— Ооо, никогда больше... без седла... — простонала я. Ведь не относив себя к любителям верховой езды, была совершенно не знакома с подобными нагрузками. Поездка до горы — не в счет. А уж несколько часов полета... Ноги просто сводило.

Понимающе фыркнув, дракон опять подхватил меня на руки и быстро понес на жилой уровень. Судорожное оцепенение, следствие то ли странной усталости, то ли вновь проснувшегося страха, быстро сошло на нет, и я расслабленно поникла, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

Очень быстро подобные прогулки превратились в некое подобие традиции. Ежеутренние явления дракона, выдергивающие меня с липкой паутины сновидений. Завораживающе прекрасные полеты над миром, крутые виражи и холодный ветер, вышибающий остатки ночных кошмаров...

Но зачем Вирран-и возложил на себя эту обязанность? Да, мне льстило внимание черноглазого Воина... Да, я беззастенчиво любовалась грацией и мощью его крылатой ипостаси... но всегда оставалось смутное, на грани восприятия, подозрение. Зачем? Так ли уж ему приятно мое общество? И странная уверенность в словах и действиях, как будто ему уже доводилось проделывать нечто подобное... разговаривать, успокаивать, тратить собственное время на неспешные прогулки.

И если кто-нибудь объяснил мне, что я понемногу влюбляюсь в этого дракона... выбросилась бы из первого попавшегося окна, коих в Горе хватает. К моему счастью все хранили молчание. Скорее всего, просто не понимая, что со мной происходит, ведь хазид-хи не очень хорошо разбираются в сложных человеческих чувствах...

Песок, море, солнце... холодный оценивающий взгляд, боль...

Я опять проснулась от собственного крика. Сон ушел, но осталась память о пережитом и привычная боль. Прикусив губу, я сжалась в комок под легким шелковым покрывалом, вслушиваясь в отдаленный шум моря. Тихий задумчивый голос сидящего в кресле дракона застал меня врасплох:

— Почему же ты не можешь забыть?

Возмущение колыхнулось в груди легкой кисеей. Что ты здесь делаешь? Любопытствуешь...

Ах, почему я не могу забыть?

— Чтобы ни случилось тогда, оно прошло, давно и прочно похоронено под пеплом городов... давным-давно должно быть забыто. Что мешает этому?

Что?! Незнакомая горькая ярость неожиданно подняла меня с кровати.

— Что? — тихо переспросила я, — почему? Ты хочешь знать? Зачем тебе это... но я скажу, если знание это так нужно тебе. У меня есть постоянное, жуткое напоминание о произошедшем...

Я резко шагнула вперед, до боли прикусив губу. Шаг, еще шаг... резкие ломаные движения не желающего подчиняться тела. Дракон встал торопливо, чуть приметно вздрогнув, когда его взгляд впился в мое искаженное лицо. А пока разум застилает пелена невнятной ненависти, резким отчаянным движением сбрасываю на ковер сорочку. Она остается лежать на темном ковре смутным белеющим пятном.

— Я сама и есть — память! — почти кричу на Надзирающего. — Посмотри, посмотри на меня!! И пойми!!

Злые слезы застилают глаза, когда я замираю, тяжело дыша, на расстоянии вытянутой руки от внимательно и бесстрастно рассматривающего меня дракона. И я почти благодарна ему за эту бесстрастность, прекрасно зная, на что он смотрит.

Шрамы. Мелкая сетка, похожая на рыболовную, на груди и животе. Уродливые бугристые рубцы на правом боку и внутренней части бедер. След от давнишнего ожога, ужасающей полуулыбкой соединяющий выпирающие из-под кожи тазовые кости...

— Все яссссно? — откуда в моем голосе столько злорадного шипения? Или это уже не я?...

Вечное напоминание.

Меня начало трясти. Что я творю?! Коротко взрыкнув что-то непонятное, дракон метнулся ко мне, на мгновение потеряв очертания, сгреб в охапку и развернул лицом к окну. Тяжелые портьеры взметнулись, обнажая стекло, наливающееся зеркальной тьмой. И в мареве подчиняющегося странному чародейству зеркала отразились две фигуры — хрупкая, бледная и поникшая — моя, и еще одна, ощутимо пылающая непонятной яростью. А вот моя уже схлынула, оставляя слабое безвольное тело. Судорожно дернулась, пытаясь вырваться из железной хватки хазид-хи.

Что я натворила??!!

— Смотри, смотри, — гулко шептал мне на ухо дракон, принуждая поднять глаза к темному омуту чар. — И не верь тем, кто посмеет сказать, что виновата в случившемся — ты. Не виновата! И тем, кто скажет, что полученные в сражении — ужасны и уродливы. Даже если битва проиграна, битва, но не война... и всегда найдется тот, кто поможет подняться, оправиться, подаст руку, подтолкнет вперед, к новому сражению. Верь мне, девочка... хотя душа твоя полна ужаса и боли, ты прекрасна и сильна. Не поддавайся страху, похорони, забудь... пусть шрамы станут напоминанием о победе... Смотри!

И я смотрела. Как бледный силуэт в глубине зеркала наливается золотом Творения, светящимся, обволакивающим, живым... на густо-черном фоне. Вот проступают шрамы, раскалывая фигуру, заставляя ее осыпаться мелким речным песком. Но черная сеть обволакивает и скрепляет, не давая разрушиться всему остальному. На золоте проступает мое лицо, одухотворенное и уверенное, чуть лукавые глаза смеются. Она улыбается, протягивая мне руки, приглашая... игриво поведя плечами.

— Это я? — слышу свой недоверчивый хриплый шепот, невольно касаясь пальцами стекла...

— Так будет... если...

Вырвавшись из плена видений, развернулась лицом к дракону. Та, золотая, проникнув в мои мысли, тихо шептала, глядя в ошеломленные собственным чародейством черные глаза:

— Если что?... — но он молчал. — Ну что же ты, дракооон... — почти простонала она, бесстыдно прильнув к нему всем телом.

А Вирран, настороженно проведя кончиками пальцев по щеке, склонился, касаясь моих губ своими.

В первозданном, истинном Огне плавились осколки души, собираясь маленькими каплями золотистой ртути на черной бархатистой поверхности. И в их притяжении и медленном, мучительном слиянии рождалось нечто новое, цельное, сильное...

Хрупкое тело нежилось в пламени наслаждения, даримого беззастенчивыми опытными руками. Доверяя и доверяясь, веря и веруя, в то, что все будет...хорошо...

Песок, море, солнце, холодный любопытствующий взгляд, боль...

Я оборачиваюсь и вижу холодные бесцветные глаза, обещающие скорую смерть. И не кричу, не пытаюсь убежать... не шагаю покорно вперед. Широко размахнувшись рукой, с силой бью прямо в эти ненавистные глаза. И сон осыпается радужными осколками.

Широко открыв невидящие глаза, бездумно шепчу:

— Я разбила его... — и снова погружаюсь в сон, ощутив рядом успокаивающее присутствие такого знакомого тела.

Сидя на самом краю утеса на низенькой скамеечке, сделанной гномами и для гномов, задумчиво отправляла в плещущиеся внизу волны мелкие камешки. За спиной возвышалась Гора, ставшая мне новым домом. Этот выступ у самого подножия Горы облюбовали для свиданий обитающие здесь гномы... забраться сюда можно было только по узкой тропинке, тянущейся вдоль обрыва.

Не ужас, не боль, а только легкая грусть и капелька лукавой иронии наполняли душу. Ну и совсем немного недоумения. Меня приняли в Семью Творцов, и это произошло так... буднично. В назначенный час я, внутренне трепеща, ступила под своды Зала, увешанного полотнищами цвета утренней зари. Патриарх Семьи, обескураживающе невозмутимая хазид-хи Лерелея-ре, подошла ко мне, взяла мои руки в свои и произнесла:

— Мы принимаем тебя! — и почти две сотни драконов гулким хором повторили ее слова. Вот и все... с этого момента я более не Селея Тирландская, а полноправный совершеннолетний дракон из семьи Ре. И глаза сменили цвет на золотистый...

Задумавшись, не сразу услышала неторопливые тяжелые шаги. Краем глаза проследила, как Вирран-и непринужденно располагается рядом, вытянув ноги с грацией, говорящей о большом опыте подобных посиделок. Я минут пять пыталась устроиться...

— И что дальше?

Я рассеянно пожала плечами, отправляя в море очередной камешек.

— Ничего...

— С тобой все в порядке?

Глупый вопрос... не ожидала от него.

— Да... былое... не тревожит меня. Я по-прежнему не люблю море, солнце и свободные от стен пространства, но уже не бьюсь в неконтролируемой истерике... как видишь.

— да уж вижу, — мрачновато заметил дракон и вздохнул.— Задавай свои вопросы.

— Всего один, — покосилась я на ровный невозмутимый профиль. — Почему именно ты?

— Ну что же, — дернув за выбившуюся из косы рыжую прядь, пробормотал Вирран, — я расскажу одну... историю, которая должна объяснить тебе... кое-что. Давным-давно жила на свете молодая хазид-хи из Семьи Ре, веселая, беззаботная и любопытная. И однажды она сбежала, еще не получив Имени и права Полета... сбежала к людям, дабы познавать новое и нести прекрасное, — съязвил дракон. — Это оказалось ошибкой, причем трагической. Я не буду останавливаться на горестях и несчастьях, обрушившихся на нее... мы не успели ее спасти, потому что молодого дракона очень сложно обнаружить, слишком мал всплеск Огня в его теле. И в пещеры Горы вернулось разбитое и опустошенное создание... душа Творца — очень хрупкая вещь, и ее нельзя пытать на излом, как случилось с Айлиной. И именно у меня, когда прочие совершенно потеряли надежду, получилось собрать мозаику и исцелить... ее душу. Хотя вовсе не в этом состоит мое призвание...

Я выразительно фыркнула.

— Она была моей сестрой, все же... — меланхолично продолжил дракон, — мы из одной кладки, хотя и принадлежим к разным Семьям. Вскоре после исцеления она получила новое, взрослое имя и крылья...

— Хорошая история, — многое действительно стало ясно, — так тебя назначили за мной присматривать?

— Я сам себя назначил, — скривился дракон, — когда разошелся во мнениях с Патриархом алых... они не могли тебе помочь. Я же... — он, кажется, смутился? — думал, что сумею... но так... далеко заходить не собирался.

Ну, еще бы! Поворожил он тогда знатно, раз отдача швырнула нас в такой омут!

— Так что же будет дальше с нами? — почему в его голосе звучит слабая надежда. На что? И вообще, нашел кому задавать такие вопросы! А то я знаю...

Ишь, сидит, ждет ответа, следя за пенными гребнями волн внизу.

— Ну... Надзирающий за Югом вернется к своим заброшенным обязанностям, а Селея-ре, будет просто жить дальше... и творить, — твердо закончила я, стараясь не думать о том, что мне будет не хватать этого дракона. А также о том, что в будущем для осуществления такой простой мечты потребуется немало уверенности и смелости.

На пару мгновений задержав дыхание, Вирран проговорил:

— Наверно, мне следует рассказать еще одну историю... или легенду, как посмотреть. В далекие, сказочные времена жила на свете ведьма, могущественная и прекрасная. И был покорен ее красотой один из первых драконов. И был удивительно прочен и долог их союз. И плодовит... положив начало целой ветви драконов, немного не похожих на своих родичей... чуть более склонных к заключению постоянных союзов с представителями иных рас... Мы... искренне привязываемся к... людям и пытаемся найти то самое родство душ, что так ценят бескрылые, — монотонно завершил он свой странный монолог. Что-то я не пойму, к чему дракон ведет этот разговор...

— И... насколько крепка эта привязанность? — упрямо глядя под ноги, спросила я, ощущая, как в душе затрепетала нежными крыльями надежда.

— Примерно настолько... — отчаявшись, видимо, объяснить словами, дракон притянул меня к себе и принялся целовать, жарко и жадно... О-ох! Запустив руки в растрепавшиеся рыжие волосы, я наслаждалась бессвязными словами, срывающимися с его губ между...

— ... никогда, говорил я... смотрел на сестру, отца, бабку... никогда! Но ты... немочь бледная, сказал он... дурак... чистое золото, надо только приглядеться. Моя?! — полувопросительно молвил он.

— Твоя! — шепнула я, и, случайно нащупав острые рожки, неожиданно хихикнула.

— Что?

— Да так... шутка, — ну не объяснять же?!

Он с улыбкой посмотрел на меня, в черных глазах заплясали искры. Похоже, все он понял...

— Пойдем домой, Лея!

И мы пошли.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