Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Выходя из ресторана, она крепко прижалась ко мне.
— Уведи меня отсюда, Дэвид, — сказала она. — Будь ты моим опекуном. С тобой я ничего не боюсь.
— И это правильно, моя маленькая подружка! — воскликнул я подчёркнуто легкомысленно, чтобы подбодрить её, при этом стараясь хотя бы вчерне сложить в своей голове план дальнейших наших действий.
— Куда же ты поведёшь меня? — продолжала она волноваться. — Только не оставляй меня... никогда не оставляй.
— Действительно, куда бы нам сейчас направиться? — сказал я, останавливаясь, потому что я в совершенном затмении чувств всё это время просто быстро шёл вперед. — Надо остановиться и подумать. Но я не покину тебя, Катриона, не переживай. Ты — самое лучшее, что есть у меня в этой жизни.
Она в ответ ещё теснее прижалась ко мне.
— Здесь, — сказал я оглядевшись, — самое тихое место, какое мы видели в этом шумном, суетливом городе. Сядем вот под этим деревом и сообразим, что нам делать дальше.
Дерево это, которое я вряд ли когда-либо забуду, стояло у самого берега. Хотя ночь была тёмная, но в домах и ещё ближе, на тихих судах, виднелись огни: с одной стороны ярко сиял город, и над ним стоял гул от многих тысяч людей, гуляющих и разговаривающих; с другой — было темно, и вода тихо плескалась о берег. Я разостлал плащ на камнях, приготовленных для постройки какого-то здания, и посадил девушку. Она всё ещё держалась за меня, дрожа от пережитого, но так как я хотел все серьёзно обдумать, то высвободился и стал скорыми шагами ходить перед ней взад и вперёд, напрягая ум, чтобы придумать какой-нибудь выход из положения. Вдруг мне пришло на ум, что мне вовсе не надо продолжать отыгрывать привычную роль, плывя по течению. Я громко рассмеялся, поражённый простотой этой мысли, вновь широко открывающей предо мной все пути.
— Ты, верно, придумал что-нибудь хорошее? — спросила Катриона, увидев, что я остановился.
— Катриона, — сказал я, — я знаю, что ты храбрая и мужественная девушка. Готова ли ты осуществить свои мечты?
— Дэвид, — ответила она, — если ты будешь рядом со мной, я пойду куда нужно и сделаю всё, что захочешь. Только не оставляй меня одну в этой ужасной стране, и я готова на что угодно.
— Хорошо, — сказал я с улыбкой, — прежде всего мы отыщем хорошую гостиницу, а делать из обычной девушки героиню начнём немного попозже. Ну ладно, пусть не героиню, но человека способного в любой жизненной ситуации постоять за себя. Тем более, что все задатки для этого у неё есть.
Для того чтобы найти подходящий приют нам пришлось отыскать приличный квартал, расположенный поблизости от гавани. Это заняло довольно много времени, но ещё до полуночи мы уже спали в богато обставленных смежных номерах небольшого тихого отеля. А на следующий день, за завтраком, я изложил Катрионе свой план.
— Поскольку твой отец не смог тебя встретить, поставив в сложное положение, — подводя итог сказал я, — тебе придётся измениться. Научиться быть сильной и самодостаточной, как те героини, которыми ты так восхищаешься. А начнём мы с похода по магазинам. Ведь образ любого героя начинается с его одежды. Ты согласна со мной?
Катриона обрадованно закивала, в знак окончания завтрака промокая губы салфеткой. Ну конечно же, какая девушка откажется потратить немного золота в модных одёжных лавках?
От найма экипажа я отказался — пешая ходьба гораздо полезнее для здоровья чем езда в карете. Конечно при условии, что у вас на ногах надета хорошая обувь. Поэтому первым делом мы направились к самому известному в Роттердаме обувщику. Для поиска нужных магазинов я в конторе при гостинице нанял на целый день за серебряную монетку мальчишку-проводника, знающего английский и французский в достаточном объёме, чтобы мы могли понимать друг-друга.
