Другая грань

Конечно, она не обиделась — существо, которое было в несколько раз старше Книжника, давно перестало реагировать на подобные выпады, тем более, что они являлись правдой.

— А Тики для тебя тоже иллюстрация? — с лукавой улыбкой спросила она.

На этот вопрос Крис отвечать не собирался — слишком уж разговор напоминал тот, неделю назад. Роад, впрочем, и не ждала ответа. Легко спрыгнув с кресла, она потянулась и жестом подозвала к себе Леро:

— Мы пойдём, у нас много работы. Кстати, Крис... — она обернулась к нему уже в дверях. — Я солгала. Тики сейчас в Китае, кажется, нашёл того экзорциста, которого ему надо было убить. Если поторопишься — успеешь на финал.

Она помахала Книжнику испачканной в шоколаде ладошкой и убежала, оставив Книжника наедине с остывшим чаем.

*

Небо было черно от акума — это Книжник увидел сразу, как только появился в лесу неподалёку от морского берега. Видимо, только что тут происходило нечто очень важное, а Книжник, который должен был всё это записать, отсиживался в Ковчеге — постыдный факт, но нынешнее задание с самого начало шло как-то не так. От провозглашения Книжника акума до появления безымянной тени. Всё должно было идти иначе, но возможности повернуть время вспять у него не было. Тики обнаружился сразу — Крис пошёл на голос Ноя и вскоре увидел поляну, на которой валялся обессилевший экзорцист, а над ним, будто для поцелуя, склонился Ной. Вокруг, неслышно разгоняя крыльями непонятную серую пыль, роились тизы — излюбленное оружие Микка. Тихо стенала карта, повторяя уже когда-то услышанное Крисом имя: "Аллен Уокер". За Тики водилась склонность к театральности, и лучших декораций для убийства ему было не придумать. Крис замер в тени дерева, наблюдая за действом: Микк, хоть и разрушил Чистую силу мальчишки, не убил его, давая тизу выгрызть все внутренности, а лишь повредил ему сердце, решив оставить его умирать тут. Что это было? Уважение к равному? Может быть...

Тики вздрогнул: он чувствовал — за ним наблюдают, но что сказать непрошеному зрителю его спектакля, он не знал. Тем более, в последний раз они расстались как-то уж очень странно, а потом Книжник просто пропал, не давая Ною утвердиться в том, что его тогдашняя ярость была не напускной. Сам он так и не успел до конца залечить полученные в ходе драки повреждения — вывернутая рука ещё давала о себе знать, а уж как теперь выглядит сам Крис, думать не хотелось — вряд ли столь же красиво, как до инцидента в библиотеке. Микк тогда очень остро запомнил обычно светлые, почти белые волосы, стянутые в короткий "хвост", были распущены и приобрели оттенок заката. Но его глаза... Глаза запомнились лучше всего: бесконечная тьма, пронзённая молниями — так он выглядит, когда не носит своей маски.

Тики ещё раз посмотрел на распластанное, уже почти безжизненное тело под своей ладонью: жить Аллену осталось не больше десяти минут. Сначала умрёт сердце, потом мозг, а потом и всё остальное, превращая ещё некогда горевшие недоумением и яростью глаза в две стекляшки.

Крис, сбросив покров невидимости, стоял, прислонившись к стволу дерева и ждал, когда Ной закончит игры со своей жертвой. На миг нацепив свою маску, он почувствовал слабый укол ревности, когда увидел, с каким лицом Тики разговаривает с фактически мёртвым человеком. Это ему не понравилось: ложная личина Книжника начала жить собственной жизнью, рискуя превратиться в настоящую. И превратить его самого в обычного человека, который умеет любить, страдать и радоваться тому, что его ждут. Недопустимо. Зачем ему разом терять то, что он тренировал в себе годами? Хочется.

Микк, подошедший к нему, больше не улыбался, хотя свою порцию удовольствий от охоты на мальчика он получил — улыбку будто стёрли с его лица, когда он посмотрел в глаза Крису. В обыкновенные чёрные глаза.

— Ты наигрался? — с изрядной долей иронии поинтересовался Крис, с лёгким разочарованием понимая, что лицо Ноя снова совершенно — никаких следов, которые он оставил тогда. Никаких доказательств того, что он позволили потерять себе контроль над собой.

— А ты? — в тон ему спросил Тики, явно имея в виду что-то другое. — Пойдём отсюда — дружки этого Уокера могут прийти за ним.

— Пойдём, — согласился Книжник, шагая по мягкой траве за Ноем. — А куда нам идти?

— А давай как в тот раз. Найдём место покрасивее, поговорим, — Микк не смотрел на него, а потому прочитать что-либо по лицу Ноя было сложно. Но Крис сразу понял, какой именно "тот раз" он имеет в виду. Тогда Книжник ушёл первым, решив не убыстрять игру, которую сам же и затеял. Теперь... Теперь непонятно было, что делать.

Они отошли на приличное расстояние от полянки, ставшей могилой молодому, но не очень удачливому экзорцисту. Вокруг всё ещё было темно. И как-то неприятно. Крис нутром чуял, что эта прогулка под исчезающими звёздами ничем хорошим для него не обернется, но выбора у него не было — задания тени выполнять было обязательно. И каждый шаг к вершине холма, на который они шли, приближал его к нежеланной для Книжника цели.

Вид сверху действительно завораживал: где-то внизу над городом разливался рассвет, испятнав серые с ночи дома алыми бликами на стёклах. Книжник сидел на вершине в неподвижной и, как могло показаться со стороны, расслабленной позе. Восход солнца его интересовал так же, как и закат. Как и любое природное таинство, приравненное романтиками к естественной красоте этого мира, за сохранение которого он теперь так боролся. Где-то вдалеке робко защебетали птицы, вознося хвалу новому дню, который положил конец страшной ночи.

— Красиво, правда? — прозвучало над ухом. — Или вам нельзя восторгаться и красотой мира, чью историю вы пишете?

Крис не хотел смотреть в эти жёлтые глаза, но всё же встал с земли, чтобы столкнуться лицом к лицу со смотревшим на него Ноем. Прямо на него, а не на вид, чью красоту он только что отметил. Тики молчал, изучающее рассматривая его лицо — только так, вблизи, можно было заметить, что Книжник всё-таки выше Ноя. Всего на дюйм, но почему-то сейчас это имело значение.

— Нельзя. Красиво, — наконец, согласился он, не разрывая зрительного контакта.

Ной не вздрогнул, но Крис видел, как дёрнулись веки — он чего-то ждал. Чего он мог ожидать сейчас, когда они остались вдвоём на холме, залитом рассветным солнцем, вдали от людей?

— А чего вам ещё нельзя? — почти шепотом спросил Тики, хотя смысла в этом не было: услышать их не могли.

— Нам нельзя нарушать собственные правила, — предательская маска скользнула на лицо, обагрив голос болью. Он лгал тогда: один раз правила всё-таки были нарушены. Давно, лет десять назад, но по странному стечению обстоятельств в тот раз его звали также. Может, именно поэтому нынешнее имя так ему нравилось. Хотя... нет. Ему нравилось звучание собственного имени, слетавшее с губ человека, образ которого он вытравил из своей памяти очень давно. Осталось только разбитое стекло, трещины в котором рубиновой паутинкой заполняла его собственная кровь.

— Но ведь ты их уже нарушил... — голос Ноя сорвался, превратив фразу из вопроса в утверждение. И Крис почему-то не мог с ним не согласиться: одна его половина действительно преступила этот закон. Тики тихо вздохнул и прижался губами к губам Книжника, силой вынуждая того подчиниться, ответить на поцелуй. Он привык всё брать силой.

Крис целовал его в ответ с какой-то насмешливой холодностью, отрешённо, будто пожимал руку незнакомому человеку — проигрывать там, где и так приходится подчиняться собственному разуму он не желал. Потому и смотрел с усмешкой в глаза Ноя, в которых непонимание сменялось обидой и тут же смешивалось с необъяснимой злостью. На не пожелавшего подчиниться ему Книжника, на себя, за то, что почему-то решил, будто Крис — очередной трофей в бесконечной победе Удовольствий над этим миром. На этот мир, который впервые послал ему настолько недоступного и вместе с тем желанного противника, которого невозможно просто сломать и бросить, подобно недавней жертве. Даже глаза Книжника не изменились — такая же чернота, обрамлённая длинными, густыми ресницами.

И тут Крис позволил себе сдаться. Наверное, впервые за эти десять лет, проведённых под эгидой идеального Книжника: холодного, отрешённого и бесчувственного. Тики с ошалелым ликованием смотрел, как из глаз уходит флер, делавший их затуманенными, защищёнными. Теперь они были прозрачными, как стекло, а белые росчерки, будто в замедленной съемке, исполосовывали радужную оболочку. Никакая красота рассвета не могла сравниться с этим зрелищем. Тики знал, что минуты, часы, которые сейчас последуют, он будет хранить где-то у себя внутри, как уникальную драгоценность. Потому что рассвет наступает каждый день.

Крис возвращался один, но это было к лучшему: вряд ли бы Тики понравилось смотреть, как быстро маска жажды и неконтролируемого желания сползла с его лица, не оставив и следа. Как и всегда, в Ковчеге было пусто: замерший город, существовавший в этой реальности уже тысячи лет, стоял нетронутым. И тут пустота заговорила и расступилась, обнажая сначала ярко-рыжие длинные волосы, потом неизменную сигарету в зубах... Маршал Кросс.

— Я долго не мог поверить, что теперь твоя книга — вот эти, — Мариан обвёл рукой безликие стены домов и усмехнулся. — И как же теперь твоё имя?

— Крис, — ответил Книжник, ничуть не удивляясь тому, что пустоту внутри него никак не всколыхнуло появление старого знакомого.

— Крис... Как и десять лет назад, — маршал затянулся и бросил окурок под ноги. — А ты сильно изменился, Крис. Если б я знал, что ты станешь таким красивым, я бы, может, и не ушёл тогда.

Книжник не отшатнулся, когда рука, затянутая в перчатку, коснулась выбившейся из наспех сделанного хвоста пряди.

— Только глаза у тебя... тусклые, — продолжал маршал, наматывая почти белые волосы на палец. — Кто же их так погасил?

— Ты, — также равнодушно ответил Крис, глядя на него. Теперь, десять лет спустя, говорить правду было не больно.

Зато ухмылка Мариана на долю секунды стала натянутой. А может, ему показалось.

— Мне надо работать, — Крис отвёл руку экзорциста от своего лица и отошёл на пару шагов. — И тебе, наверное, тоже. Раз уж ты забрался прямо в тыл врага.

— Эй, Крис... скажи мне, — оклик Кросса ударил в спину. — Я зря тогда ушёл?

Книжник помедлил с ответом. Почему-то снова вспомнилось разбитое стекло, осколки которого впиваются в ладонь, но эта боль всё равно не могла задушить ту, что заставляла тогда выть проснувшуюся душу.

— Я не помню, — не оборачиваясь, ответил Крис и скрылся за какой-то дверью.

*

Дальше началась круговерть из событий: перегрузка Ковчега в другой, эйфория у всех от новости, что Чистая сила некой экзорцистки стала вести себя как-то ненормально, что вызвало мысль о Сердце. События в Эдо...

