Синяя трава

— Мешок?

— Да. Я на продажу везла.... Может быть, оно и правда к лучшему, — махнула рукой Марьяна. — Говорят, все, что ни делается, все к лучшему. Бог-то он хоть и наказывает, а знает, что делает.

— Детки остались без нас. Как же они бедные там? — запричитала Мирослава. — Черт нас дернул полететь именно на этом самолете.

— А сколько лет деткам? — спросила Галина.

— Старшему двадцать три, младшему двадцать один.

— Справятся, наверное, не маленькие уже все-таки, — ответила Галина. — Зато вы тут с мужем вместе. А мой дома остался.

— А я вообще в разводе, — сказала Марьяна.

— Вот и начнешь здесь новую жизнь!

* * *

Сорок охотников пересекли ручей и стали осматривать степь. На западе виднелись горы, простирающиеся немного к югу. Ближе к наблюдателям километров на пять степь была ровной как стол, но дальше обзор закрывали небольшие холмы. В семистах метрах на запад паслись невысокие животные вроде коз, овец или свиней. Рассмотреть их не удалось, так как мешала высокая трава. К югу от экспедиции примерно в километре виднелись олени. Стадо состояло из трёх самок и двух телят. Посовещавшись, решили оленей пока не трогать, а попытать счастья на западе. Животные паслись у небольшой рощи, состоящей из кустов и корявых мелких деревьев, похожих на черёмуху. Буданов, возглавлявший отряд как бывший офицер, не знал, на что следует решиться. Так как ветерок тянул с севера, то есть от рощи, следовало бы основному отряду человек в двадцать незаметно подобраться к животным с юга и залечь в траве, ожидая, когда загонщики потихоньку подвинут животных от рощи. Но в таком замечательном плане крылся очевидный изъян. Квалификация персонала была на таком уровне, что охотники в большой траве скорее поубивают друг друга, чем бегущую дичь. В общем, нужно было организоваться так, чтобы люди всегда друг друга видели. Автоматически это означало, что и от животных скрываться нет смысла. В конечном итоге решили построиться в две колонны и попытаться тупо окружить травоядных.

Одна колонна пошла в обход рощи, а другая стала обходить стадо слева. Несколько животных перестали пастись и неторопливо двинулись к холмам, не позволяя себя окружить. Буданов, вращением копья над головой, подал сигнал к окончательному окружению. Животные, раньше всех почувствовавшие опасность, зашевелились быстрее и ушли от облавы. Оказалось, что это были маленькие олени, размером с козу. Возможно, аналог кабарги, которую никто из охотников раньше не видел. Между тем, обе колонны сомкнулись и стали сужать круг, внутри которого оказалось с полсотни свиней. Вскоре свиньи и шесть взрослых кабанов, в том числе, насторожились. Люди тоже замерли в нерешительности. Идти с заострённой палкой на кабана не очень-то и хотелось. Всё решили сами свиньи. Они бросились на прорыв в две стороны практически одновременно. Охотникам пришлось быстро расступиться, чтобы не попасть под удар, но и о цели охоты почти никто не забыл. Две взрослых свиньи и четыре поросёнка удалось убить почти сразу, а ещё две свиньи ушли с ранами в животе. Пятнадцать человек гонялись за подранками ещё часа два, но, в конце концов, добили.

Так как всем было любопытно, что привлекло животных к пастбищу, бригада из нескольких человек тщательно осмотрела рощу и вскоре выяснила — свиньи нашли свёклу.

К окончанию охоты добычу перетащили к ручью, а гонцы привели носильщиков из основного лагеря. Одну свинью охотники разделали, аккуратно сняв шкуру, и половину мяса съели. Оставшееся мясо завернули в листья лопуха, а затем и в шкуру. Шкуру привязали к двум сложенным вместе копьям так, чтобы мясо можно было удобно нести. Остальные туши носильщики унесли, не разделывая, так как люди постепенно стали понимать, что отходов должно оставаться как можно меньше.

Так как отряд должен был не только добыть мясо, но и провести разведку местности, оленей, пасшихся на юге, пока решили не беспокоить и обойти стороной. За час дошли до ближайших холмов. Ручей к тому времени повернул в сторону реки и, видимо, где-то рядом было его устье. Несколько небольших групп оленей паслось неподалёку, но большого стада нигде видно не было. Побегав за животными и убив ещё пару взрослых важенок, люди почувствовали себя почти настоящими добытчиками. Однако стало понятно, что с такой производительностью посёлок прокормить будет трудно. Одного оленя оставили себе, а другого четверо мужчин утащили к самолёту.

