. Пятнадцать градусов право по компасу.

-Есть! Аккордеон, Пом два. Ход ступень выше. Руль право пятнадцать. Десять градусов право по компасу.

— Есть! Гармонь?, Пом три. Ход сохраняете. Руль прямо.

-Бип, Пус. гэ ка пэ! Рассчитать данные стрельбы на тридцать третью минуту. Цель атаки — номер один.

Вот вы и опять попались, ЗПР. Цели створе, заняты маневром наверняка и данные стрельбы только начали обсчитывать, а я на боевом курсе, элементы движения бьются в ноль в ноль, орудия на предвычисленных углах. Пару тройку залпов, в ваш концевой сейчас положу.

Оп! Что так скоро. А говорят, что лакишоты редки. Хе, конечно они редки, когда еще бывает возможность положить полновесные залпы из десятков стволов по одной цели, превращая в решето корму вражеского юнита? И черт с ним, что волевым усилием вероятность срабатывания взрывателей мной для этой тренировки уменьшена. И механики с планшетами БЗЖ обсчитывая возможные повреждения, добросовестно отрабатывают именно его. И все равно на моей стороне чистая статистика.

-Машинам реверс!

Нечего на меня смотреть такими телячьими глазами. Хоть и тренировка, а в жизни тоже так буду действовать. Нечего на жалость давить, знаю, что резкий стоп, да реверс, это удар под дых любому механику с его поршнями клапанами, да и пар куда-то надо девать. Но момент упускать нельзя. Сейчас добьем подранка вон он, как из строя вывалился. Явно это не хитропопость ЗПР это у него рулевые машины тю-тю.

Ну вот и ЗПР возвращается, Поздно уже уважаемый, измочаленная лоханка у тебя сейчас а не крейсер, теперь практически трое на двое, попляшем.

Мда видимо можно не продолжать, Не сказать что повезло и всухую. У нас тоже повреждения имеются. Есть и серьезные. Вон механики перед диаграммой остойчивости судорожно варианты затопления обсчитывают.

-Что адмирал передал? Все понял. Так расчет, стоп тренажер окончить тренировку, личному составу прибыть на разбор.

Оглядывая ребят которые с веселым гомоном и суетой укладывали по кранцам прокладочный инструмент с карандашами и сворачивали планшеты с удовлетворением заключил. Вот оно! Пройден тот рубикон которого я ждал все это время. Количество перешло в качество. Они наконец осознали что и как нужно делать чтобы управлять. Как вырвать победу кончиком пера а не шпаги.

В последней тренировке мне даже не пришлось исподволь подводить их к правильным действиям, их предложения были даже лучше моих. Не братцы. Это не Акелла промахнулся. Это они выросли над собой. И какой же кураж они сейчас словили! Особенно когда поняли что могут. Этот блеск глаз не препутать ни с чем. Это и есть вдохновение. Радость творца, осознание причастности к грандиозности происходящего, ощущение единого слаженного механизма в котором ты пусть и винтик, но повинуясь твоим командам приводятся в действие несоизмеримо большие силы! Никакой наркотический дурман или оргазм с этим не сравниться!

Думаю, дирижер, ведя симфонию перед своим оркестром испытывает меньшее удовлетворение, чем вон тот мичман, повинуясь росчеркам карандаша которого, тысячетонная махина исполняет свои смертельные пируэты. Потому как один имеет перед собой ноты, а другой каждый раз импровизирует ибо нет в море и в бою ничего постоянного и неизменного.

Сейчас вот это главная ценность эскадры. Ее флагманский командный пункт. Именно эти ребята прочувствовав процесс организации управления с ноля впоследствии будут способны строить и вести в бой будущие эскадры. Двигать военно морскую науку и технику вперед, понимая что, как и зачем им будет нужно в бою, добиваясь у начальников и промышленности того, что облегчит и улучшит их работу.

Но что-то начало разбора задерживается?

Из -за края перегородки отделявшей на палубе наш расчет бочком, бочком протиснулся Энквист, поймав мой удивленный взгляд удрученно развел руками и скрылся из виду. Не понял? Куда это он собрался? А как же разбор тренировки? Он же начальствовал над группой посредников и наблюдателей с помощью которых мы обменивались данными с расчетом Роже?! Неужели опять?!

Быстрым шагом достигнув места размещения противной стороны я убедился в правильности своей догадки.

Привычного гула деловой суеты было не слышно. Стояла почти мертвящая тишина. За одним исключением. Как говориться штормило на палубе. Адмирал бушевал. Передо мной в полной красе разыгрывался виток легендарного начальственного разноса, того, при котором у попавших под горячую руку слетают погоны, рушаться карьеры и судьбы. Роже в гневе, потрясая кулаками, метался меж застывших по стойке смирно, с побелевшими лицами членов расчета. Пинками расшвыривая попадавшиеся ему на пути стулья и кранцы. Во все стороны летели карандаши, резинки и прочие причиндалы. В доносившемся до меня реве даже не угадывалось членораздельной речи. Так, только отдельные слова и фразы про охамевших молокососов, долбоклюев и прочую фауну. Они перемежались отборным непечатным матом и просто ревом раненого носорога.

