| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Он, вероятно, прибыл сюда с партией рабов, добытых в очередной раз Бушаром, — внезапно заключила аграфка. — Это ведь так, юноша?
— Я служу "рабом" в муниципалитете и звать меня Никита, — сообщил, чуть стебаясь, студент, который тоже успел их просчитать. — А вы, значит, служите в консульстве империи Таори?
— Откуда ты знаешь про нас? — с угрозой в голосе спросил блондин, но прекрасная аграфка сморщила носик и сказала: — Не глупи, мой друг, наши физии давно фигурируют в местной Сети.
— То есть ты нас вовсе не преследовал? — спросил все же блондин.
— Я всего лишь пытался рассмотреть детали одежды вашей прекрасной спутницы, но не преуспел, — признался Никита.
— Хи, хи, хи! — легонько рассмеялась аграфка. — Детали моей фигуры тебя заинтересовали, верно? Но мой хамелеон прекрасно настроен и кому попало меня не показывает.
— Жаль, — с искренним сожалением сказал Никита. — Я читал, что аграфские девушки — самые совершенные существа на свете. А тут мне выпал шанс увидеть это совершенство своими глазами. Вот я и шел за Вами, леди, как привязанный....
— Как ты меня назвал? Леди? Кого же на вашей Терре так называют?
— Только женщин, рожденных в семьях многовековых правителей тех или иных государств, а также их родственников. Их стиль поведения и чувство собственного достоинства неподражаемы. Впрочем, Вы, несомненно, принадлежите к такой же элите.
— Ты прав, льстивый юнец, — надменно сказала дама. — Мой род уходит корнями в седую древность, а мои родственники и сейчас находятся в когорте правителей империи Таори.
— Тогда умоляю, — легонько вскричал Никита, — Откройте мне на миг Ваши совершенства, и я пронесу это впечатление через всю свою жизнь!
— Нет, ты, Никита просто уморителен! — от души рассмеялась дива и повернувшись к блондину спросила: — Ты так не находишь, Йерро?
— Я нахожу, что он надоеда, — пробурчал блонд. — Продолжим свой путь. А ты, невольник, вали в свою конуру и предайся впечатлениям попроще.
Кровь бросилась Никите в голову, и он провел свою излюбленную сериальную атаку из драчливого нижнетагильского отрочества: ногой в голень, локтем с поворотом в челюсть, пяткой по яйцам, удар после полного поворота обеими руками по ушам и острием ладони в солнечное сплетение. После чего толчок очумевшего тела на землю, где оно сворачивается в позу эмбриона. Повернувшись к аграфке для прощального гордого взгляда, Никита увидел в ее руке что-то вроде пистолета, дернулся было в сторону, но упал с парализованными ногами. Неизвестно, что далее сделала бы с ним эта фурия, но тут к поединщикам подскочили прохожие и начались неизбежные разборки. В результате Никита оказался в обезьяннике Центрального полицейского участка, где и провел остаток дня. Вечером за ним прибыл на такси Бусинго и отвез в муниципалитет, чему Никита искренне удивился.
— Мы своих работников в беде не бросаем, — пояснил Бусинго. — Тем более что аграфы по какой-то причине не стали подавать заявление о нападении.
Глава седьмая. Такие разные дунчанки
Еще через пару недель Никита вполне отъелся, восстановив свой стандартный вес (77 кг) и прочие молодецкие кондиции. Но здоровое юношеское тело неизбежно ориентировано в сторону женских особей, а заключенное в нем сознание на автомате сортирует их по привлекательности, а также доступности. Где лишенному свободы рабу (после инцидента с аграфами выход в город стал ему недоступен) довелось наблюдать женщин? Так в этом самом муниципалитете, на трех этажах которого, в почти сотне комнат фемин и мамзелей было предостаточно. Еще больше там было роботов, которые беспрестанно ломались, отказывались функционировать или просто капризничали. Чаки не заморачивался и тупо ждал, когда механических пациентов принесут к нему в лабораторию. Никита же убедил его, что проще диагностировать неисправность робота на месте и в 75% случаях там же и починить.