* * *

Экспедиция к вершине ближайшей сопки стремилась держаться повыше. В ложбинах трава стояла выше человеческого роста, что затрудняло обзор. Легко можно было покалечиться в буреломе. Да и комары сильно досаждали. Повыше растительность была относительно редкой. Комаров, соответственно, тоже было меньше и они почти не досаждали женщинам, сосредоточившись на мужчинах. Видимо, мужчины или вообще были теплее, или сильнее теряли тепло при ходьбе. Практически всё время река оставалась в пределах видимости. В полутора километрах от лагеря Ицхак заметил к западу от склона небольшой овраг и потребовал разведки. Пришлось всем спускаться метров на двести. Овражек поддерживался небольшим ключом. Пить сырую воду никто не стал из боязни подцепить паразитов. Края оврага осмотрели внимательно, но ничего интересного не обнаружили. Это не означало, конечно, что ничего интересного и не было, так как не хватало профессиональных глаз. Ещё километра через два попался овраг гораздо большего размера, совершенно сухой и почти без растительности, но с мелкими серыми ящерицами. Никаких перспектив на разработку полезных ископаемых и в этом овраге не усмотрели. На выходе из оврага поймали ежа и прихватили с собой как возможную пищу. Там же обнаружилось несколько яблонь. Яблоками питаться, конечно, нельзя, но они могут спасти от цинги и, судя по вкусу, являются источником кислоты. Кислота может понадобиться, например, при выделке шкур.

На обед останавливаться не стали и часа через четыре ходьбы по гребню вышли к вершине. Съели одну из двух, захваченных с собой, рыбин осмотрели местность. Холм от вершины обрывался в сторону реки так, что спуститься по восточному склону без специального снаряжения было невозможно. Северный склон имел наклон примерно в сорок пять градусов и лес на нём практически отсутствовал. На трёхметровой высоте одной из сосен удалось оборудовать смотровую площадку, с которой можно было обозревать не только равнину за рекой, но и пространство между сопками на северо-западе. Кроме того, река просматривалась на несколько километров к северу. По оценке Аркадия Володарского, такой наблюдательный пункт имел некоторый смысл в том случае, если ожидается прибытие врага по реке. По хорошей тропе от лагеря до вершины можно добраться часа за два, что даст ещё примерно три часа на подготовку встречи плотов или час для лодок с гребцами. Весной, когда скорость течения вырастет, гонец может и не успеть с предупреждением. Равнина за рекой обозревается неплохо и с поста ближе к лагерю. В северо-западном направлении обзор очень узкий, и легко можно пропустить опасность даже днём. Ночью же от поста наблюдения толку нет вообще. Но это всё с военной точки зрения. С точки зрения охоты пост выглядит гораздо привлекательнее, так как человек с биноклем действительно может засечь стадо за рекой на огромном расстоянии. Мало того, постовой может корректировать световыми и дымовыми сигналами продвижение охотников за стадом.

Пока разведчики обустраивали смотровую площадку, устанавливали радиомаяк, строили простенький шалаш и готовили принесённую с собой рыбу, стемнело.

* * *

Командир экипажа Николай Рокотов сразу после завтрака уединился с бортинженером.

— Как считаешь, Максим, есть шансы дождаться помощи?

— Есть. Возможно, мы оказались в отсталой части планеты. Потому и не видим никого.

— Ты веришь в современную цивилизацию без радио?

— В современную, командир, не верю. Но инки и ацтеки имели государство. Да и на Земле до двадцатого века радио практически отсутствовало.

— Ацтеки... Такая перспектива душу не греет. Уж лучше откровенные дикари. Хотя, и в Северной Америке индейцы убивали для развлечения... Умеешь ты морально поддержать.

— Шанс есть и на цивилизацию девятнадцатого века, но я на него не надеюсь. Нам повезёт, если найдутся любые люди, а не разумные нелюди. Ещё хуже, если разумных здесь вообще нет.

Рокотов оглядел степь и спросил:

— Предположим, разумные найдутся. Мы сумеем с ними ужиться?

— Сначала нужно выжить. Если мы на территории государства, то от нас мало что зависит. А если встретим дикарей, то девяносто процентов на то, что нас захотят убить, и девяносто девять — ограбить.

— Согласен. Значит, вариант с государством обсуждать бессмысленно. А каковы шансы на выживание с дикарями?

— У нас полторы сотни взрослых мужчин. Это не слишком большое племя, но и не очень маленькое. Правда, союзников у нас нет, а дикарей самолёт, как добыча, вполне способен объединить. Многие наши мужчины служили в армии. Поголовно все грамотные. Оружие плохое. Местность не знаем. Так что, Николай, за выживание дам процентов тридцать. Да и то не сейчас, а хотя бы через несколько дней, если к тому времени кто-то научится копьё в руках держать.

— Что с самолётом делать будем?

— Нужно разбирать и перетаскивать в лагерь. Оставлять на месте ничего нельзя — весенний паводок всё смоет.

— Я тоже считаю, что сохранять самолёт бессмысленно, да и невозможно. Нужно бы привлечь Алтуфьева и с ним решить детали. В частности, хотелось бы сохранить керосин — в баках осталось около сорока тонн. И сараи нужны для складирования деталей.

— Окончательно разобрать самолёт можно будет и зимой, если не будет осеннего наводнения. Но столики с кресел сниму сразу — крепеж пойдёт на ножи, а их катастрофически не хватает.

— Нет. Зимы ждать не будем. Обшивку пока можно пустить на кровлю зданий. Для печей тоже понадобится металл. И нам нужно оружие. Хорошо бы из обшивки сделать лодки — плоты и байдарки нормальный транспорт на реке не заменят. В общем, форсируй разборку! Кстати, если топливо и вспомогательную силовую установку удастся сохранить, то появится смысл сохранить и электрооборудование.

