Мезозой

— А Юра?

— А что Юра? — Кирилл пожал плечами. — Мне он никто и, значит, плевать. Но поступил Юра по-людски. Если и получит от ментов, то разве что штраф и условку, он же молодой папаша, как-никак. А еще он как обидчик и не проходит, досталось ему, а не он кого-то побил, хоть сам драку затеял — видеонаблюдение подтвердит. Оно еще подтвердит и то, что на пшека я сам накинулся. Тебе бы, кстати, тоже сошло с рук, но та баба — а ты будь уверен — теперь тебя в насильники запишет. Как раз в зале камеры-то и бесполезны, с этим гребаным стробоскопом при желании углядеть можно что угодно, хоть третье пришествие.

— Как бы тебя в убийцы не записали, — горько, чуть не плача проканючил Сеня. — Тот тип ведь того, отъехал.

— Если помер — тогда все, — кивнул Кирилл, и внутри начало расползаться странное холодное чувство — надо же, он теперь, похоже, убийца. — Я еще и боксом занимаюсь, десятки выступлений на счету. Пожизненное. А там сгноят, и года не просижу.

— Кипучий случай, — Сеня обхватил голову руками, запустил пальцы под растрепанные патлы. — Какой же я мудак, Кирыч. Я ж нам жизни поломал, идиот такой.

— Слушай, заткнись, — Кирилл поморщился и несильно ткнул друга кулаком в плечо. — Считай, что заплатили цену за дружбу. Иначе тебя бы сейчас увозили в застегнутом мешке или, в лучшем случае, с пузырящимися слюнями и пустым взглядом, а того гада пожурили бы. Итог — тебя убил асфальт или бордюр, на который ты неосторожно налетел головой, поскользнувшись. Не знаешь, что ли, как это у них делается?

— Знаю, — пробурчал Сеня. — Суки, как же я их, оказывается, на самом деле ненавижу... Что делать-то будем?

— Надеяться, что твои друзья тоже успели слинять до приезда полиции. И по домам расходиться. Мне на работу с утра, служба поддержки не отдыхает, елки-палки. Это вы спите по субботам до обеда. А, ты ведь вроде не работаешь сейчас...

— Да какой по домам?! — в отчаянии всплеснул руками Сеня. — Кирилл, на нас охота настоящая начнется, понимаешь?

— Ты пьян, иди домой, — Кирилл встал. — Я вызываю такси, а ты шустри до своего блока и иди спать. Утром видно будет.

— А если домой придут?

— Тогда сопротивляйся и умри, — усмехнулся Кирилл. — Или не глупи и сдавайся. Надолго тебя не посадят. Если сейчас совсем пропасть — хуже будет. Наверное. Не знаю, в общем, утро вечера мудренее. Все, расходимся.

Через пять минут Кирилл уже ехал в потрепанном форде с наглухо разбитой подвеской, глядя сквозь давно не мытое стекло на глубоко ненавистный ему город, особенно уродливый ночью. Город, чужой с самого рождения. Вот бы свалить отсюда... В памяти закопошилось что-то из недавнего, но что именно? Эх, нет, не идет озарение. Пусть возвращается завтра.

8.

Никто не пришел за ним ни ночью, ни утром. Как всегда, Кирилл проснулся без пятнадцати шесть, быстро размялся, перехватил два банана и бутерброд с маслом на завтрак и, подобрав портфель, зашагал на работу. Мать спала в соседней комнате, устало посапывая. В душе опять заворочалась дурацкая жалость, быстро уступив место более насущным тревогам.

Удивительно, что он вообще уснул — мысли ворочались в голове с шумом и гамом, налетая друг на друга и разбиваясь на бесчисленные фрагменты, острые, выскабливающие череп изнутри. То же самое началось и сейчас, стоило Кириллу выйти из дома.

На сей раз модная куртка была при нем, пригодившись не только для зарядки гаджета, но и, собственно, для защиты от пронизывающего ноябрьского ветра вперемешку с пакостным мелким дождем. Небо заволокло густой серостью, и Кирилл начал всерьез опасаться, что разучится видеть цвета. Да уж, погода просто идеально гармонировала с творящимся в голове бардаком.