По окончании нашего шоппинга экипаж всё же пришлось нанимать. Сначала Катриона не хотела вводить меня в расходы, но я напомнил, что теперь она подружка богача и должна быть подобающе одета. Не успели мы войти во вторую лавку, как у неё заблестели глаза. Мне нравилось, что она так невинно и от всей души радуется покупкам. Но замечательнее всего было то, что и я сам, неожиданно для себя, с воодушевлением увлёкся этим делом. Мне всё время казалось, что я накупил мало вещей или они недостаточно хороши для неё, и я не уставал любоваться ею в различных нарядах. Я начинал немного понимать увлечение мисс Грант нарядами. Дело в том, что когда наряжаешь красивую девушку, то самое это занятие становится красивым. Надо сказать, что голландские ситцы были чрезвычайно дёшевы и практичны. Всё-таки я не забывал и о главной задаче. К сожалению в это время женские одежды были крайне неудобны для активных движений. Если бы меня самого нарядили в эти корсеты с бесчисленными юбками, наверняка я бы и ходить с непривычки толком не смог. А уж женские башмаки! Даже не говоря о жёстких голландских изделиях с деревянными подошвами, только изредка обшитыми кожей, даже лучшие французские изделия на мой взгляд составляли не такое уж отдалённое родство с пыточными колодками. К счастью, с сапогами дело обстояло несколько получше. В конце-концов мне удалось подобрать для Катрионы несколько "спортивных костюмов" в современном антураже. Я их обозвал "пиратскими нарядами", поскольку нечто подобное я видел на женщинах разве что в голливудских фильмах про пиратов. Девушка поначалу страшно смущалась выходить в чём-то подобном на улицу. Как же, ботфорты и обтягивающие бёдра наподобие лосин шерстяные штаны, едва прикрытые длинными фалдами приталенного сюртука, смотрелись и сами по себе довольно вызывающе. А уж в сочетании с длинным кинжалом на поясе вообще разили своим видом большинство встречных наповал. Хотя наиболее трудно оказалось заставить её одеть мужскую шляпу голландского стиля, с большой пряжкой и фазаньими перьями, которая ей очень шла.
Надо сказать, что оружие в Роттердаме немногие из встречных носили напоказ, это были в основном приезжие, моряки и местная стража. Последние кроме того щеголяли в кирасах, давно уже не актуальных на поле боя, но вполне могущих защитить от плохонького разбойничьего клинка.
Мне пришлось проявить всё своё красноречие, чтобы уговорить Катриону выйти в таком фривольном виде на улицу. К счастью, самый убойный аргумент всех времён "одета как проститутка" в этом случае не играл никакой роли — здешние жрицы любви увлекались прямо противоположным стилем, с обилием юбок, оборочек и рюшечек везде где только можно. На их фоне юная шотландка смотрелась скорее агрессивно, заставляя местных ловеласов скорее отводить глаза, чем пялиться на неё. Хотя возможно тут играло роль и моё сопровождение, а точнее наличие длинной шпаги у меня на поясе.
В конце-концов Катриона так увлеклась, что пропустила время обеда. Правда мы на ходу купили молока у деревенской женщины, только что приехавшей в город, а у булочника — чудесный, горячий, вкусно пахнувший хлеб, который и съели по пути из одной лавки в другую. Наконец, уже под вечер, мы отправили в гостиницу экипаж полный покупок, а сами решили немного прогуляться по пригороду. От ближней деревни к городу здесь дорога шла прекрасной аллеей; с одной стороны её — канал, с другой — роскошные пастбища. Это действительно было красивое местечко.
— А теперь, Дэви, — спросила она, — скажи, что ты думаешь дальше делать со мной?
— Об этом нам надо серьёзно поговорить, — сказал я, — Мне показалось вчера вечером, что ты не хотела бы в будущем расстаться со мной?
— И не только показалось, — сказала она, доверчиво прижавшись боком, поскольку мы прогуливались под руку.
