Бронебойщик

-И как? Они на боли в желудке от такой еды не жалуются?

— Нее, ответил охранник, после пули в затылке все боли проходят на раз.

-Итическая сила! Да у вас тут санаторий.

— Ага, завтра с утра придёт главный доктор, так он тебе и в ухо и в горло и в нос лекарство выпишет. А у него, чтобы ты знал, два ассистента уролог и проктолог. Так что готовься, петь будешь аки соловей.

— Да я что? Я с детства как пионер всегда готов. Правда, певец с меня хужее чем балерун, а балерун я вообще никакой.

— Ничего. Ты же знаешь как у нас? Не можешь — заставим, не хочешь — научим. Так что и споёшь и спляшешь.

— Ладно, убедил, как говорится, утро вечера мудреней. Раз не кормите, будем спать, говорят четыре часа сна, заменяют сто грамм сметаны.

— Да что за ёкарный бабай! Меня опять кто-то пинает. Блядь, на мне что, написано пни меня? Поднимаюсь какой-то узкоглазый гандон орёт непонятно что и всё пытается меня пнуть. Ловлю его ногу, делаю шаг назад и прямо слышу, как у него трещит промежность. Гандон теряет сознание от болевого шока и падает на пол, свернувшись червяком.

— Часовой! — Кричу я.— Часовой подь сюды, тут человеку плохо, сам же отошёл от греха подальше в дальний угол камеры. Часовой выглянул из-за угла, увидев лежащего сказал,

— Это был уролог, и засвистел в свисток.

-Так что, это уже обход у вас начался? А завтрак? Ну хоть воды дадут? Не знаю как у фашистов, не пришлось бывать у них в гостях, но у вас мне точно не нравится.

— Ты вот что, — часовой вполголоса начал со мной разговор,— смотрю, ты парень простой, поэтому дам тебе совет, если умный воспользуешься. Лейтенант наш, умных не любит, поэтому держи лицо попроще, попридурковатей что ли, глядишь и обойдётся просто фронтом, а то он большой любитель штрафбатов и стенки.

— Спасибо за совет, Если можешь, дай воды напиться, а то жрать так хочется что и переночевать негде.

— Не положено! Вдруг громко заорал он, косясь на полуоткрытую дверь.

— Что случилось Каблуков? В дверь вошёл давешний сержант и ещё один караульный.

— Да вот задержанный, позвал караульного, меня то-исть, прихожу, на полу лежить Халдеев не двигается. Я сразу засвистел как положено по уставу товарищ сержант.

— Что с ним сержант,— это он уже ко мне обратился

— А я што вам доктор? Может он больной, я его не трогал, зашёл он значить ко мне в камеру чего-то сказал, я не понимаю по-узбекски, он ещё шаг сделал и упал, я потрогал вроде живой, вот позвал караульного.

— Он не узбек, он киргиз.

— Так я и говорю, не понимаю по-киргизски. Пальцем не тронул!

— Ладно, выходи. Лейтенант тебя на допрос требует. Не повезло тебе, не в духе он.

— Да хрен на него сержант, бог не выдаст, свинья не съест.

— Ты что верующий?

-Комсомолец. Но в окопе под бомбами, чаще Бога вспоминаешь, чем комбата.

Меня привели в кабинет, где за столом откинувшись на стул, сидел плюгавый такой очкарик. У окна стоял амбал на лбу которого чётко была видна надпись 'два коридора ЦПШ'.

Подумалось почему-то, — у окна видать проктолог, а лейтенант значит ухо-горло-нос, вряд-ли наоборот? Сейчас увижу.

— Так, Кожемяка Алексей Алексеевич,18 года рождения, комсомолец. Вы обвиняетесь в дезертирстве из части и предательстве Родины. Почему у вас на ногах офицерские сапоги? Мародёр? Значит ещё и в мародёрстве. По совокупности преступлений расстрел. Увести.

