Иные миры Часть 3 Конец пути

Помолчав немного, он добавил:

— И может быть уже никогда не будет. Оттого мне очень страшно, что ты уйдешь. Ты ведь не уйдешь больше?

Я опустила взгляд, понимая, что соврать не смогу.

— Нет, — захныкал Северин, мгновенно выпутавшись из одеяла и повиснув на мне. К счастью нижнее белье на нем действительно было. — Ну, хоть скажи, что ты скоро вернешься!

— Я скоро вернусь.

Северин замер и сжал меня еще крепче.

— Ты не уверена, что вернешься, — зашептал он, — совсем не уверена. Тебе на самом деле страшно, но ты пытаешься это скрыть.

— Конечно страшно, — я обняла его одной рукой, а другой уперлась в край кровати, чтобы не упасть ненароком, — только дурак не боится опасности, но я на самом деле собираюсь вернуться. И знаешь, — я чуть отклонилась, чтобы видеть его глаза, — до меня только сейчас стало доходить, что все в моей жизни было не случайно. Каждое событие, словно звено цепочки, вело меня к этой цели: появление медальона, знакомство с джиннами, священный бриллак, Марьян, рассказавший про туман на Альбарнеу, Элизабет столкнувшая нас с Раем— горностаем и его рассказ про шейд — все было взаимосвязано. А я-то говорила, что никто меня не направляет... Да точнее этого было бы только карту нарисовать!

— Да, — тихо сказал Северин, будто что-то понял из моего бессвязного монолога, — из случайностей, увы, был только я.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурилась я, отодвигаясь и одновременно садясь более устойчиво.

— Не напрягайся, не надо, — грустная улыбка тронула его губы, — ты говорила, что мне не нужно давить на жалость, но по-другому не получается. Поначалу я думал, что я особенный, что я понравился тебе и поэтому ты мне помогаешь. Думал, что стоит подождать немного, и ты сама сделаешь первый шаг, но потом ты пропала, и я испугался. Я просто представить не мог, что я буду делать здесь без тебя, но Лия, говорила, что ты жива, и от этого становилось чуточку легче. Пока тебя не было, я расспрашивал твоих друзей о тебе и кое-что понял. Оказывается ты всегда такая. Мне ничего не нужно принимать на свой счет, потому что даже будь на моем месте дряхлый старик, ты точно так же могла сидеть на краешке кровати и держать его за руку. Быть может чуть-чуть не так нежно, но не менее терпеливо. Леда совсем не так легко допускает людей в свой мир. Вот тебе удалось попасть в него, да и Ингер со временем стал ей близок, но ее доверие нужно заслужить, а для тех, кто этого не сделал, она никогда не пойдет на жертвы. Ингер тоже довольно замкнут, но он очень хорошо разбирается в людях и может определить, кому стоит доверять, а кто только языком трепать умеет. Только ты способна открыть сердце каждому, кто попросит, будто тебе его не разбивали никогда. Ты словно доверяешь сразу, не устраивая проверок, и именно эта способность так всех обескураживает. Быть может, именно она спасала тебе жизнь чаще, чем твое оружие, потому что, увидев это, не сразу можно решиться не оправдать твое доверие. Оттого вокруг тебя так все вертится. Будто ты неосознанно делаешь лучше тех, кто с тобой рядом.

Я удивленно смотрела на Северина не в силах выдавить ни слова. Если характеристики Леды и Ингера были довольно точными, то моя выглядела чересчур идеализированно. Мне самой даже не хотелось быть такой уж милой и наивной. В конце концов, мне двадцать четыре и я видела смерть и предательство, собственноручно убивала врагов, и после всего этого я точно не могу быть белой и пушистой. Разуйте глаза, я же чудовище!

Резко дернувшись, будто вынырнув из забытья, я проворно отползла к противоположной спинке кровати и прижала колени к груди.

— Чушь, — строго сказала я, и только моя поза портила эффект волевых интонаций в голосе.

