Легат Петр Иванович Бирюков стоял на борту венецианского нефа и смотрел на то, как сквозь утренний туман медленно проступала Кафа. Союзники не обманули и вывели на нужный город с рассветом. Петр оглянулся и с воодушевлением обозрел целый флот — десяток больших галер и три десятка торговцев , выполнявших роль транспортов. Мощь! Но оно и понятно, ведь Император планировал ликвидировать одну из ключевых колоний политических и экономических противников Венеции. Да при том не отвлекая войска от метрополии. Конечно, эта республика с удовольствием бы отхватила ее себе, но силенок пока не хватало.

Кафа являлась главным центром работорговли в регионе. Вплоть до завоевания ее в XVIII веке русскими войсками туда свозились рабы с Восточной Европы, Кавказа и Уральских земель. Город боли и страдания всей Руси и ее соседей. Конечно, объем торговли в последние годы сильно просел. Ведь Дмитрий, во-первых, заключил мир и союз с новообразованным Половецким султанатом, а во-вторых, сам активно скупал рабов для поселения их на своей территории. Но Кафа все еще обеспечивала значительную прибыль для метрополии. Работорговля, наравне с торговлей наркотиками и оружием — один из самых выгодных бизнесов в истории, даже в урезанном варианте. Именно поэтому по этому городу и был нацелен удар.

Этот удар должен был продолжить последовательную кампанию против Генуи, начатую в минувшем году. Первым этапом стала знатная октябрьская бойня — тихой ночью неизвестные взяли штурмом резиденцию дома Фиески. Ни одной живой души на утро там не осталось. 'Злодеи' вырезали обитателей, вынесли ценности, а потом еще и подожгли, едва не спровоцировав большой пожар в Генуе. Болезненный удар по репутации. Но не более. Соратники Фиески только облегченно вздохнули, ведь, как известно, чем меньше народу, тем больше кислороду. Теперь же, Дмитрий закреплял успех, и бил Геную не только по самолюбию, но и ниже пояса — по кошельку.

Если бы Император промедлил несколько лет с нападением, то эта задача сильно осложнилась бы. Ведь руководство самым энергичным образом возводило укрепления. К 1378 году была готова довольно крупная цитадель и большая часть внешнего периметра стен. Беззащитным оставался только подход с моря, потому как колонии угрожали, прежде всего, соседи, не дружащие с водной стихией. Главным их конкурентом в тех краях являлось княжество Феодоро — независимый осколок Византийской Империи.

Флот медленно приближался к спящему городу. Казалось, еще чуть-чуть, и получиться захватить его наскоком, тепленьким, мирно дрыхнущим в своей постели. Однако не сложилось. Когда до залива и стоящих в нем кораблей оставалось около пяти миль незваных гостей заметили и подняли откровенную панику. По всему городу зазвенели колокола, поднимая людей, а корабли попытались дать деру от радикально превосходящих сил....

Дмитрий заплатил своим союзникам за выставление флота артиллерийскими орудиями — 'Саламандрами'. Эти легкие малокалиберные бронзовые пушки применялись в полевых сражениях для стрельбы картечью. Вот Император и предложил Венеции двадцать 'стволов' за десять галер и тридцать нефов. В условиях тактики морской войны XIV века — такие подарки были поистине божественным аргументом. Ведь все сражения на море определялись решительным абордажем с предшествующей перестрелкой из луков и арбалетов. А тут жахнул при сближении с двух стволов — положил большую часть команды, готовящейся к схватке. И все. Считай дело сделано.

Так вот — галеры, с установленными на них пушками, налегли на весла и устремились на перехват беглецов. Упускать возможность опробовать в бою новое оружие итальянскому адмиралу не хотелось. Нефы, спокойно направились к пляжу, куда и намеревались выгрузить свой вооруженный до зубов груз. Причалов, к сожалению, еще просто не было в этих краях.

Впрочем, несмотря на внезапность нападения — сюрприза не получилось.

