Багровая тень исчезла, Майрон вновь вернулся к привычным размерам, перестала содрогаться башня. Майар ухватил Серегу за рубашку на груди и притянул к себе:

— Тогда будешь служить из страха, — почти шепотом сказал он, — как это делает большая часть моих слуг. Идеальный порядок предполагает и идеальные наказания за его нарушение. У тебя нет выбора.

"Самоубийство" — мелькнула мысль.

— А вот это категорически не советую, — Майрон отошел к краю площадки, — посмертие будет ужасным. Самоубийство и в вашем мире не везде приветствуется, а здесь вообще все по-другому. Так и будешь продолжать свою службу. Только, как бы это попонятнее объяснить?... Неживым, — Майрон мрачно усмехнулся, — Нет у тебя выбора, Сергей, да, по сути, никогда и не было, что здесь, у нас, что там — у себя.

— Но это же насилие. Как можно что-то делать от души, зная, что тебя к этому принуждают?

— А ты попробуй пожить так, как я предлагаю. Ты же в жизни и не видел еще ничего. С женщиной спал? Не отвечай, я сам знаю, что нет. А упоение боя? Когда жизнь напряжена, как натянутая струна, и ты знаешь, что или тебе, или врагу сейчас придет конец? А упоение властью? Впрочем, я пошел по второму кругу. Ладно, чтобы легче было решить, мы сейчас посетим еще одно место. Пошли.

* * *

И снова лифт, только в этот раз вниз, и насколько понял Серега, глубоко вниз, гораздо ниже подножия башни. Майрон сосредоточенно молчал, а в животе Попова ворочался тошнотворный комок липкого страха, и чем ниже они опускались, тем труднее было с ним справиться. Действительность превзошла худшие ожидания.

Низкий каменный тоннель с ровным полом уводил в глубину подземелья. Серега ожидал увидеть на стенах чадящие факелы, но коридор не освещался вообще. Вместо факелов вокруг Майрона возник круг ровного света:

— Это для тебя, Сергей, — прокомментировал майар, — мне, как ты понимаешь, свет не нужен.

— Спасибо, — выдавил Попов, таращась по сторонам. До сих пор из всех застенков Серега видел только гауптвахту, да и то в качестве часового, поэтому было чем впечатляться. Справа и слева попеременно открывались боковые коридоры, перекрытые железными решетками, у которых навытяжку стояли плохо различимые фигуры. Воздух сделался каким-то липким, а запах был такой, что гость начал дышать ртом.

— Орки — надзиратели, — бросил Майрон на ходу, поймав невысказанный Серегин вопрос. Между тем, из очередного бокового коридора выскочил человек, бросился к ногам Майрона и застыл, старательно упираясь лбом в пол. Майар небрежно ткнул его носком сапога, и когда человек поднял голову, коротко приказал:

— Приготовь пятый бокс для дознания.

Человек снова ударил головой об пол, облобызал сапог Майрона и растворился в темноте, из которой теперь раздавались чьи-то тягучие стоны, почти мычание. Серегин страх разбух до огромного чугунного ядра, потянувшего желудок куда-то вниз, придавливая мочевой пузырь. Челюсти пришлось крепко сжать, иначе зубы начинали отбивать дробь. Майрон продолжал идти вперед, не обращая внимания на запахи и звуки:

— Нравится? — неожиданно спросил он.

— Н-не очень, — еле вытолкнул из себя Попов.

— А мне нравится, — хмыкнул Майрон, — те, кто находится здесь, уже никогда не смогут помешать мне или моим верным слугам. Они могут меня проклинать, могут некоторое время упорствовать на допросах, пытаться плюнуть в лица палачей и тому подобное. Но заканчивается одинаково — рассказав наконец-то все, что меня интересует, они молят о смерти, даже самой мучительной, но только избавляющей их от пребывания в руках моих мастеров. Любого из мнящих себя "свободной расой": человека, эльфа, гнома, неважно кого, можно довести до совершенно скотского состояния, поверь мне. Нужен лишь специалист. А вот собственно, мы и пришли.

Коридор раздвоился, Майрон пошел направо и остановился перед черной дверью, заподлицо утопленной в стене.

— Бокс номер пять, специально для людей, — приглашающе кивнул гостеприимный хозяин, — для гномов и эльфов у нас специализированные номера.

Дверь бесшумно распахнулась. Стиснув зубы, Серега шагнул за порог. В глаза брызнул ослепительно белый свет, и пока он моргал, пытаясь хоть что-то разглядеть, чьи-то сильные и умелые руки схватили его сзади. Серега попытался взбрыкнуть, но к одной паре рук добавились еще и еще, в две секунды Попов был донага раздет, усажен в деревянное кресло и прочно зафиксирован толстыми кожаными ремнями. Кресло перевели в горизонтальное положение и, обливаясь потом, Серега увидел над собой непроницаемое лицо Майрона.

— Ну вот, Сергей Владимирович. Это и есть первый этап дознания. Беспомощный голый человек, слепящий свет в глаза и мастер допроса, аккуратно перебирающий ваши мысли. Большинство ломается уже в этот момент. Но иногда попадаются любители поиграть в героев или же нам надо полностью подавить волю человека. Тогда мы переходим ко второму этапу, физическому воздействию.

Кресло перешло в вертикальное положение, свет умерил свою яркость и Попов смог оглядеться, покрываясь крупными мурашками. Пол, стены и даже потолок были облицованы белой плиткой. Вдоль трех стен стояли сверкающие начищенным металлом приспособления, назначение которых Серега предпочел бы никогда не знать. Вдоль четвертой располагалась глубокая ванна. В углу рдела сухим жаром раскаленная плита. На двух металлических столиках, оснащенных колесиками, были аккуратно разложены разнообразные ножички, ножницы, пинцеты, щипчики и щипцы, пилки и пилы, молоточки и т.п. Попов почувствовал, что находится на грани обморока. Майрон ласково потрепал его по щеке:

— Иногда мы оставляем здесь узника на некоторое время, во время обеда, например, или при смене мастеров допроса, и знаете, были случаи полного сумасшествия.

— И неудивительно, — просипел Попов.

— Особенно эффективно процесс изменения личности идет тогда, когда человек не понимает, за что ему причиняют страдания, — тоном университетского лектора продолжал Майрон, — он вроде бы все готов рассказать или уже это сделал, он не чувствует за собой никакой вины, ни настоящей, ни мнимой, а ему все больнее и больнее. Причем, обратите внимание, Сергей Владимирович, боль не должна быть запредельной, а к боли всегда должен быть примешан ужас. Для этого, мы обязательно рассказываем, что и как собираемся делать. Например, самое простое и легкое, я бы даже сказал, банальное — вбивание игл под ноготь с его последующим снятием. Очень архаичный, да по большому счету и малоэффективный способ, на эльфах и гномах, вообще не работает. Но у большинства людей сей метод вызывает какой-то панический ужас. Да что там говорить, Бхургуш, покажи.

В поле зрения возник здоровенный, голый по пояс детина. Подкатив столик, Бхургуш перевел кресло в положение, в котором Серега смог увидеть свои ноги, взял из металлической коробки здоровенную кованную трехгранную иглу, и покрутил ее перед глазами Попова. Майрон продолжал комментарий:

— Как видите, это не штопальная иголка вашей бабушки, Сергей Владимирович, а специально изготовленный инструмент пытки. Одна из граней позволяет ей скользить по ногтевому ложу, а обращенное вверх ребро приподнимает ногтевую пластинку, локально отрывая ее от тканей и воздействуя тем самым на нервные окончания. Первая игла проводится по центру ногтя до кутикулы, еще две вбиваются с краев, практически отделяя ноготь. После того, как жертва в полной мере ощутит все болевые эффекты, палач специальными плоскогубцами удаляет иглы, захватывает на половину оторванный ноготь и вытягивает его из тела. Новички делают это рывком, но наши профессионалы никогда не торопятся, давая время прочувствовать весь процесс.

На последних словах Майрона морда орка в Серегиных глазах поплыла, двоясь, но тут же под носом оказался резко пахнущий клочок ткани. Попытавшееся убежать сознание вернулось на место. Между тем, палач схватил жесткими, как наждак пальцами большой палец на Серегиной ноге, и стал примеривать иглу к ногтю. В панике жертва попыталась отдёрнуть ногу, но ремни и лапа орка не позволили это сделать.

— За что! — завопил Серега, обливаясь потом и ища глазами Майрона, — Я же почти согласился!

— Почти не считается, — раздался откуда-то из-за спины спокойный голос майара, — давай Бхургуш.

Орк снял свободной лапой со столика молоточек и размахнулся.

— А-а-а!!! — заорал, не помня себя Попов, зажмуриваясь и сжимаясь от ожидания неминуемой боли. Сердце бухнуло в виски, чтобы тут же провалится куда-то глубоко в живот. Пальцы орка разжались, выпуская ногу. Приоткрыв глаз, Попов с ужасом ожидал узреть собственный палец с торчащей иглой, однако увидел лишь ухмыляющуюся морду палача, ковыряющего этой иглой в желтых клыках.

— Уф... — выдохнула несостоявшаяся жертва. Кресло перевели в вертикальное положение. Орк, скалясь, поигрывал молоточком. В поле зрения вновь появился Майрон.

— Достаточно, Сергей Владимирович? В принципе, я могу продемонстрировать и более замысловатые приемы и способы.

— Спасибо, я все понял, — сдался Попов, — лучше иметь вас хозяином, нежели врагом. Надеюсь, что первоначальные условия остаются в силе?

— Здорово, — расхохотался Майрон, — смертный, находясь в моей пыточной, пытается диктовать мне условия договора. Но мне это нравится, Сергей. Материальный интерес всегда предпочтительнее, нежели страх. Вот, например Бхургуш обожает допрашивать юных девушек, потому что я всегда нахожу возможность оставить его с жертвой наедине, — Майрон подмигнул Сереге, — собственно говоря, он и от юношей не отказывается, да, Бхургуш?

Орк осклабился, всем своим видом показывая, что души не чает в хозяине, и готов за него в огонь и в воду.

— Молодец, — похвалил палача Майрон, — сейчас ты поможешь помыться и одеться Сергею Владимировичу, а затем проводишь к выходу. Я жду в кабинете. Лифт сам привезет на нужный этаж.

* * *

Когда чисто вымытый, причесанный и даже слегка благоухающий Серега вошел в кабинет Майрона, тот задумчиво взирал из глубокого кресла на вращающийся глобус, положив ноги на каминную решетку.

— Входи, Сергей, садись. Теперь ты один из нас, вернее почти один из нас. Чуть позже мы окончательно утвердим твой статус, а пока позволь на "ты" и без отчества. Меня отныне можешь звать просто и без причуд — Господин.

— Да...господин, — запнулся на непривычном обращении Серега.

— Итак, наши стартовые позиции: ты переходишь на обеспечение капитана Мордора, получаешь личных слуг, служанок, телохранителей, свободу передвижения в рамках гарнизона. Жить будешь рядом со мной. Питание, — какое хочешь и в любое время. Музыку или танцовщиц можешь заказать прямо через повара. Если понадобится что-то бытовое — одежда, обувь, баня, массаж и так далее, обращаешься к моему дворецкому. Просто дергаешь за колокольчик и передаешь просьбу тому слуге, который появится. Если вдруг промедлят или будут обращаться с недостаточным почтением — можешь убить слугу.

— Как убить? — остолбенел Серега.

— Насмерть, конечно. Если проступок не очень тяжелый — отрежь ухо или палец.

— А кто определяет тяжесть проступка? — не понял Попов.

— Ты и определяешь, что тут непонятного. Это власть, Сергей. Точно также поступай с людьми или орками, которые будут тебе подчинены в порядке службы. Не хочешь марать руки сам — поручи телохранителю. С орками вообще не церемонься, они уважают только силу. Чуть что не так — бей. Любое неподчинение — смерть. Будешь миндальничать — сожрут. В буквальном смысле этого слова. Понял?