— Хуясе у вас порядки, и удивлённо спросил,— что, вот так сразу и расстрел? А воевать ты, что ли будешь сморчок? От окна на меня прыгнул амбал, я перехватил его ещё в воздухе, крутанул за руку и бросил его в лейтёху. Он впечатался в очкарика и оба едва не вынесли стенку. По быстрому раздел обоих и сотворил из них композицию 'Содом сношает Гоморру на столе'. Прихватив ТТ лейтенанта и ППШ амбала, сел в уголке на стул и стал дожидаться когда они наконец придут в себя. Первым пришел в себя амбал. Руки и ноги участникам инсталяции, я привязал к дубовым ножкам массивного письменного стола, ремнями и портупеей снятыми с 'докторов', осталось дело за малым, убедить амбала трахнуть эту мразь. И у меня таки был аргумент в виде лимонки которую я вставил амбалу в рот слегка расслабив усики чеки и привязав метра три шпагата который я нашёл в столе к кольцу взрывателя.

— Ну что родной,— спросил я его,— хорошо устроился? Предлагаю тебе на выбор два варианта, я могу прямо сейчас дёрнуть за верёвку и вы оба отправитесь а ад, а могу дёрнуть чуть-чуть позже, но ты успеешь трахнуть эту мразь. Я думаю, ты давно этого хотел, и вот он твой последний шанс, выбирай. По тому, как задёргал задом амбал я понял, что он выбрал второй вариант.

— Сержант, позвал я,— зайди. Приоткрылась дверь. Сержант увидел композицию всё понял, амбал вошёл в раж, глаза лейтёхи заблестели видимо прочувствовал кайф.

— Ну и что теперь? Спросил сержант,

— А хер его знает что, вызывай старшего начальника. Только не шути со мной, там, в столе, если ты не знаешь, лежит противотанковая граната, в случае чего я падаю верёвка натягивается чека вылетает, и мы все в момент перед Святым Петром.

— Ты сумасшедший!

-Я знаю, мне это уже говорили. Скажу тебе даже больше, я мертвец! Я контуженный пролежал после того как подбил четыре танка три дня, засыпанный по шею в окопе рядом с сотней моих убитых товарищей. И чем вы суки хотели меня испугать? Смертью? А пошли со мной сержант на передовую, где немецкие танки наматывают наши кишки на гусеницы, а немецкие самолёты вбивают нас в землю по самые уши. Вызывай начальника, и принесите мне мой сидор и нож, патроны не нужны, я поменял калибр. Эй, проктолог! Давай по второму разу у вас нынче праздник, день открытых дверей.

Сержант косясь одним глазом на композицию поднял с пола телефон и через барышню вызвал к телефону какого-то капитана, попросил срочно приехать ибо без него тут ничего не решить. Мне принесли мой сидор, я достал последнюю банку с тушёнкой, луковку и какой то сухарь, во фляжке со спиртом ещё чего то булькало. Налил в кружку, выпил спирт медленно как воду, занюхал сухарём и загрыз луковицей, ножом взрезал банку и ножом же, как вилкой стал есть тушёнку загрызая мясо сухарём. На душе стало спокойно и благостно. Минут через пятнадцать у домика взвизгнув тормозами, остановилась машина, сержант выскочил доложиться. По коридору кто-то уверенно шёл чеканя шаг подбойками, остановился у двери наблюдая картину маслом 'Чёрт наказывает грешника', затем безбоязненно зашёл в кабинет.

— Ты что творишь сержант,— обратился ко мне вошедший капитан.

Я встал по стойке смирно и доложил,— Как что, товарищ капитан? Обратите внимание, картина маслом, ' Содом совращает Гоморру'. Заржали все, даже часовые заглядывавшие в окна.

— Слышал я о твоих подвигах сержант. Вчера ещё ко мне обратился командир эскадрильи майор Горюнов. Он подал раппорт командиру полка, и в своих объяснительных расписал твой подвиг при захвате самолёта и разгроме аэродрома. Да закрутился я. Забыл позвонить этой Гоморре. И что мне теперь с тобой сделать?

— Как что? Понять и простить! Меня уже приговорили к расстрелу, ну я и обжаловал приговор. Есть просьба, направьте меня пожалуйста на самый танкоопасный участок фронта товарищ капитан. Мне очень надо танки у немцев выбивать. Очень надо. Я бронебойщик, снайпер, немцы мне сильно задолжали. Сотню танков. Не меньше. За каждого погибшего на переправе моего товарища.

— Сотня танков? Экую ты брат фиговину отлил. Сам-то в это веришь?

— Верю! Война не завтра закончится, и не послезавтра, а я только в одном бою четыре танка подбил. На фронт мне надо, товарищ капитан.

— Ну что же фронт так фронт. Сержант Кожемяка! Обратился он по уставу ко мне.

— Я.

— В сложных условиях окружения вы сохранили оружие и документы, проявили смекалку и героизм, спасли экипаж майора Горюнова, учувствовали в разгроме вражеского аэродрома и бомбёжке стратегического моста. Вы честно исполняли свой долг солдата перед Родиной, и поэтому у НКВД к вам претензий нет. Более того мы направим ходатайство о награждении вас за проявленный героизм. Вы направляетесь в распоряжение командира пехотного батальона который формируется в городе. Батальон насколько я знаю, отбывает на фронт через трое суток. Вам сейчас вернут оружие и документы, накормят и сопроводят в расположение батальона. Вольно!

— Ну, что я говорил, обратился я к сержанту,— Бог не выдал! И свинья не съела! Через час, я подходил к трёхэтажной казарме бывшего драгунского полка, ныне же служащей перевалочным пунктом для формирующихся батальонов и рот. Меня сдали с рук на руки, в штабе батальона. Кроме того сопровождающий меня сержант отдал начальнику штаба пакет о получении которого тот расписался в блокноте сержанта.

— Ну, бывай сержант. Обратился ко мне НКВДэшник,— может ещё встретимся, не поминай лихом.

— Встретимся? Ну это вряд ли, ты же ко мне в окоп вторым номером не пойдёшь. На том и разошлись.

— ' Из наградного листа на младшего сержанта Н-ского полка Н-ской дивизии,' поданного командиром полка дальней бомбардировочной авиации в штаб армии.

'Находясь в окружении, младший сержант Кожемяка Алексей Алексеевич сохранил личное оружие ПТР и карабин Мосина, а также документы, (комсомольский билет и красноармейскую книжку). Организовал разгром немецкого аэродрома у деревни Залужье, Могилёвской области, где из ПТР поджег четыре бомбардировщика врага и склад ГСМ. От взрыва бомб в самолётах погибло не мене сорока человек лётного состава, Затем помог экипажу майора Горюнова, сбитого при бомбёжке стратегически важного моста через реку Сож, у той же деревне Залужье, захватить исправный ,заправленный и загруженный бомбардировщик Юнкерс-88. Уже в составе экипажа майора Горюнова участвовал в налёте на стратегический мост, который и был разрушен вместе с колонной танков находящихся на мосту.(подтверждено аэрофотосьёмкой).

За оба подвига считаю возможным младшего сержанта Кожемяку Алексея Алексеевича представить к боевой награде, ордену' Боевого красного Знамени'

23 мая 1941 года

Ком. полка ДБА полковник(подпись.)

Начштаба, старший лейтенант, прочитал сопроводиловку и обратился ко мне,

— Да ты прям Илья Муромец, первый раз в жизни читаю такую сопроводиловку из НКВД. Что прямо снайпер-бронебойщик?

— Так точно товарищ старший лейтенант! И снайпер и бронебойщик.

— А вот завтра у нас итоговые стрельбы. По результатам получишь должность.

Назавтра нашу роту вывезли на полигон, где я фанерному фашисту с полукилометра выбил глаза, залепил пулю в лоб, нос и рот, потом стрельба из ПТР, метров с четырёхсот я выбил пулей трак на гусенице и второй пулей попал в моторное отделение старому, ещё наверное времён первой мировой войны танку, изображавшему из себя мишень.

— Ну что, стреляешь ты действительно отлично, свою должность командира отделения подтвердил. Хочу предложить тебе должность помощника командира взвода бронебойщиков. Пойдёшь? Начштаба испытывающе посмотрел на меня.

-Нет! Не с руки мне командовать людьми. Не обучен, я этому. Дайте мне ПТР и второго номера, я вам больше пользы принесу. И ещё если можно, снайперский прицел на карабин и снайперскую книжку.

— Добро. Не хочешь, не надо. Ружьё, прицел и книжку получишь. Я распоряжусь.

Вернулись в казарму, меня вызвал зам по вооружению, и вручил новенькое противотанковое ружьё конструктора Симонова и самозарядную винтовку того же конструктора в снайперском варианте, то есть с оптическим прицелом. Уговорил его, передать мой карабин моему второму номеру. Делов-то сделать запись в красноармейской книжке. Полученное оружие мне понравилось, полуавтомат, красота, теперь не нужно будет орать каждый раз,— патрон! Магазин на пять патронов! А дульный тормоз? Это же песня, завтра же отпрошусь пристрелять оружие. Ха! Дрожите Фрицы! Доктор Смерть идёт к вам. Не ждали? Пока получал оружие, подошло время ужина. Отнёс карабин и снайперку в пирамиду, а противотанковое ружьё в оружейную комнату. Ужин дело святое, на голодное брюхо не повоюешь особо. После ужина старшина роты подвёл ко мне солдата и сказал,

— Вот тебе второй номер Кожемяка, рядовой Вольцов, учи уму разуму. Слышал ты опытный бронебойщик. Сам знаешь, дураки на фронте долго не живут, постарайся не угробить пацана.

— Да не вопрос старшина! Есть просьба к вам старшина и условие к Вольцову.

— Шо за просьба?

-А поменять его мосинку на мой карабин, с оружейником я договорился. Очень убойный у меня карабин товарищ старшина, не хотелось бы потерять. А условие Вольцову только одно.

— Какое товарищ сержант?

— А вот прикажу упасть. Надо будет плюхнуться не спрашивая зачем, хотя бы и пришлось падать мордой в дерьмо, а прикажу прыгай — прыгай опять же не спрашивая. И ради бога молчи. Смотри, учись и молчи. Выживешь в первых трёх боях, станешь бронебойщиком. Всё. Иди со старшиной к оружейнику меняй оружие и ко мне, у нас есть пару часов личного времени, пойдём в оружейную комнату, ПТР будем чистить.

Наутро я отпросился со второй ротой на полигон. Пристрелять ПТР это вам не хухры— мухры. Пять обойм я отстрелял, пока не стал класть пулю в пулю, Вольцов молча снаряжал обоймы, молча подавал, и молча же приглядывался. Хорошо вычищенная и смазанная самозарядка Симонова это вообще уникальная винтовка. Добившись приемлемого результата на обеих винтовках, я обмотал оба ружья тряпками, и мы вернулись в расположение батальона. Пообедали, и нам раздали сухой паёк, перевязочные пакеты, боеприпасы. Вечером батальон должен был, погрузиться в эшелон и отбыть на фронт. Слух пошёл, что везут в Крым.

— Херово,— мне вспомнился фильм, где берег был чёрен от бескозырок, на море тонули горящие корабли, а раненые солдаты умирали в катакомбах от удушья. Немцы травили их, какой то гадостью. Ничего! Прорвусь! Ещё один самолёт захвачу, но уйду.— Так Вольцов, тебя как зовут ?

— Павлом.

— Паша, с этого момента ты рядом со мной. Для полного счастья нам нужны патроны, и запомни, патронов как и водки много не бывает. Кусок брезента, два на два метра, кусок сети можно три на три, ещё пару простыней. Пошёл рысью по территории, через полчаса жду. Потом я пойду, ты посидишь у сидоров и оружия. Вперёд! Через полчаса Паша притащил старое полушерстяное одеяло и пару замызганых простыней.

— Молодец, похвалил я его, теперь сидишь здесь, и никуда ни под каким видом не уходишь от сидоров ни на шаг, пока я не приду, понял?

— Так точно товарищ сержант.

Теперь я в поиске. Сеть конечно здесь не найти, но вот брезент можно поискать. Пробежавшись по двору и не найдя искомого обратил внимание на высокую крышу казармы. ЧЕРДАК! Орлом взлетел на третий этаж, нашёл люк, он был завязан куском проволоки. Меня это естественно не остановило и вот я на чердаке. Клондайк! В углу лежали свёрнутые палатки, горка топоров и лопат. Выбрал топорик поухватистей, лопату с черенком покрепче, размотал палатку и отхватил от неё метра четыре ткани. Алилуя! Не спеша спустился вниз, добрался до Вольцова. Аккуратно сложили брезент, подвязали лопату к ПТР. Я научил Пашу сворачивать скатку, мы потренировались переноске оружия с полной выкладкой, через пару раз получилось более или менее удачно я объявил отдых. Сам пошёл к старшине роты.