Так кому верить?
Я никому и не верил, а вместо этого недоумевал: да как же так?
Даже если инфа про эти три сталинских бункера верна — неужели в самом Кремле не было хотя бы простейшего бомбоубежища?
Ведь это сколько времени руководству страны надо до площади Советской «пилить», не говоря уже про «Центральный стадион»…
И на чём?
Ведь в самом Кремле станции метро нет.
И это в стране, буквально помешанной на гражданской обороне?
Посмотрите хотя бы «Золотой теленок» Ильфа и Петрова, где Великого комбинатора — выловили во время учений ГО, надели противогаз, положили на носилки и как поражённого ОВ отнесли в морг… От чего он потом и сбежал в Румынию, где был неправильно понят и депортирован назад — в управдомы.
Да не может такого быть!
И я оказался прав.
Николай Сидорович Власик (да пусть свет в конце тоннеля будет для него вечен!) без напоминания просветил меня в тайны кремлёвских подземелий27.
Строить бункер для высшего советского руководства начали ещё в начале 30-х годов, даже ещё прежде чем стали подумывать об метрополитене.
И кстати, да: первая станция московского метро и должны была начинаться из-под Кремля — связывая его в частности с проектируемым Дворцом Советов на месте взорванного храма Христа Спасителя…
Но потом что-то пошло не так.
Впрочем, обо всём по порядку.
К 1936-му году всё было практически готово: кремлёвский бункер находился на глубине тридцати с небольшим метров (высота современного десятиэтажного здания) и имел двухуровневый блок с помещениями прямого назначения — отдельные кабинеты для руководства, зал для совещаний на 750 мест, узел связи, помещения для отдыха, санузлы и вспомогательными помещениями обеспечения — машинный зал с двумя дизелями и фильтро-вентиляционными установками, склады и прочее.
В бункер вели два входа в виде лестничных маршей в трёх уровнях с герметично закрывающимися стальными дверями на каждом:
Первый вёл из Сенатского дворца, в котором располагалось правительство СССР — Совет народных комиссаров, Всесоюзный центральный исполнительный комитет (ВЦИК), кабинет и квартира Сталина и, многая, многая, многая…
Второй вход вёл из Большого кремлёвского дворца, где проводились съезды, заседал Исполнительный комитет Верховного Совета и проживали семьи многих кремлёвских «небожителей» — в частности Ворошилова и Кагановича.
Кроме того, имелась лифтовая шахта в Мавзолей — для срочной эвакуации мумии Ильича в случае «фарс-мажора».
Но это всё ещё фигня!
Самой большой и мало кому известной тайной было то, что имелся отдельный бункер для Сталина — в точности напоминающий его кремлёвский кабинет, разве что без окон. Он находился несколько выше (всего пятнадцать метров вглубь недр) и, в стороне от основного бункера — прямо под Сенатским дворцом.
До «попадалова», мне как-то попадалась инфа, что якобы под кабинетом Сталина найден подземный ход…
Вот это оно и есть!
Но только не под кабинетом — он на втором этаже, а под квартирой.
По задумке, при объявлении воздушной тревоги, предпочитающий трудиться по ночам Вождь всего трудового человечества — мог взять папки с документами, через квартиру спуститься в бункер и, продолжать там работать как ни в чём не бывало.
Почему же Верховный Главнокомандующий не воспользовался во время Великой Отечественной Войны столь великолепным сооружением?
Власик успел просветить меня и на этот счёт.
С первых же лет возведение кремлёвского бункера превратилось в долгострой.
Во-первых, в его строительстве могли принимать участие только особо проверенные — специально отобранные люди, а их оказалось не так уж и много — что сказывалось на темпах.
Во-вторых, обнаружилось такое же естественное препятствие, как и при возведение станции Советской московского метрополитена — сложный в гидротехническом отношении грунт, насыщенный плывунами. По этой же причине не обломилось построить станцию метро внутри Кремля: после экспертизы грунтов проектировщики — отказались от этой затеи ещё на стадии смелых замыслов.
Такая же проблема, кстати — грунтовые воды, преследовали и строителей «Фюрербункера» в Берлине. Из-за чего он располагался сравнительно неглубоко и не имел даже канализации. Ну а наши то строители — не привыкшие отступать перед законами матушки Природы, а побеждать их — всё же довели дело до конца.
Но имелись и кое-какие нюансы…
Из-за последнего обстоятельства, фаза строительства — плавно перешла в состояние перманентного капитального ремонта этого сооружения. Со стен постоянно текло, с потолка капало, постоянно работали насосы откачивающие воду. То и дело случались прорывы — нередко сопровождаемые затоплениями отдельных помещений с человеческими жертвами. Не помогла даже технология, разработанная при возведении фундамента Дворца Советов — закачка в грунт жидкого гудрона.
В общем, по всей вероятности — бункером просто не рискнули воспользоваться. А потом его видимо стало не до него, сооружение затопило и все про него забыли.
Хотя, фиг его знает!
Всей правды мы никогда не узнаем — это однозначно.
* * *
В общем, решение созрело мгновенно:
— Есть съезд — есть проблемы. Нет съезда — нет проблем! Соберём Президиум Центрального комитета — закон о нём должен выйти уже завтра и, всё оформим как надо. Как нам(!) с тобой надо, Никита Сергеевич.
Хрущёв недоверчиво:
— «Нет съезда — нет проблем», с этим я согласен. Но куда он денется? Не может же полторы тысячи человек — ни с того ни с чего исчезнуть, как в воду кануть?
Менторским тоном, я:
— «Ни с того ни с чего» — действительно не могут. А вот если предварительно хорошенько подготовиться…
Я рассказал ему предварительный набросок плана и, тот аж опизд…
Хм, гкхм…
…В общем, очень Хрущёву мой план понравился — даже он внёс в него кое-какие коррективы, за исключением отдельных моментов:
— Среди депутатов есть мои люди.
Он видимо имеет в виду секретарей обкомов и горкомов из Украины.
Пожимаю плечами:
— Всех или никого — иначе к нам с тобой появится очень много вопросов: если не от наших современников — так от потомков… А оно нам с тобой надо? Мои люди там тоже есть и чё? Новыми людьми обзаведёмся — такого «добра» на букву «г» в стране пока хватает. А если не будет хватать — бабы ещё нарожают.
Тот по-бычьи упрямо:
— Всего два человека. Я им дам поручение перед съездом и они туда просто не явятся.
— И кто такие?
Называет мне фамилии совершенно незнакомых мне по «послезнанию» партократов.
Подумав, я:
— Тогда, что таким же макаром выдерни со съезда и моих людей. Их тоже двое: Щербаков и Пономаренко.
Хрущёв кивает:
— Хорошо, сделаю.
Протягиваю ему руку:
— Так что, Никита Сергеевич? По рукам?
Тот сжав её своей «клешнёй», как тисками:
— По рукам!
Задержав рукопожатие, глядя ему в глаза:
— Туда же и товарища Берию спишем, Власика и остальных — убиенных твоими орлами… Кстати, а Поскрёбышева часом не вальнули?
— Нет, я приказал его не трогать — пригодится.
Заявляю со сталью в голосе:
— Вот это правильно: без этого ходячего архива скрещённого с арифмометром — тебе управлять партией, а мне страной — будет невероятно трудно. Ещё мне нужен Косынкин — начальником охраны вместо Власика.
Буквально через мгновенье:
— Как хочешь.
— Кстати, я черкану записки Поскрёбышеву и Косынкину — передай им, не забудь.
Настораживается:
— Что в записках?
— Что отныне мы с тобой, Никита Сергеевич — одна команда.
Встаю с ванны и знаком даю понять, чтоб тот освободил унитаз:
— Что-то засиделись мы с тобой. Давай ещё по разу пописцаем и вернёмся к нашим(!) товарищам в столовой.
Перед тем как выходить из туалета, Хрущёв протянул ладонь и вежливо — но требовательно:
— А пистолетик то отдай, Иосиф Виссарионович!
— Не доверяешь?
— Доверяю, но пистолетик на всякий случай отдай.
В принципе, оружие про которое знают враги — практически бесполезное.
Пожав плечами, вынимаю из кармана «ТК» и кладу ему на ладонь:
— Вернуть потом не забудь, Никита Сергеевич — имущество как-никак казённое.
Тот враз почему-то повеселев:
— Ну а это уж непременно — мне чужого добра не надо!
В принципе, после гибели Берии — это был бы самый идеальный вариант в Великую Отечественную Войну… Я — мозговой центр, а гиперактивный, суперэнергичный Хрущёв — исполнитель, ездящий по заводам и фронтам и «строящий» производителей военной техники и оружия и, генералов. Ибо в подавляющем большинстве своём, наш чиновник и военноначальник — «птица» странная: пока его не пнёшь — он не полетит.
Мне даже явственно привиделась такая «няшная» картинка:
Никита Сергеевич стучит туфлёй по столу в штабе у Конева и, брызгая биологической жидкостью — орёт на оленей в синих штанах с лампасами:
«Пидарасы!!!».
Мда… Но что-то мнится мне, что из-за его точно таких же — гипертрофированных политических амбиций, наше с Никитой Сергеевичем сотрудничество не заладится.
Значит, его надо как-то…
«Того»!
Уконтропопить.
А как это сделать при таком раскладе?
Ну, это уже вопрос больше технический…
* * *
Когда проходили через спальню, которая в данный временной промежуток являлась и рабочим кабинетом на Ближней даче, я написал записки своим оставшимся в живых сподвижникам: мол, так и так — слушайтесь во всём товарища Хрущёва и всё будет у нас хорошо.
В малом зале нас встретила Валентина Васильевна и подозрительно поочерёдно на обоих глядя:
— Во! А что вы так долго в туалете делали?
Поцеловав её в щёчку:
— Дорогая, это совсем не то — про что ты подумала!
— А чё я могла подумать, если два мужика в туалете целый час сидят?
— Ну… То, что мы ведём переговоры в стиле «без галстуков».
Не понял — шутя или всерьёз, она:
— Так «это» у вас «так» теперь называется?
Хрущёв краснеет девицей красной, а я начинаю раздражаться:
— У кого это «у нас», ты на что намекаешь? А не кажется ли тебе, дорогая, что ты стала слишком много пи…
«Пи, пи, пи…».
Вообще я считаю, что небольшие скандальчики с матерками — только укрепляют семейные отношения.
И, оказывается, считаю не зря — Валентина Васильевна тут же пошла на попятную:
— Ну переговоры — так переговоры, чё сразу истерику закатывать?
И напоследок окинув ревниво-недоумённым взглядом Хрущёва, мол: «и что он в нём нашёл?», — пригласила в столовую:
— Идите чай пить, «переговорщики туалетные» — я уже в третий раз самовар разогреваю.
Затем уже в малой столовой, где товарищи командиры тоже избегали смотреть в нашу сторону, при Хрущёве я позвонил профессору Виноградову и сославшись на улучшающееся здоровье, отменил вечерний визит:
— Да нет, профессор: ничего не случилось, всё нормально. Просто хочу хорошенько выспаться перед завтрашним днём…
Только его не хватало подписывать на эти разборки.
— …А вот завтра вечером обязательно приезжайте, буду ждать. Хм, гкхм… Предварительно созвонившись, конечно.
Затем, Хрущёв позвонил своим архаровцам и вызвал мой персональный автомобиль. Попив чай, мы все вместе поехали на блок-пост — где я получил назад свой «Паккард», персонального шофёра Удалова и свою шинель с шапкой.
Про «прикреплённых» я не стал спрашивать — и так всё ясно, что душу лишний раз бередить?
Водитель Удалов Павел Осипович спросил, тревожно косясь на Хрущёва и его компанию:
— Что происходит, товарищ Сталин?
Положив руку на плечо и смотря в глаза:
— Происходит то, что и должно происходить. Успокойтесь, пожалуйста, Павел Осипович.
Замечаю, что бойцы-стажёры на блок-посту тоже тревожатся — автоматы сняты с предохранителей. Оно и понятно: «шила в мешке не утаишь».
Ерофеев:
— Товарищ Сталин! Вам товарищ Власик не звонил? Где он? Почему его с Вами нет? Где вторая машина охраны? Может, случилось что?
Доброжелательно улыбаясь:
— Ничего не случилось, всё нормально. Товарищ Власик сейчас занят одним важным и срочным делом по моему поручению. Он недавно звонил мне и передавал вам, чтоб вы стойко переносили все тяготы службы и, не теряли бдительности ни на минуту.
Однако, вижу — мои слова не успокоили, а как бы даже не наоборот…
Коротко и без особых церемоний попрощавшись, пожав друг другу руки, мы разъехались: Хрущёв с подполковником-танкистом за рулём «ЗИС-101» поехали в Кремль готовится к завтрашнему «мероприятию», я с генерал-майором Малиновским и неизвестным мне пока полковником на «Паккарде» — обратно на Ближнюю дачу.
* * *
Оставшееся «до отбоя» время, провели всё компанией в зале и провели в общем-то, очень содержательно.
Я беседовал, а Светка получив моё молчаливое разрешение напропалую кокетничала с обоими командирами, пудря им мозги… Ведь в конце-концов, девушке надо где-то набираться опыта в таких важных для её будущего делах?
Оставшись наедине когда они выходили покурить, я подсказал ей с пяток «верных» приёмов обольщения — когда-то на мне самом испытанных. Но предупредил с оттенком доверительности, что настоящие мужчины — не ценят всё легко доставшееся и, особенно — легкодоступных женщин:
— Мы, мужики — по своей природе охотники. И чем больше за какой-нибудь «птичкой» по лесу бегаешь, чем больше при этом мозолей на ногах натрёшь и больше шишек на лбу набьёшь — тем «вкуснее» она потом тебе кажется. Понимаешь, о чём я?
— Понимаю, не маленькая уже…
Бурчу по-стариковски:
— Все вы «не меленькие», а потом — хоп: «Папа, я беременна!».
— ПАПА!!!
Заодно узнал Ф.И.О. полковника.
Им оказался Андрей Гречко — также будущий маршал Советского Союза и министр обороны…
Хотя уже вроде привыкнуть должен, но всё одно охреневаю:
Да, похоже против меня — осознанно или нет, весь так называемый «Маршальский выпуск» Академии Генерального штаба РККА!
Поднимаю глаза к небесам:
«Не, ну за что, а…?».
Немного побеседовав с обоими будущими маршалами и поняв, что наша оборона — крепка как никогда, оставил их в качестве наглядного пособия на растерзании дочери Реципиента, а сам подошёл к вяжущей что-то шерстяное Валентине Васильевне. Некоторое время за ней с любопытством понаблюдав, негромко попросил одолжить мне «лишнюю» вязальную спицу.
Вопрошает недоумённо-подозрительно поглядывая, мол — «чудит что-то сегодня муженёк:
— Тебе зачем?
— Ну, как тебе сказать… Хочу свою трубку почистить.
