Часть третья. Глава 35

Целлофан это листовая/ пленочная вискоза. Раствор целлюлозы. Я давно над искусственным вискозным волокном думал, трудная технология. Если первый этап — обработка едким натром, хоть и имеет свои тонкости, но выполним. То на втором этапе идет обработка сероуглеродом. Он мало того что ядовит, так еще и взрывоопасен. Установка должна быть герметичной. И очень много всяких тонкостей во всех процессах — температура, давление, процент отжима, скорость подачи. Фильеру, желательно, из платины. Не, не потяну.

Но целлюлозу можно растворить еще и по-другому — в сложном растворе веществ, где самое ценное — соли меди и аммиак. Ценное, потому как эти вещества уходят в раствор в процессе получения волокна/пленки. И если соли меди, большей частью, можно вернуть в производство, то большая часть аммиака улетучивается. Так что для нас это будет обмен аммиака на целлофан. Аммиак тоже токсичный, но человек чувствует малейшее содержание аммиака в воздухе, так что технику безопасности соблюдать будет проще.

И аммиак у нас есть — несколько бочек нашатырного спирта, один из продуктов коксохимии. Было гораздо больше, часть потратили на эксперименты (азотная кислота не получилась), а остальное просто сливали, бочек не хватало. Вот и пригодился аммиак. Только у нас он жиденький, менее десяти процентов аммиака. Придётся проводить ректификацию, делать колонну специально для него. Для получения медно-аммиачного раствора целлюлозы нужна концентрация около двадцати пяти процентов.

Теперь надо распределить — кому, что делать. У Антипа большой опыт по ректификационному разделению бензольной группы, вот пусть и занимается повышением концентрации раствора аммиака. Но пока целлофана нет, серебряно-цинковым аккумулятором заниматься смысла тоже нет. Попробуем сделать воздушно-цинковый ХИТ, он самый простой получается. Выбрал очередного пацана, у которого химия и физика хорошо идут. Для начала послал его на практику в цех по производству свинцово-кислотных аккумуляторов. Параллельно начал ему объяснять теорию гальванического элемента, и конкретно воздушно-цинкового, максимально подробно. Нарисовали конструктив — классический цинковый стакан. Но пусть сначала всю технологию свинцовых аккумуляторов изучит и пощупает, может хоть какие навыки технолога проявятся.

Но тут вернулся Антип:

— Та же проблема, холода у нас нет. Аммиак при такой жаре улетучивается.

— Как! Опять?

— Ну.

— Где же холод взять? Зимы тут не будет.

— Капитан "Зевса" говорит, что на том острове, где воду берем, видно гору. На той горе, на вершине, всегда снег лежит. Даже жарким летом.

— Остров. Сицилия? Гора. Этна! Точно! Самый высокий вулкан в округе. Там и вправду снег всегда.

— Во. Значит не врет.

— Не врет. Но как ты себе представляешь это? Во-первых — там высота более трех километров. Туда просто так подняться нелегко. А ты предлагаешь поднять ректификационную колонну и бочки с нашатырем. А во-вторых — там арагонские бароны. Мы там из реки воду набираем, так они норовят с нас оплату за это взять. А попади к ним в руки — до нитки разденут, и ничего им за это не будет. У них там абсолютная власть на своей земле.

— Да уж. И что делать?

— Слушай, а в воде аммиак хранится, не испаряется. Хотя у него температура кипения минус ...

— Минус тридцать три.

— То есть газ, растворенный в воде. Но при нагреве быстро выходит из раствора. Понимаешь?

— Из горячего раствора уходит. А в холодный приходит?

— Приходит, если над раствором будет высокое парциальное давление. Помнишь, я объяснял, что это такое.

— Ну да.

— Берем две реторты, соединяем их трубкой сквозь пробки. В обеих наш жидкий нашатырь. Одну реторту нагреваем, другую охлаждаем. Если ночью, мокрыми тряпками, на ветерке — сколько будет?

— Меньше двадцати пяти градусов, может и двадцать.

— Во. Но первую сильно не греть, чтобы вода не испарялась, градусов шестьдесят хватит. Над поверхностью растворов будет повышенное парциальное давление паров аммиака. Но для холодного раствора это будет заметно выше нормы — аммиак начнет растворятся в холодном растворе. Концентрация будет расти.

— Точно?

— Должно. Надо пробовать. Только не забудь про рост давления от нагрева. И этот газ нельзя выпускать — это ценный аммиак. Попробуй вторую реторту побольше, но нашатырь на донышке. И нагревать медленно. Не забывай про токсичность.

— Да я помню. Воняет он дюже.

У нас же в Поти были большие поля картошки и пшеницы. Когда война с османами началась, мы из Поти свой гарнизон, в количестве отделения, убрали. И старались внимание осман к этому району не привлекать. Но и османы близко к берегу не подходили, опасались нашей корабельной артиллерии.

Но через речку от Поти, древнее поселение Фазис. Османы его разграбили, пока корвета поблизости не было. Но так, по-быстрому, вдруг корабль вернётся. Наши посевы тогда еще только росли, и осман не заинтересовали. Потравили только немного. Расположились османы в другом селе на Риони, в полусотне километров от берега.

Потом заключили мир. А у нас картошка давно созрела, и пшеница на подходе. Подготовили целый десант — собрали всех греков сельхозрабочих, им еще помощников взяли. На барже с конями, косилками, плугами высадили в Поти под прикрытием корвета "Арес" и начали уборку.

Но в срок не получилось, провозились долго, перестояла пшеница. Еще дожди зачастили. Смогли собрать только четверть урожая, да и то мокрое. Высушили, конечно, но сказали, что такое зерно только на муку, всхожесть будет плохая. Вот так, а ведь это было самое большое наше пшеничное поле. Близ Ло Вати тоже было поле, но его вытоптали в войну, и по условиям мира эта земля османам перешла. Нормально убрали пшеницу только в Адлере и Мавролако, но там мало. Хорошо, что в Адлере была вторая делянка с сортовой пшеницей из двадцать первого века, опять всю на семена пустим, но теперь можно будет ею засеять большую площадь.

А картошка нормально, хоть и около месяца перестояла. Уже вся ботва засохла и упала давно, местами и не видно где росла. Но картошка приличная, вторичных ростков не было. Всхожесть тоже будет хуже, но на посадку у нас другая есть.

Картошки много собрали, более четырехсот пятидесяти тонн. Баржу в Мавролако дважды гоняли. И это только из Поти, а еще в других городах есть посадки, хоть и поменьше. В Шахтинске и в Воронеже только осенью урожай будет, там не субтропики. Причем в Воронеже посадили много — но сколько точно — не известно. Сажали глазками, "кусочками", золу подсыпали. Вложились максимально — куда столько? Это у Федора много свободных рабочих рук оказалось. Картошку сажать и бабы с детьми могут, надо только научить и присматривать. Так что в этом году у нас картофеля ожидается хорошо за тысячу тонн.

Но с пшеницей плохо вышло. И сеяли мало, да еще и убыль такая. Мы и так планировали закупать пшеницу, теперь придётся закупать много. Самая выгодная в Египте, у мамлюков. В Александрию отправились приказчики на двух шхунах — зерно много места занимает, а пароходов свободных нет. Еще им заказал соды купить — вещь нужная и недорого. Надо правильную печь для стекла построить, непрерывной плавки. И можно будет тоннами производить — хорошая статья доходов.

Окрашенные ткани в Египет повезли. Это только у мамлюков желтая ткань продается лучше сиреневой, это у них цвет флага. Патриоты такие.

Ночью меня будят — срочная телеграмма с Родоса. Это туда вернулись приказчики на двух шхунах из Египта. Рассказывают: пришли они в Александрию, выгрузились, по рынку прошлись. Тут к ним опять подходят таможенники, но уже усиленные воинами. И говорят что у вас, то есть у нас, нет разрешения на торговлю. Никогда такого не было, и тут ... Всегда просто пошлину оплачивали, и торговали. Ну один раз пытались торговать запрещенным там огнестрелом. Но это было давно, после этого не раз тут торговали.