Кирилл шел и думал, а затем ехал и думал. Он все взвешивал, решая, как же поступить, методично расчерчивая в голове подробный пошаговый план действий.

Раз не приехали ночью — значит, хреново копали. Раз хреново копали, значит, еще есть время для возможного побега и значит, что искать со всей тщательностью не будут. То, что рано или поздно заявятся домой и на работу — факт, обратное крайне маловероятно. Но, видимо, тот болван не откинул копыта и очухался, иначе вой бы стоял на все воеводство. Словом, время еще есть, совсем немного, правда.

— Всем привет! — поздоровался Кирилл с заспанными коллегами.

В окруженных темными тенями глазах зажглась надежда, а бледные лица расплылись в улыбке — пересменка! Еще пять минут, и можно делать ноги из надоевшего хуже горькой редки 'аквариума'. А вот вновь пришедшим, включая Кирилла, предстоит двенадцать часов горячего ада. Истеричные американские клиенты еще не уснули, активна и еле связывающая два слова по-английски Азия, и нетерпеливая Австралия, и норовящая обжулить Африка, да и без Латинской Америки, вечно не понимающей, в чем суть программы не обойдется...

Не прошло и минуты, как Кирилл уже заступил на пост. Сидевший рядом Марат с облегчением снял наушники, хитро улыбнулся и, напутственно похлопав Кирилла по плечу, направился к выходу, прощаясь и махая всем рукой. Следом за ним потянулись и остальные, включая еще одну соседку Кирилла Машу. С ней они начали работать здесь четыре года назад, и теперь являлись самыми опытными сотрудниками. Поэтому и работали в разные смены, будучи старшими каждый на своей.

Маша быстро собралась, сказала 'пока' и тоже покинула офис — спешила к малышу, с которым сидел то муж, то бабушка. На местах остались свеженькие 'дневники', как здесь называли несущих вахту с семи до семи.

— Добрый день, мэм, — на безукоризненном английском отозвался Кирилл. — Да, конечно, сейчас я проверю. Прошу Вас дать мне всего лишь пару секунд.

— Пара секунд прошло, — донесся нудный голос, и Кирилл сразу же представил вредную бабенку с крючковатым носом, держащую в руках таймер.

— Отлично, я как раз нашел причину, — Кирилл оставался предельно вежливым до конца, хотя еще в первый год работы в колл-центре ему казалось, что колодец любезности вычерпан до дна. Навсегда. Но нет, нашлись какие-то скрытые резервы, дающие ему теперь ежемесячную надбавку к жалованью в размере ста двадцати евро. — Все дело в том, что вы не оплатили аккаунт, мэм. К сожалению, когда наша система попыталась списать средства с вашей карты, банк-эмитент отклонил запрос, сославшись на недостаток средств.

В ответ ожидаемо начала сход лавина ледяного гнева, набирая скорость с каждым отчеканенным словом.

— На моем счету достаточно средств! Там хренова туча денег! Это какая-то ошибка, ваша ошибка!!! Что это за отношение?! Я пользуюсь вашим сервисом уже три года. Три! Года!!! А теперь мои письма не выходят, клиенты ждут, не получают информации! Из-за этих двадцати долларов я теряю двадцать тысяч, Вы понимаете?! Понимаете или нет?!

— Прошу Вас принять мои искренние извинения, мэм, — Кирилл был непробиваем, такого он наслушался на сто лет вперед. — Ваш запрос уже передан в отдел расчетов. Через час он начнет работу, и проблема будет решена. Мы еще раз свяжемся с банком и устраним неполадку.

— Я не могу ждать целый час! — надрывалась американка, а Кирилл отстраненно гадал, на кой ляд ей нужно было отправлять рассылку на ночь глядя — в ее городе уже двадцать три часа. Надо бы проверить ее профиль, вдруг рассылает что-то непотребное. Тогда можно будет с мстительным удовольствием заблокировать аккаунт, и пусть хоть все легкие себе выкричит.

— Я прекрасно понимаю вас, мэм, однако я сделал все, что в моей компетенции. Как только наш отдел расчетов сделает свое дело, я немедленно извещу вас по электронной почте и на Ваш мессенджер.

