Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну что, одержимый, готов к сеансу экзорцизма?
— Да черт его знает.
— Не поминай лукавого, беду накличешь. — Поморщился Игорь. — Едем.
— Куда? Разве не здесь?
— Успокойся, Саша. Доверься мне. Монастырь за городом, и для твоей просьбы он подходит лучше любого другого места. Подальше от мирных жителей. Стены святого места помогут, если что-то пойдет не так.
— Пуля надежней. — Буркнул я и уточнил: — Серебряная.
Игорь промолчал, но я не сомневался, что в его арсенале найдутся вещи и посерьезней. После боя со скатами прочитанное в досье уже не казалось выдумкой.
Мой напарник стоял у истоков создания отдела, регулировавшего взаимоотношения магии и Церкви. Кроме того, Архиерей Илларион, которого я знал под мирским именем Игорь, оказался не последней шишкой Церковного синода. И чем глубже магия проникала в повседневную церковную жизнь, тем быстрей росло его влияние. Специальную папку, посвященную внутрицерковным интригам, я пропустил. Знаю только, что моего напарника не раз пытались сместить, но всегда безуспешно. Как и в случае с Власовым, время было упущено. Священник стал незаменимым. По крайней мере, его уход грозил Церкви серьезными осложнениями. Возможно чуть позже, когда все устаканится, с ним произойдет какая-нибудь неприятная случайность с летальным исходом. Недаром Игорь заранее готовил себе место декана богословия в Высшей Московской Школе Магии. Припрятанный козырь в лице Власов сильно осложнит любые интриги, и, думается мне, что это было взаимовыгодное сотрудничество. Свалить тандем генерал-архиерей будет очень непросто.
Оставалось загадкой, почему такой человек терял время на поиски виновных в жертвоприношениях. По масштабам возможностей получалась стрелба из пушки по воробьям.
Личный мотив или предчувствие глобальных последствий? Скорей второе. У меня было достаточно времени, чтобы понять — чутье священника не уступало звериному. А, может, и превосходило! Интересно, что могло встревожить настолько хладнокровного человека?
Вчера Игорь без колебаний принял бой со скатами, хотя не мог не видеть угрозы для себя лично. Нападения летающего монстра он бы не пережил.
Я машинально потер центр груди. Именно сюда пришелся основной удар. И Игорь, и Женя в голос твердили, что обошлось без последствий, но периодические короткие спазмы настораживали. Они становились все реже и незаметней, но вместе с тем не спешили пропадать. Как и здоровенный ожог, размером с две мои ладони. Если бы чешуя не ослабила удар, то мне пришлось бы туго.
— Эх! Будь со мной Ящер... — Тихо пробурчал я, усаживаясь в машину. — Ехать-то далеко?
— Часа за три доберемся, если без пробок. Хочешь — подремли. Разбужу, как подъезжать будем.
— Чуть позже. Просто спросить у тебя хотел, — я замялся. — Объясни, пожалуйста, вот то что мы делаем, как это с точки зрения веры? Магия — это инструмент. Оружие. Или вот я, например — фрик по любым меркам. Да еще и убийца. Ведь 'не убий' — это же главная заповедь?
— Нет заповедей неглавных Они все равноважны, но я понял твой вопрос. Библия запрещает человеку лишать жизни другого, руководствуясь личными мотивами. Большей частью они субъективны. Никто кроме Бога не может дать жизнь, и никто кроме Него не вправе отбирать ее.
— Но...
— Дослушай. Защита близких, защита Родины и даже защита незнакомых тебе людей — это не личный мотив. Это подвиг. По велению души рисковать жизнью ради спасения другого — благо. 'Нет больше любви, чем положить душу за други своя'.
— А как же 'подставь другую щеку'?
Игорь усмехнулся.
— Буквализм без понимания очень опасен. Особенно по отношению к заповедям. Иисус Христос был непримирим по отношению к злу. Понимай так, что нельзя платить злом в ответ на зло, нельзя ему уподобляться. А насчет 'подставь' — я понимаю, что ты хотел сказать. Православие никогда не было рабской религией, Саша. Кто бы что ни говорил.
Обычно спокойный на дороге священник вдруг поддал газу и лихо обошел потертую, но весьма шуструю иномарку.
— Знаешь, кто такой Александр Невский? — Дождавшись моего кивка, Игорь продолжил: — Чтоб ты знал, его причислили к лику святых еще в 1547 году. И таких примеров множество. 'Не мир пришел я принести, но меч'. — По памяти процитировал Игорь. — Я сделаю все ради мира, но не ради мира добра со злом, а чтобы отсечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения.
— Знаешь, глядя, как ты шушурешь от бедра с 'калаша', я так и понял... насчет 'отсечь'.
— Когда это я стрелял от бедра? Классическая стойка — руки держат, бедра водят. Как по учебнику.
Игорь поддержал шутку, и на душе стало легче. В преддверье схватки со смерчем начали сдавать нервы.
— И еще. — Игорь цыкнул зубом. — Насчет твоей человечности. Даже не думай сомневаться в себе. Ты хороший человек, Саша. Молодой, импульсивный, но хороший. Ты поступаешь, как велит тебе сердце, и это главное. Не важно, что о тебе говорят — брань на воротах не виснет, важно по совести жить.
— Или умереть.
— На все воля Господа, но мы тебя подстрахуем. Без дураков и подлостей подстрахуем, слово даю. И все же, постарайся справиться. Не хочу брать грех на душу. Мне еще епитимья за 'стрельбу от бедра' полагается. Вторая будет лишней.
На этом наш разговор о Боге закончился. Оставшуюся часть пути мы общались на отвлеченные темы, а мою самоубийственную авантюру по молчаливому уговору не обсуждали. Священник проявил себя на удивление чутким собеседником, и не стал подливать масла в костер моих сомнений.
По большому счету, Макаров сказал правильно — я абсолютно не чувствовал уверенности в победе. Решил ввязаться в бой, а там — куда кривая выведет. Решение далось нелегко. В глубине души еще таился панический ужас. Воспоминания о тюрьме без времени и без чувств оставалось со мной, все чаще всплывая ночными кошмарами. После них я рывком просыпался, и долго лежал на мокрой от пота простыне. Бездумно таращился в потолок, пытаясь успокоить скачущее в груди сердце, и не разбудить Юльку. Как сегодня, например.
Ехать не хотелось совсем.
Но чутье подсказывало, что времени остается все меньше. Демон слабел, но вместе с ним слабел и Ящер, а принести его в жертву я не мог. Нельзя жертвовать куском себя даже не попытавшись сопротивляться. Совру, если скажу, что у меня не было искушения поступить, как советовал тренер. Потянуть время, набраться сил и ударить чуть погодя. В обмен на жизнь Ящера.
Подлость! Истинное значение которой не понять даже самому сильному магу, и на которую не согласится последний перевертыш. Будь рядом Волков, он бы молча покрутил пальцем у виска и заставил действовать. Образ майора так живо восстал в памяти, что я на секунду почувствовал его присутствие. И одобрительное похлопывание по плечу — 'Все верно, брат!'.
— Все верно! — Эхом повторил я и, расслабившись, откинулся на сиденье.
Не важно, что ждет меня по ту сторону барьера. Там Ящер, ему нужна моя помощь, и это — главное.
Надежно запечатанный конверт хранится у Игоря. Если случится худшее, то семья узнает об этом от меня, пусть и слегка запоздало. Надеюсь, все пройдет как надо, и я самолично сожгу его по возвращении. Ну, а с Макаровым и остальными объяснюсь после. Победителей не судят, а проиграю — будет уже все равно.
— Чего замолчал?
— Думаю. — Односложно ответил я и добавил с улыбкой: — Хочешь анекдот?
— Про монашку?
— Типа того. — Ответил я, слегка удивившись такой проницательности. — Откуда узнал?
— Да у тебя аура ехидством так и полыхает. Не впервой. Рассказывай, давай.
— Значит так. У православного священника спрашивают: — Святой отец, почему у католиков хор органный, а у нас — никакого инструмента. Поп, значится, пузо почесал и говорит: — Вишь какое дело, сын мой, талант — его ж не пропьешь, а вот орган там или дудку какую — это как не хрен делать.
Не самый смешной анекдот, да и Игорь его, похоже, слышал, но из вежливости улыбнулся. Уже хорошо.
— В Европе сейчас похлеще нашего проблемы. — Подумав, сказал напарник. — Как вся эта котовасия на свет божий всплыла, народ в Церковь повалил втрое против прежнего. Да и фанатиков опять же прибавилось. У них же там интрига на интриге, в их загнивающем Западе. Вот кто-то из шишек и решил ситуацией воспользоваться.
— Братва рвется к власти?
— Хуже. — Игорь не поддержал шутки. — Церковь на грани раскола. Одни радеют за возрождение Инквизиции, и, надо сказать, после сезона охоты на вампиров эта идея вызывает у мирян нездоровый ажиотаж. Сжигать кровососов на костре — это ж так весело. Никто не думает, что следующими туда отправятся неугодные сверхи. Вторая группа товарищей разумней, но с осторожностью и дипломатией слегка перебарщивают. Такими темпами их самих могут зажарить.
— Толерантность. — Я пожал плечами. — Бич нашего времени.
— Да нет. Там по обе стороны баррикад такие акулы плавают. В сто раз хлеще наших. Расслабились. Момент упустили. Боюсь, без крови теперь не обойдется. Господи, спаси и сохрани!
— А наши что? — Я с интересом уставился на священника. Вести с христовых полей меня заинтересовали. Не каждый лень выдается порыться в грязном белье матушки Церкви.
— Договариваемся пока.
А вот это — сильная оговорочка. Прокол, как есть прокол! Хотя, досье я уже просмотрел, и иллюзий своих лишился. Рядом со мной сидела акула из той же стаи. С той лишь разницей, что этот пока не отстранился от полевой работы. Хотя, почему пока? Последние недели Игорь почти не появлялся у сердюковцев, свалив на меня все дела по жертвоприношениям. Работа декана богословия завалила его до черных мешков под глазами. Неудивительно, что он с тоски за автомат схватился. Да и помочь мне больно легко согласился. Хотя, это уже моя паранойя заговорила. Было заметно, что Игорь переживал от чистого сердца.
— Долго ехать? — Спросил я, поглядывая на часы.
Обещанные священником три часа подходили к концу, а мы только-только съехали на проселочную дорогу. Вместо ответа Игорь несколько раз крутанул допотопное 'весло' отечественного автопрома, защищаясь от вездесущей пыли, и кивнул на показавшийся из-за поворота указатель. Движущийся в авангарде автомобиль сопровождения поднимал плотные серые облака, и, чтобы не задохнуться, мне пришлось последовать примеру моего спутника. Духота в наглухо запечатанной машине мгновенно достигла пределов, за которыми уже не спасала никакая магия, и если указатель, гласивший 'Монастырь Святителя Николая архиепископа Мирликийского, Чудотворца. 80 км', не обманывал, наслаждаться поездкой нам предстояло еще минимум час.
Я тоскливо вздохнул.
Минуты хватило, чтобы рубаха намокла и прилипла в самых разных местах, а спустя полчаса я был готов схватиться с сотней демонов, лишь бы вырваться из четырехколесной газовой камеры. Хуже того, я совершенно точно знал, что едущая впереди иномарка с братьями даже в базовой комплектации оборудовалась кондиционером. И я откровенно не понимал, почему бы им не пристроиться сзади. Вялые шутки Игоря насчет епитимьи меня не устраивали. Класть поклоны алтарю можно и в одиночку, а страдать за компанию я не подписывался. Сеанс коллективного самоистязания меня откровенно вымотал, и к концу пути я поглядывал на попутчика с легкой неприязнью. Изверг. Чистый изверг!
— Приехали!
Автомобиль плавно притормозил у ворот. Выбравшись наружу, я высвободил рубаху и стянул ее через голову одним слитным движением. Расстегивать пуговицы было свыше моих сил, хотелось скорей подставить бока свежему ветру. Благо, воспалением легких оборотни не болеют.
— Садюга! — Протянул я в сторону Игоря, постанывая от удовольствия.
Все это время священник стоял облокотившись о распахнутую дверцу машины, и с улыбкой глядел в сторону монастыря. Мои упреки его мало беспокоили.
— Хорошее место. Давно здесь не был. Соскучился. — В голосе Игоря слышалась легкая грусть и сожаление.
— Церковный иерарх устал от столичной суеты? — Я поинтересовался с соответствующей случаю ехидцей.
— Есть немного. — И опережая мою следующую фразу, добавил: — Рано мне на покой. Время перемен упускать не должно, потом локти кусать придется. Только-только выпал шанс болото расшевелить.
В голосе священнослужителя прорезалась тоска, но только на секунду. Мгновением спустя он уже говорил с наигранной бодростью:
— Ну что ж, отрок, добро пожаловать в божью обитель.
Монастырь и впрямь оказался хорошим местом. Свежий воздух, прохлада, деревья кругом. И чистота, не только и не столько внешняя, хотя проложенная от ворот дорожка и блестела как полированное лезвие меча, сколько внутренняя, простому взгляду недоступная. В Москве стояло немало церквей, и только сейчас я понял, почему с приходом Волны люди потянулись под их святые купола. Спокойно под ними, защищенность чувствуешь. В городе магия хлещет, эмоции чужие гуляют и проклятия, случайные и не очень. А здесь умиротворение. Раскрыться можно, отдохнуть. Церковь магию на отдалении держит, и броня без надобности.
Откуда броня, спрашивается? Ее каждый инстинктивно воздвиг, чтобы от чужого подальше держаться. Неизвестно, чего прихватишь от улыбчивой старушки в вагоне метро. Чужая душа — потемки.
Попытка взглянуть на монастырь истинным взглядом кончилась плачевно. Здесь не любили чужой магии, и сияние надвратного храма с высокой звонницей ударило в глаза, надолго отбив охоту подглядывать за чужими секретами.
— Игорь, кажется, мы напрасно приехали. — Неуверенно сказал я, утирая выступившие слезы. — Не думаю, что у меня получится пробиться отсюда.
— Не переживай. Придет время, храм поможет. Идем.
Несмотря на железную уверенность напарника, меня одолевали сомнения. С другой стороны, иного выхода все равно не было. Машина осталась в городе, о чем я не единожды успел пожалеть.
Оставив оба автомобиля за воротами, мы двинулись к основному храму в сопровождении дюжей троицы монахов. С момента нашего знакомства они так и не произнесли ни слова, и сейчас бодро шагали впереди, показывая дорогу. До Игоря молодцы не дотягивали, но судя по энергетике — ребята они непростые. Церковный спецназ, что работал в спайке с сердюковцами, не иначе. Потому же и молчат — не любят церковники 'чертей'. Сторонятся, а то и за предателей держат. До Волны существовало две проблемы: удержать магию в секрете и удавить отступников, пока серьезной силы не набрали. В то время тринадцатый отдел с вампирами нейтралитет поддерживал и занимался в основном одиночками. Кремль задачу ясно поставил — чтобы ни одна живая душа о магии до срока не пронюхала. Глобальная задача и на кровососов наших сил просто не хватало. Никифор уже тогда собрал свою братию в единый кулак — с наскоку не взять. Звон бы на весь мир пошел, как в итоге и получилось. Столица вдоволь умылась кровью, и 'занавес' сорвало к такой-то матери. Правда, 'черти' к тому времени стали сильнее и удержали все в рамках. Если бы не Эльвира, вообще хорошо бы было.
Вот и получалось, что все это время церковники бились на переднем краю фронта вместе с ведьмаками Сердюкова. Только до Волны они не ведьмаками были, а простыми солдатами. Хорошими. Даже отличными. У них не было магии, и потому смертность в отряде зашкаливала. Церковники умирали реже, но зато отпевали каждого и хоронили своими руками. С тех пор и повелось. Не любят монахи ни нас, ни магию. Говорят, одни беды от нее. Но больше молчат, как вот эти трое. По правде говоря, нам тоже не сладко пришлось, но дар у 'чертей' внутри, и где-то я в святош понимаю. Со стороны выглядело так, словно их руками целую гору каштанов из огня перетаскали. И не факт, что только выглядело.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |