Лезвия умеют любить

— Это стеклянная выработка. Ты аккуратный?

— Дядя хвалил.

— А где ты работал с дядей? — спросил шахтер.

— Близ Чейдинхола. На золотых приисках.

— Значит, сноровка у тебя должна быть. Давай так: я здесь десятник, я буду за тобой первое время следить. Тебя как бишь зовут?

— Ренас.

— А меня Делиус. Для тебя — дядька Делиус. Усвоил?

— Усвоил, — подтвердил Ренас.

— Вот и ладно. Пойдем теперь, я отведу тебя к городку.

— Я запомнил дорогу, — попытался возразить данмер.

— Это хорошо. Но запомнить тебе не мешало бы и то, что поодиночке у нас по тоннелям не ходят. Некто не дремлет никогда.

— Некто? Кто это?

— Да не знает никто, — Делиус скорчил страшную рожу. — Но я б и не знал лучше никогда. Вдруг это даэдра какой, али вампир? Знай только, что ходить здесь в одиночку значит умереть. Всегда одного, а то и двух-трех товарищей с собой бери. Ты, я вижу, парень не угрюмый, не бирюк, товарищей себе споро найдешь.

И десятник, махнув рукой, зашагал по тоннелю назад к шахтерскому городку. Ренас поплелся за ним.

Тоннель, по которому шли Ренас и Делиус, был невысоким и слабо освещенным. Клубившийся вокруг густой горючий пар означал невозможность использования факелов, так что единственным источником света здесь служили редкие грибницы светящихся подземных поганок. С низкого потолка свисали короткие толстые сталактиты, почти невидимые из-за пара. Делиус ловко уклонялся от столкновений: должно быть, он выучил расположение каждого из каменных выростов, а вот Ренас пару раз крепко приложился лбом.

— Видать не слишком хорошо ты запомнил дорогу, — засмеялся имперец, когда Ренас в очередной раз налетел на сталактит.

— Пожалуй, — согласился темный эльф.

— Тогда замечай, замечай, в каких местах здесь эти сосульки. Ты же не новичок в шахтах, должен знать, что даже в прямом и пустом тоннеле есть свои знаки.

— Здесь — грибы, верно?

— Верно. Но не только здесь, — Делиус провел ладонью по стене. — Грибы здесь растут почти в каждом тоннеле, поэтому они ненадежный ориентир. Можешь запутаться.

— На что же тогда ориентироваться? — догнал имперца Ренас.

— На щели, выбоины, те же каменные сосульки. Можешь отсчитывать шаги. Учись. Оно пригодится. Ты как, надолго, думаешь, приехал?

— Ничего я не думал, — вздохнул юный данмер. — За меня дядя думал, он захотел сюда ехать. Здесь же единственная шахта, где разбогатеть можно.

— Пожалуй, — кивнул Делиус. — Так что оставайся. Ты, я вижу, парень любознательный. Это хорошо для шахтера. Нашим делом нужно интересоваться, здесь без этого никуда.

И десятник снова умолк. Ренас засеменил рядом с ним, пытаясь следовать совету и замечать на стенах, полу и потолке мелкие выбоины и трещины. Поскольку они уже отошли на значительное расстояние от выработки, горючего пара стало значительно меньше, и юный данмер сумел запомнить длинную трещину, похожую по форме на созвездие Змеи, и узкий тоннель, уводящий с основного пути куда-то налево.

— Дядька Делиус, а куда этот путь ведет?

— Соединение с Проходным тоннелем, — даже не взглянув в ту сторону, куда указал Ренас, ответил десятник. — Запомни, что каждый из боковых тоннелей связан с Проходным.

Темный эльф оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на тоннель. И обомлел.

— Дядька Делиус, — шепотом позвал Ренас.

— Ну что? — остановился шахтер.

— Там, около соединительного тоннеля, что-то лежит.

— Ничего не видел, когда мы проходили, — отмахнулся Делиус.

— Но посмотрите!

— Ну что еще? — проворчал имперец, напрягая глаза в попытках разглядеть, что же все-таки увидел Ренас.

— Видите, как будто лежит что-то? Длинное такое.

— Как будто и лежит, — согласился десятник. — Ну-ка, давай, держись поближе ко мне, подойдем и посмотрим.