Женщина бросила трубку. Услышав частые гудки, Кирилл с облегчением откинулся на спинку стула. Еще трое таких же бедолаг уже беседовали с вечно недовольными клиентами, двое отстреливались в чатах, принимая на себя сразу по три собеседника, и пара оставалась на подхвате, коротая время за разговорами в тревожном ожидании наплыва психопатов.

Внезапно в кармане завибрировал телефон. Кирилл достал его — звонила мама. Он нервно встал из-за стола, перевел статус программы на 'отошел' и, убедившись, что его подменили, поспешил на пока пустую и тихую кухню. Он еще не ответил, но уже догадывался, что услышанное лишит его последней надежды.

9.

С работы пришлось срываться в аварийном режиме, оставив Севу за старшего. Тот, к счастью, и не пытался отнекиваться, как делал часто. Видимо, на лице у Кирилла все было написано. Главным наставлением сменщику было держать рот на замке перед начальством, сегодня отсутствующим. Кирилл знал, что сюда уже не вернется, но Севе солгал, сказав, что будет через пару часов. Даже сходу придумал что-то про больницу на площади Проклятых Солдат — мол, мать туда увезли с сердцем, вот и надо бежать. Он еще не знал, что его ждет дома, иначе состряпал бы другую отговорку.

Судьба задорно подмигнула Кириллу, как бы сообщая, что готова подыграть — впервые в жизни возле входа в офисный центр стояло такси, причем свободное. А уж как обрадовался таксист! Его заказ на самом подъезде отменили, а тут такая замена, да еще и ехать прилично.

— Даю двадцать, если поспешите, — Кирилл не мог скрывать волнения и зачем-то сразу положил деньги на приборную панель.

Таксист, пожилой коренастый дядька с огромным круглым носом, мгновенно оценил ситуацию и открывшиеся финансовые перспективы. Он лихо сорвался с места, и видавший виды темно-зеленый ауди начал юрко пробираться к цели окольными путями, иногда подрезая и поворачивая там, где этого делать было нельзя. Кирилл и представить себе не мог, что можно с такой скоростью перестраиваться в плотном и вязком потоке. Пожалуй, никогда раньше ему не доводилось ездить с таким асом. И, наверное, нескоро доведется.

Один раз навстречу промчались полицейские со включенной 'люстрой' и оглушительной сиреной. Они появились из переулка, неожиданно, но таксист в последний момент притормозил и не стал поворачивать налево через сплошную. Забавно было бы, останови они сейчас водителя. Пассажира бы узнали моментально, и дальше только бежать по улицам, которые в этой округе, как назло, широкие и просторные. Пристрелят, как собаку.

Кирилл тяжело сглотнул слюну — он-то прекрасно понял, куда легавые так торопятся, но вот сообразил ли водитель? Вроде как нет.

— Что-то ты, парень, бел как мел, — покачал головой таксист, совершив, наконец, свой противозаконный маневр. — Совсем все плохо?

— Совсем, — сразу признался Кирилл. — И, боюсь, скоро станет еще хуже.

— Не убийца? — совершенно будничным тоном осведомился водитель и закурил, приопустив стекло.

— Нет, конечно! — выпалил Кирилл и даже отшатнулся.

— Тогда ладно. И это, деньжульки прибери свои, ни цента с тебя не возьму. Передумал я.

— Это еще почему?

— Потому, что помогать надо людям, — пояснил таксист, затянулся ядреной сигареткой и резко свернул вправо. — Сегодня я тебя выручу, а завтра кто-то выручит меня. Такие принципы, парень, такие вот у меня принципы.

Кирилл вжался в сиденье — этот автогонщик решил попытать счастья на одностороннем направлении, наверное, в расчете на то, что эта дорога почти всегда пустует. Повезло и на этот раз, ауди едва-едва выскочил на большую дорогу, как на 'односторонку' подъехала сразу целая колонна разукрашенных авто. Эти праздновали свадьбу, и потому по гудкам их сигналов было непонятно, ругаются ли они на дерзкого таксиста или показывают, как рады за молодоженов.

— Топай, парень.

Ауди встала возле подъезда, как вкопанная, напоследок пискнув шинами об асфальт. Кирилл вскочил и попытался удрать, но властный окрик водителя остановил его.

— Деньги, блин, забери, меценат хренов. И это, удачи!

Кирилл слабо улыбнулся, снова смял и без того жеваные-пережеваные бумажки и побежал к подъезду. Недавно отремонтированный лифт за пару секунд довез его до шестнадцатого этажа, и вот Кирилл уже на площадке. Толкнул незапертую дверь, ввалился в коридор и остолбенел, потрясенный.

10.

— Мам, ты чего?

Кирилл подошел к матери, сидящей прямо на полу и содрогающейся от рыданий. Она прижимала к лицу руки, держа между пальцев почти дотлевшую сигарету. Сколько она не курила? Да уже лет двенадцать, кажется. Дома уже и пепельницы не было, и окурки лежали в чайном блюдце.

— Что натворил, сын?

Она подняла на сына заплаканное лицо, Кирилл сел на колени рядом. Что же они сказали ей? Какие грехи на него повесили?

— Мама, я защищал Арсентия.

— Ты убил человека, — всхлипнула мама.

Кирилл только что заметил, что лицо ее почти сухое, просто опухшее. Плакала слишком долго, довела себя до нервного срыва, и слезы уже не бежали. Точнее, ее довели эти гады.

— Они сказали, что он умер? — глухо спросил Кирилл.

— Почти. Он в коме.

— М-да...

Кирилл сел рядом, обнял мать, та уткнулась лицом ему в плечо. Сквозь неплотно зашторенное окно в комнату прорывался лучик света, и под ним красиво серебрилась пыль, посверкивая. Солнце все же победило серость и ненадолго прорвалось, но радости это не прибавляло.

Кирилл и сам не заметил, как ушел куда-то далеко-далеко, приклеив свой остекленевший взгляд к этой пыли. Вернул его телефонный звонок. Сеня.

— Да.

— Попали мы, Киря, — Сеня был весь на измене, как и вчера. — Еле ушел по пожарной лестнице. Верь, не верь, но они мне дверь в квартире вынесли, но быстро вышли — видать, их отпугнул запах. Приехали, Киря, труба.

— Ага, давай пойдем и сдадимся. Всем станет лучше, — Кирилл нервно хохотнул, мама вздрогнула и отстранилась, встала и затушила сигарету все о том же белое блюдце. Уже пятую сигарету по счету.

— Не, ну а что еще делать-то?! — Арсентий, казалось, со страху вот-вот лопнет, и никакой полиции не надо — он сам себя со свету сживет этой глупой паникой.

— Снимать штаны и бегать! — неожиданно для себя рявкнул Кирилл. — Хватит ныть! Я уже понял — мне искать выход, пока ты рвешь на жопе волосы. Заткнись и посиди тихо, я скоро перезвоню!

Кирилл метнулся в свою комнату, выхватил лежащий на шкафу чемодан и распахнул его, а потом начал кидать внутрь все подряд — белье, носки, джинсы, футболки. В комнату вошла мама. Нет, не вошла, а вплыла, как призрак.

— Будешь бегать?

— Буду, — с упрямым отчаянием ответил Кирилл. — Хотят взять — пусть стреляют.

— Получается, оба умрем.

Кирилл резко обернулся. Мама странно улыбалась, и от мертвенного оскала по спине Кирилла замаршировали полчища мурашек. В ее руке был планшет с открытым электронным сообщением. Медицинский штамп на письме сверкал красным на бледном фоне письма. Хм, вроде она сдавала анализы месяца полтора назад. И ведь дело было в головной боли, простой головной боли — мигрени, или как ее там... А ждали так долго из-за большой очереди. Дешевая страховка, с ней по-другому не бывает...

— Что там, мам?

Пол начал уходить из-под ног.

— Мне осталось меньше года, Кирилл.

Сердце остановилось.

— Рак, у меня рак.

Свет померк и вдруг зажегся, в виде крохотной, но очень яркой лампочки где-то на пыльных задворках сознания. Вместе с выжигающей нутро болью вдруг пришло решение.