Агафангел

И чего здесь было больше, Василий не знал. Уходя на работу, он горячо помолился Господу о ниспослании мудрости.

Сергей пришел вечером. Василий даже не сразу заметил его появление. Только что закончилась вечерняя служба, и в магазине стало оживленно. Он, скорее, каким-то образом почувствовал его присутствие.

Сергей стоял у двери и наблюдал за Василием внимательным, и как ему показалось, нежным взглядом. Василий улыбнулся и кивнул ему. Сергей подошел. Они пожали друг другу руки.

Василий пододвинул стул к кассе:

-Садись. Посиди немного, у меня сейчас народ. Как дела? Начал читать?

Сергей отвечал односложно, смущаясь окружающих, да и Василию приходилось все время отвлекаться на разговоры с покупателями и подсчет денег.

-Ты не торопишься? — спросил Василий.

-Нет.

-Погуляй маленько, через полчаса закрытие. Проводишь меня немного, а по дороге поговорим. Согласен?

-Да, конечно, — кивнул Сергей.

Напарница из отдела драгметаллов, когда они остались одни, заметила:

-А вам идет, Василий Петрович, наставлять молодежь. Отец бы из вас хороший получился.

-Всему свое время, Ирина.

-Да вам и сейчас не поздно. Какие ваши годы? Разве у нас на приходе мало одиноких женщин, которые могли бы составить вам пару?

-Я знаю об этом, — улыбнулся Василий, — Если надо будет, Господь управит.

Сергей ждал на углу, поеживаясь от холодного ветра.

-Замерз? — слегка приобнял его, улыбнувшись, Василий.

-Все нормально, — бодро отозвался тот.

-Ну пошли. Рассказывай, что успел понять?

-Трудно так, сразу не скажешь. Понял одно, что верить в Бога не так-то просто.

-Что ты имеешь в виду?

-Ну, там, служба, все порядки, правила. Я даже не знал, что столько праздников существует и каждый что-то означает.

-Это все так, но это не главное. А зачем вообще, скажем так, человеку нужен Бог — ты понял?

-Ну, как это — зачем? Затем, чтобы стать лучше, наверное...

Василий внимательно посмотрел в глаза Сергею.

-Сам додумался?

-Нет разве? Ну, я не знаю, как положено отвечать. Я сказал, что подумал.

-Да нет, Сереж, дело в том, что ты попал в самую точку. Именно, чтобы стать лучше. Это самое главное. Реализовать себя и подготовить душу для жизни вечной...

Они повернули на Невский. Непринужденно начавшаяся беседа текла не переставая и была интересна обоим. Василий старался не давить сентенциями, не суесловить, а простыми словами объяснить Сергею сущность христианской веры, прибегая лишь к общедоступным понятиям и больше опираясь на логику вещей.

Позади остались Аничков мост, Гостиный двор, Казанский собор.

-Есть хочешь? — спросил Василий, останавливаясь у пирожковой.

Сергей смущенно пожал плечами.

-А вот я хочу. Как-то не получилось вечером чаю попить. Зайдем?

Они вошли. Заметив освободившийся столик в углу, Василий сказал:

-Иди, займи местечко, а я все принесу.

Он подошел к раздаче, и щедро навалил на четыре тарелки всевозможных пирожков и ватрушек, налив каждому по два стакана горячего кофе.

-Жуй, сколько влезет, — приказал он Сергею.

Тот одарил Василия благодарным взглядом:

-Спасибо. Я ведь вам деньги принес за книгу. Вот...

-Сереж, оставь их себе. Храм тебе ее дарит. Ты же видел, у меня многие не берут сдачу, жертвуют. Я вижу, что тебе это пошло на пользу. Мы для этого и работаем, если уж на то пошло. И я просил тебя говорить мне ты. Еще прошлый раз.

-Хорошо. Спасибо тебе.

-Так-то лучше. Жуй.

Глядя как Сергей активно поглощает пирожки Василий усмехнулся:

-Тебя дома-то кормят, проглот?

-Так я в общаге живу. Я ж не питерский, только учусь здесь.

-Где?

-В техникуме радиотехническом.

-А сам откуда?

-Из Пикалево.

Василий понимающе кивнул.

-А откуда знаешь? Потому, что поезд есть Ленинград — Пикалево? — улыбнувшись, спросил Сергей.

-Именно, — Василий улыбнулся в ответ, — Сам не бывал.

-Да и нечего там делать, — поморщился Сергей, — Дыра дырой...

-Что это ты так о своей малой родине?

-А что, не правда что ли? Хотя и тут люди по-разному живут. Здесь хоть уйти есть куда. А там — большая грязная деревня и все всё знают...— на лицо Сергея набежала грусть.

Василий молчал внимательно глядя на него.

-Знаешь, как живется, когда все говорят про мать, что она шлюха?

-А есть причины?

-А то нет... Они с батей познакомились, когда оба проводниками работали на железной дороге. Он потом выучился, инженером стал. Я и в технарь пошел потому, что хотел с ним вместе работать. Мне эта радиотехника, знаешь...

-А отчего умер батя? — спросил Василий.

-Сердце,— вздохнул Сергей, — Ну, а мать так до сих пор и мотается на дороге. Только рейсы да мужиков меняет.

-Не надо так, Сережа. Мы не выбираем себе родителей. А раз стыдно тебе за нее, значит любишь. Даже такую, как она есть. Так чего ж тогда злиться?

Сергей поднял на Василия задумчивый взгляд.

-Хотя чувствуется, что пережил ты много, — добавил Василий, — Видать, отец у тебя правильный был, раз такого сына воспитал.

От доброго слова об отце глаза Сергея засветились благодарностью.

-Мать тебе хоть деньгами-то помогает?

-Когда как, — пожал плечами Сергей, — Все от очередного сожителя зависит. И от пропойной способности обоих. Сам я себе помогаю. Газеты рекламные разносил, листовки.

-Но за это же платят копейки.

-Да, не густо. Но я в нескольких фирмах одновременно брал, а разносил вместе, — улыбнулся Сергей, — Тоже можно кое-что скомбинировать.

Василий сходил за новой порцией пирожков.

-А дома тебе ничего не скажут? Жена не спросит, где так долго был? — заботливо поинтересовался Сергей.

-Нет у меня жены. Вообще семьи нет, — печально вздохнул Василий и завершил, — Кроме церковной.

-Почему? — недоуменно спросил Сергей, — Разошлись? А дети есть?

Василий покачал головой, глядя в стол.

-Нет, не было и теперь уже, наверное, не будет. Всему свое время, Сереж. Так сложилось. У меня дети-то уж старше тебя должны были бы быть.

-А сколько тебе лет?

-Пятьдесят три. Хорошо сохранился?

Сергей пожал плечами:

-Не знаю. Я себя рядом с тобой, как со своим чувствую. Сам удивляюсь. Я со взрослыми, кроме бати или родственников, никогда вот так не общался, всегда какая-то стенка была. А с тобой почему-то...

-Ладно, Серега, дожевывай, да пошли, и правда, по домам. Когда ты еще до своей общаги доберешься? Далеко?

-За Автово.

Они вместе вышли и расстались у метро на углу Канала Грибоедова.

-Ну, прощай, друган, — протянул руку Василий, — Заходи еще.

-Я приду обязательно, — серьезно ответил Сергей, — Ты послезавтра будешь?

-Через день постоянно. Приходи, — он кивнул головой, а потом, не удержавшись, обнял парня за плечи, прижавшись щекой к его щеке. Тот ответил ему тем же, неловко боднув при этом лбом в висок.

Отойдя на несколько шагов, Василий обернулся и проследил взглядом за удаляющейся фигурой Сергея. Вот он ступил на эскалатор, вот его закрыла чья-то спина, вот мелькнул последний раз вязаный петушок на его голове...

Василий шел домой с ощущением важного и желанного обретения. Придя, он принял душ и стал готовиться спать. Есть после обильного потребления пирожков не хотелось.

'Как он сейчас? — озабоченно подумал Василий, — Доехал? Что делает?'

Он пожалел, что не оставил Сергею телефона, так захотелось, чтобы тот позвонил.

'Хотя, откуда ему звонить? Из общаги?'

Василий встал на вечернюю молитву, но ловил себя на том, что просто начитывает. Мысли продолжали блуждать вокруг Сергея. Он вспоминал его улыбку, голос, угловатость мальчишеских жестов, и ощущал, как его целиком захлестывает чувство горячей нежности. И не только...

Ложась в постель, Василий ощутил огромное желание прижать сейчас Сережу к своему телу...

'Что со мной? Этого же не было. Этого не было уже пять лет. Ну, здесь-то это зачем? Он же мне, как сын. Неужели мне с ЭТИМ оставаться всю жизнь? Господи, помоги мне!'

Он пытался уйти от навязчивых мыслей, сосредоточившись на душевных моментах. Василий вспоминал их беседу, стараясь реанимировать в памяти человеческие чувства к Сергею, но приходил к выводу, что и там уже временами незаметно разглядывал его пальцы, выступающую из-под свитерка тонкую шею, волосы...

Василий ворочался, пытаясь отогнать ненавистные желания, но они только усиливались. Отрезвила его лишь мысль о том, что если так будет дальше, придется расстаться с Сергеем. То, что возможны какие-то другие отношения, в его положении Василий представить себе не мог.

Он встал с кровати, включил свет, прочитал акафист Михаилу Архангелу, выпил несколько глотков святой воды и лег обратно.

'Сережа... Милый Сережа...' — мысленно повторял Василий, наконец-то засыпая.

6.

Сергей зачастил в церковную лавку, и стул рядом с кассой стал его привычным местом. Прихожане посматривали на него с теплой улыбкой, принимая за сына Василия, наблюдала умиленным взглядом их общение Ирина. Заведующая торговлей, Вера Андреевна, отнеслась сдержаннее, но явного неудовольствия не высказала, спросив, однако, не мешает ли это работе? И еще Василий поймал на себе несколько пристальных взглядов отца Павла.

Священников в храме, помимо редко появлявшегося настоятеля, было трое. Любимцем прихожан был обаятельный и добродушный отец Александр. Средних лет, полноватый, с круглым животиком, как шагнувший с карикатуры советского журнала, он очаровывал добротой и вниманием. Он долго беседовал с желающими после службы, и обратиться к нему было просто и доступно практически для каждого, несмотря на протоиерейский сан.

Другой священник, молодой отец Даниил, внешне на священника походил мало. Особенно, когда переодевался в джинсы и футболку. Аккуратно подстриженная на манер шведки бородка придавала ему интеллигентный облик, и уж совсем нельзя было в нем угадать с первого взгляда отца четверых детей. Он держался еще проще, однако популярностью отца Александра не обладал, да и не стремился. Исповеди принимал в основном молча, сам ни с кем не заговаривал, только отвечал на вопросы. Его основным занятием было исполнение треб, чему он служил ревностно, что было объяснимо: при мизерном жаловании это было насущным хлебом многодетного батюшки.

С ним, единственным из духовенства, у Василия сложились более-менее близкие отношения. Отца Александра плотным кольцом окружала ревностная паства, не приветствовавшая, мягко выражаясь, каждого нового человека, претендующего на частичку внимания любимого батюшки, а отца Даниила разве что пытались обласкать сердобольные старушки.

Однажды, когда Василий был еще сторожем, отец Даниил заглянул к нему в сторожку.

-Брат мой во Христе, — обратился он доверительно, — ты не куришь случайно?

-Иногда, — признался Василий.

Курить постоянно он, с Божией помощью, бросил сразу же после воцерковления, а вот в удовольствии побаловаться с кем-нибудь за компанию, отказать себе не мог.

-Угостишь? — спросил отец Даниил.

-Да, батюшка, конечно.

-Тогда закрой дверь на ключ, чтобы никто не видел.

Отец Даниил вошел в тесную сторожку. Василий закрыл дверь и задернул занавеску.

-Не одобряешь? — усмехнулся священник, поймав на себе взгляд Василия, — А между прочим, в той же Сербии православные монахи курят совершенно открыто и ничем из ряда вон это не считается. Про католиков я уже не говорю. И в России так было до революции, это Сергианство множество внешних традиций привнесло, поскольку внутреннее было утеряно. Поститься, например, три дня перед причастием. Ты об этом в Библии читал?

Василий пожал плечами:

-Вам виднее, отче. Я, можно сказать, еще вообще только воцерковляемый. Второй год, как к вере пришел.

Отец Даниил пытливо посмотрел на него.

-А скажи мне, вот, что тебя, взрослого здорового мужика, заставило стать церковным сторожем?

Василий замялся.

-Я не знаю, — выговорил он наконец, — Я в монастырь вообще-то хочу поступить...

-Что же у тебя стряслось-то такое, что от мира решил уйти?

-А что в нем хорошего, в миру-то? — осмелившись, твердо ответил вопросом на вопрос Василий.

Отец Даниил опять внимательно взглянул на него и чуть улыбнулся:

-Да, это ты верно заметил. Мир лежит во зле, но мир не есть зло. Семья есть?

-Нет.

-А лет тебе сколько?

-Пятьдесят второй идет.

-Ну, что ж, раз как мужчина не состоялся, решение похвальное. Только мой тебе совет, не бросайся куда попало. И вообще, иди не в российский монастырь. А то спасут тебя там так, что сам не обрадуешься...

Отец Даниил затушил окурок и встал.

-Ладно, отче Василие, — улыбнулся он, — все это между нами. Договорились?

Василий молча улыбнулся в знак согласия.

Третий священник, отец Павел, держался особняком. Немногословный, неопределенного возраста, почти не улыбающийся, он внушал к себе почтение даже манерами и походкой. Службы его отличались неторопливостью, причем он требовал этого и от чтецов, и от певчих. Он не общался так вольно с прихожанами, как отец Александр, скорее вообще избегал общения, кроме как на исповеди. По храму всегда проходил сосредоточенной походкой, глядя перед собой, и мало кто осмеливался его потревожить, даже, чтобы просто взять благословение.

Однако 'своих' прихожан у него было не меньше, чем у отца Александра. В большинстве это были мрачные, ушедшие в себя люди со строгим взглядом и сдержанными манерами. Среди них было немало мужчин и молодежи. Отличительно было и то, что пришедшие к отцу Павлу, как заметил Василий, ему уже не изменяли.

Поймав на себе пристальные взгляды отца Павла, Василий ощутил беспокойство.

-Ты знаешь что, Сереж, — сказал он в конце их очередной прогулки по вечернему городу, — в магазин ко мне не заходи без особой надобности. Разговоры всякие пошли. Сам понимаешь, не положено на рабочем месте отвлекаться. Давай встречаться, ну хотя бы вот здесь...

Они находились в скверике справа от Казанского собора, где стоял сохранившийся фонтан-поилка с царскосельской дороги. Это место почему-то всегда оказывалось завершающим в их маршруте.

-Кстати, можем не только после работы. Звони заранее, — Василий записал и протянул Сергею свой телефон.

Тот понимающе кивнул:

-Да, конечно. Зачем мне тебя подставлять?

За эти неполные пару недель они сумели сблизиться настолько, что Василию казалось, если Сережа и вправду не родной, то во всяком случае, близкий человек, которого он знал всю жизнь. Похоже, Сергей испытывал к Василию те же чувства. По крайней мере, рассказать о себе успел, наверное, все с самого детства. И встречаться был готов хоть каждый день. Впечатление складывалось такое, что кроме Василия, друзей у него больше нет.

-Слушай, я тебя замучил уже, наверное, своими сентенциями? — спросил как-то Василий, — Тебе не скучно со мной быть все время?

-С тобой? Да ты что! — воскликнул Сергей, — Мне никогда и ни с кем так не было!

Они просто бродили по городу. То обсуждали вопросы, касающиеся веры, то делились воспоминаниями, то перекидывались на обыкновенную болтовню о жизни, а то и начинали дурачиться, подкалывая друг друга. Иногда это переходило в возню, особенно часто вот здесь на лавочке, в этом маленьком и относительно безлюдном сквере.