— Кристель, — Северин подполз ко мне и легким нажимом заставил выпрямить ноги, — ты ведь понимаешь, о чем я говорю. У меня никогда не было девушки, влюбленности или первого поцелуя, но обидно, что, скорее всего, уже не будет.

— Почему? — спросила я, и Северин спрятал глаза за длинной челкой.

— Что тут непонятного, — вздохнул он, — я ведь жертва многократного сексуального насилия начиная с пятнадцати лет. С этим порой трудно справиться.

— Может, тебе помог бы хороший психиатр, — я попыталась убрать челку, но он наклонил голову еще ниже.

— Ты сама понимаешь, что это невозможно, — голос начал дрожать, словно он вот-вот расплачется. — Кто мне поверит, Кристель? А если поверят, то, что со мной будет в твоем мире, можешь представить?

— Я не знаю, чем еще тебе помочь, — просто сказала я, и Северин вскинул голову.

— Только не отталкивай, — он уперся руками в кровать по бокам от меня, — первый шаг и так делать очень страшно.

В го глазах было что-то отчаянное: страх и желание, настолько сильные, что их невозможно скрыть ни за какой маской.

Я понимала, что сейчас произойдет, но совершенно не представляла, какой мой поступок был бы более правильным: оттолкнуть его и вправду будет жестоко, но чары нимфы слишком опасны для человека. Пока я соображала, что делать, его губы осторожно прильнули к моим, и тело застыло в напряжении. Никаких признаков чар не было, и я немножко расслабилась. Северин словно почувствовал это и, проведя губами по щеке, нежно коснулся уголка глаза, а после вновь вернулся к исходной точке. Я слышала его частое дыхание, и оно щекотало мне кожу.

Может, если нет влечения, то и чар тоже не будет. Может, я вообще взяла их под контроль. Эти мысли немного успокоили меня, и я неуверенно провела рукой по его волосам. Северин резко выдохнул, словно испытал невероятное облегчение, а я запрокинула голову, положив другую руку ему на талию. Из его горла вырвался слабый стон, и мне на секунду показалось, что я ощутила все, что чувствует он. Волнение и восторг, страх одиночества, жажда любви и утешения, усталость...такая непомерная усталость от постоянного страха. Не размыкая губ, я провела рукой по ребрам и остановилась на груди, чувствуя, как неистово сильно бьется его сердце, потом продолжила движение вверх пока не обвила шею, одновременно быстро коснувшись языком пересохших губ. Северин сдавленно ахнул и практически рухнул на меня всем телом. Я оказалась лежащей поперек кровати между ним и деревянной спинкой — компрометирующее положение, если не сказать больше. Мои руки по-прежнему обнимали его шею, а губы сливались в поцелуе. Он осторожно повторил мое движение языком, и я прикрыла глаза, позволяя ему продолжать. Пока что позволяя. Наши тела были прижаты друг к другу, и было трудно не заметить, что у него началась эрекция. Это немного отрезвило меня, и я открыла глаза. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как первые паутинки чар ползут по коже. Взвизгнув, я мгновенно оттолкнула его и вскочила на ноги. Как я могла не почувствовать их? Почему они так легко вырвались?

Северин потянулся ко мне, а когда я отдернула руку, обиженно прикусил губу.

— Что-то было не так? — осторожно спросил он, вставая на ноги.

— Все не так, — меня начало трясти от волнения. — Ты был на волосок от зачарования.

— И пусть. Так было бы даже лучше, — он нервно сцепил пальцы, не решаясь двинуться с места.

— Чем лучше! — не сдержалась я, пытаясь скрыть вину за раздражением.

— Ты бы тогда меня ни за что не бросила, — грустно сказал он. — Ты бы всегда чувствовала ответственность за меня.

— Неужели, — до меня только-только начало доходить, — ты хотел сделать это нарочно...Как ты мог!

Северин рухнул на пол, прижавшись лбом к коленям.

— Прости, прости меня, — забормотал он, — я не знал...

— Все ты знал! И ведь такой спектакль устроил, что любой бы поверил, — я обиженно тряхнула головой. — Ты ничем не лучше Марьяна. Даже хуже! У него хоть на мордахе написано, что он тот еще хитрец.

— Неправда, — всхлипнул Северин, — я тебе ни слова не соврал и о том, чтобы тебя изнасиловать, тоже никогда не думал!

— Что-о-о!

Северин прикрыл голову руками и весь затрясся, будто ждал, что я его ударю.

— Ты чего? — я присела рядом, все еще не решаясь до него дотронуться, — если кто и заслуживает локтем в челюсть, так это наглый рыжий лис — извращенец, а не ты.

— Не надо, — зашептал Северин, и мне пришлось наклониться, чтобы расслышать его. — Он больше не собирается этого делать. Не злись, пожалуйста.

— Ладно, — я задумчиво почесала переносицу, — я же не полиция мыслей, до дела-то и в самом деле не дошло. Объявляю сезон амнистии лисам! На сей раз рыжему все сойдет с рук.

Северин робко выпрямился.

— Никогда бы не подумал, что ты отреагируешь так, — удивленно сказал он, — все-таки я еще плохо тебя понимаю.

— У меня у самой с этим проблемы, так что ничего удивительного, — я пожала плечами и строго на него посмотрела, — а с тобой мы еще не закончили.

— Прости меня, — Северин снова съежился, — я ни разу не врал тебе, и сегодня тоже ничего не планировал заранее.

— Хорошо, — я погладила его по плечу, и он прильнул ко мне, виновато опустив взгляд, — мы заключим с тобой сделку. Условия таковы: ты всерьез пытаешься устроить себе нормальную жизнь в этом мире. Если у тебя не получится, то я возьму на себя всю ответственность за тебя и очарую, раз ты так этого хочешь. Но ты действительно должен приложить все усилия к своей социальной адаптации. Если ты не будешь делать это всерьез, то сделке конец, и я из твоей жизни исчезну. Соглашайся, может ты, наконец, поймешь, что свободная жизнь лучше чар.

— А ты не будешь избегать меня, пока я буду всерьез стараться?

Я обняла его крепче, и он расслабился.

— Не буду, если ты не станешь больше провоцировать меня.

— Я согласен.

Глава 28

— Привет, милая.

Марьян сидел на кресле в ногах кровати.

Я оглядела свою комнату, но ни Загрея, ни Северина там не было, из чего я справедливо заключила, что все, как обычно, происходит во сне.

— Марьян, тебе опять что-то от меня надо?

— Фу, как грубо, — он пересел на кровать, — я что не могу придти к тебе просто поговорить?

— Можешь. Главное, чтобы дальше разговоров дело не пошло.

Не удержалась. Я собиралась сделать вид, что ничего не произошло, но пропустить эту фразу было выше моих сил.

— Значит, он все-таки сказал, — Марьян сердито сжал челюсти и пристально на меня посмотрел.

— У меня своя техника допроса, — я спокойно выдержала взгляд и мило улыбнулась. — А ты разве за мной не следил?

— Да я бы только этим и занимался, — фыркнул он, — не будь у меня более важных дел вроде очередного нападения черноглазых.

— Напали на вас? — я мгновенно вновь стала серьезной.

— Нет, но от северных соседей поступают плохие новости. Черноглазые стали выступать единым фронтом, и Фирс опасается, что объединение общин становится все более реальной перспективой.

— Думаешь, что кто-то из глав общим может захотеть возродить кланы?

— Это инстинкты, Кристель, — Марьян печально улыбнулся, — все мы хотим возродить кланы, но понимаем опасность такого исхода.

— И что для вас могу сделать я?

— Ты все еще хочешь нам помогать? — удивился он. — Помогать мне?

— А что такого. Кто знает, каких усилий тебе стоило держать в узде свое больное маниакальное альтер-эго? Такую выдержку надо поощрять. Я что не понимаю, как трудно сдержаться при виде меня! — на этом мое самообладание кончилось, и я прыснула со смеха. Честно говоря, я понимаю, что нашла не самое подходящее время для смеха и уж тем более не самый подходящий повод, но это у меня происходит на уровне рефлекса, и я ничего с этим поделать не могу.

Марьян глядя на меня, тоже не выдержал и расхохотался.

— Вот кто бы говорил сейчас о психическом здоровье, — пробормотал он, закрывая лицо руками.

Когда приступ веселья прошел эльф снова стал серьезным.

— На самом деле я пришел сообщить тебе кое-что. Не знаю, так ли это важно, но раз уж ты у нас носитель ключа Харут, то я решил, что это может быть интересным.

— Слушаю.

— Ты уже знаешь, что я могу следить за шогготами. Многие считают, что их осталось мало, но я-то знаю, как сильно они расплодились с момента смещения равновесия. Шогготов можно отнести к слабым созданиям илиа, но для наземных существ они не представляют большой опасности, поскольку никогда не выползают на поверхность. Правда, если провалишься в нору, то сожрут и не заметят. Тоннели шогготов есть не только в Великих песках, и чем сильнее смещалось равновесие, тем дальше они заползали. Под лесами Виргая их нет, поскольку там часто встречаются семейства цветочных нимф, а они от природы умею аккумулировать энергию элиа в местах своего обитания, для шогготов такая среда неблагоприятна, а вот север, и земли возле горы Альбарнеу, они уже освоили. Раньше я наблюдал за ними, но у меня получалось делать это только по ночам, а пару дней назад во время охоты на аспидов меня немного контузило, и я вынужден был целый день провести в кровати. Тогда я и решил взглянуть, что поделывают эти земляные черви днем. Совершенно случайно мне удалось заметить, что несколько тоннелей были искусственно расширены, и ими активно пользуются наши друзья ифриты. Думаю, именно так им и удалось незаметно пробраться к северным землям и, похоже, что тоннели идут напрямик через безжизненное плато Стергон к Великим пескам. Это сильно затрудняет возможность отслеживать их перемещения, ведь я не могу целый день находиться в трансе для наблюдения за тоннелями, а ночью ифриты становятся тверды и неподвижны и больше походят на черные валуны. Вот такой имеем расклад.

— Ясно, — я задумчиво потела подбородок, — спасибо за информацию, быть может, джиннам она пригодится.

— Не за что, — улыбнулся Марьян, — ты уж постарайся выжить в этой борьбе за равновесие.

— Уж постараюсь.

Раннее утро темное было только моим. Я спала привычные четыре часа и теперь наслаждалась одиночеством, потягивая воду из кофейной кружки. Предрассветный час, когда звезды только начинают бледнеть обладает своей особой притягательностью, но сегодня звезды лишь изредка мелькали сквозь клочья облаков, и уныло задувал в оконные щели промозглый северный ветер. Совсем скоро принесет он первый снег, и хрупкие снежинки будут таять, едва коснувшись земли. Удастся ли мне увидеть это еще раз? Халед говорил, Равновесие не обязательно должно восстанавливаться ценой жизни носителя ключа, но этого никогда не узнаешь заранее, пока не дойдешь до самого конца.

По подоконнику забарабанили первые капли дождя, и я тихо вздохнула. Дождь, хоть и был водой с неба, раньше всегда меня раздражал, а сейчас я слушала его с нежностью. Мне хотелось и дальше слушать шорох капель, встречать рассветы, наряжать елку на рождество, любоваться цветами на поляне эльфов, пить воду, делать первый морозный вдох, выходя зимой на улицу, загорать летом, смеяться над шутками друзей, бродить по улицам, надкусить раннее чуть кисловатое яблоко, съездить на озеро и научиться так бросать камушки, чтоб они прыгали по воде как лягушки — хотелось жить, а времени уже не было. Почему я?

Загрей не мучился этими мыслями, но моей вины хватило бы на двоих. Мне было жалко, что мы стали так сильно связаны, что я уже не могла оставить его здесь в покое и безопасности.