— Ну, чини, раз у тебя мотор в заднице, — хохотнул Чаки. — А я буду здесь обдумывать галактические проблемы, которых ой как много накопилось.
Никита с удовольствием стал сновать по вызовам из кабинета в кабинет и по ходу ремонта привлекать внимание присутствующих женщин бойкими словечками, шуточками, комплиментами и т.д. Особенно по нраву пришлись инопланетянкам его анекдоты (с пояснением, что они взяты из жизни терран) — впрочем, со временем он стал их перекраивать, приспосабливая к жизни дунчан. Через месяц Никиту знали уже во всех подразделениях муниципалитета, а в некоторых (чисто женских) он стал натуральным любимцем. Все это время он приглядывался к женщинам, и они по этому поводу между собой судачили (конечно, на банту), не подозревая, что белокожий раб может их понимать.
— Гляди-ка, Зэма, наш раб на тебя поглядывает!
— Ха! Этот живчик тут всех бабенок от головы до попы обсмотрел. В том числе и тебя, Абена!
— Не-ет, твою задницу он оттрахать в любой момент готов!
— Это фикция, подруги, — вмешалась грандиозная телом Камария. — Вы что, не смотрели репортаж, когда всю их группу пираты продавали? Ваш любимчик Никита оказался в любовных отношениях самым никчемным. Потому его нам и продали.
— Ну, раз он наш, — продолжила Абена, — то имеет смысл его снова протестировать: вдруг все окажется не так плохо?
— Тогда ты и тестируй, такая инициативная, — предложила Зэма, — К твоим двум любовникам как раз третьего, молоденького, да еще беленького не хватает.
— Я бы не прочь, — с досадой сказала Абена, — но зазнай этот, Петри, точно будет против. Еще и изувечит нашего Никиту.
— Его не так просто изувечить, — сказала Зэма. — Он недавно дрался с аграфом и уделал его.
— Ого, королева, — удивилась Камария, — Да ты, оказывается, следишь за похождениями Никиты?
— Значит влюбилась, — готовно констатировала Абена. — Не упроствуй, Зэма, возьми мальчика в свои жаркие объятья. Твоему мужу, который давно потерял к тебе азарт, мы ничегошеньки не скажем. Так, Камария?
— Мне-то что! Трахайтесь напропалую с кем угодно — я и ухом не поведу. А с мужем Зэмы я даже незнакома.
— Тогда вперед, королева воинов! Хочешь, мы прямо сейчас из комнаты уйдем, тем более что скоро обеденный перерыв? Но не дай ему сбежать!
— Остынь, Абена, — возмутилась Зэма, но тут же бросила взгляд на Никиту. Тот ответил ей самым страстным взглядом, какой смог изобразить. Светлокожая тридцатилетняя Зэма покраснела "до ушей" и резко отвернулась к своему компу.
Надо сказать, что к этому времени Никита уже более-менее разбирался в местном социуме и потому придерживал свою борзую похоть. Долгое время на Дунье царил матриархат и, хотя переход к патриархату все же произошел, позиции женщин в половых вопросах были еще сильны. В частности, девушки могли перебирать женихов достаточно долго, проверяя в том числе их альковные способности. Но было одно но: эти "женихи" регламентировались из одного с девицей социального слоя. Мезальянсы недопустимы, причем даже в форме разового перепихона. А он кто? Раб, не имеющий имущественных прав, ниже него в этом обществе никого нет. Значит, девушки (которых немало было в муниципалитете) для него недостижимы.
Ну а разведенки? С ними дела обстояли еще хуже: они имели право на обзаведение ловерами, которые могли быть из разных социальных слоев. Но только мужчины ее слоя были с ней в равноправных отношениях; перец из высоких кругов обращался с ней как повелитель, а вот парень из низов оказывался в положении раба. Сунется Никита, к примеру, к Абене и его положение станет в два раза хуже. Ну уж нет, гуд найт, Абена, но не со мной!
