Сердце Зверя (Дорога Воина)

-Знаю Олг, знаю и ценю это, я помню, как ты возражал, но боюсь, это был единственный выход.

-Да знаю я, да только как вспомню твое тело, залитое кровью, лежащее без движения, тварей этих рвать хочу,— от ненависти, прозвучавшей в словах, у меня неприятно кольнуло в груди, таким я друга еще не видел.

-Мда, на самого иногда накатывает, животные, и чего им в их драной степи не сидится? Почти десяток наших порешили, а ведь нас и так уж не так и много.

-Это да, дед говорил, что мы вырождаемся, раньше говорит, нас больше было, намного больше.

-Странно все это, отец вот говорил, что у нас сильное семя, что если человеческая женщина родит от нас ребенка, то он будет одним из нас.

-Так то оно так, да вот только ты бы захотел гнолиху?

-Ты что с дуба рухнул, тьфу, как только в голову такое пришло?

-Вот и для людей так же, мы вроде и одинаковые, да вот только думаем по разному.

-Ага, то же об этом задумывался.

-Вот вот, что для нас нормально, то для них неприемлемо.

-Как то ты обобщаешь все, мы и тут-то отличаемся совщем чуток, у нас даже порядки схожи, разница лишь в том ,что мы умеем поглощать, и не только животных, их то они тоже за милую душу уплетают, но вот Хередитас для них неприемлем.

-Их можно понять, стал бы ты родичей своих есть, еслиб ты не был одним из нас?

-Хм, да нет, зачем мне это?

-Вот вот, мы съедаем человека, и его часть навсегда остается с нами, его навыки, воспоминания, частичка его сути, а для них это выглядит по другому, будто мы дикари, поедающие своих родичей ради того чтоб набить свой живот.

-Звучит мерзковато, но думаю, они могут нас понять, если им это объяснить.

-Хах,— негромко рассмеялся Кулин, который, оказывается слушал наш разговор,— думаю если ты расскажешь людям что съел своего дядю, то они решат что ты псих или что ты животное, тебя поднимут на вилы, или посадят на кол, но уж никак не поймут.

-С чего ты решил?— спросил Олг.

-Думаете вы самые умные, такое было и не раз, и еще ни разу нас не поняли, были времена, когда нас загоняли как зверей, называли отродьями, теми кто предал человеческий род.

-Хм, да я тоже слышал нечто подобное,— дед и вправду говорил об этом,— но как же мы будем жить рядом с людьми?

-Хех, ты думаешь мы будем жить вместе с ними? Хорошо если они позволят хоть нескольким из мужчин остаться с женщинами и выстраивать новый дом. Остальных скорей всего сразу же заберут в армию.

-Но так же нельзя!— воскликнул Олг,— женщин и детей нужно охранять.

-От кого? Диких зверей там нет, а разбойников официально не существует, так что, думаю, с вами не согласятся.

-Но так ведь нельзя!

-А куда деваться? Кому мы нужны? Ну, мы то, может кому и нужны, а вот женщины врят ли, домов нет, скотины кроме десятка лошадей нет, половина лета позади, ничего уже не успеем вырастить. Так что если нас и возьмут, то большинство уйдет в армию, а на их жалование будут кормить женщин. А с защитой не все так просто, на земли некоторых аристократов, разбойников и силком не затащить.

-Откуда ты все это знаешь, а?— подозрительно спросил Олг.

-Я, в отличии от некоторых, с торговцем родич, он то все это и рассказал,— снисходительно ответил Кулин.— все, харош трепаться, так можно и беду навлечь.

Дальше не смотря на чешущиеся языки, шли молча, в словах сверстника была логика. А им еще предстояло провести сутки в дозоре.

Глава 5.

Неприятности, казалось, поджидали нас. Не успели расположиться, как вдалеке послышался дикий рев.

-Медведь,— дружно выдохнули мы.

Где-то недалеко от нас, хищник явно вступил в смертельную схватку с врагом. Но в наших лесах не водятся хищники способные потягаться с косолапым, окромя стаи волков. Но те не нападают летом, летом у них и так полно пищи. А это значит что у хищника другой противник.

