Невозвращенцы. Часть пятая. Игорь.

Отдавая себе ясный отчёт в том, какие чувства питают к ним рабы, хозяева, как и власть, много заботились о предупреждении опасности со стороны рабов. Во всю поощрялось наушничество, доносы, рабов разобщали, поддерживали враждебные отношение между рабами разной национальности. В случае убийства господина рабом подвергались смерти все рабы, жившие в поместье или в городском доме.

С точки зрения имперского права, раб, как личность, не существовал. Во всех отношениях он был приравнен к вещи и поставлен наравне с землей, лошадьми, быками и т.д. Закон не делает разницы между нанесением раны домашнему животному и рабу. На суде раба допрашивали лишь по требованию одной из сторон — добровольное показание раба не имело никакой цены. Ни он никому не может быть должен, ни ему не могут быть должны. За вред или убыток, причиненный рабом, ответственности подлежал его хозяин. Союз раба и рабыни не имел легального характера брака — это было только сожительство, которое господин мог начать или прекратить по своему желанию.

Среди рабов, в их подчиненном положении, присутствовало и неравенство между собой. Связано это было с происхождением. Часть рабов в империю попадала из-за границы. Это были караваны римских, либо иностранных работорговцев, которые скупали рабов везде где только можно. Основными "экспортерами", говоря современным языком, были Орда и норманны, однако приторговывали и британцы черными рабами с южного континента, и франки, и вольные баронства — в основном своими собственными жителями, и Итиль. Эти люди составляли самый нижний слой в рабской среде — их презирали все остальные рабы и подвергали самым жестоким наказаниям хозяева. Дело в том, что эти люди были рабами в первом поколении, помнили и желали свободы, всячески противились приказам старших рабов и даже иногда нападали на своих господ. Чем их удача грозила всем остальным — известно, поэтому новых рабов боялись и ненавидели все остальные.

Второй составляли рожденные рабами уже во многих поколениях, в которых преданности и покорность вытиснила все другие черты, в том числе такие как ум и сообразительность. Лучшими и самыми дорогими считались рабы во втором-третьем поколении, выученные в специальных школах работорговцами. Детей отнимали у их, бывших когда-то свободными, родителей и воспитывали в преданности своим хозяевам, не забывая при этом давать разнообразное образование. Именно эти рабы и составляли нижний руководящий состав на всех виллах, мастерских и фермах.

Конечно, были и другие причины для различия: по возрасту, внешности, образованию и умениям, важным было также и место рождения раба. К примеру рабы из Орды ценились выше, чем из росских и норманнских земель, а раб ремесленник дороже — чем раб крестьянин. Так что Игорь, не имевший ни образования (местного), не владевший никаким ремеслом, да еще раб в первом поколении стоил совсем недорого и занимал самую нижнюю ступеньку сословной лестницы.

Но это было не самое страшное. В крайнем случае, угоди Игорь к какому-нибудь рабовладельцу попроще, было больше шансов на легкую жизнь, чем в гладиаторской школе, тем более в знаменитейшей школе Кая Муция Сцеволлы Ларисского.

Школа была огромной — размером с небольшой город. Одних гладиаторов, не считая всех остальных рабов, занятых на подсобных работах, в ней занималось около пяти тысяч, а еще столько же было на "гастролях" по различным аренам. Свободных граждан на эту толпу рабов приходилось всего около сотни, и все они занимали руководящие посты. Все остальное делали сами рабы.

Такую массу вооруженных и привыкших к крови рабов следовало держать в ежовых рукавицах. Дисциплина в школе была жесточайшей. За малейшую провинность гладиаторов жестоко наказывали, вплоть до распятия на крестах. Во всю поощрялось доносительство, порядок поддерживался самыми злыми и жестокими рабами, которых выделяли из толпы и делали охранниками. Жили и питались они отдельно, имели при себе оружие и никого не жалели, так как за мягкость их могли спокойно разжаловать обратно в рядовые гладиаторы, а это было равносильно смертному приговору. Еще не один бывший охранник не пережил даже одной ночи в общем бараке...

Второй опорой начальства были "prior"7-гладиаторы, рудиарии8 и тренеры. Их выступление вызывало ажиотаж, каждый из них стоил бешенных денег, дороже чем обычная деревня с землей, постройками и рабами, а приносили прибыли своим хозяевам еще больше. Эти тоже жили отдельно, имели свои собственные, взятые как правило на арене, превосходные доспехи и оружие, имели право выходить в город, и даже получали за свои выступления небольшую плату живыми деньгами, которую могли потратить на выпивку и шлюх в любом городе, оставаясь по прежнему рабами или вообще, будучи свободными. Своим положением они дорожили, ланиста и его помощники доверяли им на девяносто процентов.

Остальные, "смазка для мечей", жили в общих бараках на сто человек. Бараки были сгруппированы по четыре и отделялись друг от друга высокими стенами, по которым ходил вооруженный караул. По ночам бараки запирались, внутри зажигались лампы и специальные рабы с чутким слухом ходили вокруг бараков и слушали, не ведутся ли там разговоры. Разговаривать по ночам строжайше запрещалось. Держать оружие в бараках тоже было нельзя — оно хранилось отдельно и доступ к нему рядовые гладиаторы имели только на тренировках и перед ареной. За нарушение этих основных законов, а также за непокорство, вооруженное нападение на облеченных доверием или хозяев полагалась казнь каждого десятого раба из "родного" барака нарушителя.

Все гладиаторы делились на несколько типов. Определялся тип тем оружием и доспехами, которые носили гладиаторы, и имели некоторые отличия от тех, что видел Игорь в кино.

Первым был "Легионер". Он носил доспех полностью идентичный стандартному доспеху легионера, только сделанный из более тонкой кожи, был вооружен коротким мечом-гладием и прикрыт большим щитом. В эти гладиаторы нанимали по большей части коренных римлян и на арене их обычно выставляли отрядом против других гладиаторов, олицетворяющих враждебные империи силы. Следующим частым типом был "Северянин". Вооружен он был боевым топором, а защищен был небольшим круглым щитом и металлическим шлемом без забрала. "Франк" был вооружен длинным копьем, а из доспехов на нем были поножи, наручи и пояс. "Барон" был вооружен палицей, а руки и голова были прикрыты пластинчатыми доспехами и шлемом. "Бестиарий" был редким гладиатором, так как тренировать его было очень дорого — он выступал на арене вооруженный дротиком и кинжалом, без всяких доспехов, но в паре с прирученным зверем — большой собакой, волком или львом. Нередки были случаи, когда разъяренный ранами зверь нападал на своего хозяина сразу же после противника, и почти безоружный гладиатор погибал или, в лучшем случае, оставался без животного. "Степняк" был одним из немногих конных воинов. Вооружен он был луком, правда стрел полагалось, конечно, не полный колчан, а всего до десятка и длинным кривым ножом. Доспехов кроме грубой exomis, туники с обнаженным правым плечом, не имел. Степняки считались одними из самых сильных гладиаторов, так как имели дальнобойное метательное оружие. Выстоять против степняка мог только боец со щитом. "Лаквеарий" — явно эволюция ретиария, был вооружен не трезубцем и сетью, а длинным ножом и лассо. Считался самым слабым типом гладиатора. "Мирмиллон" ничего похожего со своим прототипом на Земле не имел. Здесь это было олицетворением давних противников Рима — Та-Кемет. Был он вооружен парными боевыми серпами, а тело защищено пластинчатой броней, правда чешуя доспеха была сделана не из металла, а из крепкого красного дерева. Конечно же, был и "Росс". Из доспехов на нем был только узнаваемый скругленный шлем с острым верхом и меховые поножи и наручи, а из вооружения два клинка — нечто среднее между короткой саблей и длинным ножом, не длиннее гладия. Помимо этих были еще и другие, более редкие типы гладиаторов: Пират — вооруженный длинными ножами и участвовавший на арене в редких из-за своей дороговизны морских сражениях, Колесничий — воин на колеснице — слишком силен против одиночного противника, Дикарь — чернокожий воин с каменными топорами, и др.

Пилус, кстати, был рабом — римлянином и Легионером. К концу болезни Игорь сумел разговорить его и тот поведал ему свою историю. Случилось это неожиданно. Пилус к тому времени уже выздоровел и забегал поговорить только по вечерам, после тренировок. В один из таких вечеров гладиатор зашел в палату сильно матерясь и попросил у рабов-врачей немного болеутоляющей мази — сегодня ему опять перепало плетей. Пока мазь размазывали по его спине он, чтобы отвлечься, начал рассказывать свою историю и, видимо, захваченный глубоко похороненными воспоминаниями, не смог остановиться.

Пилус, при рождении получивший совсем другое имя, родился около тридцати лет назад в весьма благородной и богатой римской семье. Его род занимался выращиванием винограда и, соответственно, виноделием, а вина с их фамильным клеймом шли на стол к высшим вельможам по всему свету. Пилус был младшим и самым любимым сыном, что ничуть не увеличило бы его мизерную долю наследства — правило "все получает старший" соблюдалось неукоснительно. Но Пилус и не унывал, найдя себя в армейской службе. Хорошая подготовка, известная фамилия, отличное здоровье, быстрый ум и немного денег, розданных кому надо, быстро принесли ему чин центуриона во второй центурии первой когорты, что было ненамного хуже чем чин примипила — командира первой (двойной) центурии первой когорты.

Скорее всего и этот чин стал бы его — а это уже младший из старших чинов, но случилось большое горе. Родственники семьи его невесты что-то замыслили против Империи и по велению Цезаря попали под Малый Эдикт — до шестого колена вся фамилия должна была быть истреблена, а ее поместья отходили империи. К сожалению его невеста как раз и была родственницей в шестом колене этой злополучной фамилии. И к еще одному сожалению, когда легионеры в сопровождении вигилов и квестора заявились в поместье исполнять Эдикт, Пилус гостил у своей невесты.

После того, как его любимую зарубили у него на глазах Пилус сорвался. Он успел убить квестора, обоих вигилов и нескольких легионеров, пока остальные не повалили его на землю и не "вырубили"...

За нападение и убийство на чиновника, действовавшего по приказу самого Цезаря, центуриона ждал либо крест, либо кол. Но тут вмешался старик отец. Пилус не знал, кого и как он упросил, — "неужели самого цезаря?", но парня пощадили. За сто бочек лучшего вина, что продавались по сорок — пятьдесят ауреусов9 каждая, ему изменили приговор со смертной казни на maxima capitis diminutio — продажу в рабство.

Центуриона объявили мертвым, но родился раб Пилус, которого за тысячу сестерций выкупил Кай Муций Сцевола. И вот так уже пять лет бывший любимый сын, отца это подкосило и он ненадолго пережил официальную смерть своего младшего сына, бывший центурион и бывший жених, все бывший, влачит рабское существование...

На следующий день после этого рассказа Пилуса появился Ганник и потащил своего гладиатора на первую тренировку. Попеременно несколько тренеров из рудиариев посмотрели на него, как он двигается, как машет данными в руки деревянными мечами и метает копья, после чего высказали свое мнение Ганнику. Ганник поморщился, и сказал, что отныне Руфус будет гладиатором-россом. Морщился он потому, что "Россы" считались не самыми сильными, но и не самыми слабыми гладиаторами, особой любовью публики не пользовались, а ему хотелось, чтобы слава о его гладиаторе гремела по всему Риму. Этим же вечером начались тренировки.

Такими простыми словами: "начались тренировки" невозможно описать то, что за этим последовало. Еще вчера скучавший на больничных нарах Игорь-Руфус до семьдесят седьмого пота успел до вечера набегаться и напрыгаться под командованием покрытого сеткой шрамов рудиария. Еле-еле дойдя до своего места в общем бараке он не раздеваясь заснул и бухнулся на лежанку, причем действия выполнялись именно в такой последовательности. А на следующий день все продолжилось по новой.

Глядя на систему подготовки гладиаторов с высоты своего армейского опыта Игорь вынужден был признать ее весьма эффективной. Подготовка проходила в несколько этапов.

На первом этапе, в течение полутора месяцев, с помощью простых спортивных снарядов и элементарных физических упражнений Игоря привели в превосходную физическую форму. Говорить о том, что это было приятным процессом не приходиться — многочасовой бег с утяжелителями понукаемый кнутом, всевозможные стенки и крутящиеся механизмы, которые безжалостно, до переломов, могли изломать тело в случае неудачи, и другие похожие в своей эффективности придумки быстро превратили парня в поджарого атлета. Единственным добрым моментом во всем этом было то, что в простой, хотя и грубой, кормежке гладиаторов не ограничивали.

Когда Игорь достиг своей идеальной формы, при этом сначала потеряв неизвестно сколько килограммов, а потом возместив жир прочными и выносливыми мышцами, рудиарий начал учить его сражаться. Презрительно посмотрев на то, как Руфус машет двумя недлинными мечами, он выматерился и произвел замену оружия. Если это делалось согласно определенным правилам, то дозволялось, ведь при этом оружие бойцов получались неожиданным и, соответственно, бой был более интересным зрителям. Таким образом у Руфуса отобрали его парные клинки и вручили ему сильно изогнутую саблю и короткий кривой нож в левую руку. С этим оружием он начал свои тренировки.

Приблизительно месяц он тренировался без партнера, рудиарий просто показывал ему движения, а Руфус повторял их до умопомрачения, или скорее пока не отваливались от усталости руки и ноги. Работал он с боевым оружием, и резался несколько раз очень сильно, пока учитель в очередной раз презрительно не сплюнул и не подсказал одеть на лезвия маленькие деревянные палочки. Так дело пошло веселее. Через месяц Игорь первый раз встал в пока еще учебный поединок. Поединок велся на боевом оружии, но на дешевом и его режущая кромка на лезвии была завалена, а колющие кончики оружия — скруглены. Таким оружием нельзя было нанести смертельную рану, но тяжелую — легко. Это придавало тренирующемуся дополнительный стимул.

Конечно, Игорь был далек от того, чтобы считать себя великим фехтовальщиком, но такого унижения он себе даже представить не мог. Сразу же после начала поединка его сабля была выбита из руки, после чего рудиарий стал гонять его по всему полю, нанося обидные и болезненный удары по всему телу. Вспоминая кое что еще из армейской практики Игорь старался лезть в ближний бой, на ту дистанцию, которая сделает гладий противника слишком длинный, но рудиарий сразу же раскусил его желание и легко поддерживал дистанцию.

Но никто не застрахован от ошибок, наконец ошибся и рудиарий. На одном из своих замахов он чуть сильнее чем надо "провалился" мечом вбок и Игорь, долго ожидавший такого момента, резко рванул вперед. Чтобы напороться на сильнейший прямой удар ногой в живот...

— Здесь тебе не театр, и все идет в ход. Можешь рубить — руби, можешь бить — бей, можешь зубами рвать — рви. Все средства доступны... И запомни, — стоял рудиарий над скорчившимся на земле телом, пытающимся хоть чуть— чуть унять дикую боль в животе, — никогда не концентрируйся на одном. В бою надо быть гибким, как плеть. Не получилось сразу же, забудь или отложи. Я, конечно, успевал тебя и мечом срезать, но ты нуждался в уроке...