Но люди во всех социумах несправедливые законы нарушают. Не зря и здесь в ходу анекдоты о неверных мужьях (любовниках) и женах. Значит, можно исхитриться и кого-то все же соблазнить — без риска попасть в кабалу. Вывод: продолжайте искать женщину, студент Бочаров и обрящете. И самый подходящий контингент — это замужние дамы, для которых сохранение тайны столь же необходимо, как и Никите. Потому Зэма — очень перспективный вариант.
В этот день тем все и кончилось. Но потом были другие дни, в каждый из которых Никита находил повод зайти в "расчетный центр Управления муниципального имущества", где обретались Зэма и ее подруги. Эти свидания он готовил и был то весел (рассыпая комплименты и тщательно выверенные анекдоты), то деловит, то печален. В последнем случае его тотчас тормошили, и он признавался, что тоскует по Родине, по счастливой прежней жизни, в которой у него было все: друзья, подруги и любовь. Вот и сегодня он явился "в гости" печальным. Дамы пытались его развеселить, но тщетно. Тогда Зэма мигнула им, и Абена с Камарией покинули комнату
— Как же звали твою любимую? — спросила кареглазая и обильная телесными прелестями красавица, подсаживаясь вплотную к Никите.
— Беляна, — соврал претендент в галанты. — Имя ей соответствовало, у нее было все белым: лицо, тело и волосы....
— Значит я не должна тебе понравиться, — сказала Зэма с трагичной ноткой в голосе.
— Верно, — согласился Никита, но тотчас вскинул голову, заговорил с жаром: — Но Вы безумно мне нравитесь! Просто в нашем мире красавиц подобных Вам, Зэма, нет!
В глазах Зэмы вдруг вспыхнули сумашедшинки, она скомандовала "Карибу на мланго!" (Дверь, закройся!) и порывисто притянула уже взлелеянного в воображении ловера к всколыхнувшейся груди.....
Вскоре Никита убедился в справедливости немецкой поговорки "Что знают двое, знает и свинья". Они с Зэмой тщательно скрывали свои соития, перенеся их в каморку Никиты (куда никто днем не заходил), но уже через неделю весь женский штат муниципалитета жужжал про их шашни. Зэму, впрочем, никто не осуждал, ей откровенно завидовали, ибо та же парочка подруг раззвонила, что Зэма пребывает отныне "на седьмом небе". Внимание к Никите со стороны дам в разы увеличилось, его усиленно зазывали то на день рождения, то на чай с домашними пирогами, а одна миленькая девушка прямо предложила "попробовать разик" — и плевать на эти замшелые традиции! Он все же отказался (со всей деликатностью) и в качестве превентивной меры перестал заниматься ремонтом роботов по комнатам (не прекратив, однако, сладострастных встреч с Зэмой).
Вдруг ему было предписано явиться в кабинет одного из заместителей мэра, вернее, заместительницы по имени Экин Мисонго, которой он до сих пор в глаза не видел. В приемной высокопоставленной дамы Никиту тормознула стройненькая востроглазая секретарша, которая стала ему пенять на невзрачную одежду — обычный рабочий комбинезон, доставшийся от предшественника и полинявший от частых стирок. Вдруг из пульта на секретарском столе раздался властный женский голос:
— Зела! Что, техник от Чаки еще не пришел?
— Он здесь, госпожа Мисонго! — с торопливой почтительностью сказала секретарша.
— Так пропусти его! Невзирая на то, во что он одет!
"Значит, тетка наш разговор слышала, — сообразил Никита. — Тогда зачем этот вопрос "Пришел ли я? Для выпендрежа?"
В большом кабинете он не сразу увидел его обитательницу, которая сидела в высоком кожаном кресле, повернутом в данный момент к огромному (во всю стену) окну. Но вот кресло повернулось, и на Никиту уставился высокомерный взгляд холеной дамы лет тридцати пяти с европейским типом смуглого лица, на котором выразительными были все его составные части: высокий лоб с вычурными дугами тонких бровей, абсолютно черные демонические глаза (без белков!), хищный острый нос и плотно сжатые губы. Волосы дамы были обесцвечены и стянуты в узел на затылке, но разделены на волнистые пряди, что дополняло впечатление о вычурности хозяйки кабинета. Особенно завораживали жуткие глаза. Но вдруг чернота эта исчезла и глаза дамы стали изумрудно-зелеными!
