Оказалось, что в ней так легко затеряться. Шанс случайно встретить знакомых в метро, на улице, в театре или одном из миллиона кафе-ресторанов-баров почти сведен к нулю. Здесь так много работы, так сильно устаешь, так далеко живешь от друзей, что на частые встречи нет ни времени, ни сил. И никто не обижается, если рандеву перенесется на неопределенный срок.
В этом городе почти абсолютное одиночество. В Москве так легко отгородиться ото всех и так просто спрятаться от себя и своих страхов. Я не знаю, что еще должно произойти, чтобы я изменила свое отношение к столице. Но тогда и сейчас... Москва — лучшее мое лекарство. Сильнодействующее средство от меня самой.
Я счастлива, что сделала именно этот выбор.
Впрочем, пять лет назад, точнее даже четыре с половиной года, даже при моем тотальном нежелании общаться с кем-нибудь, кроме Флейма и Ника, я умудрилась поссориться со своими друзьями. В феврале, пронзительном, морозно-снежном феврале, почти накануне дня всех влюбленных, я все-таки сорвалась. Чувства, сжатые, как пружина, все это время, нашли выход. И во время очередной душещипательной беседы с Андреем, я высказала ему все, что у меня накипело.
— Хватит! Не хочу тебя слышать! Ни слова не хочу. Ты вообще не имеешь права лезть ко мне в душу! Кто ты такой?
— Ксюш, успокойся, ты перегибаешь... — Ник, следящий за неожиданно вспыхнувшей ссорой, попытался вмешаться.
— Не твое дело!
— Ты ведешь себя, как...
— Ник, выйди, — это уже Андрей.
Я, заведенная до предела, только сжимала кулаки, не зная, что еще сделать, чтобы вырваться на волю.
Не в буквальном смысле. Меня никто и никогда не держал. Я была свободна идти и делать все, что бы я ни захотела. Но этот контроль... осторожный, ненавязчивый интерес со стороны друзей, их попытки меня расшевелить, вытащить наружу мои эмоции... Вернуть меня прежнюю. Вот это с каждым днем бесило сильней и сильней.
В феврале мое терпение достигло предела. И получилось то, что получилось. Вот этот ужасный скандал.
Ник послушался Флейма и оставил нас одних. И мое раздражение, до этого направленное сразу на обоих, осталось один на один с единственной покорной жертвой. Андрей, как хороший психолог, знал, как со мной 'бороться'.
Да уж...
В общем, ничего нового я тогда не сказала. Припомнила пару старых обид (мелких, если признаться честно), а потом, после попытки Андрея меня вразумить (снова!), добралась до точки кипения.
— Что ты вообще понимаешь? Чем ТЫ лучше Тимура?!
Андрей нервно сглотнул, словно испугавшись моего вопроса. Но вместо облегчения я все еще чувствовала обиду и злость. Я чувствовала себя проигравшей. Впрочем, дурацкое чувство. Проиграть можно что-то, что можно было бы выиграть или сохранить. Но ни выиграть, ни сохранить Тимура я не могла. Я это знала. Но почему мне так хотелось, чтобы Андрей меня услышал?
— Ты такой же, как он. Наигрался с Мариной и бросил.
— Это не так, Кси, — Флейм поначалу еще пытался мне возразить. — Мы расстались, потому что...
— Потому что тебе плевать на всех, кроме себя! — перебила гневно и продолжила бессмысленную истерику.
Только зачем это было нужно? Обращаясь к Андрею, я видела перед собой другого человека. Собственное сознание отказывалось понимать, что претензии, предназначенные Тиму, вместо него выслушивает Андрей.
Неправильно... Глупо! Но я ничего не могла сделать. Боль душила меня изнутри. Впрочем, сейчас мне уже смешно. Вспоминаю все, что я наговорила Флейму, и смеюсь над самой собой. Я действительно вела себя, как ребенок. Но чтобы это понять, нужно было хоть раз услышать себя со стороны.
Слава богу, Андрей тогда не принял мой вызов. Он не стал спорить со мной и не стал убеждать меня в том, что я не права. Он лишь сочувственно посмотрел на меня и ... промолчал. Впрочем, что еще он мог бы сделать?