— Ну, в общем, да.

— Вот и славно. В топографии разбираешься?

— Ну, так, немного, — сознаваться в стабильном "трояке" по военной топографии он не стал.

— Это хорошо. Я дам тебе карты Средиземья, посмотришь на досуге, чтобы сейчас не отвлекаться. Далее запомни, что все оперативные вопросы ты обсуждаешь только со мной и подчиняешься только мне лично. Всех остальных можешь смело посылать к морготовой бабушке. Осознал?

— Да, господин.

— Быстро учишься, молодец.

— В подвал не хочу, — усмехнулся Серега

Майрон расхохотался:

— Это была необходимость, Сергей. Жизненная. Мне бы пришлось слишком долго тебя уговаривать, а вот Бхургуш умеет быть таким убедительным. Ладно, забудь про подвал. Эльфийским шпионом ты вряд ли станешь, а люди, выполняющие мои приказы, в лапы Бхургуша, как правило, не попадают.

— Надеюсь, господин.

— Твой танк уже доставили из Горгорота. Орки должны были вылизать его до блеска снаружи, а внутрь я им соваться запретил, правильно?

— Да, конечно правильно. Но меня смущает одна проблема, господин. Вернее две.

— Начни с главной.

— Обе главные. Ну, во-первых, даже если танк остался технически исправным, для того, чтобы он двигался, необходимо топливо и масло.

— Неужели ты думаешь, что в Мордоре нет масла? — то ли в шутку, то ли всерьёз, возмутился Майрон, — Да и с топливом полный порядок, если тебе надо, орки сведут под корень все Зеленолесье. Только скажи.

— Ты смеешься, господин? Причем тут дрова? Я же не Емеля на печи, — даже слегка обиделся Серега.

— А ну пойдем, посмотрим, — легко вскочил на ноги Майрон, — заодно с Лугбурзом познакомишься.

Серега вздрогнул. Майрон снова захохотал:

— Нет, это не брат Бхургуша, Сергей. Лугбурз — это то место, где мы сейчас находимся. Те, кто меня боится, зовут мою крепость Барад-дур. Мне нравятся оба названия.

* * *

Снаружи Лугбурз Сереге не очень понравился. Крепость и башня, вознесшаяся над ней, буквально кричали о претензиях хозяина на мировую значимость, и в тоже время терялись на фоне величественной громады Ородруина. Солнце раскалило черный камень, и внутренний двор, окруженный высокими стенами, напоминал духовую печь. Ветер, столь освежающий наверху, внизу швырялся песком, пылью и даже мелкими камешками. Довольно отвратно пахло орками, и, судя по свежим кучкам орочьих экскрементов, шныряло их здесь не мало, но стоило появиться Майрону, все словно вымерли.

— Вот свиньи, — поморщился Майрон, — сколько не наказывай, все равно гадят, где попало, такая уж натура.

Кучки вспыхнули синеватым пламенем, и, потрескивая, исчезли. Смрад, повисший в воздухе, снес особенно сильный порыв ветра, закрутивший небольшой смерчик в углу двора

— Вот так лучше, правда, хватит ненадолго. Перестарался слегка Мелькор при их создании, а мне теперь переделывать. И ты еще не видел исходный материал, Сергей. Те вообще солнца боялись. Хороша была бы армия, которая на восходе вдруг бросает бой, и ищет, в какую бы щель забиться. Можно конечно закрывать на время сражения солнце, но, во-первых, это отнимает дополнительные силы, а во-вторых, как быть с отрядами, действующими отдельно? Пришлось поработать. Но и сейчас еще все довольно далеко от совершенства, — вздыхал Майрон, пересекая двор.

Серега от усмешки удержался, впрочем, как и от сочувствия. Зато фокус с огнем ему понравился. Майрон не щелкал пальцами, не выдергивал из несуществующей бороды волосков, не совершал замысловатых пассов руками. Силен, с некоторым уважением подумал Попов. В подвале со страху он не обратил внимания на то, как Майрон столь же легко осветил пространство вокруг себя. Может и правда волшебник, или все заранее было подготовлено?