Приказчики их спрашивают — какое разрешение? Кто выдает? Мы сейчас пойдем получать. Сколько стоит? Бакшиш?

Те ни в какую. Хотя поползновения были. Но с ними военный начальник какой-то. Строго отказывает — короче валите отсюда, мы вам тут торговать не дадим. И кто выдает разрешения — не говорит. А остальные толком и не знают о чем речь, только командиру поддакивают.

Думали — мало предлагают, анн нет — неприступен. "Гребите, говорит, отсюдова". Вспомнили про вымпел, что получили от венецианцев. Один флаг с собой у них был. Командир глянул на вымпел, задумался на несколько секунд: "Приходить можно, торговать нельзя".

Против власти не попрешь. Могли их пострелять там всех нафиг — а смысл? Торговать надо, а не воевать. Решили не обострять, еле договорились купить часть пшеницы — тонн двенадцать. Ни соды купить, ни красителей продать не дали. Поехали домой.

Вот это новости. Я со сна не сразу понял, что за выкрутасы. Мамлюки, а это были точно мамлюки, не разрешают с собой же торговать. Причем у нас желтая ткань, "якорный товар", ни у кого такого нет. Но проявляют стойкость.

Пока с приказчиками решили идти к османам за пшеницей. У них хоть и немного дороже, но есть на продажу. Еще надеюсь на урожай пшеницы у черкесов, что живут между Таной и Мавролако. Но это позже будет.

Сеанс связи завершили, сели в штабе думать. Что за разрешение на торговлю? Никто не знает. Но по реакции на вымпел, подозреваем связь с венецианцами. У них же чуть ли не монополия на морскую торговлю. У кого бы спросить? Отбили телеграмму на Родос, сказали коменданту сходить к рыцарям, поспрашивать.

В Венеции же у нас есть агент. Купец сидит в маленькой лавке с видом на центральный причал. Просто записывает, что происходит важного или интересного. Периодически к нему приходит наша шхуна, привозит товары и инструкции, забирает отчеты. Еще и серебро забирает, он с прибылью торгует. Резерв денег у него есть, вдруг понадобится.

Но шхуна туда приходит с периодичностью в три-четыре недели, чаще не получается. А вдруг там что важное произойдет, а мы не знаем. Венецианцы для нас сейчас опаснее всех, хотя мы вроде как союзники. Но чувствую, подлость они могут совершить в любой момент, если подумают, что это сойдёт им с рук.

Надо посылать туда радиста с рацией. Мы как раз еще одну такую сделали, но только с двумя диапазонами — семь и двадцать мегагерц. Я думал послать радиста в Костантиниэ, но Венеция сейчас важнее.

Из радистов мы еще отбираем кандидатов для оперативной работы "на холоде". Тут важнее психологическая, моральная готовность. А научить стрелять из револьвера нетрудно, если время есть.

К рации прилагается наш единственный аккумулятор на сто двадцать вольт. Заинструктировали радиста не разряжать аккумулятор ниже десяти вольт на блок. Даже выдали стрелочный вольтметр, мы их уже научились неплохо делать. Ну и приняли меры для экономии времени работы на передачу. Взяли полсотни наиболее часто используемых фраз, и присвоили им числовые коды. Фразы надергали из старых радиограмм. А приемник транзисторный, работает на наушник, потребляет очень мало, да и к тому же от двенадцативольтового аккумулятора. Слушай сколько хочешь. В разумных пределах.

А у базовой станции на Лампедузе особых ограничений на время работы передатчика нет. Но связь на коротких волнах посредством отражения от ионосферы имеет неприятную особенность. Постоянно нарушается связь, происходит "замирание". Наблюдается две закономерности замираний — "быстрое", пара секунд несколько раз в минуту. И "медленное", несколько минут в течение часа или чаще. Но это в среднем, на разных частотах по-разному.

