Никто кроме нас 2

— Недооцениваете вы нас, тащ майор — укоризненно покачал головой Сергей — у нас любой заговорит. Надо просто уметь спрашивать.

— Знаю я вас — отмахнулся опер — куда я после ваших расспросов инвалидов девать буду? Нет уж, если получится живыми брать, значит берите, а нет, так валите их, сразу и без разговоров.

Вахрамеев исчез, словно растворился в темноте и шорохе дождя, а для его товарищей медленно потекли томительные минуты ожидания.

— Мау-у-у! Мау-у-у!— дикий вой оглушающе разорвал тишину.

Группа захвата, не сговариваясь, рысцой припустила к объекту. Дальше действовали по заранее проработанному и оговоренному плану. Схему помещений майор накидал достаточно точно, вплоть до мельчайших подробностей и роли участников операции были распределены заранее.

Хлипкая, очевидно уже не раз пережившая подобное с собой обращение, дверь с грохотом слетела с петель под мощным ударом Малышевского сапога. В плохо освещенной прихожей мелькнула чья-то тень. Над ухом дважды бахнул пистолет милиционера, яркие вспышки выстрелов разорвали полутьму. Малышев, как и договаривались, не задерживаясь, метнулся на кухню, там с грохотом, ломая мебель, рухнуло что-то тяжелое, и пронзительно завизжала женщина.

В комнате справа раздался звон разбитого стекла. Карасев нырнул в распахнутую настежь дверь. Стоящий у окна худощавый, среднего роста, лысый мужик в защитного цвета френче резко обернулся. Сухо треснул выстрел и пуля, обдав щеку шагнувшего в сторону Андрея горячей, обжигающей волной, расщепила обналичку. Второго шанса стрелку лейтенант не дал. Он прыгнул вперед, и сделав кувырок ударил в корпус противника одновременно обеими ногами. Удар страшный по силе и эффективности. Охнув, лысый всплеснул руками, выронив револьвер, завалился на спину, голова его с глухим стуком ударилась о подоконник.

Перестарался! Для того, чтобы прийти к такому выводу Карасеву было достаточно одного взгляда на неподвижное тело бандита. Даже если рана на затылке и могла быть не смертельной, неестественно вывернутая набок шея и широко открытые, мертвые глаза не оставляли никаких сомнений.

— Ну, извини дядя, так получилось — пробормотал Андрей, обращаясь к покойнику. Надеюсь, ты не Бирюк?

— Зря надеешься — вошедший в комнату майор стволом ТТ ткнув в щеку, повернул голову трупа — вон, слева, шрам над глазом. Он самый: Бирюков Николай Валентинович, одна тысяча девятьсот третьего года рождения, уроженец Смоленска. Ранее судим за убийства, и бандитизм, в июне сорок первого бежал из разбомбленного немцами Минского централа. Кстати бывший начальник полиции ... . Эх надо было бы его все же живьем взять, хотя бы для того, чтобы судить, и прилюдно на площади повесить.

— Так я и хотел живьем — пожал плечами Карасев — не вышло.

— Ну да ладно сдох и сдох. Никто по этой твари плакать не будет — махнул рукой опер — и так нормально сработали. Я кстати тоже своего наповал уложил. А вот командир твой отличился. Сломанная рука и выбитые зубы не в счет.