Вот свела нас судьба 3 (на войну, да, на войну)

*

— Трудно стало, Генрих, работать с русскими. Всё суетятся, и стараются отправить на юг больше войск. Явно намерены воевать с османами всерьёз. Хотя, отсюда, от Петербурга, ничего не снимают.

— Наверное, herr секретарь, англичан опасаются? Что ни говори, столица империи. Но пока русским нечего опасаться.

— Да, Генрих. Ладно, пусть суетятся. У нас и своих дел хватает. Как там у тебя дела с юным князем? Чем он там занимается?

— Пока неизвестно, herr секретарь. Один живёт, вместе с детьми простолюдинов. После отъезда полковника Тутолмина в русскую армию freifray Александра переехала к тёте мальчика. С утра он уходит в гимназию, а после почти каждый день занимается во дворе с мальчиками-простолюдинами гимнастическими упражнениями. И явно не простая система, а даже что-то от борьбы от их казаков. В остальное время больше сидит дома. Может, сочиняет очередную сказку или что-то придумывает? Гости его не навещают. Изредка бывает у тёти. Вот и сегодня вместе с девочками-простолюдинками отправился на день рождения freifray Александры.

— Не забыл, Генрих, сделать ей поздравления? Всё-таки у неё наш титул. И девица привлекательная и явно способная. Теперь это она же занимается разной новой одеждой?

— Да, herr секретарь. Госпожа Тутолмина теперь больше занята расширением своей мастерской 'Арина'. Конечно, идеи в основном подаёт мальчик, а freifray Александра доводит придуманные им модели. А курьер к ней уже отправлен. Herr посол решил даже сам подписать поздравление. Он тоже доволен нашими отношениями с мальчиком и его родными, тем более, они нам вполне выгодны. Все договорённости соблюдаются. Хоть пока нам не удалось узнать об их новых замыслах, но, думаю, если что, они к нам обратятся.

— Ну, раз так? Что же, Генрих, мальчик нам интересен, поэтому продолжаем работать, как и ранее. Может, он ещё созреет для более близких отношений с нами?

* * *

Глава 03.

Тайные дела?

Музыка, конечно, хорошо, но у меня и другие интересы имеются. Позже я ненадолго уединился с Александром Порфирьевичем. У нас с ним намечались такие дела, что про них пока лучше не знать и моим близким. И не поймут, и могут помешать.

Великий композитор и учёный был взволнован:

— Борис, мы с Николаем Николаевичем на днях всё же сумели получить твой тринитротолуол. Самим пришлось заняться. У немцев его пока не имеется. Они там получили химическую смесь, наверное, и с присутствием этого вещества, но мало, и не знают, что с ней делать. Не беспокойся, мы выясняли очень осторожно и им ничего не сообщили. Решили, что лучше самим произвести. Пока тоже немного. Больше времени пришлось уделить именно его выделению из смеси с другими веществами. Скажи, для чего тебе он? Я так понимаю, что это вещество сильно взрывоопасное. Правда, оно только горело, но не взрывалось. Раз ты просил, то мы его тебе, конечно, предоставим. Чуть позже. И денег больше не надо. Обойдёмся своими силами.

— Я скажу, Александр Порфирьевич, для чего. Только, опять же, всё должно остаться в тайне. Тротил должен взрываться, и хорошо. У господина Нобеля уже имеются подходящие запалы. Вроде, можно спокойно применить номер восемь. Само собой, отливаете из этого тринитротолуола небольшие бруски, вставляете в них запалы и взрываете. Хоть тротил и безопаснее других взрывчаток, но тоже надо быть осторожнее. Кстати, его можно применять и в составе разных смесей. Наверняка сильнее будет взрываться.

— И ты, Борис, всё это, конечно, знал, и заранее? — тут я всё-таки не сдержался и согласно кивнул. — Я так и думал. Хотя, понятно, что не зря тебя считают странным. Нет, не беспокойся. Никто ничего не узнает. Для нас с Модестом Петровичем это не имеет никакого значения. Ты наш друг, и мы, как в твоей песне, будем поддерживать тебя до конца. И, конечно, я постараюсь выполнить твои просьбы.