— Ну что же, — продолжал я, — тогда у нас есть два варианта. Первый — ты вполне бы могла сойти за мою сестру. Как тебе такое?
— А почему бы и нет? — переспросила она весело. — Если бы ты только согласился. Я была бы счастливым человеком, если бы у меня был такой брат.
— Не спеши соглашаться! — воскликнул я. — Возможно второе предложение тебе понравится ещё больше.
Я остановился, развернувшись к девушке лицом и серьёзно взглянул в её лучащиеся сдерживаемым смехом ярко-серые глаза. Проникшись моим настроем, она несколько напряглась. Мы как-раз дошли до уединённого места у канала, где деревья аллей сходились в небольшую искусственную рощицу.
— Второй вариант вообще способен закрыть большинство проблем, — продолжил я. — Но здесь выбор предстоит куда серьёзнее. Я предлагаю тебе стать моей женой, поскольку любовь, которую я питаю к тебе, весьма далека от просто братской.
Катриона взволнованно прижала свои ладони к заалевшим как маков цвет щекам, но взгляд не отвела.
— Я не знаю, — начала она неуверенно, затем поправилась, — нет, Дэви, я тоже люблю тебя. Но разве порядочная девушка может сама распоряжаться своей рукой? Тем более мы ещё так молоды...
— Пустяки, — отвечал я решительно, — мне не надо ничего, кроме твоего согласия. С твоими родственниками я так или иначе договорюсь, а общественное мнения меня не интересует в принципе.
Вместо ответа Катриона порывисто обняла меня, спрятав пылающее лицо на моей груди. Она, едва дыша, подняла взгляд, посмотрев, казалось, мне прямо в душу..
— Ты действительно хочешь, чтобы я была твоей женой, Дэви? — спросила она так тихо, что я едва расслышал её вопрос.
— О да! — воскликнул я. — Ты сами видишь, как сильно я желаю этого.
— Мне нечего отказывать тебе или не отказывать, — сказала она. — Я с самого первого дня была твоя, если бы ты только захотел позвать меня с собой. — А теперь я стану Катрионой Бэлфур, — прошептала она совсем тихонько, щекоча мою щёку перьями шляпки.
— Возможно я поступаю не слишком хорошо, — сказал я, внезапно испугавшись пришедшей мысли. — Ситуация сложилась так, что в данный момент ты зависишь от меня. Поэтому я не заставляю тебя отвечать немедленно. Просто хотелось бы признаться в своих чувствах, чтобы между нами не осталось недоговорённостей...
Девушка прервала мой неуверенный лепет самым эффективным из всех возможных способом. Её поцелуй был неумел, но очень нежен и горяч. А глаза одновременно смеялись и увлажнились от слёз. И это был ответ гораздо более наглядный, чем банальное "я согласна"...
XXIV.
Неожиданно возникла ещё одна проблема. Катриона оказалась католичкой, мой же носитель, само-собой, матёрым протестантом. Добавить сюда собственно меня, бывшего атеиста, в свете последних событий ставшего чем-то вроде агностика, чтобы понять, какая ядрёная смесь получилась на выходе. Компромиссом наших стремлений стало венчание в церкви святого Лаврентия в следующую субботу. И мне почти не было жалко пяти полновесных килограммов золотых монет, выброшенных за это удовольствие в итоге. Оно того стоило!
Вторая трудность была в том, что девушка поначалу не хотела выходить замуж в тайне, без благословения отца. Мне пришлось пустить в ход всё своё красноречие, чтобы убедить её в отсутствии необходимость столь поощрять человека, по сути бросившего дочь на произвол судьбы. Так что в результате мы сошлись на найме для обряда посажёных родителей.
Церковь производила незабываемое впечатление даже на такого заядлого циника как я, что уж говорить о Катрионе. Начиная с огромных бронзовых дверей и квадрильона из тридцати шести колоколов; и заканчивая торжественным звучанием органной музыки внутри, эта готическая постройка из жёлтого кирпича любому посетителю внушала трепет своей монументальностью.