* * *

Группа, ходившая за поросятами, к обеду вернулась с тремя живыми поросятами и тушей взрослой свиньи. Поросята по земным понятиям уже достигли возраста, когда их пора забить на мясо. Однако поселенцы хотели перейти от охоты к животноводству. Если бы рядом паслись огромные стада диких животных, в свиноводстве не было бы смысла, но охота пока была трудным и ненадёжным делом. Мало того, охота была и опасным занятием. А вот пищевых отходов от трёхсот человек оставалось много. И их должно было хватить на несколько свиней. Поначалу, пассажиры предложили огородить загон песчаником, пока не готовы сараи. Но в грузовых отсеках самолёта лежало двенадцать контейнеров и четыре поддона. Контейнеры — металлические ящики с площадью пола полтора на полтора метра и примерно такой же высоты. Поддон имеет площадь полтора на три метра при той же высоте, но его дно и стены сделаны не из листового металла, а из сетки. В итоге в качестве клетки просто задействовали грузовой поддон с самолёта. По требованию врачей всех животных переместили за сто метров к западу от посёлка. Ящики с ежами поставили во второй поддон. В контейнерах предполагалось хранить продукты на зиму. Развитие животноводства означало уход за животными. В частности, уход за свиньями — грязное дело. Запасную одежду делать пока было не из чего, а вот лапти вполне можно было сделать. Да и по стратегическим соображениям земную обувь следовало поберечь для дальних походов, а на стоянке пользоваться кустарной.

За обедом Пётр Алтуфьев сообщил, что глубина реки напротив посёлка достигает четырнадцати метров. Ширина на сегодняшний день триста двадцать шесть метров. Скорость течения почти три с половиной километра в час. Эхолоты литовских туристов показали наличие полутораметровых рыбин, что делает перспективной рыбалку на спиннинг. Длительность суток примерно соответствует двадцати семи часам двенадцати минутам. Ежи съели грибы и пока ещё не сдохли, но для полной уверенности в качестве продуктов нужно подождать ещё сутки.

Бортинженер сообщил о решении разобрать самолёт:

— Дамы и господа! Инструкция требует от экипажа ждать помощи трое суток, но командир экипажа принял решение на неё не рассчитывать и разобрать самолёт. Если этого не сделать, река его смоет. Но то, что находится в салонах и багажных отсеках лучше хранить в сараях, а их пока нет. Разборка же обшивки и корпуса, как и перекачка топлива, сопряжена с риском устроить пожар. Поэтому пока ведутся только мелкие работы. В частности, с половины кресел уже сняты столики. Их металлические консоли, представляющие из себя полоску металла, одна из стюардесс раздаст населению колонии. Максим продемонстрировал, как выглядит деталь.

— Пока каждый получит по одной полоске. Предполагается, что все сделают из них ножи, так как ножей и топоров катастрофически не хватает. Топоры пока делать не из чего.

Тут же одна из женщин поинтересовалась:

— Как поступить тем, кто не сумеет сделать нож?

Ответил ей Рокотов:

— Нужно кого-нибудь попросить об одолжении. Заодно и познакомитесь получше.

Люди заулыбались. Настроение заметно улучшилось. Инструмента действительно не хватало.

Француженки рассказали, что видели несколько растений конопли. В перспективе из неё можно было делать пеньку. Когда по описанию выяснилось, что многие уже встречали растение, но не опознали, Пётр Алтуфьев попросил приносить в лагерь по одному характерному растению каждого вновь обнаруженного вида для гербария и быстрейшего распространения знаний.

К изготовлению ножей приступили немедленно. Правда, не все. Часть колонистов отсутствовала в лагере. Некоторым поселенцам жаль было использовать время хорошей погоды на работу, которую можно делать в дождь. Кто-то просто хотел сначала посмотреть на результаты чужих трудов. Женщины, летевшие с мужьями, просто отдали свой металл главе семьи. Примерно половина женщин мужей не имела, и многие из них сразу стали подыскивать подходящего умельца. Лишь шесть женщин захотели делать нож самостоятельно. Конечно, дамы, сразу приступившие к поиску умельцев, не могли хорошо знать таланты избранников и руководствовались, в основном, личной симпатией. Видимо, действовал принцип, что проще всего познакомиться с понравившимся мужчиной — обратиться к нему за помощью.

Корейцы повертели в руках металлические полоски.

— Хён, зачем это? — спросила Чен-Сук.

— Не знаю. Давай посмотрим, что остальные будут делать.

Хён подошел к Максиму и показал ему свою полоску. Бортинженер в ответ показал ему собственный промышленный складень и сказал "нож". Слово кореец не разобрал, но идею понял.

— Они предлагают сделать из них ножи, — сказал он жене. — Так что попробую сделать из наших с тобой полосок.

— Значит, они думают, что мы застряли здесь надолго?

— Похоже на то. Сибирь большая, спасатели могут долго не появиться.

Чен-Сук повернулась к сидящей рядом женщине.