Генуя имела здесь всего сотню своих наемников для охраны цитадели и поддержания порядка. Работорговцы, осевшие здесь в своих усадьбах, тоже держали наемные отряды для своих нужд. Вот они-то и выступили на пляж, выступая на защиту города по общей договоренности с Генуей, бывшей для них чем-то вроде сюзерена.

Но не тут-то было.

Прикрываясь высокими бортами высоких носовых надстроек нефов, легионеры открыли довольно массированный обстрел, благо, что тяжелые арбалеты били очень далеко по меркам тех лет. Конечно, ни о какой прицельной стрельбе речи и не шло — качка с дистанцией не позволяли. Но 'в ту степь' болты улетали весьма успешно, метров на триста с гаком. Понятное дело, что их убойность уже была совершенно никакой. Но не каждый сможет невозмутимо стоять и смотреть на то, как слева и справа от него в песок с гудением уходят суровые 'подарки'. Можно сколько угодно самого себя уговаривать, что болты на излете, но все равно — на психику давит. Кроме того, по мере приближения, начали появляться и первые кровавые результаты: раненые и убитые. И чем ближе были нефы, тем действенней обстрел. Поэтому, когда корабли уперлись носом в песок, особого сопротивления на берегу уже не было.

Как только на пляж стали спрыгивать алебардисты отряды наемников, отведенных до того из-под обстрела, попытались их атаковать. Но куда там? Дисциплинированная латная пехота встретила их очень достойно, а арбалетчики, занявшие высокие носовые надстройки, поддержали прицельным обстрелом практически в упор. Из-за чего многие отряды нападающих обращались в бегство раньше, чем входили в контакт с алебардистами.

Закрепившись на пляже, Петр Бирюков деловито перешел к следующей стадии десантирования. Очевидно, что внезапность была потеряна, поэтому можно было спокойно подготовиться к уличным боям и выгрузить ценное имущество — пушки там, полевые кухни и прочее.

Отдельные вылазки продолжались еще какое-то время. То здесь, то там противник пытался наскоком прощупать оборону. Но каждый раз заканчивалось стандартно — один-два залпа из арбалетов сносили с небольшой дистанции большую часть нападающих, обращая оставшихся в бегство. А ближе к вечеру и вовсе прекратилось всякое беспокойство. Особенно после того, как легионеры заняли ближайшие к пляжу здания, организовав на крышах стрелковые позиции с брустверами из мешков с песком, и подняли воздушный шар с наблюдателем.

Диво — дивное — воздушный шар! Однако ничего сложного и неразрешимого в его конструкции не было даже для тех лет. Плотные шелковые ткани для оболочки поставляла Империя Мин. С плетеной корзиной и веревками справились сами. А бензиновая горелка, без которой этот 'пепелац' просто не поднялся бы в воздух, был изготовлен в особой мастерской. Той самой, что кустарным способом 'клепала' ацетиленовые горелки, паяльные лампы, примусы и прочее крайне полезное оборудование. Штучно, но в те года и такой подход давал немало бонусов во внутреннем использовании, особенно на производстве и армии. Оставался бензин — совершенно невероятный продукт для XIV века. Но вот беда — его уже десятилетие производили в Москве из привозного земляного масла обычной атмосферной перегонкой . То есть, чуть ли не в самогонном аппарате. Бензин, получался отвратительный, конечно, но для горелок вполне подходил. В общем — просто и сурово, а главное — очень своевременно. Ведь с воздушного шара наблюдатель видел весь город как на ладони. В предстоящих уличных боях — важное преимущество.

Наступила ночь.

Но город продолжил напряженно гудеть, не желая укладываться спать. Новость о том, что венецианский флот привез легионеров, облетела столицу колонии за пару часов. И сейчас, в темноте, предпринимались лихорадочные, экстренные меры на сходке работорговцев и администрации. Был утвержден руководитель обороны, которому подчинили все войска. На улицах спешно возводились баррикады. А ценное имущество всех серьезных и уважаемых людей свозилось в цитадель от греха подальше....