Поэтому радист в Венеции будет работать так: передает код фразы — букву и цифру, если такая фраза есть в кодовом списке. База повторяет код, если радист слышит тот же код, что и передал, то переходит к следующему коду или слову. В обратную сторону проще, база передает каждое предложение дважды, после такого блока радист дает короткий код подтверждения, что фраза понята. Это еще нужно для того, чтобы заметить медленное замирание. Тогда делают перерыв на несколько минут.

Еще радист будет участвовать в исследованиях прохождения радиоволн. Между Лампедузой и Венецией около тысячи километров. Для двадцати мегагерц это граница зоны молчания, а на семи мегагерцах может не хватить мощности при работе от батареи. Но у нас есть еще резерв — при работе с земли можно точно поставить направленную антенну, и на этом получить большой выигрыш в уровне сигнала. Отработали с радистами несколько вариантов стационарных антенн для каждого диапазона. Теперь надо испытать на большой дистанции.

В Венецию ушел "Архимед". Но он везет не одного радиста, еще едет Еремей. Сойдут на берег они раздельно, Еремей даже к той лавке подходить не будет. Походит мимо Дворца Дожей, понюхает воздух. Может и узнает чего-нибудь важного. Надо выяснить, кто это придумал — "разрешение на торговлю".

А ведь другие приказчики торговали нормально, никто им препятствия не чинил, только пошлины и взятки, как обычно. Из османской Греции много всего привезли: мед, фрукты сушеные и свежие, масло оливковое, масло виноградных косточек, серу контрабандную. Другой ходил в Тунис за финиками и изюмом — купил. И еще купил олова слиток. Олово довольно грязное, не хрустит. Потому и дёшево. Теперь приказчик переживает, что в олове половина свинца — товар не качественный. За такое и черный балл можно получить. Но олово сейчас в дефиците, османы все скупают. Они больше всех добывают меди, но олова на их землях нет, везут аж из Англии. Но тот араб говорит, что олово из Магриба, а это вот — север Африки. Что-то я не помню там месторождений олова, надо секретную карту посмотреть. Антип забрал слиток на проверку, кусок прогонит через электролиз — этот метод довольно точно состав сплава позволяет узнать.

Еще из Туниса привезли пробку, кору пробкового дуба, пластами. Много и недорого, видимо там где-то добывают. А то раньше привозили кусочками, хватало на пробки для химической посуды. Нет, разливать вино по бутылкам я не планирую, пробка имеет еще множество других применений. И первое, что изготовили под моим руководством — спасательный жилет. Из парусины, набитый кусками пробки. Отличная замена пенопласту. Еще и хороший теплоизолятор, более термостойкий, нежели пенопласт.

Спасательные жилеты нужны для абордажников. У нас уже было два случая, когда абордажник падал между кораблями, и камнем уходил на дно. Слишком много на них железа. Плюс еще одежда, и такой вес утянет на дно даже опытного пловца. Причем оба несчастных случая были на тренировках, что обидно. Теперь все будут в спасжилетах. И матросы при проведении швартовых работ тоже.

А меня мастера в промзону тянут, кто советоваться, кто хвастаться. Но сначала надо разобраться в проблеме. Сразу на двух десятках винтовок начались осечки. Причем все они новые, сделанные недавно. Во всех отказах проблема с боевой пружиной, на одних винтовках пружина села, на других — лопнула.

Обычно мы все пружины делаем увеличенные, чтобы не было больших деформаций металла пружины. Если одновременно увеличить и толщину проволоки и диаметр ее навивки, то можно получить те же жесткость и ход пружины, но напряжения в металле будут гораздо меньше. Но в винтовке боевая пружина находится внутри затвора, и габарит пружины намного увеличить нельзя. А получение точных марок сталей для нас все еще лотерея. Видимо, эта порция стали получилась с меньшим содержанием углерода, но это не распознали. Изготовленные пружины сначала работали нормально, но если оставить винтовку со взведённым ударником, упругая деформация пружины начинает переходить в пластическую. Пружина "садится".