Мне не нужны были чужие советы. Не нужна была помощь его, или Ника, или кого угодно из оставшихся после моего побега из Энска друзей. Предел был достигнут. Alles.
Я высказала Андрею все, что хотела. Вот так по-женски предсказуемо и банально. Но... Именно тогда, после ссоры с Флеймом мне, наконец, стало легче. И, конечно, этот скандал ничего не изменил в наших отношениях с Андреем, хотя Ник приглядывался к нам обоим еще недели две. Боялся, что я снова сорвусь. Но зря. Я уже перегорела.
Зато Флейм... Нет, он не бросился доказывать всем вокруг, что он лучше Тима. И только через несколько недель одна случайная встреча, один случайный разговор все расставил по своим местам. Андрей снова начал общаться с Марр.
Ни о каких глубоких чувствах речи не шло. Просто два бывших любовника стали вести себя, как взрослые люди. Марина в то время встречалась с очередным перспективным мужчиной. Флейм крутил одну интрижку за другой. Делить было нечего, ждать, вроде бы, тоже.
И только Судьба строила на эту парочку свои планы. В середине мая в 20... году Андрей попал в аварию и на долгие два месяца оказался прикованным к больничной койке. В это же время Марина осталась одна, с помощью Ника и Мити выбравшись из запутанных отношений со своим кавалером.
Случайность или Злой Рок?
Ник на их свадьбе через год называл все случившееся превосходной шуткой. Два одиночества, так нуждавшиеся друг в друге, нашли свое счастье. Но надолго ли?
* * *
В квартире Марины и Флейма я была лишь однажды. Два года назад молодая семья позвала друзей в гости по случаю Верочкиных крестин. Это был последний раз, когда я видела Марр, Андрея и Веру вместе. После рождения дочки Марр стала чересчур раздражительной и нервной. Ее ревность ко мне достигла заоблачных высот. Она злилась из-за нашего общения с Флеймом, злилась из-за наших встреч. Злилась даже из-за упоминания моего имени в разговорах.
Иногда я удивлялась, откуда у Флейма брались силы терпеть ее истерики и постоянные упреки. Но он... действительно терпел. Впрочем, может быть, это я чего-то не понимала?
Семья всегда была и будет важнее дружбы, объяснил мне однажды Ник. И я перестала ждать слишком много от Андрея. Отныне и навсегда единственной женщиной в его жизни была Марина. Нет, мы еще иногда общались. Флейм приезжал ко мне раз в три месяца, тайком вырываясь из дома и не решаясь признаться супруге, где и с кем он собирается провести пару часов. Он приезжал, и мы болтали о пустяках, не вдаваясь в детали, не говоря о своих проблемах. Андрей всегда разбирался со своими делами сам. А мне... мне пришлось научиться рассчитывать лишь на себя. Я больше не имела права звонить Флейму посреди ночи с желанием поплакаться на тяжелую жизнь. Впрочем, мне этого уже не хотелось делать.
Интересно, зачем же Марина пригласила меня к себе? Что происходит? Чай, печенье, конфеты, красивые блюдца и изящные ложечки. За аккуратной сервировкой Марр скрывала свое беспокойство.
— Ты классно выглядишь, Кси.
В женском голосе отчетливо слышалась грусть. Или все-таки зависть?
— Хм... Спасибо, — я смутилась, уловив в словах Марины скрытый смысл. — Ты тоже.
Марр покачала головой, резко отодвигая от себя чашку.
— Не так, как ты, Ксюш. Совсем не так.
И столько горечи было в ее усмешке! Всего на мгновение я почувствовала себя виноватой. Меня уже давно никто и ни в чем не обвинял. Странное чувство.
Я промолчала, пересилив желание немедленно объясниться с Мариной. Марр сама позвала меня к себе. И я пришла, отдавая дань той дружбе, что когда-то связывала нас обеих.
— Я хотела с тобой поговорить.
— Да, Ты сказала. Что-то случилось, Марин?
Девушка поднялась со стула, чтобы отойти к окну.
— Случилось.
— Что?
Дурацкий разговор. Что происходит?
— Я...
Марина обернулась, но вместо того, чтобы посмотреть на меня, она отвела глаза и уставилась на холодильник.
— Я ухожу от Андрея.
Лицо Марр с ее пылающими щеками; глазами, смотрящими куда угодно, кроме меня; ее дрожащие руки — уже без кольца (давно ли?) — все это врезалось в мою память на многие годы вперед. Когда происходит катастрофа, почему-то запоминаются именно детали. Незначительные мелочи отвлекают внимание от глобальной проблемы. Переключают сознание. И ты все еще можешь дышать спокойно.
— Ты уходишь? — переспросила глухо, успокаивая себя тем, что неправильно поняла Марину.
— Да... Эм. Да. Ухожу, — Марр говорила смелей.
Она все решила. Она мне все сказала. Наверное, ей казалось, что тяжелый груз свалился с ее плеч. И только я едва могла выдавить из себя хоть слово. Горло пересохло, в уме крутились сотни вопросов.
— Вы поссорились? Поругались? Он... ударил тебя?
Марина фыркнула.
— Он бы не посмел так сделать!
— Тогда... что вы не поделили? Из-за чего был скандал в этот раз? Из-за его работы? Или Веры?
Я строила предположения одно за другим. Ведь главное было найти выход. Если задать правильные вопросы, рано или поздно выход обязательно найдется. Ведь так?
— Не знаю... не помню. Мы часто ссоримся, — Марр пожала плечами. — Это не имеет значения.
Не имеет. Действительно не имеет.
— Ты уже говорила с мамой? — я попробовала зайти с другого края.
Маришка никогда не ладила со своей maman. Неужели, отношения с Флеймом достигли такого предела, что даже возвращение в Энск под крыло матери не пугает Марину? Или она позвала меня, чтобы попроситься ко мне на несколько дней? Если так, значит, все еще можно наладить. Пройдет дня три или пусть даже неделя, и Андрей найдет способ решить проблему. Они помирятся. Конечно, помирятся.
— Я ей скажу позже. Не хочу выслушивать нотации прямо сейчас.
Я едва не расплылась в улыбке. Если Никитина-старшая не в курсе происходящего, есть надежда, что все обойдется.
— Хорошо. Ты ведь все решила? Не передумаешь?
— Нет, конечно! Майкл приедет за нами послезавтра.
— Майкл?
Марина дернулась под моим взглядом. В моем голосе прорезались стальные нотки. И если раньше я готова была принять сторону подруги, чтобы помочь им с Флеймом, то после этого заявления Маришки я почувствовала такую злость!
Так сильно я не злилась даже на Тимура. Вся его вина была лишь в том, что он выбрал любимую девушку. Вместо меня. Но Марина! Столько лет портить всем нервы, кричать о своей неземной любви к Андрею, изводить его ревностью ко всем подряд, и вдруг... вот так, когда Вере едва исполнилось два года, уйти к другому.
Мне захотелось ударить ее, чтобы привести в чувство.
— Да, он... приедет.
— Откуда приедет? Он иностранец?
— Нет. Да... не совсем. Он русский. Но сейчас живет в Вене.
— Австрия? — разрозненные кусочки пазла сложились в причудливую картинку. Единственным мужчиной с похожим именем, так или иначе связанным с этой европейской страной, был друг Стаса. Три года назад я сама познакомила их с Мариной. Черт... — Михаил Покровский?
Марр залилась румянцем, как школьница. Вновь опустила взгляд.
— Ты... с ума сошла. Когда... когда ты успела с ним встретиться?! Он не вылезает из своей Австрии месяцами!
— Он приезжает иногда.
— Иногда?! Ты, что, два раза с ним переспала, и все? Новая любовь на горизонте? Ты действительно ради него бросишь Андрея?
— Андрей то, Андрей се, — Марина передразнила меня, и ее лицо на долю мгновения исказилось гримасой презрения. Когда она успела так возненавидеть мужа? — Мне надоело, Кси. Я устала. Физически и морально.
— От чего?!
— От этого! — Марр вскочила со стула. — Посмотри на меня, посмотри, в кого я превратилась!
