Арка 9

Синдзи прошелся по ней нечитаемым взглядом, кивнув:

— Учту.

Куноити, посчитав, что ее профессиональный долг выполнен, двинулась дальше и покинула кабинет. Несколько секунд смотрев на закрытую дверь, Синдзи развернулся к Тсунаде:

— Это она все по запаху поняла?

Пятая медленно кивнула, испытывая некоторую профессиональную гордость за профильную ученицу:

— У нее обострение способностей. Чудо, что последствия смертельной техники проявляются именно так.

Узумаки хмыкнул каким-то своим мыслям, и все же дошел до стола и положил на него свиток.

— Это ключ. Мы обновили все печати, кое-что вообще с ноля написали. Потенциального противника ждет много неприятных сюрпризов. Да и всякие уроды, типа Орочимару, воспользоваться старыми проторенными дорожками не смогут.

Тсунаде выразила удивление:

— Правда? Вы быстро управились. Я помню, сколько времени на построение защиты ушло... Что, действительно второе дыхание почувствовал? — на последних словах Пятая улыбнулась.

И мужчина ответил ей гордым кивком:

— Именно так. Я встретил дочь, которую считал погибшей... Так что да. Работа мне в радость, тем более, вместе с ней.

— Дочь? И кто это?

Но он отрицательно покачал головой:

— Давай будем считать это маленькой тайной. Там долгая и сложная история, которая, к счастью, хорошо закончилась.

Тсунаде задумалась, припоминая, не ходит ли кто из ее подчиненных, в таком же приподнято-бодром настроении.

— Что? Мико? Но она же...

Синдзи вздохнул:

— Я же говорю, там долгая и сложная история. Да и не очень красивая, если по сути.

Женщина решила согласиться и не ворошить прошлое, взяв в руки печать-ключ.

— А что с замечанием Сакуры? Насколько я поняла, вы с Курохаем собирались возрождать клан Узумаки. Так что же ты уклоняешься от прямых обязанностей?

Синдзи хмыкнул, пожав плечами:

— Во-первых, я блюду моральный облик, не в пример всяким старым вуайеристам. А во-вторых, не тебе мне об этом говорить. Твой клан, между прочим, вообще только тобой и представлен. И что-то я не вижу стремления изменить эту ситуацию. Хотя тот самый старый вуайеристам постоянно появляется в Конохе, пусть и ненадолго.

Тсунаде поморщилась:

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Так уж? В том, что ты достаточно здорова для этого, я не сомневаюсь, — Пятая бросила уничижительный взгляд на Узумаки, но после Курохая у него был к взглядам стойкий иммунитет. — И не забывай, что я старше тебя, и вашу с Джирайей историю не только знаю, но и видел собственными глазами.

Пятая хмыкнула:

— Тогда ты знаешь, почему я не хочу его видеть, — она вздохнула. — Почему я вообще с тобой об этом говорю?

Синдзи демонстративно поднял глаза в потолок, будто вспоминая или размышляя:

— Тебе не с кем об этом поговорить. Я задел за живое. И тебе слегка стыдно за откровенное замечание ученицы.

Тсунаде промолчала.

— Так я правильно понял? — продолжил Узумаки. — После того светловолосого парня... Как его? Дана? У тебя ни кого не было? Столько лет?

Пятая сложила руки в замок:

— Это, вообще-то, не твое дело.

Синдзи выразил удивление...

— А что? Курохай тебе не сказал?

Вопросительно изогнув бровь, Тсунаде чуть наклонила голову в сторону, явно не понимая, о чем речь.

— О чем?

— Ну, когда он меня откопал из-под земли, сдул пыль и поставил задачи, то предупредил, что точно будет воссоздавать клан Узумаки. Но и про посильное участие в восстановлении клана Сенджу говорил.

Пятая, кажется, хотела что-то сказать, но подавилась, когда поняла, о чем говорит Синдзи.

— Так что я не просто так высокий моральный облик поддерживаю. Соответствую высокой оказанной чести, так сказать.

У Пятой дрогнуло веко. Она поднялась, и под ее рукой начал тихо потрескивать стол. И, раньше, чем она успела что-то сказать, Синдзи поднял руки:

— Это шутка! Просто шутка. При всем моем уважении к тебе, Тсунаде, ты выглядишь так... — он замолчал, подбирая слова.

Женщина выпрямилась и сложила руки на груди, ожидая продолжения. Придя к какому-то выводу, Синдзи закончил:

— Как будто пытаешься выглядеть для этих детишек своей. Даже внешность вон поддерживаешь молодую. Я с Курохаем и его командой провел не так много времени, и сам делал вид, что за ними везде поспеваю. Но себя я не обманывал.

Тсунаде хмыкнула:

— Тебе не приходило в голову, что фамильярничать с Хокаге — плохая идея? Тем более глупые шутки шутить?

Узумаки развел руки в стороны, как бы извиняясь:

— Да мне поговорить не с кем, кроме дочери. Не с Наруто же болтать, упаси Рикудо.

Пятая все же немного расслабилась:

— Шутник биджев. Я была готова выставить тебя за дверь, если не пинком ускорения придать. А я ведь почти поверила, что ты всерьез все это с Шестым задумал.

Узумаки поморщился:

— Не, это даже для него перебор.

Куноити покачала головой:

— Погиб, исчез, воскрес, вернулся в Коноху, притащив с собой лояльного джинчурики и союзный договор, и назначил себя Хокаге, — и, пожав плечами, добавила, — Я бы не удивилась.

Синдзи оставалось лишь согласиться.

— Разрешите идти, Хокаге-сама?

— Иди, — куноити развернулась и подошла к окну, глядя на Коноху.

Уже в дверях Синдзи добавил:

— Все же подумай на счет посидеть, поговорить, вспомнить прошлое.

— Проваливай!

* * *

Убегать и прятаться он порядком устал. Но ничего другого ему и не оставалось.

Дезертир.

Чтобы скрыть свою внешность, он коротко подстриг волосы, а так же носил плотную повязку, закрывавшую глаза и лоб. Простая крестьянская одежда и широкая шляпа делали его отделано похожим на одинокого странника.

Одинокий странник. Свободный. Если его существование вообще можно так называть. За его голову назначили награду. Не много, наверняка, но факт остается фактом. И еще печать...

Печать активировали, не прошло и дня с его побега. Теперь, стоит ему напрячь бъякуган чуть сильнее определенного предела, и все — печать выжжет и его глаза, и его мозг заодно. Старый отработанный способ избежать самовольного бегства членов клана.

"Членов побочной ветви" — услужливо уточнил голос в голове.

Его способностей и самоконтроля хватало, чтобы чувствовать эту грань, и не переступать ее. Но даже так он был лишь бледной тенью самого себя из-за жесткого самоограничения.

Конечно, если найти мастера достаточного уровня, то он сможет обойти печать, а может и вовсе снять ее. Да только где такого мастера искать? Связями за пределами Конохи он как-то не обзавелся. А идти к непроверенным людям — это откровенное самоубийство. Схватят и продадут. Остается только убегать и прятаться.

Чтобы выживать, приходилось воровать. Без своих глаз он чувствовал себя почти слепым. И совершал ошибки. Две ошибки уже стоили жизни двум случайным свидетелям. Эти убийства дались легче, чем то, первое. Убийство в бою, и убийство вот так, это, оказалось, разные вещи. Но не слишком. Просто как-то иначе ощущалась стекающая по ладоням кровь.

"Солоноватая, со стальным привкусом" — подсказал голос.

С момента побега он говорил только сам с собой. Опасался говорить с кем бы то ни было. Опасался, что его выследят по любому случайному разговору. И от этого голос становился все громче, и все явственнее. Порой казалось, что он самом деле слышит этот голос.

"А ты все еще сомневаешься, что я реален?" — рассмеялся голос.

Хотя бы думать голос не мешал. А подумать было о чем.

Уйти за границу страны у него вряд ли получиться. Точно не своими силами — заметят. Поисковые барьеры есть не везде, но он не знает — где их точно нет. А значит, попытка уйти — игра на удачу. Попытка остаться — такая же игра, и еще не известно — с большими или меньшими шансами на победу.

"Был псом. Стал загнанным в ловушку волком" — тут же прокомментировал голос.

Ловушка казалась большой, просторной. Казалось, что было, где прятаться. Но это лишь иллюзии. Случайно встреченный в любой деревушке или в любом городке Коноховец станет концов. Начнется охота, на которой жертву просто загонят. Он — в роли жертвы. А ловцы всегда найдутся.

Прежде, чем войти в очередную деревушку, он отодвинул в сторону повязку и глянул на небо. Было еще слишком светло, чтобы пытаться что-нибудь своровать. Как глупо. При его реальном уровне навыков, сейчас он не сильнее ученика академии.

Поэтому скрытно, насколько мог, он пробрался в один из сараев и нашел укромное место, чтобы немного поспать. Спать в деревне было настолько же небезопасно, как спать в лесу, но здесь все же было немного удобнее.

"И тебе очень хочется послушать человеческой речи" — заботливо подсказал причину голос.

Дожидаясь наступления темноты, он задремал. С улицы доносились какие-то разговоры, но слишком вялые, и очень быстро он перестал обращать на них внимание.

Резкий шум вывел его из дремы. Чей-то оборвавшийся крик. Затем громкие слова приближающихся людей.

— Блядь, зачем так орать? Что, неужели змей никогда не видели? — спросил один голос. Явно парень.

— Думаю, таких больших — нет, — ответил ему второй.

— Хер с ними. Ты нашел этого ушлепка?

Дезертир напрягся, уже подумывая дать деру. Но он так же знал, что убегать все равно бессмысленно — загонят. Для начала нужно узнать больше. Может из разговора станет ясно еще что-то?

— Я еще не восстановился, — признался обладатель второго голоса. — Могу лишь сказать, что он где-то рядом.

— Пф! Слабак! — отозвался первый.

Раздался какой-то шум.

— Заткнулись оба. Пиписьками потом будете меряться, а сейчас дело, — этот голос был знаком.

Он удивился. Да! Знаком. Это же...

— Кажется, нашел! — Это снова отозвался второй.

Раздался грохот ломающейся древесины, что-то вязкое, жидкое, схватило дезертира и выбросило на улицу. Он упал на затоптанную землю, резко приподнялся, но одернул себя, едва не активировав свои глаза.

— Эй! Я же сказал, это друг, — голос точно принадлежал Инахо.

— Ты... — выдохнул Неджи, но отвыкшее от болтовни горло лишь прохрипело.

Инахо подошел и присел рядом.

— Знакомьтесь, парни. Неджи Хьюга. Нормальный парень, отлично впишется в нашу компанию, я уверен.

Раздался хмык:

— Значит, действительно Хьюга. Я до последнего не верил.

Неджи стянул повязку с лица и глянул на говоривших с ним. Инахо сидел рядом, в слегка помятом костюме, и с ухмылкой смотрел на него, волосы белые, глаза голубые. Сзади стояли двое. Парень с мечем, обмотанным тканью за спиной, волосы так же светлые, глаза необычно фиолетовые. На теле костюм тюнина почему-то Суны. Третий облачен в такой же костюм, волосы черные, а глаза кроваво красные.

— Знакомься. Хозуке Суйгетсу и... Кетсуки. А вон там Зулонг.

Из-за спин двоих нукенинов показалась змея. В том, что все они нукенины, Неджи не сомневался.

— Ты... Ты искал меня?

— Ага, — кивнул Инахо. — Узнал, в какую жопу ты попал, и сразу начал поиски. Хорошо еще, Листу сейчас не до тебя, или там рассчитывают н печать.

Неджи приподнялся, вместе с ним выпрямился и Инахо.

— Ты... Я здесь, потому что связался с тобой.

— Да, не без этого. Но я предлагаю тебе новую жизнь. С печатью что-нибудь придумаем. Работой и жильем обеспечим, — он ухмыльнулся. — Но сейчас нам надо валить отсюда. Понимаешь? Ты, конечно, можешь остаться, но...

Неджи поморщился. Он уже был нукенином. Так что...

— Я не пойду против своего клана.

— И не придется, — пожал плечами Инахо. — Мои планы куда шире и интереснее.

Глава 95.

— Сосредоточься. Движения слишком резкие. Плавней. Не отвлекайся на то, что ты видишь, прислушивайся к своим рукам.

Пусть учитель и повторял это последние часы, но достичь идеального выполнения у Ханаби никак не получалось. Она уже успела понять, что именно от нее требует учитель, поняла все необходимые движения, а по отдельности выучить их она успела еще до того, как они отправились сюда. Проблемы были только с тем, что она видела, и чего не должна была видеть. Сложно не отвлекаться на видимое, и позволять силе самой вести себя туда, куда надо. Даже окружающие ее павлины, сами по себе присоединившиеся к ним через некоторое время, только отвлекали еще больше. Они ничего не говорили, просто выполняли свои движения... Похожие на ее собственные, как она поняла, разве что применительно к павлинам. Ханаби слишком много отвлекалась на них, и на то, как меняются потоки чакры в этом необычном месте, и поэтому никак не могла поймать нужный ритм.

— Хм... — задумчиво протянул Курохай, когда Ханаби, почти достигнув требуемого результата, снова сбилась.

— Я, правда, пытаюсь, учитель, — устало выдохнула куноити.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Курохай. — Возможно, это моя ошибка, и это я учу тебя не тому, чему нужно?

Уставшая девушка прервалась и, поклонившись птицам, которые так же остановились и поклонились в ответ, после чего начали расходиться, села на мягкую траву и немного расслабилась.

— Но у меня же почти получается! — она была немного расстроилась.

— "Почти" — это не результат, — качнул головой Курохай, но все же добавил. — У меня "почти получалось" в течение долгого времени. Не спеши. Возможно, тебе нудно найти другой подход. То, что подходило мне, не обязательно должно подойти тебе. Я — первый сеннин этой школы. Ты тренируешься с целью стать вторым. Помнишь? Ничто не истинно. Я не исключаю, что это я все это время учился неправильно и, отчаявшись, подстроил знания под себя, и применял их неправильно.

Ханаби хмыкнула:

— В ваших устах звучит как ирония. Но... — она задумалась, пытаясь сформулировать свои мысли. — Может быть, с какого-то уровня эти знания и необходимо подстраивать индивидуально? Основы общедоступны. Но для достижения мастерства...

Она запнулась, но, восприняв терпеливо молчание учителя как невысказанное одобрение, все же закончила:

— Каждый должен создать для себя свой собственный стиль?

Курохай кивнул:

— Хороший вывод. Я не верю, что каждый способен, — он выделил это слово, — выработать свой стиль. Но, точно так же каждый не способен стать мастером.

Куноити кивнула, глянув вслед разошедшимся павлинам:

— Сенсей, а они... умеют говорить?

— Конечно, — кивнул Шестой.

— А почему они присоединились к нам?

Курохай чуть наклонил голову, как делал, когда ответ был неконкретным:

— Потому что могли. Они познали мудрость вселенной в своей добровольной изоляции и достигают просветления своими упражнениями. А мы, жалкие приматы, пользуемся вселенской мудростью, как инструментом для противостояния друг другу.

Ханаби многозначительно кивнула, сделав вид, что все поняла. В общем-то, она действительно почти все поняла.

— Они хотели мне помочь, да?

— Да. И нет. Ты своим присутствием меняла рисунок обычного для них процесса. Это новый опыт, им было любопытно, я полагаю.

Кивнув каким-то своим мыслям, куноити поднялась, потянулась, и вопросительно посмотрела на учителя.