К утру с нефов уже выгрузили 'Саламандры' и легионеры смогли начать свое наступление. Эти легкие орудия были хороши тем, что даже пара бойцов могла их спокойно катить, перемещая по полю боя. В принципе эти пушки делались для стрельбы картечью, но отливали-то их по методу Родмана. Поэтому прочность стволов оказалась на высоте даже при использовании бронзы. Поэтому Император решил разнообразить их боезапас. Изначальная мелкая ближняя картечь в коробе дополнилась дальней крупной вязаной картечью — 'виноградной лозой' и ядрами. Это серьезно расширяло боевые возможности орудий. Из-за чего каждый штурмовой отряд выстраивался вокруг такой вот 'саламандры'.

Другой новинкой в тактике московских легионеров стали гренадеры. Теперь в каждой манипуле числилось по десятку этих бравых вояк. Они кидали простенькие гранаты, выкованные из железа , и были просто незаменимы при штурме. Им под стать стали и минеры, которые на весь пехотный полк было два десятка 'лиц'. Их основным оружием были маленькие, но крепкие дубовые бочонки с порохом, инициируемые простеньким фитилем. Этакие мины-фугасы, применяемые ими для подрывных работ во время штурмовых операций.

Вот эти три ключевые новинки и были самым бессовестным образом использованы Петром Ивановичем Бирюковым. Комбинация выстрелов из легких пушек практически в упор, фугасов и граната позволило легко и просто занимать усадьбу за усадьбой. А латы и тяжелые арбалеты позволяли проводить штурмы 'сухо и комфортно'. Ведь одно дело вступать в ближний боя с десятком загнанных в угол профессиональных воинов, и совсем другое дать по ним в упор залп из арбалетов. Зачем попусту рисковать? Чай не рыцари какие.

Конечно, без потерь не обошлось. Но в основном это были легкие ранения, позволяющие вернуть бойца в строй уже через пару дней. За весь день городских боев убило только пять человек. Да и то — больше по случайности. И их уже перенесли в отбитую церковь, где и отпевали. Погибших же врагов выносили на пляж, раздевали и, погрузив на неф, отвозили на глубину в стороне от города. Где и выбрасывали за борт, предварительно вспоров живот, чтобы не всплывали. Дешево и сердито. А главное — никакого 'благоухания' и опасности эпидемии.

Ближе к ночи общее наступление прекратилось, и легионеры стали заниматься оборудованием позиций на случай ночного нападения. Включая стрелковые позиции на крыше, обложенные мешками с песком. Только в этот раз туда еще и 'саламандры' подняли для возможности 'причесывать' улицы картечью. Благо, что пушка эта весила всего ничего и несколько человек могли ее легко поднять даже на крышу.

Но нападений не произошло.

Защитники Кафы были заняты совсем другими вопросами.

Провал обороны города, с опорой на баррикады и укрепленные усадьбы стал всем очевиден. Очень уж легко легионеры их брали. Оставалось понять — куда всем коллективно отходить. Бежать за город, бросив все или попробовать запереться в цитадели. Ведь чем черт не шутит? Лучше укреплений, чем цитадель Кафы в окрестностях не было, а потому надежда на нее все еще теплилась в сердцах работорговцев. А давать бой легионерам в открытом поле никому в голову даже не приходило. В конце концов, после полуторачасовых споров решили оставаться. Потому что бежать из города пришлось бы налегке, оставляя Венеции и России 'все, что нажито непосильным трудом' самоотверженной работорговли. Все. И лошади элитных пород, и дорогие юные рабыни, и ковры, меха, золото с серебром, камни самоцветные и многое другое. Большинство работорговцев жили в Кафе, купаясь в роскоши и великолепии. А теперь все взять и бросить? Нет. Они были на это не готовы и цеплялись за сундук с золотом, даже идя на дно.

С наемниками же творилась натуральная петрушка.

Большая их часть была профессиональными военными и успела в полной мере оценить то, с кем они столкнулись. А также свои шансы на успех и выживание. Однако, вопреки распространенному мнению, они не предали своих работодателей. Репутация профессиональных наемников традиционно была довольно высока. Кто их потом наймет, если они побегут, спасая свои шкуры от боя? Впрочем, это не мешало ходить им мрачным, словно грозовые тучи.

Утром четвертого мая Петр Бирюков с удивлением узнал, что войска противника отошли в цитадель. То есть, продолжение цирка с уличными боями не предвидеться. Мало того, с этой самой цитаделью была определенная загвоздка. Она была под завязку забита рабынями, лошадьми и подводами с ценным имуществом. Что затрудняло осаду и штурм. Своими руками губить столь ценные трофеи не хотелось....

Легат осмотрел цитадель из корзины воздушного шара и задумчиво теребил затылок. Людей с лошадьми там и правда, набилось как сельдей в бочку. А еще открыто стоящие телеги с различным имуществом, оставляющие только узкие проходы. Штурмовать такую цитадель будет крайне сложно. Даже пробив ворота и ворвавшись внутрь, придется наступать сквозь паникующую массу людей и лошадей, буквально через завалы. Если же где вспыхнет пожар, то вообще может случиться катастрофа.

Конечно, можно было подкатить восемь 'единорогов' и обстрелять город гранатами. За пару часов обстрела вся цитадель будет полыхать огнем, и биться в панике. Но Император такого поступка не одобрит. Столько добра коту под хвост.... Поэтому легат решил рискнуть и немного понаглеть.

— Пусть выйдет тот, кто вправе вести переговоры! — Крикнул один из центурионов командирским голосом, приложив к губам рупор. — Безопасность гарантируем.

Часа два ничего не происходило.

Хотя с воздушного шара было видно определенное оживление. Впервые с момента начала атаки, незваные гости решили поговорить. Это обнадеживало. Даже наемники немного воспрянули духом. Ведь это могло означать, что штурма не будет.

После этой довольно продолжительной возни калитка на воротах цитадели таки открылась, и из нее осторожно вышел богато одетый мужчина с цепким, жестким взглядом. Его встретили и провели в штаб командира, под который был занят ближайший дом с хорошим видом на ворота.

— Добрый день, — произнес Петр, не вставая. — Присаживайтесь, — кивнул он небольшое плетеное кресло, стоящее подле столика с какими-то напитками и закусками.

— Зачем вы меня позвали?

— Чтобы обсудить капитуляцию. Вы ведь понимаете, что обречены?

— Мы считаем, что у нас есть надежда.

— Я не буду вам угрожать и пугать, — вежливо произнес Петр. — По левую руку от ворот стоит небольшая усадьба. В полдень мы обстреляем ее из 'единорогов' и вы сами все оцените. Понимаете в чем дело. Взять богатые трофеи заманчиво, но рисковать ради них своими людьми я не станут. Надеюсь, моя позиция понятна.

— Более чем, — спокойно кивнул переговорщик. — Что вы хотите, в случае, если нас впечатлит ваше оружие?

— Работорговцы не враги моему Императору. И, если бы вы не поддержали Геную, никто бы вас пальцем не тронул. Напротив, скупили ваш товар за звонкое серебро и золото. Вы ведь знаете — Дмитрий Иванович любит выкупать рабов.

— И все же...

— Так как вы выступили против нас на стороне Генуи, мне следовало бы вас уничтожить. Но, понимая сложность ситуации, я предлагаю договориться. Вы сдаете мне генуэзцев и все ценности. Исключая одежду, доспехи и оружие, что будет на вас, плюс два коня. После чего уступите мне контракты на наемников по двойной стоимости. Ее вы возьмете своими же ценностями — золотом ли, серебром или еще чем. Хоть рабынями.