— И в кого же? — я не собиралась ее жалеть.
— Мне двадцать пять, я вешу шестьдесят и выгляжу, как корова. Я была на шопинге чертову уйму времени назад. Я донашиваю платья, которые купила еще прошлым летом!
Я молчала, шокировано разглядывая подругу.
— Ты не понимаешь, что это такое, экономить каждую копейку, покупать одежду Вере и думать о том, когда, наконец, все изменится. Мне осточертело!
— Что именно, Марина? Жизнь с Флеймом?
— Да! Я сыта этим всем по горло. Кредитом, пустой квартирой, работой Андрея. Ты знаешь, что он почти не ночует дома?
— Он стриптизер, — я сжала зубы, чтобы не сорваться на Марр, не сказать ей больше, чем она готова была услышать. — Ты сама не захотела, чтобы он работал экономистом.
— Не смешивай все в одну кучу!
— Нет уж, послушай, — я тоже встала из-за стола. — Ты же сама этого хотела три года назад. Ты сама потребовала от Андрея трешку. В Москве! И ребенка — почти сразу после свадьбы. Ты сама всего этого добилась! Что случилось теперь?
Марр гордо вскинула голову. Она не собиралась сдаваться и уступать мне.
— Все не так, как я представляла.
Жалкое оправдание Марины заставило меня стиснуть кулаки. Как она вообще смеет?
— А с Майклом иначе? Ты уверена? Или он тоже на два года? До следующего кавалера в твоем списке?
— Иначе! — на глазах Марины вдруг блеснули слезы. И она схватила меня за запястья, вглядываясь в мое лицо. — Он другой! С Флеймом не было такого... никогда. Майкл слушает меня, ему интересно все, чем я занимаюсь. Он читает те же книжки, что и я. Смотрит те же фильмы... Он...
— Откуда ты знаешь? Ты его видела всего...
— Мы переписываемся, — признание Марины, сказанное шепотом, было совсем не тем, что я думала услышать.
— В фейсбуке? — я нахмурилась.
А Марр покачала головой.
— В скайпе. Каждый день.
Я закрыла рот, сдерживая очередную порцию брани, застрявшую на языке.
— Я знаю, что ты думаешь. Что все это... невозможно. Мы с Майклом действительно виделись так мало. Но ... он мне нужен, понимаешь?
"Нужен", "хочу", "надо", я слышала это от Марр тысячу раз. Сумочки, курточки, туфельки — безобидные и милые сердцу вещи. Отлично. Нет ничего плохо в том, что человек любит себя. Но всему должен быть разумный предел. Потребительская гонка не должна превращаться в смысл жизни. Как я могла не увидеть раньше, что с Марр все зашло ТАК далеко?
Да, поведение Марины казалось мне иногда странным, но оно всегда в моем понимании вписывалось в "рамки" (но, вот черт, установленные... когда? и кем?!) Даже история с Флеймом четыре года назад меня не удивила. Что бы случилось с ним и Мариной, пойди я против чувств, после новой встречи вспыхнувших в паре Андрей-Марр с удвоенной силой? Я отпустила лучшего друга, перестала дергать его по пустякам, перестала мелькать перед взором Маришки. Сделала все, как хотела она. Тогда я еще была в силах понять желания и капризы своей лучшей подруги. Но сейчас...
Черт побери, некоторые люди никогда не взрослеют.
— Зачем ты все это мне рассказала? Что тебе нужно от меня? — мой вопрос прозвучал сухо.
Марр освободила мои запястья и отступила от меня. Догадалась, что я не поверила ни одному ее слову о нежданно вспыхнувшей любви к другу Стаса? За окном 21 век, романтическая переписка в соцсетях привычное дело. Но кто разрушает семью в погоне за виртуальным счастьем? Это просто смешно.
Маришка стерла с лица умоляющую улыбку.
— Я хотела тебя попросить об ... одолжении.
— Разумеется. Что же я должна сделать? — я цедила слова. Мне было мерзко находиться в одной комнате с Мариной. И мысль о том, что Андрею только пойдет на пользу расстаться со своей женой, постоянно крутилась в голове.
