Вертикальный мир. часть первая Интуиция

— Вы серьезно? Наша служба наверняка передаст меня в Департамент. Глубина явно будет безопаснее их ласковых объятий. Так что я "за". Но есть проблема. Мне никогда не пробраться незамеченной на территорию верфи. Там особый режим, только "верные" и "исполнительные" в охране.

Моряки дружно рассмеялись. Высокое искусство протаскивания проституток на борт корабля было освоено ими еще на курсантской практике. Это было флотской традицией, с чем активно боролись черные и на что снисходительно смотрели отцы-командиры, вспоминая свои юные годы. А упрятанная в сундуке благородная дама особо не отличается габаритами от жрицы любви.

* * *

Каюта младшего штурмана располагалась на той же палубе, что и капитанская. Только была она гораздо меньших размеров, чем у кэпа. Чуть больше собачьей конуры. Считалось, что штурман должен заползать в нее только для сна. В отличие от галеона, в каюте отсутствовал даже иллюминатор, создатели крейсера не стремились к комфорту за счет ослабления прочности корпуса. Вирт глянул на часы, без четверти восемь, но лучше не задерживаться. Пусть стояночная вахта пустая формальность по сравнению с ходовыми, но первое дежурство на новом корабле это почти как секс с незнакомкой. Можно только надеяться, что все будет великолепно, и вы подойдете друг другу. Решив начать обход с ходового мостика, штурман проходил по коридору мимо каюты капитана, как дверь вдруг открылась и из нее вышла Тириста. Молодая дама переоделась в костюм небесной амазонки, который, судя по погонам мичмана на плечах, решила считать своей корабельной формой. Вирт был не против, небесно-голубые брюки и короткий сюртук подчеркивали фигуру, а тонкая белая ткань блузки не скрывала... опять в голову полезли неуставные фантазии, издержки воспитания интуита.

— Доброе утро! Вы на вахте?

— Доброе. Собираюсь сделать обход корабля.

— Вирт, будьте любезны, возьмите меня с собой. Получила от брата... ой, от капитана, назначение в службу безопасности, но, к сожалению, ничего не знаю об устройстве воздушного судна.

— Корабля, мичман, — поправил Вирт. — Суда, это такие большие летающие бочки, на которых купцы везут нам фрукты с первой, медь с четвертой и прочие товары. В адмиралтействе ходят на кораблях.

— Простите невежество бывшей охотницы за драконами, — улыбнулась Тириста. — Чувствую, я еще долго буду путаться в названиях и традициях.

— Вы действительно охотница? — Удивился штурман. — Я думал это маскарад.

— О, нет! Брат всегда мечтал поднять в воздух огромный корабль, а я — оседлать дракона. А в нашей семье принято добиваться поставленных целей.

— У драконов и кораблей есть одна общая черта. Они созданы для полетов. Одни — природой, другие маленькими трудолюбивыми человечками. Многие хотели бы жить в темные века, когда в небе, среди скользящих островов, царили только виверны и драконы, но вот уже двести лет человек оседлал пар и отправился в небо без помощи чудовищ.

— Это вы что-то цитируете? — забавно сморщила носик Тириста. — Такой слог!

— Вводная лекция по истории кораблевождения. Нам пришлось прослушать ее столько раз, что она просто въелась в мозг. Я заболел мечтой о небе, читая книгу прозы из "пятикнижия", — продолжил штурман, распахивая перед дамой двери на капитанский мостик. — На Земле корабли не парили в небе, просто плавали по морям, огромным резервуарам соленой воды. А на Титанусе плотность атмосферы позволяет поднять в воздух наш крейсер. Управление движением корабля и боевыми действиями ведутся отсюда.

Капитанский мостик представлял собой просторное помещение, заполненное непонятными Тиссе механизмами, здоровенными рычагами и тянущимися во все стороны медными трубами. В отличие от большинства помещений, переборки мостика были не алюминиевыми, а отсвечивали благородной бронзой. Конструкторы пытались максимально защитить мозг корабля. Увидев единственную знакомую вещь, женщина подскочила к огромному штурвалу, стоящему на возвышении.

— Вот это я знаю! Здесь стоит капитан и направляет корабль влево — вправо.

— Совершенно верно, — улыбнувшись, подтвердил штурман. — Только не влево — вправо, а вниз и в вверх. Для поворотов вбок служит второй штурвал. И не капитан, а старший матрос. Капитан сидит вон в том кресле. И он ничего не крутит. Только думает и командует. А крутимся все мы.

— А вы где сидите?

— Увы, сидит только капитан. Остальные только стоят или бегают. Арк будет, в основном, торчать здесь, за штурманским столом, ну а я за рычагами управления стрельбой. "Небесный каратель" это крейсер чистого неба, его основное оружие — артиллерия главного калибра.

— Чистого неба? Мы не можем летать в облаках?

— Можем, конечно. Просто по типу вооружения флот делится на чистый и облачный. У нас больше орудий и нам лучше сражаться на расстоянии, в ясную погоду. Корабли облачного неба стараются приблизиться к противнику при плохой видимости и у них больше торпедных аппаратов и самолетов.

— Вирт, а чем отличается самолет от корабля, ведь и те и другие летают?

— У самолетов нет цистерн плавучести, поэтому они гораздо меньше и немного быстроходнее. Самолеты существовали даже на Земле. Там они летали очень быстро. Но и в плотной атмосфере Титануса самолет почти в два раза быстрее нас. Только они не могут летать так долго, как корабли.

— А в темные века в сражениях использовали драконов.

— Сейчас тоже есть корабли-фермы. Дракон, к брюху которого подвешена торпеда, может принести немало бед.

— Варварство. Бедные животные.

— В таком случае "Небесный каратель" это цивилизованное варварство. Две носовые двухрудийные башни главного калибра, одна кормовая, по четыре орудия в казематах каждого борта. Двадцать вспомогательных орудий для стрельбы по самолетам и драконам. Есть шесть торпедных аппаратов и три самолета. Новейшее средство уничтожения себе подобных.

— Вирт, вы говорите как пацифист.

— Я морской офицер. Но мне не нравится убивать. Я просто люблю летать. Хотите посмотреть на паровые двигатели? На вахте сейчас Мекрос, я собирался спуститься к нему.

* * *

По сравнению с хаосом, царившем в машинном отделении, капитанский мостик казался просто оазисом уюта. Тириста уже поняла, что главной деталью интерьера любого помещения крейсера являлись трубы. Алюминиевые и медные, они тянулись везде, во всех направлениях и служили артериями, по которым струилась жизнь металлического гиганта. Машинный зал был сердцем, в котором эта жизнь зарождалась. Огромные рычаги и шестеренки, цилиндры и маховики. Большая часть механизмов, казалось, дремала. Они будут работать в рейсе, обеспечивая кораблю подвижность, тепло, свет и плавучесть. Но и работающие вспомогательные котлы создавали неповторимую какофонию индустриальных звуков. Откуда-то из недр этого храма механики вынырнул Мекрос. Он бы весь вымазан в машинном масле, даже фамильный характерный нос украшали желтые пятна.

— Вирт, эти уроды, — начал он, даже не заметив присутствия дамы. — Эти сухопутные крысы забыли установить прокладки в трубы вспомогательного котла. Добрый день, Тириста. Обязательно отметь в вахтенном журнале, нам нужны рабочие руки и время.

— Привет, отмечу, — даже не удивившись напору, ответил Вирт. История, древняя как мир. Корабль готовится в рейс, механики матерят береговых специалистов, те обижаются на несправедливые нападки, штурмана мечтают оказаться в спокойном штормовом небе и только капитан бдит и держит руку на пульсе.

— Ты сильно занят?

— Не очень. Дал транды "исполнительным" и могу попить кофе, пока не вылезет очередная гадость.

— Отлично. Тогда расскажи Тиристе о машинах и механизмах. Мичман хочет проникнуться морской романтикой.

— О, мичман! Поздравляю с новым званием!

— Звание я получила еще в контрразведке. А вот на корабле впервые. У вас тут...весело. Расскажите, пожалуйста, как здесь все крутится?

— Видите ли, милая леди, я сам толком не знаю, — затравленно оглянулся по сторонам механик. — Это самая страшная тайна слуг пара. Мы просто ходим вокруг этих медных чудовищ и важно надуваем губы. А оно крутится само!

— Знаете, в какой-то момент я чуть было не поверила. Аж волосы на голове зашевелились, — рассмеялась Тириста. — Обещаю как-нибудь рассказать вам байки охотников на драконов. В отместку.

— Вы, наверно, думаете, что сказки про драконов более загадочны? А на корабле любая деталь сделана человеческими руками, и все известно и понятно? На самом деле каждый паровой котел живет своей скрытой от нас жизнью. Мы даже не знаем толком, почему горит воздух в присутствии железа, а это не самая странная загадка.

— Я думала, что этому учат в школе, быстрое окисление железа в атмосфере приводит к возгоранию воздуха. Пока все железо не превратится в ржавчину, оно служит катализатором.

— А вы знаете, что существуют достоверные свидетельства того, что на Земле воздух никогда не горел? И железо использовалось на исконной планете так же, как мы используем медь и алюминий. А пушки стреляли не с помощью пара, а сухого порошка под названием "порох".

— Но если не железо, то, что они использовали в качестве топлива?

— На Земле существовали сложные и во многом непонятные для нас механизмы. На Титанусе во многом проще. Сунул в котел железную решетку катализатора, обеспечил приток воздуха и воды... ладно, не буду забивать вашу хорошенькую голову скучными техническими деталями. Лучше пойдем, покажу вам паровую машину бортового орудия, мы сейчас как раз распотрошили восьмой ствол, пытаемся разобраться, почему давление в нем на треть меньше, чем в остальных.

Громада орудия главного калибра поразила даже Вирта. Отвык от вида настоящей грозы небес, имея дело со слабенькими стомиллиметровыми пукалками галеона. Паровая пушка левого борта грозно торчала из каземата и была способна пробить броню линкора с расстояния пары километров. Дальнобойность орудий тоже поражала воображение. Легкобронированный крейсер разведки рисковал получить в борт семьдесят килограммов горящего железа на расстоянии пяти километров. Вирт заинтересовался было необычной маркировкой снарядов лежащих на стеллажах, но его опередила Тириста:

— Эти жуткие железяки, почему они разного цвета?

— Видите ли, уважаемая леди. Штурмана Адмиралтейства весьма разборчивые джентльмены. То они хотят пробить бронзовую броню толщиной с дверь сейфа в главном хранилище секции, то вдруг начинают палить по легкому алюминиевому эсминцу. Для этого мы используем разные снаряды. На этой полке лежат железные болванки, способные устроить пожар, пробив броню линкора, а этот снаряд состоит из отдельных прутков, разлетающихся во все стороны при слабом ударе и создающими целый очаг возгорания.

— А вот это что-то новенькое, — указал Вирт на дальнюю полку. — На галеоне таких не было.

— И не будет. Новейшая разработка, только для калибров двести миллиметров и более. Для массового уничтожения живой силы противника и слабо бронированных животных. По сути, каждый такой снаряд представляет собой паровую машину, обложенную со всех сторон железом. Механизм снаряда активируется перед выстрелом и взрывается после попадания во вражеский корабль. Разброс осколков просто чудовищный. Но снаряд страшно дорогой и за каждый придется отчитываться, так что, Вирт, очень прошу, не злоупотребляй.

* * *

Тириста с азартом лезла вслед за Виртом во все очкуры крейсера. Обойдя бастион, бронированную бронзовыми листами центральную часть крейсера, они посетили орудийные башни, носовые отсеки, укрытые от вражеского огня только тонкими алюминиевыми листами и заглянули даже в канатный ящик, где лежала толстенная цепь якорного каната. Где-то в середине обхода Тириста предложила Вирту перейти на "ты" и он с облегчением согласился. С облегчением потому, что давно хотел сделать это сам, но не был уверен, что это стоит предлагать даме лет на десять тебя старше, де еще сестре капитана. Хотя, положа руку на сердце, штурман не ощущал разницу в возрасте, экскурсия проходила весело и плодотворно. Они даже нашли в кормовой кладовке контрабандные ящики с каркой, жутким пойлом, производимым самогонщиками на нижних уровнях секции. Тириста тут же вспомнила о своем назначении в службу безопасности и хотела уже устроить засаду возле ничейных ящиков, но Вирт решил проблему проще, вызвав матросов и приказав вышвырнуть ящики за борт.

— Вирт, а ты уверен, что они не припрячут пару бутылок для себя? — Спросила Тириста, когда они возвращались в бастион.

— Обязательно припрячут.

— Но ведь это нарушение дисциплины!

— Чтобы дисциплина соблюдалась, она должна нарушаться. Если перекрыть все клапана, паровой котел взорвется, как те новомодные снаряды, которые показывал нам Мекрос. Если эти матросики умные, они припрячут "спасенные" бутылки куда-нибудь подальше и устроят себе праздник, когда будут уверены, что им никто не помешает. Подобное нарушение можно рассматривать как элемент психологической разгрузки. Если они глуповаты, они напьются сегодня вечером, и будут пойманы офицерами или боцманом, потому что во время аврала, связанного с выходом в рейс, спрятаться невозможно. В этом случае мы будем знать, что в экипаже есть слабое звено.

— Как-то сложно. Ты уверен в этой конструкции?

— Так преподавали в Академии, а сам я еще не выработал каких-то своих правил. Просто не хватает опыта.

— Не хватает опыта... а сколько ты уже служишь?

— Два года.

— Значит тебе только двадцать три, — протянула Тириста задумчиво, и Вирту вдруг мучительно захотелось немедленно постареть лет на десять.

Глава шестая. Курс в небо.

Перед торжественным подъемом флага состоялось офицерское собрание. По счастью, на корабле была объявлена форма одежды номер три, и не надо было гладить белоснежный летний мундир. Вирт, как и большинство представителей своей дисциплины, без восторга относился к аксельбантам, эполетам и обязательному ношению значков и наград. Опытные командиры, зная эту особенность данной дисциплины, ставили интуитов внутрь строя на парадах и смотрах. Вирт впервые увидел многих своих сослуживцев и вдруг неожиданно для себя ощутил, что замечает какую-то неправильность в движениях и жестах некоторых офицеров. Логического объяснения этому он не находил, но Вирта двадцать лет учили обращать внимание в первую очередь не на логику, а на интуицию. Надо будет поговорить с Мекросом, носатый неплохо разбирается в людях. Удивленный своим наблюдением, штурман пропустил начало торжественной речи какого-то чина из эскадры адмирала Дрейцера и обратил на него внимание только когда он начал перечислять ТТХ нового крейсера. А они впечатляли. Скорость 35 узлов, удрать от "Небесного Карателя" мог далеко не всякий эсминец, а среди крейсеров его превосходили по скорости только легкобронированные "Призраки" с семерки и "Лунный ветер" с пятой секции. Но "Ветер" был построен как тяжелый истребитель крейсеров и считался самой большой головной болью для любого корабля. Скорость подъема "Небесного Карателя" была весьма посредственной, крейсер был не в состоянии подниматься за счет цистерн плавучести. Слишком много тяжелой бронзы в необычно крупном бастионе. Корабль двигался вверх только за счет работы могучих паровых машин. Зато скорость спуска радовала, десять узлов в штатном режиме. При атаке корпусом, разумеется, можно разогнаться в разы больше, но при этом существует риск уйти в затяжном пике в объятья глубины. Вооружение ставило "Каратель" в ряды ударных тяжелых крейсеров, а мощная вспомогательная артиллерия позволяла отбиваться сразу от пары эскадрилий противника. Полезная информация сменилась обязательными лозунгами и призывами. Штурман привычно отключил слух, размышляя над странным выбором корабля для исследования глубины, который сделал Департамент. В Глубинной разведке использовались в основном спасательные суда с огромным запасом плавучести, способные подняться из Глубины даже в случае перевеса и повреждений. Боевые корабли, провалившиеся ниже Горы, считались боевыми потерями. Они никогда не поднимались обратно к свету.