Мне пришлось нанять нескольких местных актёров, которые изображали наших родственников и приглашённых гостей. Невеста поначалу была против этой моей идеи, предпочитая венчаться тайно. Но я настоял на своём. Хотелось обставить это событие достаточно пышно, чтобы оно запомнилось прекрасным праздником, а не проведённым второпях ритуалом. В конце-концов упрямство Катрионы сломил мой аргумент, что брак — это обязательство скорее перед богом, чем перед людьми.
Сама церемония прошла донельзя пышно. Под звуки органной музыки, окружённые сотней горящих свечей мы выслушали непонятные молитвы и с трудом ответили голландскими фразами на наскоро заученные положенные вопросы пастыря — судя по необычно богатой для протестантского священнослужителя одежде это был не иначе как сам настоятель собора. А затем, отделавшись от наёмной свиты, отправились праздновать произошедшее в один из лучших ресторанов города, предлагавший большой выбор блюд итальянской кухни.
Квартира, которую мы нашли, собираясь провести в Роттердаме ещё несколько дней, находилась на верхнем этаже дома, выходившего окнами на канал. У нас было две комнаты; во вторую надо было проходить через первую; в каждой, по голландскому обычаю, в пол было вделано по камину. Из окон нашей квартиры виднелись верхушка дерева, росшего на маленьком дворике под нами, кусочек канала, дома голландской архитектуры и церковный шпиль на противоположном берегу. На шпиле этом висел целый набор восхитительно звучавших колоколов, а солнце в ясные дни светило прямо в наши комнаты. Из ближайшей таверны нам за сравнительно небольшую плату обязались приносить вкусные обеды и ужины.
В первую ночь после венчания мы оба чувствовали сильное утомление, в особенности Катриона. Да и вина было выпито почти на пределе нормы. Мы мало говорили и сразу после ужина в ресторане я уложил её в постель. Спешить было совершенно некуда. Молодая жена немало опасалась нашей первой брачной ночи, но я волевым решением перенёс всё на потом, собираясь сделать этот опыт как можно более приятным для неё. На следующее утро я прежде всего написал записку Спротту, сообщив как можно нас найти, а также черкнул несколько слов Алану на имя его вождя. Потом, отправив письма, я накрыл завтрак из принесённых трактирным служкой блюд и только тогда разбудил девушку.
Немного погодя, выглянув в окно на улицу, я поразился, так как там внезапно пошёл сильный снег. Мне казалось невозможным идти гулять, и я был очень удивлён, когда Катриона стала настаивать на запланированной ещё вчерашним вечером прогулке.
— Я никак не могу отказаться от неё! — воскликнула она. — В здешних краях снег бывает не так часто, как в нашей родной Шотландии. Поэтому такой случай никак нельзя упустить!
Это была самая приятная наша прогулка за всё время знакомства с Катрионой. Когда падали особенно густые хлопья снега, она тесно прижималась ко мне и мы целовались. Снег сыпался и таял на нас; капли снега висели на её румяных щеках, точно слезы, и скатывались с её улыбающихся губ. При виде этого у меня точно прибавлялось силы, и я чувствовал себя сказочным великаном. Мне казалось, что я мог бы поднять её и убежать с нею на край света. Во время прогулки мы разговаривали удивительно свободно и нежно.
Было уже совершенно темно, когда мы подошли к двери нашего дома. Она прижала мою руку к своей груди.
— Благодарю за эти счастливые часы, — проговорила она растроганным голосом. А я вдруг отчётливо понял, как сильно она переживает по поводу завертевших нас событий и пока не произошедшей первой близости. Вот же я, тупоголовый Буратино, веду себя с ней как со своей современницей, забывая о том, что где нет соответствующих знаний там не может быть и малейшего понимания происходящего. Наверняка жена чувствовала себя пушинкой влекомой ураганом...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |