И не то чтобы мне было дело до мелких школьных ссор — ну не убьет же она его здесь…
И, возможно, я сейчас буду выглядеть идиотом, стреляя наугад и в молоко…
Но я должен подстраховаться. На всякий случай. Если есть даже небольшой шанс, что это спасет кого-то… не важно, ее или ее жертву.
Герой я все-таки, или нет?
Стремиться в Юэй, который готовит героев, и при этом пройти мимо, не предотвратив беду, было бы как минимум цинично и лицемерно.
— Слушай, я не знаю, что именно этот парень тебе сделал, но… не надо делать с ним ничего плохого, хорошо? Ничего эдакого, — произнес я в полголоса и кивнул вниз на удерживаемое мной неведомое оружие (или “оружие”). — Этот мир сложный, временами неуютный, и иногда кажется, что он — не для всех. Что ты — не такая, как все. Возможно, ты думаешь, что ты одинока, что тебя не понимают окружающие… не слышат, что ты им говоришь, возможно, даже грубят и делают больно…
В глазах девушки промелькнуло какое-то странное выражение, но — странное дело, не замечал за собой подобных талантов к речам — она не предпринимала попыток вырвать руку или закричать. Лишь только тихо слушала.
Я воспринял это как хороший знак и продолжил свой экстренный сеанс психологической помощи от Нирена Шода:
— И, знаешь, я тоже не такой, как все. И вон она, — я дернул головой в сторону Сэцуны, настороженно замершей в паре шагов от меня, — тоже не такая, как все. Я думаю, что мы все не такие, как все. По сути, мы все одиноки, и всем из нас этот мир подходит не до конца. И это…
Черты лица девушки исказились, губы растянулись в неожиданно циничной усмешке… но я не дал ей ничего сказать:
— И это нормально! Более того, это хорошо! Потому что делает мир простым. Если не нравится что-то в мире, стань сильным! Если ты сильный — ты можешь устроиться хорошо, ты сам ДЕЛАЕШЬ этот неподходящий тебе мир — подходящим. Вспомни, Цементоса, героя и преподавателя в Академии Юэй, который похож на бетонный куб. Как думаешь, ему просто было доучиться в школе до шестнадцати лет, если он внешне похож на оживший бачок от унитаза? Не думаю. Но сейчас — ему плевать, потому что он стал героем. Потому что стал сильным.
В желтых глазах моей слушательницы забрезжили какие-то искорки.
Ками-сама, надеюсь, это искорки понимания и я не горожу какую-то бессмысленную дичь, а доношу свою мысль. Я поторопился договорить, пока нас не прервали:
— Именно потому, что мне не нравится кое-что в мире, я сам поступаю в Юэй. И вот она тоже, — я проигнорировал тихий “Эй!” со стороны. — Потому что мы решили, что хотим быть сильными и не хотим — слушать чужое мнение. Понимаешь? А родители моей подруги вообще были против, чтобы она становилась героем, не верили в нее, но она все равно готовилась, и сейчас я точно знаю, что она станет прекрасным про, что она уже — сильная! Ну а что сделаешь ты — это и решать тебе. Не твоему окружению, не грубым парням, не родителям, а тебе. Плевать на их мнение, не имеет смысла тратить на них время и силы. Важно лишь то, что ты сама хочешь сделать и чего можешь добиться. Вместо того, чтобы винить мир и заранее сдаваться, даже не попытавшись, ПОПРОБУЙ выиграть в этом мире, окей?
— Эй! — раздалось со стороны. Тц.
— Если мы все изначально не такие, как все, и все — одиноки, то не важно, где быть одному — будучи изгоем на самом дне общества, или будучи элитой на вершине, куда большинство не способно забраться своими силами. Заставь мир принять себя, прогни его и…
Тут великого оратора имени Нирена Шоды схватили за плечо.
— Эй, ты, что ты здесь забыл? А у тебя все в порядке? Что ты хочешь от нее? — накинулись на меня с агрессивными вопросами одноклассники блондинки.
Я поморщился. Подобное внимание было нежелательно и неприятно.
— Тише, ребят, тише, все в порядке! — тут уж ворвалась на сцену Сэцуна, — Это мой семпай из другой школы, я попросила его прийти мне помочь! Хватит его терроризировать, иначе он откажется мне помогать! Ну ребят…
“Ребята” поутихли, но бросаемые на меня взгляды были далеки от доброжелательных. К “пострадавшей” от меня девушке подошли несколько подруг и тот самый парень.
— Я уже ухожу. Мы ведь все уже решили, верно? — я спокойно улыбнулся блондинке, провожавшей меня взглядом, имени которой так и не узнал (да и зачем бы), и, демонстрируя открытые поднятые руки, двинулся дальше по коридору.
Обеспокоенная Токаге, скомкано попрощавшись с товарищами, догнала меня и сразу же закидала вопросами, подозрениями, восхищениями, недовольством и прочими эмоциями.
Я незаметно взглянул на ладонь. Царапины, что шла поверх отводящей мышцы мизинца, почти не было видно, хотя пара капель крови и выступила.
Может быть, я все-таки вообразил себе все это?
Ну тогда это был очень стыдный фейл, что тут сказать…
Наболтал с три душеспасительных короба бедной случайной девушке… не помню даже, когда я столько говорил. Аж охрип. Да и с чего я вообще решил, что она одинока?
Я встряхнулся.
Ладно, было и было. Во всяком случае, по меньшей мере одной цели я добился, и Сэцуна напрочь забыла о теме нашего разговора.
Пора бы и мне выбросить лишние мысли из головы — через неделю экзамены, нужно сдать все максимально близко к идеальному результату, чтобы никакая мелочь не помешала мне попасть в “А” класс… и составить план тренировок и питания на эти две недели… спланировать поездку в Юэй…
* * *
Там же.
Едва не поддавшись эмоциям, девушка, немного наклонив голову, смотрела вслед уходящему прочь по коридору высокому голубоволосому парню.
… парень уже давно ушел, с ним ушла и другая, смутно знакомая школьница, с темно-зелеными волосами, за ними потянулись уже ее одноклассники, кто-то встал рядом, кто-то начал отряхивать ее рюкзак… кто-то настойчиво затряс ее за плечо… кто-то позвал ее… как его… который ей нравился, которым она хотела стать… Сайто.
Ей уже не нужен Сайто.
Она все смотрела вслед, в давно опустевший коридор.
Потом, практически рефлекторно, слизнула кровь с ножа для бумаги.
Кровь оказалась… хорошей.
Сильной.
Вкусной.
Правильной.
Да, "правильная" — то самое слово.
Вкус такой крови во рту был чем-то правильным, чем-то настоящим и верным, каким-то таким, как все и должно быть. Чем-то, чего ей так давно не хватало, и чем-то, к чему она, наверное, уже давно бессознательно стремилась.
Девушка едва заметно поморщилась. Она не очень ловко обращается со словами.
А еще ее одолевало желание применить причуду — прямо здесь, прямо сейчас! — но крови было слишком мало, хватило бы только на пару секунд (тут она ощутила разочарование). Она знала, что пары секунд слишком мало. Ты только прикоснешься, только ощутишь это, только начнешь понимать, каково это… и на этом все. Только захочешь больше.
И она недостаточно знает этого голубоволосого. Кто он? Откуда? Нужно выяснить, нужно узнать, но он уже ушел… он говорил что-то про какую-то академию…
Да и место, все же, для причуды неподходящее. Стоят тут, ходят, смотрят…
По правде говоря, она уже и думать забыла о своей прошлой влюбленности, как и всех этих ненужных одноклассниках вокруг. Чего они шумят?
Пора бы найти место потише и подумать.
Блондинка припомнила недавний разговор с голубоволосым вкусным парнем. Да, так она и будет его называть… "Вкусный парень".
Ну ничего.
Она его еще встретит. И в этот раз, да, да, возьмет себе больше, чем пара жалких капель!
Она облизнулась и почувствовала, как улыбается.
Искренне улыбается.
Люди обычно нервничают, когда она искренне улыбается.
Это хорошо.
Она чувствовала, как годами носимая маска веселой, рассудительной, воспитанной, нормальной трескается и разваливается, выпуская ее настоящую наружу. Как же давно она не чувствовала этой свободы… свободы быть самой собой… с самого детства…
Но все произошло совершенно не так. Она лишь чувствовала, что не в силах больше сдерживаться, что хочет, наконец, поддаться желанию быть ближе к тому, что ей нравится, обладать тем, что ей нравится, быть с тем, что нравится… быть тем, что нравится…
И вдруг оказалось, что то, что ей нравится, не рядом. А того, что рядом — она скосила взгляд на испуганного Сайто — уже совершенно недостаточно.
Она вернула маску, точнее, то, что от нее осталось, на место.
Значит… рано быть самой собой. Рано. Еще чуть-чуть… можно и потерпеть.
Отодвинув в сторону побледневших одноклассников и медленно идя к лестнице, девушка задумчиво покатала в голове возникшую мысль.
Вкусный парень сказал, что станет героем.
Да, все герои, да и вообще все, построенное вокруг героев, ее уже давно и глубоко бесят.
Но… кровь парня вкусная. Правильная.
Да, в обществе, какое оно есть, таким, как она, места нет.
Но… так ли это плохо?
Может быть, она просто не там искала?
Точнее, смотрела не с той стороны? Она глядела из толпы, от подножия горы, из темноты… и жаловалась самой себе на то, как здесь темно, и ее никто не видит, да?
Но, возможно… ей наоборот нужно было посмотреть с самой вершины этой горы?
В конце концов, тот, кто стоит на вершине, стоит так высоко, что заслоняет собой солнце… а значит, его все равно как бы не видно, да?
Солнечные лучи, и эта тень от этого, все такое, и все эти штуки вроде общественного признания и славы как бы скрывают его дефекты, и он скрывается… у всех на виду.
Она много раз видела такое по телевизору — все эти жалкие герои в реалити-шоу, где они перемывают друг другу кости и вытаскивают, как это… грязное белье, вот. Или все эти скучные пакости, которые читает мать в желтой прессе…
И при этом они все равно — Герои. Солнце, и слава на вершине, и все эти яркие штуки скрывают их грязь. Да.
Они так блестят, эти модные гламурные герои, что за блеском не видно, какие они грязные.
Или страшные.
А ведь да… некоторых — немногих, но некоторых — героев в то же время и боятся…
Она не выдержала и снова широко улыбнулась.
Заметив нож для бумаги в руках безумно скалящейся девушки, идущей к выходу из школы, пара младшеклассниц взвизгнула и забилась обратно в туалет.
… вот прямо как ее сейчас.
Блондинка на мгновение застыла.
Да. ДА! Вот оно!
Если так подумать, среди самих героев полно странных, страшных, непонятных…
И… они часто истекают кровью, да?
И, если она будет рядом… никто ведь не скажет ничего, да? А она так, незаметно… Да и, даже если скажет, она всегда может сделать так, что никто уже ничего не скажет, верно? Как там говорится… не пойман — не вор, да?
А еще вкусный парень там будет…
Прямо сейчас она так хочет быть рядом, ей необходимо быть рядом, быть прямо там, с ним, прямо там, быть ИМ, а значит, нужно попасть туда…
Как он сказал?
“Заставить мир принять себя… ха?”
Звучит… очень и-де-а-лис-тич-но.
Как все эти отвратительные… лозунги. И слоганы.
Но… если она права насчет этой фигни с тенью и вершиной… и сможет жить хорошо…
Если больше не нужно будет скрываться. Прятаться. И притворяться... держать маску на лице, маску, которую она держала последние годы, маску, которая так мешала...
И если там будет много такой вкусной крови, как у этого парня…
И сам парень…
Тогда....
Тогда там будет и она.
… и тогда она наконец сможет по-настоящему стать тем, что ей нравится.
* * *
Химико Тога, а эту девушку звали именно так, рассеянно сунула нож за резинку чулок, забила в поиске “Академия Юэй” и задумчиво уставилась в телефон.
Примечание автора (касательно Тоги):
Ее день рождения, согласно вики — седьмого августа, а на момент появления в сюжете канона ей — шестнадцать. Путем нехитрых вычислений мы понимаем, что да, она почти на год старше всех основных героев, и, тем не менее, да, когда она еще училась в средней школе (и появилась в фике), ей было пятнадцать — потому что в Японии учебный год начинается не как у людей не первого сентября, как в России, или пятнадцатого августа, как в Америке, а шестого апреля.
А значит, она, скорее всего, непосредственно перед событиями канона училась в том же классе (девятом), что и Нирен, Юи, Сэцуна, Мидория, Бакуго, etc.
Примечание к части
Если вам нравится работа, можете меня поддержать на Бусти. И там же можно найти куда больше глав :)
Глава 8. Прыжок веры. Часть I [ВТОРОЙ ТОМ]
Одна из основных вещей, которую рекомендуется соблюдать в период подготовки к важным экзаменам — это режим.
Особенно это касается самого дня экзамена.
Поэтому я встал в обычное свое время, то есть четыре тридцать утра, размялся и отправился на пробежку по ночному еще, почти безлюдному городу. Люблю, на самом деле, когда на пробежке я один.
Впрочем, что японцы в целом, что бегуны в целом встают рано, так что один я не был, наверное, ни разу. Чтоб одному бегать — это надо едва ли не раньше трех вставать надо, что даже для меня будет слишком.
Было прохладно, дыхание вырывалось
маленькими белыми тучками…
Затем я ополоснулся, собрался, пожелал доброго утра зевающему отцу, перехватил пожелание удачной сдачи, кружку кофе и пару мультизерновых тостов, которые в своей префектуре ем, вероятно, один… заскочил на рейсовый автобус, который ездит из Хаммаматсу в соседний город Мусутафу, и отправился в Академию Юэй — сдавать экзамен.
Без пяти шесть утра.
Двадцать шестой день февраля.
Застал рассвет когда садился на автобус…
Другая вещь, которую часто советуют в преддверии важного испытания, это заранее съездить и побывать в тестовом центре, зайти в аудиторию или экзаменационный зал, да и в целом продумать логистику путешествия. В идеале — вообще побывать на дне открытых дверей в твоем предполагаемом месте учебы.
Я все это, естественно, сделал, потому за свое возможное опоздание не переживал, хоть и вышел с солидным запасом по времени.
"Открывший двери" Юэй вживую… впечатлял, но об этом потом.
Ехать было далеко, и потому в автобусе можно было бы спать — но спать я не хотел, потому что третья (и самая важная) рекомендация перед значимым экзаменом — отдохнуть перед ним. Поэтому вчерашний день я целиком посвятил гедонизму и сибаритству, уложив свою тушку в кровать всем “вовремям вовремя”, а эту поездку проводил наедине с музыкой, с ленивым интересом рассматривая окружающих и гадая, кто из них едет туда же.
И, наконец, к восьми тридцати пяти, в окружении других школьников в куртках, пальто и пиджаках, я стоял перед громадным фасадом цитадели геройских знаний.
Стоял, что характерно, один — Юи с Цуной должна была подкинуть мама последней. Мисс Токаге, как на западный манер любила представляться Йоко Токаге-сан, довольно настойчиво звала и меня, но я отговорился, сославшись на своих педантичных тараканов.