"Так это всего лишь цветные линзы! — с облегчением осознал землянин. — А я уж подумал, что попал на расправу к демонице"
Меж тем дама продолжала молча и холодно рассматривать Никиту. Он тоже молчал, глядя на нее чуть косвенно. Наконец Экин Мисонго соизволила заговорить:
— Что в тебе нашли эти клуши? Наши мужчины куда эффектнее. А тут передо мной стоит обыкновенный белый раб, каких перебывало на Дунье многие тысячи. Или ты все же необыкновенный?
— Я уникален, — решил быть наглым Никита. — Другого такого нет во всей Вселенной. Но столь же уникальным хуманом являетесь Вы, госпожа Мисонго, а также все жители Дуньи, каждый по-своему.
— Это общие слова, штампы, — отмела его доводы дама. — А что особенного умеешь именно ты? Меня интересуют твои приемы обольщенья женщин.
— Женщины все разные, потому и подход у меня к ним разный. Принцип же простой: сделай так, чтобы конкретной даме твое обольщение понравилось.
— И какой подход ты будешь применять ко мне?
— А-а, — спохватился Никита. — Так Вы тоже желаете познать любовь инопланетянина?
— Любовь — это громко сказано, — надменно изрекла дама. — Но что-то новое в отношениях полов я не прочь ощутить.
"Вот зараза! — залихорадило Никиту. — Сделай мне приятно, чужеземец. Но так, чтобы раньше я этого не испытывала! Зараза! Но надо что-то придумать и срочно. У, садистка! Впрочем, садо ходит ведь под ручку с мазо? Тогда буду делать то, что никогда еще не делал — хоть и читал про это"
Неотрывно глядя в глаза властной суке, он приблизился к ней, вдруг выдернул ее из кресла за руку и, бросив ничком на обширный стол, шлепнул с оттяжкой по оттопыренной заднице. А потом без перерыва еще и еще.
— Что ты делаешь, негодяй!? — закричала дама и попыталась вырваться, но безуспешно: Никита для верности заломил ей руку за спину.
— Наказываю плохую девочку, — прорычал он и вновь стал шлепать Экину, но уже по другой ягодице. — Ты очень дерзко вела себя с мужчинами и потому заслуживаешь хорошей порки. И лишь после того, как ты признаешь свое прежнее поведение плохим, я тебя пожалею.
Говоря все это, он каждую секунду ждал, что дама заорет во весь голос и в кабинет ворвутся охранники. Но она вдруг запричитала со всхлипами:
— Да, да, я плохая, я гадкая, накажи меня, чужестранец! Еще! Еще! А теперь вздрючь меня как последнюю шлюху, я заслужила только такое обращение!
Никита подивился вывертам женской психологии и овладел Экиной Мисонго в так называемом "жестком" варианте секса — по рецептам земного порно.
Глава восьмая. Преемники.
С этого момента жизнь Никиты переменилась: он получил в свое распоряжение небольшой домик в элитном пригороде столицы (при котором были даже садовник и кухарка — люди пожилые и добродушные), обширный гардероб, мобилу, карманные деньги и флаер, на котором ему спешно пришлось научиться летать. Летал он в основном в поместье Экины Мисонго, где в оборудованном по его эскизам павильоне истязал и трахал новоявленную садомазохистку. Впрочем, город он мог посещать теперь беспрепятственно, но полеты в других направлениях программой флаера были заблокированы.
Через какое-то время от жизни такой Никита затосковал: в его душе тяги к садизму совсем не было. Однажды он прямо заявил об этом Экине, но тут же подсказал приемлемый выход: взять на роль садиста одного из прежних ее любовников. Гранд-дама поджала губы, сморщилась, потом вздохнула и согласилась на его отставку — но после того, как Никита "обучит" своего преемника. Как ни странно, никого из негров Экина признать повелителем не захотела (все они в душе ее побаивались) — вот незадача!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
