Дэвид Вебер "Старые солдаты" (Боло 2)

Уши майора дернулись в горьком веселье при этой мысли. Делал ли он это замечание, чтобы быть уверенным, что Са-Хорук получил по заслугам? Или потому, что создание этого подразумевало, что существовал по крайней мере ничтожный шанс, что На-Партал будет жив, чтобы продлить его?

Он отбросил эту мысль в сторону. На это не было времени, и он полностью сосредоточил свое внимание на местности долины.

Ущелье, забитое оползнями, и новое озеро, быстро формирующееся за ним, лежали далеко на западе, когда он и его уцелевшая воздушная кавалерия вели разведку впереди колонны полковника Ка-Сомала. Хеймдаллы, которые полковник На-Литан выделил для сопровождения пехоты, быстро приближались к воздушным подразделениям На-Партала, но пехота на своих менее маневренных бронетранспортерах отставала, все еще наверстывая расстояние, потерянное из-за задержки оползнем.

На-Партал снова проверил свои собственные дисплеи. Ретранслятор, передающий изображение с машины генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро приближающегося к тылу оставшегося батальона На-Литана. После того, что эта демоническая машина уже сделала с бригадой, На-Партал обнаружил, что, как бы сильно он ни старался, невозможно быть уверенным в том, что произойдет, когда она догонит первую бронированную колонну. И, в конце концов, как предположил он, если полковник На-Литан все-таки не сможет остановить его, все, чего могли бы достичь остальные, не будет иметь большого значения.

Он задавался вопросом, не отложит ли Ка-Сомал свою собственную атаку до тех пор, пока не узнает исход боя бронетехники, который вот-вот начнется. Если На-Литан победит, то задержка до тех пор, пока его уцелевшие бронетанковые подразделения не смогут прибыть для поддержки атаки Ка-Сомала, спасет сотни жертв и, возможно, изменит ситуацию между возможностью продолжить атаку против других сил людей или просто обескровить себя в конечном счете бессмысленной битве на истощение против блокирующей позиции. Но если На-Литан проиграет, то отсрочка атаки только даст Боло время подойти и поддержать ополчение людей оставшимся оружием. В этом случае они смогли бы убить гораздо меньше людей, прежде чем умерли бы сами.

В другой войне, против другого врага, возможно, были бы другие варианты для обдумывания. Возможно, даже существовала возможность почетной капитуляции. Но это была война, которую они вели, и как бы отчаянно какая-то внутренняя часть его ни желала, чтобы все было иначе, майор Бирьяк На-Партал больше не мог по-настоящему представить себе какую-либо другую войну.

— Униформа-Три-Семь, это Альфа-Ноль-Один, — сказал он в свой микрофон. — Следи за этими поворотами. Ты скользишь слишком высоко, загораживая собой небо. Сделай это ближе к врагу, и он разнесет тебя прямо в воздухе!

— Альфа-Ноль-Один, Униформа-Три-Семь принял. Извините за это, сэр. Я постараюсь, чтобы это больше не повторилось.

— Ты сделаешь это, Тарсал, — сказал На-Партал. — Мне бы не хотелось приводить новый ужасный пример, чтобы показать другим, как не следует выполнять задание.

— Да, сэр. Униформа-Три-Семь, выходим.

— Альфа-Ноль-Один, выходим, — подтвердил На-Партал, и его уши дернулись в очередной вспышке иронично-горького веселья. Так что они все еще играли в эту игру, все еще притворялись.

Странно, насколько ценным может быть это потрепанное притворство, даже сейчас.

* * *

— Боло уже находится в зоне эффективного поражения наших средних, сэр, — спокойно сказал полковник На-Литан. — Он полностью настигнет нас не более чем через двадцать минут при наших относительных темпах продвижения, и это выглядит как наиболее вероятное место, которое мы собираемся найти, особенно если мы сможем сохранить эту линию хребта между нами и ним, пока мы не выполним запуск. С вашего разрешения, я хотел бы начать развертывание своих подразделений.

— Уран, это ваши подразделения, — ответил Ка-Фракан по связи. — Если это то место, которое вам нужно, тогда идите вперед и разворачивайтесь. Как бы то ни было, я официально передаю вам тактический контроль. Пусть Безымянные пошлют вам победу.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил На-Литан. А затем, без паузы, он начал отдавать свои приказы.

* * *

Мэйника/Лазарус не были удивлены, когда враг замедлил свой стремительный бросок. Местность впереди была для него настолько благоприятной, насколько он мог надеяться найти, и она/они замедлили свое собственное приближение, наблюдая, как вражеский командир разворачивает свои силы.

— Он точно не стремится к утонченности, не так ли? — криво заметила ее / их человеческая половина, когда ее индивидуальная точка зрения ненадолго поднялась над слиянием их личностей и восприятий.

— Это не та ситуация, которая требует утонченности, — ответила ее/их Боло наполовину. — Их командир достаточно мудр, чтобы признать это.

Мэйника безмолвно согласилась, а затем ее чисто человеческая точка зрения снова исчезла, когда она/они сосредоточили свое внимание на развивающихся схемах развертывания противника.

На самом деле, подумала она/они, он пытался добиться хотя бы небольшой утонченности. Тактическая ситуация была жестоко проста для обеих сторон, но он намеренно выставлял два из трех своих "кулаков" далеко вперед третьего. По сути, он списывал две трети своей общей численности, размещая эти подразделения так, чтобы они приняли на себя основную тяжесть ее / их атаки, и соглашаясь с тем, что они будут уничтожены, вместо того, чтобы использовать всю свою огневую мощь с самого начала. Очевидно, он надеялся, что прежде чем они будут уничтожены, они нанесут ей/им серьезный урон — достаточный для того, чтобы его собственный свежий, неповрежденный кулак прикончил ее/их, не понеся при этом больших потерь. В этом случае он почти наверняка вышел бы из боя с достаточной оставшейся боевой мощью, чтобы, в конце концов, прорваться и уничтожить колонию.

— Вероятность нашего уничтожения выдвинутыми вперед кулаками — 36,012 процента; вероятность их уничтожения — 93,562 процента, — отметил ее/их компонент Лазарус. — Вероятность нашего уничтожения оставшимся кулаком после уничтожения передовых кулаков, 56,912 процента. Вероятность выживания колонии после нашего собственного уничтожения или выведения из строя становится 73,64 процента, предполагая уничтожение всех оставшихся Суртуров и расходование ракетного вооружения всех Фенрисов против нас. Вероятность выживания колонии, при условии выживания одного Суртура, составляет 32,035 процента. Вероятность выживания колонии, предполагающая выживание двух Суртуров, уменьшается до 01,056 процента. Выживание каждого Фенриса без оставшегося ракетного вооружения снижает вероятность выживания колонии примерно на 06,753 процента. Выживание одного Фенриса с неизрасходованной ракетной нагрузкой снижает вероятность выживания колонии примерно на 32,116 процента.

Выживание двух Фенрисов с неизрасходованной ракетной нагрузкой снижает вероятность выживания колонии менее чем до одного процента, без учета выживших Суртуров.

— Тогда нам просто придется позаботиться о том, чтобы никто из них не выжил, не так ли? — холодно ответила ее/их Мэйника.

— Всем подразделениям приготовиться. Приготовиться к огневому плану Альфа по моей команде.

Голос Урана На-Литана был немногословным, затененным напряжением и в то же время странно расслабленным, почти успокаивающим.

Ка-Фракан прислушался к нему, услышав отголосок странной безмятежности, которая, казалось, витала в его собственном центре, и задался вопросом, о чем на самом деле думал полковник, когда Боло неуклонно приближался к его подразделениям.

Его уши плотно прижались к черепу, когда вопросы пронеслись в его голове.

Но, в конце концов, это на самом деле не имеет значения, не так ли? — печально сказал он себе. — Мясник я или защитник, сейчас у меня нет выбора. Никто из нас этого не делает — ни человек, ни из Народа. Мы оседлали вихрь; теперь мы должны мчаться на нем и молиться, чтобы каким-то образом уздечка выдержала. Что мы можем оставаться в седле на одну битву дольше, на одну живую звездную систему дальше, чем они. И поэтому я утоплю этот мир в крови, потому что я должен. Потому что я не могу рисковать, не могу рисковать, держа себя за руку. И, в конце концов, где-то какому-то другому генералу — мелконианину или человеку — придется принять окончательное решение, когда последний мир убийц его собственной расы будет беспомощен перед ним.

И этим генералом буду не я. — Глаза Ка-Фракана сузились, когда он наконец осознал источник своего странного внутреннего спокойствия. Это было знание, принятие. — Я умру здесь, в этом мире, — понял он.

Если не в эту минуту или в этот час, все равно я умру здесь. Ка-Пэлдин погиб, иначе он бы уже сообщил по стандартному радио. Все наши команды специального назначения внутри системы мертвы, не обеспечив захват ни одного из звездолетов людей, а "Нисходящая смерть" и Джизан исчезли. Мы все еще можем гарантировать, что здесь тоже не выживет ни один человек, что это просто еще один мир склепа, уничтоженный ради выживания расы, но ни мне, ни кому-либо из моих людей не будет спасения. И так, в любом случае, для меня это конец убийствам. Я больше не буду уничтожать миры, убивать детей, не буду сталкиваться с кошмарами, если, конечно, Безымянный не объявит вечное проклятие, которое мы все так щедро заслужили.

Я буду спать, — подумал он с чувством бесконечного, сладко-горького облегчения. — Я выполнил свой долг, и если это заслужит проклятие, то пусть будет так, но я жажду этого последнего сна, этого конца, потому что я так устал от убийств. И все же, это все еще мои солдаты, моя семья. Как мне сказать им, как много они значат для меня, когда я привел их всех сюда, чтобы они умерли вместе со мной?

— Всем подразделениям, — услышал он свой собственный голос по центральному командному каналу, с удивлением обнаружив, что нажал клавишу передачи, — это генерал Ка-Фракан. Вы собираетесь вступить в бой с врагом.

Это не та планета, которую нам изначально было поручено захватить, но это все еще враги Народа, с которыми мы сталкиваемся, и то, что происходит здесь, вполне может оказаться гораздо более важным для людей, чем все, что могло бы произойти на нашей первоначальной цели. Я горжусь вами больше, чем любой поэт, любой бард, мог бы когда-либо придумать слова, чтобы сказать. Для меня большая честь командовать вами, привилегия сражаться бок о бок с вами так много раз раньше и сражаться с вами здесь сегодня. Империя, возможно, никогда не узнает, чем мы здесь занимаемся, но это делает это не менее важным, не менее нашим долгом. Мужчины и женщины 3172-й бригады, вы никогда не дрогнули, никогда не нарушили свой долг передо мной, перед самими собой или перед народом. Я знаю, что сегодня вы не потерпите неудачу.

Он отпустил клавишу передачи и откинулся на спинку своего удобного кресла, и тишина в его командной машине отозвалась эхом и ревом вокруг него. Даже сообщения о готовности по тактическим каналам казались на мгновение приглушенными, неподвижными, и до него внезапно дошло, что они поняли.

— Подразделения поддержки, — голос На-Литана был ровным, но звучал шокирующе резко, когда он прорезал тишину, — начинайте огонь по плану Альфа.

* * *

Хеллборы Суртуров Альфа были намного легче, чем единственное 110-сантиметровое орудие Марк XXVIII, но их эшелонированные башни позволяли всем шести из них вести огонь по дуге чуть более 310 градусов. В любом месте в пределах этого огневого поля Суртур мог вести в три раза больший огонь основной батареи, чем Мэйника/Лазарус, и если относительная легкость его оружия означала, что он мог вести огонь примерно в два раза меньшей мощности, количество выстрелов тоже учитывалось.

Фенрисам, с другой стороны, не было никакого дела до Боло, если они могли этому помочь.

В отличие от Суртура, боевой экран Фенриса был достаточно легким, его броня достаточно тонкой, чтобы даже ионные разряды непрерывных повторителей Марк XXVIII могли убить его на средней или короткой дистанции, а его 38-сантиметровому Хеллбору потребовалось бы минимум три попадания в одно и то же место, чтобы пробить его./их лобовую броню. Но фронтальное столкновение с Боло было не тем, для чего предназначались Фенрисы, и теперь тяжелобронированные люки на кормовых палубах этих мехов открылись, и ракетные отсеки поднялись из своих колодцев на гидравлических подъемниках. На каждом Фенрисе было установлено по три капсулы; в каждой капсуле было установлено тридцать две ракеты; и в первом бронетанковом батальоне майора Са-Тора было шесть Фенрисов.

Капсулы поднялись в положение полного выдвижения и слегка приподнялись на длинных стеблях своих подъемников.

* * *

Замаскированные сенсоры Мэйники/Лазаруса засекли всплески излучения, когда Фенрисы запустили свои ракеты. Кластеры точечной обороны выдвинулись вперед и приподнялись, противоракеты скользнули в их пусковые установки, и она / они замедлились еще больше, отвлекая энергию от ее / их трансмиссии, чтобы усилить ее / их боевой экран.

Это было все, что она/они могли сделать. Максимальная эффективная дальность действия тактических ракет Фенриса составляла всего восемьдесят километров, потому что они использовали антигравитационные двигатели, как и ее/их собственные высокоскоростные ракеты. Но ракеты Фенрисов были намного меньше, чем у нее / их, и это означало, что их двигатели не могли быть ни такими мощными, ни такими надежными. Они подменили скоростью и численностью дальность действия, сложные системы наведения и средства проникновения и были предназначены для насыщения противоракетной обороны противника, растягивая ее настолько тонко, что по крайней мере несколько ракет с термоядерными боеголовками должны были пройти.

Ракеты Мэйники/Лазаруса были гораздо более дальнобойными и точными, но она/они даже не рассматривали возможность запуска ни одной из них. Она/они просто не установили достаточно пусковых труб, чтобы в ответ взломать оборону мелконианского батальона, и все. На плоской, открытой местности эффективная дальность стрельбы оружия прямой наводки Боло значительно компенсировала ракетный потенциал Фенрисов, вынуждая их выполнять запуск с большей дальности и подвергать свои ракеты более продолжительному оборонительному огню. Но теперь враг был менее чем в двадцати четырех километрах впереди, все еще скрытый от них неровной, изрезанной рельефом местностью.

И на таком расстоянии время слежения и взаимодействия действительно должно было быть очень коротким.

— Огонь! — скомандовал На-Литан.

Фенрисы исчезли в огромных клубах света, дыма и ярости, когда ускорительные заряды вырвали их ракеты из капсул. Пятьсот семьдесят шесть "тандерболтов" с огненными хвостами взлетели со своих пусковых установок, медленно разгоняясь. Но только на мгновение. Как только они очистили свои пусковые установки и достигли высоты в тридцать семь метров, как раз достаточной над Фенрисами, чтобы пусковые роботы могли очистить зону движения, сработали их антигравитационные двигатели.

Втискивание этих двигателей в такие крошечные ракеты потребовало всевозможных сокращений и инженерных компромиссов, и при таких малых размерах просто не было способа построить их достаточно прочными, чтобы выдержать проходящую через них огромную мощность. В лучшие времена двигатели ракет расходовали себя чуть менее чем за десять секунд, и у них не было рулей управления в атмосфере. Они не могли корректировать свои курс или уклоняться, как только их двигатели выгорали, что делало их ужасно уязвимыми для перехвата после этого момента. Но за те секунды, в течение которых работали эти двигатели, они разогнали свои ракеты до ста семидесяти g.