— Я лишь не хочу тормозить вашу работу, Бенедикт, — вновь отстраненно произнес молодой человек.
Колер тяжело вздохнул.
— Ты ее не тормозишь. Пока. Если вдруг такой вопрос встанет, я разберусь, что с этим делать, и приму необходимое решение, но пока что такого вопроса не возникает. Время есть. Сейчас важно лишь не усугубить ситуацию с твоим здоровьем, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Харт.
— Вот и хорошо. Отдыхай. Я схожу за Гевином, он тебя осмотрит, и даст новые прогнозы. И в зависимости от них я уже буду решать, уезжать мне отсюда с тобой или без тебя. Идет?
Киллиан отозвался коротким кивком.
— Идет.
Не говоря больше ни слова, Бенедикт с тяжелым сердцем вновь направился к двери и покинул комнату.
* * *
Берег реки Бреннен, Нельн
Двадцать девятый день Матира, год 1489 с.д.п.
Мальстен и Аэлин двинулись в путь на рассвете. На прошлый привал они остановились на берегу реки, предварительно отыскав подходящее место для перехода. Течение здесь было слабым, глубина — совсем небольшой, а из-под воды торчали большие камни, по которым можно было осторожно пересечь реку, не промочив при этом ноги. Сейчас это было наиболее желательным раскладом, ведь дни с приближением Мезона становились все холоднее, вода в реке не успевала достаточно прогреться в светлое время суток, и, переходя реку вброд, путники весьма рисковали простудиться.
Отыскав нужное место, Аэлин решила с переходом на ту сторону в сгустившихся потемках не спешить: слишком велик был риск сорваться с камня в темноте и угодить в воду. Мальстен со спутницей спорить не стал: в ее словах было много здравого смысла, к тому же он прекрасно помнил о ее напряженных отношениях с водоемами и представлял, сколь усугубляется ее страх перед ними в темное время суток, когда вода становится непроницаемо черной. Говоря по чести, Мальстен мысленно готовился к тому, что придется применять нити, чтобы заставить Аэлин перебраться через Бреннен после их злоключения в болоте дьюгара, однако во время привала охотница, похоже, была настроена решительно и собиралась в который раз посмотреть своему страху в лицо.
Однако когда солнце показалось на небе и настало время переходить через реку, решимости во взгляде Аэлин поубавилось: собиралась она заметно медленнее, чем обычно, и с опаской поглядывала на большие камни, торчащие из-под воды.
Мальстен делал вид, что не замечал ее волнения, он лишь методично продумывал про себя варианты развития событий, невольно вспоминая их со спутницей диалог о применении нитей в клетке некроманта.
Будь ты человеком, ты ограничился бы чем угодно другим: уговорами, криком, физической силой, в конце концов. Но ты данталли, и ты потянул за нити. Потому что способен на это. И всегда будешь способен, понимаешь? …от тебя прозвучало обещание, что ты никогда не применишь нити ко мне без моего ведома. И вот уже в который раз это обещание нарушается.
Мальстен не знал, как ему следует поступить, если в ответственный момент Аэлин все же растеряется и поддастся своему страху. Потерять ее доверительное отношение ему не хотелось, однако пускать ситуацию на самотек он был не готов, имея возможность помочь. В последнее время все чаще в памяти всплывали уроки Сезара, сопровождавшие все детство Мальстена. Учитель всегда говорил, что в ситуации, требующей активных действий, нельзя стоять в нерешительности, и Мальстен такую позицию всецело разделял. В конце концов, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть вдвое сильнее. Возможно, влияние нитей Аэлин сочтет злом, но это определенно будет злом меньшим, чем невмешательство.
— Аэлин, — постаравшись придать своему голосу всю возможную непринужденность, окликнул данталли. — Пора отправляться. Ты готова?
Аэлин медленно перевела взгляд со спутника на реку и кивнула.
— Да. Идем, — отозвалась она, набросив на плечо собранную сумку.
К воде спускались неспешно и осторожно: почва была глинистой и довольно скользкой. От реки веяло влажным холодом, пробиравшим до самых костей, и Аэлин зябко ежилась, с опаской представляя себе переход.
Мальстен пошел первым. Он осторожно изучил, не будут ли камни скользкими и не опасно ли будет по ним передвигаться. По всем признакам выходило, что пересекать реку здесь безопаснее всего. В голове данталли уже строился план того, как они со спутницей поведут себя в ближайшем городе. Чтобы добраться до Леддера, предстояло миновать еще не одно поселение, а деньги были практически на исходе. Мальстен невольно задумался, уж не осталось ли где-нибудь по пути старых кладов Бэстифара, которые аркал зарывал почти на каждом привале, когда добирался из Малагории до дэ’Вера. Однако эту мысль пришлось бегло отбросить: в конце концов, прошло много лет, и даже сам Бэс вряд ли сумел бы отыскать свои тайники, если таковые на материке еще наличествовали (при условии, что на них не наткнулись другие случайные путники или разбойники), а о том, чтобы найти их без помощи аркала, и речи быть не могло.
Размышляя о дальнейшем развитии событий, Мальстен прошел еще два крупных камня, заметно пошатнулся на одном из них и попытался сохранить равновесие. Попытка вышла успешной, и он обернулся к своей попутчице, проверяя, как далеко она сумела зайти без вмешательства нитей.
Худшие подозрения Мальстена тут же оправдались: Аэлин продолжала стоять на берегу, широко раскрыв глаза и глядя на реку так, будто бы перед ней и не вода вовсе, а монстр, во много крат превосходящий ее по силе.
— Аэлин? — окликнул Мальстен.
— Я не могу… — произнесла она, с силой сжав руки в кулаки. Она говорила тихо, и за шумом воды ее было совершенно не слышно, однако Мальстен прекрасно разобрал, что именно сказала его спутница.
Глубоко вздохнув, он осторожно прошел обратно к берегу и замер на первом камне, протянув охотнице руку.
— Давай перейдем так же, как переходили Мотт, — дружественно предложил он. — У тебя получится, просто следуй за мной.
— Так больше нельзя, — сокрушенно опустила голову Аэлин, затем решительно подняла взгляд на Мальстена, набрала в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выпалила, — ты можешь избавить меня от этого страха?
Мальстен изумленно округлил глаза.
— Прости?
— Данталли ведь умеют управлять сознанием, — невесело усмехнулась Аэлин. — Ты можешь проникнуть ко мне в сознание и искоренить этот страх? Не верю, что не можешь, у тебя ведь получались совершенно невероятные вещи!
Мальстен смущенно передернул плечами.
— Аэлин, физический контроль отличается от контроля сознания…
— Только не говори, что это для тебя преграда! — возмущенно воскликнула она, не позволив ему закончить мысль. — Ты на любые эксперименты раньше был готов идти, когда дело касалось нитей! Отчего же сейчас отказываешься? Или ты готов делать из людей кукол, только когда это угодно лично тебе?!
Каждое восклицание охотницы больно врезалось в сознание данталли. Тело его невольно напряглось, с трудом удалось сдержать желание зажмуриться и отвернуться.
— Как быстро поменялось твое отношение к моим способностям, как только они понадобились тебе. Не ты ли не столь давно говорила, как тебе не нравится мое вмешательство? — холодно отозвался Мальстен, встретившись со спутницей глазами.
Аэлин, заметно подрагивая от злости и страха, выдержала взгляд данталли. Несколько невыносимо долгих секунд длилось тяжелое молчание, путники стояли, не шевелясь, друг напротив друга, и, казалось, воздух вокруг них начинал звенеть от напряжения. А затем охотница шумно выдохнула, отвернулась и нервно отерла руками лицо, присев на большой камень, лежащий на берегу у самой воды.
— Я никогда не думала, что буду просить данталли вмешаться в мои мысли, — нервно усмехнулась она, обняв себя за плечи. — Пойми, для меня это непросто, всю мою жизнь я…
— Считала таких, как я, монстрами, — кивнув, закончил за нее кукольник. — Знаю. И за пару недель от этого чувства, пожалуй, не избавишься. Я тоже не предполагал, что буду водить дружбу с охотниками на иных, по обыкновению это ничем хорошим не заканчивается для одной из сторон.
Аэлин подняла скорбный взгляд на спутника и качнула головой.
— Злишься, — констатировала она, хмыкнув и тут же отведя взгляд. — Что ж, имеешь право, пожалуй.
— Я не… — Мальстен помедлил и неловко передернул плечами. — Я не злюсь. Лишь пытаюсь объяснить тебе, что не только у тебя наше сотрудничество не укладывается в привычную картину мира.
Аэлин понимающе кивнула.
— Это сбивает с толку и пугает. И все же… я рада, что так вышло, — улыбнулась она. — Прости, что задела тебя, я не хотела. Мне было сложно обратиться к тебе с подобной просьбой, и когда ты начал отказывать, я вышла из себя.
Мальстен шумно выдохнул.
— Я не отказал. Я попытался объяснить, что контроль тела и сознания сильно отличается. И, к сожалению, со вторым у меня дела всегда обстояли хуже. Не могу сказать, что я в нем преуспел. Я могу попробовать найти воспоминание, которое вызывает этот страх, и приглушить его, но полностью избавить от боязни вряд ли смогу. Это ведь даже не временное помутнение сознания, это его прямое изменение. Ответь, ты действительно хочешь, чтобы я попытался?
Аэлин подняла на своего спутника взгляд, и данталли мог поклясться, что увидел в этом взгляде куда больше страха, чем желания рискнуть.
— Я не знаю, — честно ответила она, покачав головой. — Но, боюсь, если не решусь, мы будем терять слишком много времени из-за этой моей боязни на каждом переходе реки, а ведь у нас на хвосте Красный Культ всей Арреды. И еще впереди долгий путь по морю. Страх перед водой сейчас для меня — непозволительная роскошь, его необходимо искоренить. Поэтому… сделай, что сможешь.
Мальстен тяжело вздохнул.
— Хорошо, — отозвался он, сделав небольшой шаг назад. — Встань.
Охотница послушалась и поднялась с камня.
— Смотри на меня, — кивнув, сказал данталли, глядя на свою спутницу отстраненно, словно вел беседу с совершенно незнакомым человеком. — Сосредоточься на том дне, когда этот страх родился. Я так полагаю, это день, когда ты едва не утонула?
Аэлин с трудом заставила себя отогнать неприязнь, которая возникла в ней при этих словах, произнесенных столь бесстрастным тоном: за время совместного пути с Мальстеном Ормонтом она поняла, что когда речь идет о конкретно поставленной задаче, он полностью отгораживается от любых чувств.
— Да, это… тот самый день. Я думаю, что роль сыграл он, а усугубила все наша недавняя история с болотом дьюгара.
Данталли кивнул.
— Хорошо. Придется воскресить их в памяти. Так подробно, как только сможешь. Смотри на меня и вспоминай об этом. Остальное я сделаю сам.
Аэлин прерывисто вздохнула и отозвалась коротким кивком, честно попытавшись вызволить из глубин памяти давнее злоключение. Первые несколько секунд мысли попросту не желали слушаться, лихорадочно перескакивая на любые другие события, кроме нужных.
— Мальстен, а если у меня не получится вспомнить, ты…
— Не разговаривай со мной, Аэлин, — строго сказал он, и глаза его вдруг изменили выражение на совершенно непроницаемое, от чего холодок побежал по спине охотницы. Буквально мгновение тому назад она чувствовала, что находится под взглядом человека, хотя, разумеется, отдавала себе отчет, что обращается к данталли. Теперь же на нее смотрело иное существо, которое легко могло проникнуть в самые потаенные уголки ее души. — Не разговаривай со мной, просто пытайся сосредоточиться.
Отвечать молодая женщина не стала. Огромным усилием отогнав неприятное чувство, всколыхнувшееся в ней от тона спутника, Аэлин вновь попыталась вернуться в памяти к тому злосчастному дню.
Что тогда произошло? Сколько ей было лет? Как так вышло, что она оказалась на такой глубине? Нужно восстановить картину полностью, чтобы вспомнить все в подробностях…
Покуда охотница задавала себе вопросы, черная нить, видимая лишь взгляду данталли, протянулась к ее голове, и в сознании Мальстена начали появляться образы.
Там, на реке в дэ’Вере был участок, который Грэг Дэвери всегда наказывал своим детям переходить по берегу, а не переплывать. Он предупреждал детей о глубине и не разрешал им плыть там, даже когда его отпрыски упрямо объявляли себя опытными пловцами. Брат с сестрой злились, однако слушались отца до определенного момента. В тот день они сговорились, что докажут родителям свою самостоятельность и пересекут злосчастный участок вплавь. Аэлин поддержала идею брата: она доверяла ему, считала его отличным пловцом, чувствовала себя в безопасности рядом с ним.
… руки устали уже на середине участка, и девочка решила, что на мгновение опустится на дно, оттолкнется и сможет продолжить плыть, как ни в чем не бывало, поспевая за братом. Течение было несильным, вода не представляла угрозы… Аэлин верила, что справится.
Она погрузилась под воду, начиная уходить все ниже и ниже. Сейчас должно почувствоваться дно. Вот сейчас…
Аэлин потянулась ногой, готовясь упереться в речной ил, но дна не было. Слишком долго, непозволительно долго.
Девочка испугалась и открыла глаза. Вокруг была лишь толчея зеленоватой мутной воды, в которой угадывалось какое-то движение. Рыба? Или что-то другое… что-то…
Аэлин посмотрела вниз, надеясь разглядеть дно и оценить расстояние до него, но увидела лишь черный непроглядный мрак, в котором что-то шевелилось. Водоросли? Рыбы? Ответ был неважен — в тот самый момент на дне реки зашевелился ее страх. Аэлин лихорадочно попыталась всплыть, но в ту же минуту осознала, что сделать это быстро у нее не выйдет — слишком глубоко она опустилась, чтобы усталые руки сумели в несколько мгновений вытянуть ее наверх. Какая же здесь глубина?
Легкие загорелись огнем, воздуха не хватало. Судорожно захотелось заплакать, но девочка понимала, что сейчас этого делать нельзя — иначе смерть! Аэлин была уверена, что не выплывет. Она уже ловила холодное дыхание Рорх у себя под ногами — там, в черной, непроглядной глубине реки…
И тогда она почувствовала, как сильная рука Аллена тянет ее на поверхность.
— Айли! — выкрикнул он испуганно, когда голова сестры оказалась над водой. — Айли, с тобой все хорошо? Ты не наглоталась воды? Дышишь нормально?
Девочка не могла ответить — ее душили рыдания, слова застревали в горле, руки и ноги сделались совершенно непослушными и не желали шевелиться. От одной мысли о черной бездне под ногами хотелось вопить, но голос предательски сел от страха и даже крика не мог произвести на свет. Сейчас все желания Аэлин свелись к тому, чтобы поскорее оказаться на берегу, и Аллен, хвала богам, понимал это. Он быстро потянул сестру из воды, побелев от испуга: прежде ему никогда не приходилось видеть ее в таком ужасе.