В очередной раз подбежав к стоящему в центре мичману Де Ливрону адмирал в запале схватил лежащее на столе пресс-папье и не глядя отшвырнул его в сторону. Ох бля! Вращаясь и рассекая воздух массивная приблуда с грохотом угодила в предмет моей гордости и неимоверных усилий, огромный, на всю переборку стеклянный планшет общей обстановки, с размеченными курсовыми углами, заботливо подтененными секторами и мертвыми зонами стрельбы. Осколки брызнули во все стороны. С той стороны стали видны испуганные лица планшетистов, чьей обязанностью было смещать разноцветные фонарики на обратной матированной поверхности планшета корректируя по утвержденным данным текущую обстановку.

Мдаа. Это я не додумал. Если что посечет же всех осколками. Следующий образец надо сделать учитывая возможность боевых повреждений, скотчем его заламинировать чтоли? Или запасов оргстекла все же хватит? Скотча то тоже не много, уж очень он пользуется успехом.

Но меж тем грохот разбитого планшета отрезвил командующего. Тяжело дыша он оперся на стол, успокаиваясь. Потом обвел глазами присутствующих и поймав мой взгляд сказал:

— Александр Никитич заканчивайте без меня. Потом зайдите ко мне в салон. Кое-что обсудим.

И, не говоря больше ни слова удалился.

* * *

Проводив командующего взглядом я обернулся к мрачно разглядывающим трещины на палубе офицерам.

— Ну что господа рассказывайте, чем довели адмирала до белого каления. Борис Илларионович давай, чтоб всем не галдеть ты как начальник расчета докладывай.

Переглянувшись с товарищами, вперед выступил старший штурманский офицер эскадренного броненосца 'Бородино' лейтенант Чайковский.

— Все очень просто Александр Никитич. Когда на тридцатой определили ваш маневр на двадцать пятой минуте, мы затруднились с его назначением, но рекомендовали самим отвернуть, но Зиновий Петрович наши доклады проигнорировал, решил продолжить свой замысел и еще указал пристрелку не сбивать. Мы позже пару раз предложили борт сменить, но тогда он нас просто обматерил. А вот потом, когда вы ему корму строя подрезали и Обаму сзади покрыли.. — тут я не удержался и хмыкнул, — Константин Рудольфович — Чайковский кивнул на смущенно переминающегося мичмана Де Ливрона. — не удержался, да и возьми брякни, что мол, а мы же предупреждали! Ну, тут и началось...

-Ясно. Константин Рудольфович! — перевел я взгляд на виновника торжества. Мичман Де Ливрон свое трудовое поприще начал не моряком. Это к разговору о кастовости Российского императорского флота. Он окончил в 1895 году Константиновский межевой института в Москве. Одновременно со службой по межевому ведомству Де-Ливрон слушал в Императорском московском университете лекции на естественном разряде Физико-математического факультета, выдержал установленные испытании наравне со студентами университета. Для отбывания воинской повинности поступил юнкером во флот и тогда же вошел и состав Гидрографической экспедиции Байкальского озера, где исполнял ответственные обязанности. Полюбив гидрографическое дело, Де-Ливрон отказался от своей межевой деятельности и остался на морской службе.

В 1901 году, выдержав экзамен, произведен в мичманы и назначен производи руководителем гидрографических работ Отдельной съемки Балтийского моря. Насколько сильно было влечение Де-Ливрона к морской службе, показывает тот факт, что ему пришлось при переходе в Морское ведомство выплачивать Министерству Юстиции, в ведении которого находится Межевый институт, за свое образование три тысячи рублей.

Благодаря своему солидному образованию, как практическому, так и теоретическому, был весьма полезен при гидрографических работах, ему поручались самые ответственные работы, которые он всегда исполнял чрезвычайно толково, причем поражал всегда своих сотрудников быстротой работы. Немало труда положил он при составлении карт Байкальского озера, над которыми работал в зимнее время. Производимая им съемка местности всегда отличалась точностью и законченностью. Когда снаряжалась 2-я Тихоокеанская экспедиция, назначен младшим штурманским офицером на эскадренный броненосец 'Бородино', -Я Александр Никитич! — отозвался мичман.

— Александр Никитич — передразнил я его, — признаю что вы у нас большая умница, о вот выходит от этого вечно большая задница. Хоть какая-то дипломатичность и субординация в вас должна была сформироваться? За время пока погоны носите? Ну хоть из чувства самосохранения? Пусть даже вы совершенно правы. Нельзя же говорить начальнику впрямую, что он херню творит! Его надо к этому умозаключению очень тактично подводить. Пускай сам осознает и исправится. Ох как жаль что вы кадетом и гардемарином не были! Именно тогда это в подкорку вбивается... И здесь вас 'пиджаков' за то же самое шпилят. -уже вполголоса пробормотал я.