Еще какой-то час назад красивый город, — а Эдо был довольно красив, — теперь медленно превращался в обломки. Бой на расплавленной, как дно тарелки, местности нельзя было назвать совсем уж ординарным. На памяти Книжника, это был первый раз, когда Нои, а затем и сам Граф в открытом бою выступили против Чёрного Ордена. Ноев было четверо. Экзорцистов больше, и многих из них Крис видел впервые; один человек показался ему смутно знакомым. Крис присмотрелся внимательнее: так и есть — Книжник. Нелепо торчащий длинный хвост и чёрные круги вокруг глаз, позволяющие лучше видеть в пустыне или на море. Старик сражался, но довольно вяло — как, впрочем, и положено Книжнику. Зато его ученик, как понял Крис, выкладывался по полной — не слишком-то допустимое поведение, которое можно было бы списать на молодость... если бы Крис не помнил себя в его возрасте. Бой кончился довольно скоро, а разглядывать, как экзорцисты подбирают своих и отходят к краю отполированной акума плошки, было скучно. Но интересно: Крису ещё не удавалось видеть других Книжников в деле. Старик вёл себя правильно, но это совершенно не удивляло, а вот его ученик, напротив, казался чем-то сильно расстроенным. Он быстро ускользнул от всеобщей суматохи, явно намереваясь побыть в одиночестве. Движимый любопытством, Крис пошёл за ним: вдруг удастся узнать, что же могло зацепить человека со столь редкой профессией?

Они почти вместе пришли к небольшому водопаду: ученик Книжника первый, в двух шагах в стороне — невидимый Крис. Вдруг рыжий резко оглянулся и посмотрел в сторону, где находился Книжник. Тот невольно упрекнул себя: для чужих глаз он, конечно, невидим, но, отвлекшись на посторонние думы, он совсем забыл, что идти надо тихо.

Крис замер. Тут будто из ниоткуда у водопада появился третий: кажется, остальные звали его Кандой. Экзорцист, неслышно подойдя сзади (вот у кого стоило поучиться!) обхватил рыжего руками и прижал к себе. Сильно, если судить по тому, как охнул Лави — так своего ученика называл старый Книжник. Друг? Скорее всего. Конечно, "друг" Книжника — источник информации о деле из первых уст, а не из пыльных книг.

Они перебросились несколькими фразами — разговор шел больше взглядами, нежели словами, — и, кажется, о чём-то договорились. Рыжий Лави снял рубашку, обнажив внушительный цветастый кровоподтёк. И, судя по тому, как Канда перематывал ему бока — движения осторожные, но уверенные, — это тело экзорцист явно изучил довольно хорошо. Друг, как же... Такими же ласкающими движениями, какие проскальзывали в действиях Канды, Тики трогал шрамы на спине Криса. Книжник знал, что зрелище было не очень красивым — белая паутина, будто из него живьём, прямо через кожу, доставали нервы. И один большой шрам, пересекающий спину наискосок и заканчивающийся на бедре — то задание было для него неудачным. Но Тики водил кончиками пальцев по его коже, словно открывшееся зрелище было чем-то удивительным... Поняв, что он снова отвлёкся на ненужные воспоминания, Крис сосредоточился: ученик Книжника и экзорцист уже сидели рядом — молча, но молчание это было выразительнее любых слов. Крис уже понял, что именно длинноволосый Канда заставил Лави нарушить неписаные правила — поддаться искушению любить и быть любимым. Непростительно. Крис присмотрелся внимательнее: безусловно, экзорцист был красив — таким всегда достаются восхищённые взгляды, ученику же, напротив, оставалось обычное человеческое тепло. И это — будущий Книжник...

Крис внезапно ощутил острое разочарование: Книжники вырождаются, раз уж даже ученик довольно хорошего учителя оказался таким нестойким. Смотреть на этих двоих стало противно, но тут их уединение нарушило появление ещё одного человека — его-то Крис как раз знал. Этот экзорцист должен был быть мёртв уже несколько недель, однако... Книжник усмехнулся: очевидно, что его Ноя в будущем ожидает большой сюрприз. Особенно если учесть, что седой мальчик стал намного сильнее — уж это Крис почувствовал. И теперь справиться с ним Тики не сможет — только не в своём нынешнем состоянии, когда борьба человека и Ноя внутри него достигла апогея. Крис должен был сделать его сильнее — он выполнил свою задачу. Поставить точку Тики должен теперь сам, иначе этот воскресший мальчишка его убьёт. Но, конечно, Крис об этом Ною не скажет...