— Спасибо, Александр Порфирьевич. Это хорошо, что Вы быстро получили тринитротолуол. Из него действительно можно изготовить лечебные мази. А вот мне нужны уже ручные гранаты или бомбы. Не беспокойтесь, я не бомбист. Точно не собираюсь никого взрывать, да у меня для изготовления бомб и особых умений не имеется. Это для Ивана Фёдоровича и наших войск. Против турок как раз пригодятся. Сами понимаете, что война с ними скоро будет. Хотя, примерные наброски и описания, да и некоторые части этих гранат у меня уже имеются. Через пару дней я загляну в консерваторию и всё Вам отдам. Только, пожалуйста, обо мне лучше никому ни слова. И, конечно, нужно немедленно на всё оформить привилегии. Именно на Вас и ещё на Николая, брата Ивана Фёдоровича. Можно как-нибудь включить и Арину Васильевну. Свяжитесь, пожалуйста, с Николаем Фёдоровичем. Их полк пока здесь. На меня, пожалуйста, лучше не ссылаться. Просто намекните, что я просил Вас выслушать. Он и так всё поймёт и лишнее болтать не станет. Хотя, я и сам его попрошу. И, сами понимаете, Александр Порфирьевич, что всё это однозначно связано с государственными тайнами и, само собой, очень большими деньгами. Придётся подумать, если разрешат власти и получится, и о создании нужной химической компании. Не всё же отдавать другим. Потом, и тайна недолго сохранится. Нам и самим деньги пригодятся. А всякие Нобели только будут выводить их за рубеж.

— Хорошо, Борис. Я возьму с собой ещё и Николая Николаевича. Не беспокойся, не выдаст. Пусть считают, что он просто один из твоих поклонников. Ему действительно очень нравится твоя музыка. И с ним легче будет наладить и само производство, и привилегии получить, и доля в компании и ему будет заслуженной наградой.

После мы спокойно присоединились к трапезе. Я, хоть и поел, но тоже не отказался от очередных пирожков с мясом и блинчиков с мёдом. Марья с Варварой и Василисой, настороженно встречавшие каждую группу новых гостей, уже только так показывали Фёдору Осиповичу и Модесту Петровичу сшитые ими куклы и, довольные вниманием к себе, рассказывали им о них. А у Анны Николаевны с тётей Ариной и Александрой, конечно, имелись свои женские тайны. Жаль, что мои старшие товарищи так быстро с нами распрощались.

Вечером явились очередные гости. Хотя, постоянные. Это были братья Ивана Фёдоровича Дмитрий и Николай, потом несколько улан, в том числе и корнет Шереметев. Хотя, из молодых только он и был. И как раз тётю Арину навестили её управляющий и поверенный Лукиан Осипович с супругой Татьяной Петровной и симпатичной дочкой Верой, как раз ровесницей Александры, и сыном Павлом, хоть чуть и постарше меня. Прибыли и несколько прежних знакомых тёти Арины. Несмотря на разное положение, все гости чувствовали у нас спокойно. Все знали, что для нас это как раз и не имело никакого значения. И уже никого не удивили принаряженные малышки, пусть и самые настоящие простолюдинки. Так-то, многие знали, что они под нашим покровительством. Хотя, тоже ведь гости, и одни из близких. Да, у тёти Арины девочки как бы только во второй раз. Но многие видели их ещё на её свадьбе. Как раз наряжённые, словно куколки, Варвара с Василисой да моя восьмилетняя двоюродная сестрёнка Анфисса из Курской губернии, дочь дяди Афанасия, и несли шлейф её свадебного платья. Странно, да, но кому попало такую честь не оказывают. Я за девочек горой буду стоять!

А уж после множественных поздравлений и вручения подарков радостной и покрасневшей имениннице, потом и лёгкой трапезы, мы опять охотно занялись музицированием и танцами. Сначала я сыграл на тульской гармонии 'Sous le ciel de Paris' или 'Под небом Парижа', а потом уже тётя Арина на фортепиано исполнила 'Белый танец'. Так как для меня подходящих барышень не было, то я пригласил Марью. Девочка уже хорошо научилась танцевать вальс. Вот мы и показали! А корнету Шереметеву повезло больше. Он сначала потанцевал с Александрой, а потом его шустро пригласила Вера.

Чуть позже мы ненадолго прервались, и уже малышки под мою игру на гитаре вместе с Марьей старательно станцевали 'Танец матрёшек', а потом, набравшись храбрости, задорно спели, конечно, под тульскую гармонь, и 'Песенку матрёшек':

— Мы матрёшки раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три,

Как похожи, посмотри, посмотри, посмотри.

Ай-люли, ай-люли, сарафаны до земли,

Ай-люли, ай-люли, сарафаны до земли.

Научил я их. И всем понравилось. А потом я сыграл, и тоже на тульской гармони и даже спел, конечно, на французском, 'Рио-Рита':

— Pour toi, Rio-Rita,

Je viens sous un balcon, belle seniorita

Pour toi, Rio-Rita,

Je sacrifire ma vie et mon amour.

А потом песня была уже повторена на русском:

— К тебе, Рио-Рита,

Пришёл я под балкон, о, сеньорита.

Тебе, Рио-Рита,

Отдам и жизнь свою я, и любовь.

Да, танго мне и самому сильно нравится. Жаль, конечно, что он пока и в нашей гимназии не совсем прижился. Хотя, некоторые гимназисты уже могли свободно сыграть на гитаре 'Romance De Barrio' и 'Татьяну', да и, раз отдал и слова, полностью исполнить ту же 'Рио-Риту'. Ещё имелись и танцоры, неплохо освоившие танец. А так, хоть ноты и слова предоставил ещё осенью, пока тишина. Но наши гости о танго всё-таки были немного наслышаны. На концертах в консерватории уже и так были исполнены 'Танго любви' и 'Ах эти чёрные глаза'. А ещё публике неплохо был известен 'Der Pariser Tango'. Вот 'Голубые глаза', хоть и были напечатаны и в книжках, но пока, похоже, ещё никем не исполнялись. По крайней мере, мне об этом не было известно. Ну, ещё не всё потеряно...

И чуть позже тётя Арина сыграла на гитаре 'Romance De Barrio'. Тут уж мы с Александрой показали и сам танец. Красиво получилось. Далее мне вновь пришлось взять в руки гармонь. Ох и натанцевалась под 'Рио-Рита' моя сестра. Корнет Шереметев, под предлогом, что тоже хочет научиться танцевать новый танец, вообще не хотел отходить от неё, но и другие мужчины, пусть и семейные, составили ей компанию. А ещё Вере. И у неё, хоть сначала не очень, но позже тоже получилось вполне неплохо. Так уж чужих в гостях у тёти Арины не было. Поэтому у нас нежданно получился приятный танцевальный вечер. Всё-таки людям и веселиться, и отдохнуть хочется. И танго никакого отторжения у наших гостей не вызвало. Все остались довольными. Всё-таки красивые песни и интересный танец. И, если получится, может, потом именно Россию назовут родиной танго!

Хотя, я не забыл о своих делах и мимоходом сообщил Николаю Фёдоровичу, что с ним хотел переговорить Александр Порфирьевич. Мол, сказал, что очень важно. Возможно, позже сам явится в полк или пригласит куда-нибудь. Конечно, майор посмотрел на меня немного удивлённо, но допытываться не стал. Лишь сообщил, что будет ждать. Он, конечно, был знаком с моим старшим товарищем, но близко не общался. Всё же разные круги общения.

*

Во вторник я навестил консерваторию и, как и договорились, встретился там с Александром Порфирьевичем. И он, как и обещал, на встречу пришёл вместе с самим Зининым! Николай Николаевич был уже сильно в возрасте, и даже его длинные усы поседели. Ну, да, ему было за шестьдесят. Нечего и сравнивать с зелёным и наивным юнцом тринадцати лет! Хотя, слегка возомнившим о себе! Великий учёный ожидаемо глядел на меня сильно недоверчиво, но когда я сходу и спокойно передал старшим товарищам рисунки и описания не только ручных гранат с тёрочным запалом, так и самих запалов, а ещё и корпуса с ручками и прочими частями, конечно, не всё удалось принести, он только весело хмыкнул:

— Необычный у тебя подопечный, Александр Порфирьевич! Хоть и столь юный. Не ожидал! И скрытный какой! Ладно, Борис Павлович, примите нашу искреннюю благодарность. Не переживайте, теперь уж точно справимся. Так и быть, мы постараемся произвести как можно больше этого вещества, а потом и собрать, и испытать предложенное Вами оружие. Интересная и как раз нужная вещь может получиться. Знакомые военные у нас свои имеются. Хотя, будет привлечён, как Ваш представитель, и Николай Фёдорович. Можете будь уверены, что никто раньше времени ничего не узнает. Как Вы заметили, на этот раз как с динамитом не будет. Немцам уже ничего не отдадим. Мы тоже научены и умеем соблюдать тайны. Хотя, до Вас точно далеко!

Конечно, я сразу же рассыпался в благодарностях великому учёному и выразил восхищение им. Ещё и попросил, конечно, когда немного подрасту, взять меня в свои ученики. В общем, постарался очаровать. Николай Николаевич меня быстро раскусил, но, видно было, что остался доволен. Но он всё равно предупредил:

— Да, Борис Павлович, нам, конечно, весьма приятно, что Вы как бы отдаёте авторство нам. Отказываться точно не будем. Но мы всё же укажем в прошениях на привилегии на вещество и оружие, что идеи принадлежали одному известному нам лицу, пока пожелавшему остаться неизвестным. Пусть гадают. А так, все договорённости в силе. И, конечно, мазями мы займёмся чуть позже. Уже убедились, что возможно и их получение. Они нам тоже пригодятся.

Я опять рассыпался в благодарностях старшим товарищам. Это они ведь настоящие учёные. И, наверное, Александр Порфирьевич правильно сделал, что привлёк своего учителя? