| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тишина... До нового года времени еще порядком. И все вроде бы как всегда. Я здесь, с родными. Каждый Новый год приезжаю уже много-много лет. Давно, когда еще студенткой была, случалось встречать новый год в компании друзей. А теперь как-то привыкла. Когда-то, во времена всяческих дефицитов, чувствовала себя дедом морозом, привозила апельсины-мандарины, конфеты-деликатесы. Теперь везде все одинаково. Везу подарки просто по инерции. Нынче отцу коньяк и навороченный чай, сестре серьги золотые, и деньги в конверте. Зарплату подняли в последние пару лет. Почему деньги? Хочется, чтоб сестра приоделась, она музейный работник, экскурсии водит. А я ничего не понимаю в тряпках этих. Сестра ворчит, говорит: — Ну зачем ты опять? Нам хватает, овощи-фрукты свои с дачи..
Но вижу, что она рада. Отец по старинке не любит, как он выражается "мотовства". Ему вечно для дачи что-то надо. То навоз, то удобрение, то забор подновить.
Тихо. Ножи по доскам отстучали. Все готово. Можно на стол накрывать. И чего-то все-таки не хватает. Да... детского смеха, возни. Каждый год к нам на праздник являлись отцовы друзья, с внуками. Сестра отлично их развлекала, загадки, игры.
— А что, мы нынче втроем?
— Да, — роняет сестра, — тетя Лиза проболела, надо ей завтра пирожков отнести. К Ивановым сын приехал с новой женой. Развелись они с Ленкой, я тебе не говорила? Остальные тоже как-то кто у себя, кто в гости к детям поехали.
Иногда с сестрой у нас бывает синхронность. Вот и теперь, кажется, мы вместе подумали, что могли бы уже подарить отцу внуков. И был бы детский смех, и подарки под елкой.
Сестра еще раз оглядывает нарядные тарелки, зачем-то поправляет веточку петрушки:
— Знаешь, я все-таки расскажу тебе. Но ты не бери в голову, ладно? В общем, осенью, у нас был вечер работников культуры. И там Анастасия Петровна, она вечно ко мне пристает, что, мол, я до сих пор не замужем, и как это я, такая симпатичная и умная, в старые девы наладилась, стала меня знакомить с одним товарищем, из мэрии, из отдела культуры. Познакомила. Долго потом мне его нахваливала: — Машка, не упусти. Мужик не пьющий, с образованием. А что разведенный, так всякое в жизни бывает. А ты уже по всем меркам перестарок, лучше не найдешь.
Так вот, слово за слово и телефонами обменялись. И потанцевали пару раз.
А потом договорились пойти на концерт русского романса.
— И как концерт? — cпросила я, хотя спросить хотела совсем другое, естественно.
— Концерт...Лучше бы не ходила. Хотя... Иногда некоторые вещи надо узнать сразу. Весь концерт он вел себя ну... как подросток в кинотеатре с девчонкой. В ухо дышал. Я делала страшное лицо, отстранялась, как могла. А когда вышли на улицу, ухватил "под локоток" и принялся звать к себе в гости. Сказала ему: — Послушайте, куда торопиться? Мы едва познакомились.
А он рассердился, и заявил что-то вроде того, что я должна радоваться, что он на меня внимание обратил. Что нечего строить из себя. Принца ждать.
Тут рассердилась и я, вырвалась и ушла. Честно говоря, еще тогда, на вечере, как-то не понравилось с ним. Не знаю... Может зря. Но не смогла себя заставить. Даже ради того, чтобы замуж. И вообще, не нужно мне. Просто так, лишь бы... Не нужно! И принца не жду. Ну почему, почему я обязана непременно замуж!
Глаза сестры сделались злые, она чуть только что не кричала. А голосище у нее ого-го.. Натренированный на экскурсиях..
— Тише, тише...Машенька, -попыталась я утешить, -ничего ты не должна. И не думай. Встретится подходящий человек, и ладно. А нет — так нет.
— Нет... меня что взбесило, каждый из них считает, что снизошел... что я ему теперь по гроб жизни обязана. Что я, уродина какая-нибудь?
— Тихо... Маш. Ну не надо... Еще заплачешь... А потом отец начнет спрашивать. Выдохни.
Сестра села снова на табуретку, откуда вскочить успела в запальчивости:
— Все... Пошли на стол накрывать.
И мы улыбались друг другу, и смотрели канал "Культура", а потом отец, раскрасневшийся от выпивки, достал баян. "Что стоишь, качаясь, тонкая рябина" — затянула Маша. За окном расцвел немудрящий салют.
На другой день я прибила и подкрутила все, что было в квартире нужно. Да! Умею! Лучше отца и горжусь. И собралась уезжать. Потому что к чему оставаться. Все уже говорено-переговорено. А остаться — отец опять начнет свои речи о политике, о том, что страну просрали... о пенсии. Можно подумать, им не хватает, да и я всегда подкидываю. В чем-то он прав, конечно, да рецепт у него — отнять и поделить. Слушать все это в сто двадцать пятый раз, сил нет. Летом — другое дело. Дача, там всегда найдется дело.
Иду на автовокзал. Чистейший снег хрустит, синички пищат в кронах заснеженных.
5 января
Отчет по гранту. Надо бы поскорее закончить. Копаюсь уже который день. И вместо обтекаемых фраз: "в рамках проекта было установлено, что..." хочется совсем про другое. Про вчерашний вечер. Когда солнце рыжее-рыжее уже улеглось на горизонт как кошка на батарею. Когда синие-синие тени пролегли по белому. Когда на любимой моей поляне уже никаких лыжников нет. Тишина, только в ушах свистит, если катиться быстро. Алек коньковым ходом, я по старинке. Не умею коньковым. На лыжах хожу не столько ради скорости, сколько потому, что нравится зимний лес, тоненькими строчками — следы мышей возле бурых сухих трав (семена выбирают), а следом, покрупнее — ласка пробежала. А под сосной — белка скакала, ее следы ни с чем не спутаешь, видно, шишку потеряла. У нас возле института на большой елке белка гнездо свила, деток вывела. Забавные такие. А бродячая кошка забралась на ель, и слопала всех. Больше нет белки. Они, белки, еще те хищницы, конечно, гнездо птичье разорить им — в удовольствие. А жаль все равно.
Если проехать подальше — то можно и строчку лисьих следов увидать. Но поздновато. Если бы не белизна снега, так и совсем темно. А так — снег отсвечивает, и можно еще круги нарезать. Никого. Только мы вдвоем. Разъезжаемся а разные стороны, я по одной стороне поляны, он по другой. Скорость, воздух свежий, встречаемся на противоположных курсах. Останавливаемся. На его усах — льдинки. Я подхватываю такую льдинку губами. И отрываюсь. Чтобы бежать, бежать по лыжне... Хорошо...
15 января
Дивный итог новогодней десятидневки. Задница, ударенная о лыжню, все еще побаливает, на пятке -дырка (нечего было пижонить и покупать новые ботинки и лыжи), а сегодня сопли до колен, в голове муть — ОРЗ. Алек звонил, хотел зайти. Он долго еще тягомотничал по телефону: — Может все-таки зайду? Может тебе чего принести, апельсинов там ...
Послала его на хрен. Нечего мешать мне болеть. Вот если бы он просто пришел, без этого... Я бы даже апельсины стерпела, хоть и не люблю их.
Есть куча книжек, сеть, санорин-неоангин, яблочная наливка. Чего еще надо, чтобы поболеть с комфортом. И с работы никто не позвонит. Попробуй, поболей в рабочее время. Сразу кому-нибудь окажешься нужен.
А ночью — "любимый сон": мутная весенняя река тащит меня, вокруг плавают пластиковые бутылки, палки, мусор, пена. Холодно, хочется выбраться из воды. Но берега густо заросли ивняком, так густо, что не пробраться, а течение тащит. И вдруг — высоченный берег, весь глинистый, скользкий, по нему в реку льет вода... кое-как влепляюсь в этот берег, пытаюсь ногтями зацепиться за глину, ползти вверх... не удерживаюсь и снова падаю в холодный поток, и меня тащит дальше. И ведь не утону. Просыпаюсь с забитым носом, тащусь в ванную, отмываться.
А все-таки, хорошо было... Рыжий куст облепихи, ягоды не собрали хозяева, так они и замерзли — на белом. Синички лазоревки, малюсенькие, в синих шапочках, старательно клюют мерзлую облепиху.
Тоненькие крестики птичьих следов возле сухого репейника. И снежная пыль в лицо... Красота...
Еще бы статью прикончить. Бывают статьи, которые в радость, потому что результат четкий и новый. А эта — ни бе-ни ме-ни кукареку. Результат получился фифти-фифити, интерпретация скучна, как два учителя. Но не написать нельзя, потому что люди работали, потому что нужно это опубликовать, чтобы хотя бы зафиксировать — этот подход неинтересен.
Алек так и не пришел. Ну и ладно.
Послезавтра на работу. Хорошо, что она у меня есть.
16 января
Праздник... Сколько ж можно... Не успели переварить новогоднюю десятидневку, утихомирить измученные желудки и выйти на работу, как опять...
День рождения. Почтенная сотрудница, мать семейства и вообще хороший человек. Нарядный стол, скатерочка разноцветная, вино-конфеты-торт. Золотятся бананы, рыжеют мандарины, плывет запах бергамота. Не люблю чай с отдушками. Тосты:
— За здоровье, благополучие, за детей и внуков!
— За золотые ручки!
— За нас, любимых!
Сладко улыбаюсь имениннице и желаю успехов. А только вчера задала ей по первое число. Надо разговор за столом поддержать. Кто-то припоминает старый анекдот, кто-то живописует "подвиги" своей кошки. Вроде, весело. Вроде, все мы друг друга любим. Но как задолбало уже... Одни и те же тосты, одни и те же разговоры, все друг про друга все выучили наизусть.
Каждый раз одно и то же. Но традиция. Но, говорят, укрепляет коллектив. Но — праздник, который всегда с нами. На каждый месяц по одному, а то и по два дня рождения, а еще есть 23 февраля, 8 Марта, старый и новый Новый год...
Уффф... торт доели... можно, наконец, отправить аспиранток посуду мыть. И поработать немного.
26 января
С утра была зла несказанно. Холод собачий в кабинете. Cломалась качалка для колб, надо звать электриков, гудит мотор "Колоры", прибору уже 30 лет, но работает, зараза. В гранте, который надо писать срочно, вместо одного пункта, который был два года назад, теперь четыре. Чем они отличаются, сам черт не знает. О, великий Лем и его машинистка...
А теперь вечер, и все это куда-то отдалилось. Мороз-воевода дозором. Жду звонка. Сама звонить боюсь, потому что. Злость еще не прошла. Требовательные нотки не погасишь. Туфта получится. Есть ли шанс провести хороший вечер и ночь... Наверное. Маменька героя моего романа изволили выздороветь и уехать к подруге в гости на пару дней.
Когда все возможно, невозможно ничего. Предвкушение слаще реализации. О сколько нам открытий чудных готовит воображение. Ждать... уже договорившись... как за дверью послышится гул лифта, потом шаги... Нет... это к соседям... И замирает что-то где-то... не в душе, причем тут душа. В куда более низких сферах... Кто-то у двери... Вроде бы в звонок долбится... А звонок у меня паршивый. Влом менять. И терпеть не могу нынешние с переливчатыми голосами. Да, звонок... Открываю, ну конечно с самой веселой ухмылкой: — О! Привет, заходи, у меня холодно, но ради такого случая электрообогреватель жужжит.. Давай, тяпнем, для сугреву?
И все это громко, весело... А хочется— тихо уткнуться в плечо стоять так. Молча. Потому что...
3 февраля
На улице мороз. На окнах по краям пенопластовой липучки наледи. Замерзли листья сенполии, которые к окну, забыла вовремя стащить их с подоконника. Гудит обогреватель. Теплая волна на мой голый бок. Кисти мои крепко увязаны черным шарфом, шарф притянут к основанию бра. Я могу дернуться. Но лучше не надо.
Ты смотришь на меня cладко ухмыляясь:
— Что, нравится? Вижу, что нравится...
Облизываю губы, но молчу.
— Посмотри, какие игрушки. Четыре размера. Смотри получше, запоминай. Сейчас завяжу тебе глаза и...
Его руки медленно расправляют второй черный шарф: — Закрой глаза!
Одна рука ложится под затылок, приподнимая голову... я почти пилот Пиркс в сумасшедшей ванне. Теплые волны от вентилятора. Медленное, нарочито медленное проникновение... Какой же из четырех... Надо угадать. Если ошибусь.... В прошлый раз ошиблась. -Алек, что ты сделал в прошлый раз?
— Не может быть, чтобы ты забыла... Хочешь повторения?
— Не знаю. Ты ведь не повторяешься....Кубик льда из морозилки, прямо в разгоряченную плоть...
— Неет... сегодня будет что-нибудь новое... Ну как, нравится? Несколько медленных движений...
Двигаю бедрами, пытаясь не потерять нарастающее ощущение. Руки... если бы мне освободить руки...
— Ну... ты ведь можешь сделать себе приятно и без рук.. .—
Издевательско-сладкий тон. Нарочито тяжелые шаги... Я должна слышать, что он ушел на кухню...
Пытаюсь успокоить дрожь бедер, но ничего не получается. Боли нет, почти совсем. Только беспокоящая заполненность.. Наверное, номер третий... — Алек, третий, третий — кричу я, не в состоянии больше терпеть..
— Не угадала... Не угадала... Смотри!
Шарф летит на пол. Алек торжествующе демонстрирует мне первые три.
— Четвертый! Ты слишком растянута... Хм...
— Сволочь! Ты... Только развяжи руки...
— Подождешь! Тихо, не дергайся. Специально для тебя, номер пятый.
В ужасе смотрю на "номер пятый"... Размерчик...
— Вещь, да? Посмотрим, что ты скажешь, когда...Давно хотел послушать твой стон...
Смотрю, как он наносит смазку, приподнимаю голову, и вижу, как ...
Он прикасается почти нежно... а рука сжимает бедро до боли Я не выдерживаю и сжимаю бедра, если бы не игрушка, наверное кисть бы сдавила.
— Тихо! А ну, раздвинь ноги!
В голосе нетерпеливые нотки. Подчиняюсь.... Подчиняя......
Заполненность. Давление. Боли почти нет.
— Посмотри. Черное и твоя белая кожа.
.— Эстет хренов... Да сделай же что-нибудь!
— Сейчас-сейчас...
Он отвязывает шарф от бра, и вздергивает меня за освобожденные руки. Стоять невозможно, я тяжело опускаюсь на колени, игрушка почти выпадает.
Алек тем временем разваливается в кресле, совершенно обнаженный.
— Иди сюда. Руки за спину. Не смей вытаскивать! Можешь потрогать себя, разрешаю...
А теперь посмотрим, на что ты способна без рук.
Подвигаюсь близко. Черт возьми. Он раскрыт так... "Возьми".... Слегка прикасаюсь языком, еще... И набравшись наглости ввинчиваюсь в сомкнутое отверстие. Ага, посмотрим, как ты выдержишь.
— ааа...— тихий стон.
Забыла о штуковине во мне, наплевать на холод, на все наплевать... Ага... ты не выдержишь... Теперь более простое... Подумаешь, взять в рот... Но для начала потихоньку толкаюсь свернутым в трубочку языком в отверстие на навершии.
У меня короткая стрижка, в волосы не вцепишься, шалишь...
— Ну держись...
Едва успеваю сделать последний глоток, как оказываюсь на полу.
— Что скажешь ? Лизоблюд...
Что скажу? Когда внутри дергается такое... направляемое ловкой рукой. Когда другая рука ... все быстрее...
Кажется, меня нет. Только что-то горячее внизу...Но это не я, не я кричу... не яяяя....
— Оближи!
Ладонь у рта, солоноватое на ней. Покоряюсь. Потому что меня нет.
И не заметила, что сеть упала.... И похоже, надолго. Все-таки, ненадежная штука — Домолинк, хоть и дешевая. Относительно...
Поиграли, однако... А хорошо... В реале все совсем не так. Там иной раз не встанет, а в другой упадет невпопад. Когда Алек вдруг:
-Извини.... Что-то я сегодня не.... ,
мне всякий раз неловко, будто виновата. И каждый раз думаю, а если бы лет тридцать сбросить...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