Они вернулись к соединительному тоннелю. Впрочем, уже за десяток шагов до странного предмета Ренас разглядел, что на самом деле лежало на полу. А сделав еще три шага, понял это и Делиус.

— Кровь богов! — прошептал десятник, крепко хватая данмера за локоть. — Бегом отсюда! Беги за мной!

Ренас не стал противиться и со всех сил припустил за имперцем. А отрезанная по самое плечо рука так и осталась коченеть на полу.

Некто улыбнулся, услышав шум быстро удаляющихся шагов. Они испугались. Они боятся его и его любви.

— Не правда ли, жалко, что они заметили эту руку, любовь моя? Теперь мне придется спрятать тебя.

— Не прячь меня надолго, — ответила девушка-танто. — В прошлый раз я ждала тебя целых четыре дня!

— Прости меня, — он поцеловал клинок. — Прости. Я не буду больше томить тебя. Хочешь, я приду завтра?

— Хочу!

— Ну, тогда я приду, — Некто еще раз прикоснулся губами к оружию. — А сейчас поспешим в наш тайник. Скоро здесь соберутся патрульные и этот мерзкий Раэлидан.

— А давай убьем его?

— Обязательно. Но не в этот раз, — пообещал Некто, аккуратно заворачивая танто в белую ткань.

— Давай. Выкладывай, с какой радости ты решил остаться здесь? — Ги растянулся на кровати, ослабив ремни, сдерживавшие штанину на культе, и блаженно закрыл глаза. Раэлидан ушел, оставив их с Ошертесом одних в просторной и относительно богато уставленной хижине. Было видно, что к приезду специалиста, готового разрешить проблему с Некто, готовились со всей ответственностью.

— Мой поиск, — пожал плечами странник. — Я почувствовал, что то, что я ищу, находится здесь.

— Тогда не буду задавать лишних вопросов, — приоткрыл левый глаз бретонец. — Не желаешь подышать воздухом без этого дурацкого шарфа?

— Желаю. Но не буду, — сказал Ошертес, присаживаясь на высокий деревянный стул возле кровати.

— Твое дело. Скажи хотя бы, что ты обо всем этом думаешь?

— Думаю, что мы с тобой ищем одного и того же смертного, — ответил путешественник.

— Это я и без тебя понял, — Ги вновь закрыл глаз и улыбнулся. — Большая часть неприятностей в этом мире почему-то сыплется из мира твоего.

— Я ничего не скажу, — хмыкнул Ошертес.

— Чувствуешь себя виноватым?

— Себя? Нет.

— А кого да? — широко улыбнулся бретонец.

— Много кого. В этом поиске виновны многие. Но не я.

— Гордость-гордость. Когда-нибудь она сгубит ваш род, Ошертес, — Ги положил руки под голову. — Нельзя быть настолько прямолинейными. Как ты спас данмерских детей?

— Я убил трех ящеров-дозорных.

— А мог бы позволить им схватить детей. И спокойно продолжал бы поиск. Почему ты этого не сделал?

— Я — неправильный, — произнес Ошертес.

Ги не стал отвечать страннику. Перед его мысленным взором уже начала собираться в единое целое кровавая мозаика событий Лейсской шахты. Этот Некто явно не просто так начал убивать. Судя по тому, что сказал Ошертес, он либо владеет даэдрическим артефактом, либо сам напрямую связан с Обливионом. И убивать он не прекратит. Наверное, даже не в состоянии прекратить.

— Ошертес!

— Да?

— Мне нужно будет, чтобы ты кое-что запомнил и сделал, — Ги приподнялся на локте.

— Говори конкретнее, — блеснул глазами странник.

— Ах да, вы же не переносите намеков, — улыбнулся бретонец. — Все-таки, не такой уж ты и неправильный. Смотри: поскольку этот Некто не может приносить оружие с собой в шахтерский городок, то есть только два варианта: либо он его где-то прячет, либо он вообще не из шахтеров. Второй вариант мне кажется маловероятным.

— Мне тоже.

— Почему?

— Он должен выбирать время и место убийств. Поскольку ему нужно время, чтобы изуродовать жертву, он не может бить наугад.