Мы двинулись на шум, соблюдая все меры осторожности. Противник животного не выдавал себя звуком, это не было похоже на постоянно визжащих гнолов. Вдруг, свирепый рев превратился в жалобный скулеж. Выглянув из-за дерева, тут же отдернулся обратно.

На поляне были враги, семеро существ, сходство с гнолами у которых ограничивалось лишь формой головы. Первое отличие было в росте, если ранее встреченные противники были щуплыми и малорослыми, то эти ничем не уступали нам в комплекции. Второе отличие было в форме рук, они были мощными, а в место привычной полу руки-полу лапы там была странная кисть, с тремя большими пальцами, каждый из которых оканчивался внушительным когтем. Цвет шерсти был не привычным, светло-рыжеватым, а пепельно-серым. В принципе на этом различия и заканчивались. Новые твари создавали впечатления грозных противников, истерзанная туша медведя подтверждала эти ощущения. Но врагам этот бой и не дался легко, на траве лежало два мертвых тела. Точнее один был мертв, его кишки лежали в паре шагов от него, а вот второй был еще жив, мишка переломил ему хребет и гнолл жалостливо поскуливал, не в силах пошевелиться. Но жалости не было, был испуг, так как эта тварь лежала и смотрела точнехонько на кусты, из которых я выглядывал.

Жестами показав ребятам приготовиться, я бесшумно наложил стрелу на тетиву, но натягивать не спешил. Мои мысли были просты, если нас не заметили, то лучшим вариантом будет тихонечко уйти, а не ввязываться в бой с непонятным противником. Но тут произошло неожиданное. Кулин, с искаженным яростью лицом поднялся над кустами и выстрелил. Понимая, что счет идет на мгновения, я перепрыгнул куст и тоже выстрелил. Стрела попала прям в пасть, начавшего оборачиваться противника. Тот молча рухнул наземь, я же в это время откинул лук за спину. До противников было шагов пятнадцать, и можно было бы конечно выстрелить еще раз, но кто знает с какой скоростью двигаются эти твари, а оставаться с луком в руках при встречи с этими монстрами желания не было. Но стоит сказать, врагов я переоценил, пока они добрались до меня, ребята успели прикончить еще двух. Точнее Кулин убил еще одного, а Олг лишь добил противника, принявшего первую стрелу плечом. Все это я отслеживал как то механически, наблюдая за противником и просчитывая его возможности. Когда до них осталось шагов пять, я двинулся им на встречу, отдаляясь от кустов, которые могли быть помехой в работе копьем. Сделав круговой мах, заставил противников притормозить. Крутанувшись вокруг себя, чиркнул одной из тварей острием по шее. Минус один. Осталось двое, один из них прыгнул в кусты, за которыми стояли ребята, а второй пошел на сближение со мной. С одним ребята и сами справятся, так что я сосредоточил внимание на своем противнике. Он был чуть помельче меня. Вновь сделав круговой мах, заставил его присесть, и тут же провел подсечку тупым концом. Но тварь извернулась и отпрыгнула. Вернувшись на прежнюю дистанцию. Сделав подшаг, провел длинный выпад, но тварь вновь извернулась, пропуская острие в опасной близости от тела. Но мы ведь не на турнире, перехватив древко левой рукой, резко дернул на себя, так чтобы наконечник возвращаясь резанул по груди твари. Той такое обращение с собой не понравилось, и она вновь прыгнула на меня. Крутанувшись, попытался достать тварь в голову, но та сделала кувырок вперед. Пришлось поддать ей пяткой в голову, от чего противник рухнул на спину, раскинув руки. Упускать момент было нельзя, резко метнув копье, пригвоздил противника к земле. Грудина врага с хрустом поддалась и тварь взревела. Правда как-то глухо, как делают это старые псы.

Приближаться к твари, пока в ней еще теплиться жизнь, было рискованно и плюнув на копье, вытащил нож. За кустами драка еще шла. Кулин с располосованным лицом поднимался с земли, Олг же махая копьем, пытался не подпустить к себе противника. Но копье то и дело цеплялось за кусты, и долго друг бы не продержался. Бесшумно подобравшись к твари, с силой всадил нож ей в спину и отпрыгнул. Тварь с ревом обернулась, но проклюнувшееся в груди острие копья помешало ей что-то предпринять.

-Ух, думал все, конец пришел, долбанные кусты,— едва тварь свалилась, сказал Олг.

-Головой думать надо, а не жопой!-заорал я,— не видел будто, что на поляне место есть, а все равно в зарослях остался.

-Ну так стрелял же,— слегка виновато произнес друг.

-Думать надо, когда стрелять, а когда в рукопашную идти, вылез бы, а этот,— кивок на раненого,— прикрывал бы, так бы и до него не добрались и ты бы, словно баба мотыгой бы не мотал.

-Извини,— глухо выдавил из себя Олг, признавая мою правоту.

Подойдя к стонущему Кулину, присел возле него.

-Как ты?

Он мне не ответил, лишь выл и держался за лицо. Меня это взбесило, двинув кулаком ему в скулу, убрал его руку от лица. Картина была страшной, но совершенно не опасной. Тварь зацепила щеку, разодрав ее так, что были видны зубы.

-Не ной как баба, если в голове дерьмо, кто тебя просил стрелять, придурок?— еле сдержался чтоб не двинуть ему еще раз.

-Пошел ты,-зло прошептал тот. За что и получил по морде еще раз.

-Вас чему учили?— я поднялся на ноги, и посмотрел на Олга,— один кидается на толпу как идиот, второй башкой не думает. А если б и я с вами остался тут, нас бы всех троих тут и разодрали,— злость потихоньку отошла,-придурки,— уже тихо добавил я.

-Что делать то будем?— спросил Олг, вытирая кровь с копья пучком травы.

-По быстрому потрошим, жрем и уходим, надеюсь таких в округе больше нет.

Сам я направился к своему противнику, тот уже не скулил. Лишь пустые глаза пялились в небо, как то само собой, закрыл ему веки. Сердце было небольшим, наверное, чуть больше человеческого. Но на вкус было не очень, горькое и жесткое. Быстро расправившись со своим, утер кровь со рта и кое как оттерев травой кровь с рук. Почистил копье, нож и поднявшись на ноги, скомандовал:

-Все, подъем, пора выдвигаться.

Олг согласно кивнул, вычищая руки, а вот Кулин зло зыркнул, но все же поднялся.

-Хотя погодите,— подойдя к медведю, выбил клыки и ударом копья отрубил одну из лап,— деду отдам, оберег сделает.

К стоянке возвращались по своим следам, разойдясь на пятьдесят шагов в стороны. Так шанс заметить неприятеля был больше. И мы его заметили, небольшой отряд гнолов расположился на лесной поляне. Особей сорок, ввязываться в бой мы не стали, и обогнув стоянку, двинулись дальше.

До своих добрались без приключений и рассказали что произошло. Старейшины отправили нас отдыхать. Отойдя от костра старейшин, я расстался с Олгом и двинулся к семейному костру. За костром была вся наша маленькая семья, отец, дед, мать. Бабушка умерла еще когда я был мальчишкой, а родичей со стороны матери я не знал, они были людьми и жили где-то в королевствах.

-Уже вернулись?— удивленно спросил отец,— что произошло?

-Да сожрал он кого-то,— ворчливо проскрипел дед,— вырос такой орясиной, а ума так и не набрался, видно же что силой кишит прям изнутри, оболтус.

Не поняв, кому адресовано последнее слово, мне или отцу, я все же решил ответить отцу:

-Да на гнолов напоролись. Как раз в половине дня пути, только эти странные были. Высокие, сильные, и на руке по три пальца.

-Хе, с болотными вы повстречались, с болотными,— перебил меня дед.

-Сколько их было?— спросил отец.

-Девять, но пока они медведя драли, тот двоих положил.

-Вы чем думали когда на них полезли, -начал отчитывать меня отец, но был перебит дедом.

-Погоди, дай мальцу рассказать.

Рассказав отцу как все было, я даже заслужил похвалу:

-Молодец, хоть головой думать умеешь в сложной ситуации, не то что дружки твои, оболтусы,— промямлил дед, обгрызая косточку,— а теперь дуй спать, не трать понапрасну силу, думаю, выдвинемся скоро.

Отец лишь одобрительно кивнул.

Уже отходя от костра, вспомнил про подарок деду.

-Дед, я тут тебе это, подарочек припас,— и вытащив из мешка лапу и когти, завернутые в повязку гнола, перекинул их деду.

Тот развернул узелок и усмехнулся.

-Спасибо, внучек, хороший амулет тебе сделаю, но клыки выбил как чистый оболтус,— со смешком закончил он.

Мда, дед как всегда, то ли поблагодарил, то ли поругал. Выкинув все мысли из головы, расстелил на земле плащ, в пяти шагах от костра, и скинув все лишнее прилег. Сон как обычно не шел, пришлось вновь медитировать, отрешаясь от шума голосов.

Через пару часов меня разбудили, но лишь для того, чтоб я переместился на одну из телег. На улице уже окончательно стемнело, но люди выдвигались в путь. Не загружая голову лишними мыслями, я вновь уснул.

Проснулся утром от того, что телеги остановились, людям требовался отдых. Облачившись в кожу, и прихватив оружие, направился на поиски деда.

-Дед, а где тут ручей или родничок какой?

-Вот молодежь пошла, ничего сами делать не хотят, я тебе что карта что ли, сам вот у леса спрашивай.

Эх, нет бы рукой махнуть, мол, там, так нет же, все бы молодежь уму разуму учить.

-Ну деда, ты же знаешь, не выходит у меня,— добавил в голос просящих и жалостливых ноток.

-Все у тебя получается, в себя же погрузиться можешь?— дождавшись моего кивка, продолжил,— можешь, а значит не ленись, ирод, все бы на горбу старика ездить. Ну ка давай, садись и пробуй.

-Не прокатило,— тихо прошептал я. Перебросив копье из-за спины в руки, сел, скрестив ноги и подтянув их под себя.

-Чего расселся, медитируй давай.

Привычно отчистив разум, начал погружаться в себя. Достиг грани с окружающим миром, и вновь уперся, не в силах ее преодолеть. Где то на грани сознания услышал бубнящий голос деда:

-Как встанет, так и стоит, пялиться, будто баран на новые ворота, тьфу, бестолочь.

Вновь и вновь я пытался преодолеть грань, но меня вновь и вновь отталкивало.

-Слушай лес ирод,— послышался голос деда прям возле моего уха,— зациклиться в себе и нихрена не слышит,— это дед уже бубнил для себя.

Я же попытался сделать что-то новое, не отрешаться от всего, а наоборот, вслушаться. Не открывая глаз, прислушался к окружающим звукам. Но вокруг стоял людской шум и тогда я словно через сито просеял звуки, оставив лишь шум листвы и скрип деревьев, да звуки гуляющего ветра в кронах. И тут накатило понимание, раньше я будто тот камень на сите, прыгал туда-сюда, а нужно рассыпаться на тысячу частей и просочиться. Сложно объяснить, то что сам способен лишь почувствовать, но я будто рассыпался в пыль, стал легкой дымкой и неожиданно понял, что никакой границы нет. Навалились звуки, ощущения. Я почувствовал, себя деревом, почувствовал как по мне течет сок, почувствовал, как ветер гуляет среди моей листвы, как наглый крот уперся в корень и потихоньку грызет его. Ощутил себя каждой травинкой, каждым листиком, каждой веточкой. Ощутил себя всем вокруг, и это было прелестно, увидел все вокруг, будто у меня появилось тысяча глаз и прочувствовал все.

Но неожиданно картинка рассыпалась, и я вновь ощутил свое тело, ощутил боль в голове, ощутил бешеный стук сердца. Открыв глаза, увидел перед собой обеспокоенное лицо деда, его красные от крови руки, которыми он вытирает мое лицо, его губы, что то шепчущее. Но звуков не было, лишь боль. Проведя руками по лицу, понял, что из глаз и носа, сочится кровь. Дотронулся до ушей, тоже самое.