— Ладно вопрос я понял. Попытаюсь что-нибудь сделать. Но! Но! — оглянул я посветлевшие лица офицеров, — рано обрадовались. Это вас от порки прилюдной не избавит. Почему маневр мой был определен так поздно!? И что вы конкретно адмиралу порекомендовали? Как обосновали, какие варианты маневров предложили? — и лица расчета опять поскучнели.

Конечно, ведь разбора тренировки, на что многие присутствующие тайком надеялись, избежать не удалось. А он порой, по времени, занимал много больше чем она сама. И если с командующим все просто, публично осерчает, обзовет всех скопом по матушке, и разгонит по своим норам, то вот сейчас этот черт настырный, будет поминутно каждое действие, маневр и доклад обсасывать. Как, когда, зачем и почему. Все планшеты и журналы проверит, все грязное белье перетряхнет, каждому на орехи достанется...

* * *

— Прощу разрешения! — неуверенно произнес я в мягкий полумрак салона.

— Проходите Александр Никитич, господин адмирал велели незамедлительно, без доклада. — раздался со спины голос адьютанта.

Нахохлившийся словно мокрый воробей он мялся в приемной. Ну да. Тебе тоже от сегодняшнего разноса, под горячую руку попало. Не хочется что-то в пасть сердитому льву. Но заболтить не выйдет. Надо идти.

Кровавые тени заката бросали отблески 6на тяжелые портьеры салона. Сквозь отдраенный иллюминаторы доносился легкий плеск волн и крики чаек, а может и бакланов — кто их там разберет. Нарушал легкий стрекот электровентиллятора.

Я не сразу заметил командующего. Тот, откинувшись в спинку кресла и прикрыв глаза, как будто дремал. Впрочем, судя по столику рядом и почти опорожненной бутылке, это предположение недалеко от истины. А из закуски только нарезанный лимон, Нет коньяк, бренди виски и прочие самогоны тем вроде и хороши, что закуски не требуют. Но климат все же не тот. Хотя и нервы тоже... Но так можно долго стоять.

Хм! — я осторожно прочистил горло.

Глаза Роже приоткрылись.

— Да! Присаживайтесь Александр Никитич — и, кивнув на стоящее рядом кресло, протянул руку к бутылке.

Фуух! Похоже продолжения сегодняшней сцены не будет. Все верно, водку разливает младший, а коньяк старший. Мда. Если он такими порциями его глушит то... А! Нет спасибо. Достаточно. Отставив бутылку и окинув недовольным взглядом столик Зиновий Петрович дернул звонок и проревел выскочившему как черт из табакерки вестовому.

— Льда сюда! — и вновь откинулся в кресло.

— Хочу сказать, что я тщательнейшим образом разобрал с офицерами расчета сегодняшнюю тренировку и их ошибки.Считаю теперь они и в следующий... — начал было я.

— Нет, дело в ней — прервал меня командующий. — Точней и в ней тоже.

Зиновий Петрович встав из кресла заходил по салону.

— Надо поздравить вас Александр Никитич. Вы весьма тонкий интриган.

— Простите!?

— Не прощаю. — Рожественский пригубив из стакана и махнув с зажатым рукой стаканом в мою сторону продолжил — Вы умело манипулировали моим мнением. При моем попустительстве подводя раз за разом к нужным вам выводам и поступкам.

Ничего себе! Вот это поворот. Мои ягодицы были готовы перекусить лом, в таком напряжении я находился. Ну да. А что ты думал!? Аппаратные игры только тебе известны? От дальнейшего слов адмирала предчувствие прихода полярного зверька тихонько отошло на задний план, сменившись искренним удивлением.

— Но вы были правы! Никаким другим образом нельзя было раскрыть глаза такому твердолобому и упрямому барану как я, на теперь уже и мне очевидные вещи.

— Глядя на то, какие творит наша эскадра ведомая, по сути, кучкой сопляков с линейками и циркулями наперевес. Хочется выть от злости на то, сколько времени и возможностей потеряно ранее.

— Но все эти обстоятельства привели меня к нужному решению. — Зиновий Петрович помолчал, отпив еще глоток — Эскадрой в бою командовать будеты вы! И не возражайте!

— Выше своего потолка не прыгну, да я даже половину из того, что происходит во время наших маневров, просто осмыслить не успеваю! С вашей помощью я уже это осознал. А эти молокососы меня уже даже не стесняются поправлять! Я, смею надеяться, неплохой администратор и военноначальник, но мои навыки ограничиваются лишь мирным временем, я слишком закостенел в своем невежестве... А нам сейчас требуется иное, нечто большее и из тех кто меня окружает справитесь только вы — вздохнул командующий.

— Тренировки отныне проводить не буду. Не хочу более позориться. Даю вам карт-бланш на все. Ответственность я беру на себя! Если надо, хоть сейчас подпишу вам любой приказ. Сам лучше ограничусь внешнем прикрытием ваших действий. А вы раз уж Порт Артур будет сдан, сосредоточьтесь на подготовке и планировании прорыва во Владивосток.