— Точно, — Ги одобряюще поднял вверх большой палец. — Значит, нашей первоочередной целью будет нахождение его тайника. Сегодня нам покажут всех рабочих шахты. Тех, кто вступил в патруль, мы временно отметаем. Остальные — под подозрением. Я хочу, чтобы ты сегодня запомнил всех тех шахтеров, которые могут оказаться Некто. И внимательно изучил, на каких выработках они трудятся. Походи с ними, побеседуй, понаблюдай. Так мы составим возможную карту тех тоннелей и раскопов, на которых появляется убийца. И все обыщем на предмет тайников. Тебе должно хватить двух-трех дней, если я верно понимаю, что патрульных у нас чуть ли не больше половины.

— Разумно, — одобрил Ошертес, — но долго. Я бы начал поиски не от шахтеров, а от патрульных.

— Что ты имеешь в виду?

— Некто вскоре перестанет убивать тех, кто не вступил в патруль. Или уже перестал, — пояснил странник. — И вот почему: убивая не-патрульных, он тем самым сокращает круг поисков возможного убийцы.

— Логично, — почесал подбородок Ги, — но только в теории. Я не думаю, что он настолько умен. Хитер — да, несомненно, но ему не должно прийти в голову, что его выслеживают именно по принципу жертв. Я думаю, что он чувствует себя в полнейшей безопасности, поскольку у него есть хороший тайник, и он превосходно знает, на кого и когда можно нападать. А еще — он страшно боится потерпеть поражение.

— И поэтому не нападает на группы?

— Точно. Что бы ни толкало его на убийства, оно, безо всякого сомнения, ему крайне дорого и важно. Это как-то соотносится с твоим поиском?

— Не могу пока сказать, — помотал головой Ошертес. — Я не знаю, что могло случиться с объектом поиска за пять долгих лет. Я всего лишь чувствую магический след и словно ищейка тычусь носом в разные стороны, пытаясь взять нужное направление. Пока что я уверен, что моя цель там, в глубине шахты. Но могу и ошибаться. Хотел бы ошибаться.

— Почему? Ведь если ты не ошибаешься, это приближает цель твоего поиска.

— Если я не ошибаюсь, значит, произошло непоправимое. Что бы ни произошло на самом деле.

Бретонец уже собрался ответить, как дверь сотряслась от тяжелого стука. Без сомнения, это мог быть только Раэлидан с его латунными кулачищами.

— Ненадолго же вы нас покинули! — громко отозвался Ги.

— Не время для сарказма, — ответил управляющий, когда Ошертес открыл ему дверь. Имперец выглядел встревоженным и злым.

— Что случилось? — поинтересовался бретонец.

— Все то же самое. Но на этот раз еще страшнее. Собирайтесь, мы идем смотреть на художества Некто!

Ошертес оказался идеальным помощником. Опираясь на его мощное плечо, Ги довольно резво преодолел расстояние от подземного городка до места преступления. Посмотреть там действительно было на что. Ги многое повидал в своей жизни, но даже ему стало не по себе, когда его взору предстало кровавое творение Некто.

Поначалу было даже непонятно, к какой расе принадлежал убитый. Некто постарался освежевать бедолагу с головы до самых бедер, так что лишь навечно оставшиеся открытыми желтые глаза, да острые клыки, торчавшие из безгубого рта, выдали в нем орка. Внутренности шахтера убийца разбросал по всему тоннелю, а левую руку и две ноги сложил возле одной из стен в подобии треугольника. Вокруг мертвеца уже скопились любопытствующие рабочие, некоторые из которых беззвучно, шевеля одними губами, кому-то молились.

— Нам повезло, что двое шахтеров обнаружили правую руку, — скривил лицо Раэлидан. — Ее Некто зачем-то выбросил в проход большого тоннеля.

— И действительно, зачем? — Ги отстранил не в меру любопытного босмера, который, засмотревшись, едва не наступил на печень убитого. — Думаю, это получилось у него не специально. А может, двое проходивших мимо шахтеров его спугнули. Кто это был?

— Старый Делиус, десятник, — повернулся к бретонцу высокий седой данмер, чья осанка и высокомерное выражение лица выдавали в нем одного из воинов уже давно не принадлежавшего темным эльфам Морровинда. — И новый парень, из тех, что от ящериц спаслись.

— Ренас? — удивленно спросил Ошертес.

— Точно. Ренас, так его зовут.

— Везет твоему парню, а? — усмехнулся Раэлидан. — Только в шахту заступил, а уже такое происшествие.

— Да, определенная ирония в этом есть, — Ги выпустил плечо Ошертеса и, цепляясь за стену, присел возле убитого. — Мерзкое зрелище! Зато кое-что уже видно. Оружие, конечно, у вашего Некто выдающееся. Идеально острое и очень легкое. Работа великого оружейника. Кости, плоть, толстая орочья кожа — этот клинок перерубает... перерезает все это безо всякого усилия со стороны убийцы. А вот в анатомии Некто не смыслит ни шиша.

— Почему? — заинтересованно спросил управляющий.

— Потому что. Это сразу видно, — переборов отвращение, Ги поднял с пола перемазанную кровью и желчью печень. — Смотрите: на внутренностях есть порезы. Убийца просто кромсал живот жертвы, выдирая из него все, что попадалось ему, простите за кощунство, под руку. А вот до сердца он не добрался и грудную клетку вскрывать не стал.

— А как же кожа? — склонился над мертвецом Ошертес.

— Что кожа?

— Как он сдирает ее, не забрызгавшись кровью? Да и вообще, как он убивает, не оставляя на себе следов?

— Хороший вопрос, — почесал затылок Ги. — Эй, босмер!

— Да, мэтр? — шахтер неловко замялся на одном месте.

— Сколько у вас комплектов одежды?

— Два, у всех два.

— Превосходно, — бретонец схватил Ошертеса за руку, подтянулся и выпрямился. Вырванная печень с неприятным звуком плюхнулась назад на пол.

— Уже есть соображения? — Раэлидан жестом отослал шахтеров в большой тоннель.

— Есть. Буду проверять. Будем, — исправился Ги, хлопнув Ошертеса по плечу.

— Нужно ли мое содействие?

— Только в одном. Мне нужен список всех ваших десяток.

— Я велю Парциусу подготовить его к сегодняшнему обходу, — кивнул имперец.

— И еще один вопрос, если позволите.

— Да?

— Куда вы деваете второй комплект одежды убитых? — полушепотом спросил Ги.

— Да... я как-то и не обращаю на это внимания, — развел руки Раэлидан.

— То-то и оно, — покачал головой бретонец. — Всего лишь чуть-чуть расторопности — и вы могли бы сохранить жизнь многим невинным жертвам.

— О чем вы?

— Все о том же. Ваш Некто каждый раз меняет забрызганную кровью одежду на вторые комплекты своих жертв. Попросту — ворует их. Буду очень признателен вам, если вы донесете эту светлую мысль до патрульных. А мы пока познакомимся со всеми работниками шахты, как и договаривались утром, — Ги махнул Ошертесу рукой и, цепляясь за плечо странника, медленно поплелся в большой тоннель.

А Раэлидан остался наедине с трупом. Следовало отнести погибшего, вернее, то, что от него осталось, к месту последнего упокоения.

Лии-Лей скинул с плеч свою мантию и положил ладонь девушке на щеку. Рабыня-бретонка закрыла глаза. Аргонианин провел когтем по бархату ее щеки, затем приблизил морду к ее лицу. Тонкий язык ящера коснулся губ девушки. Она выгнула спинку и запрокинула голову назад. Тогда Лии-Лей обхватил ее талию второй рукой, рывком притянул к себе, и они повалились на ложе.

Лии-Лею не нужно было ее тело. Он с презрением относился к человеческим и эльфийским расам, но ему нравилось чувствовать, что его грубые ласки и властность пробуждают в женщинах желание. Аргонианин привык во всем быть лучшим и первым. Зачем же еще дана жизнь?

Подумать только — эту рабыню он купил всего месяц назад. Тогда она, сожалея об утраченной псевдосвободе и пытаясь уязвить нового хозяина, называла его жалким чудищем и мерзкой ящерицей. Теперь она готова отдаться ящерице, причем не из страха или денег, а потому что действительно хочет этого. Приятно. Но уже неинтересно.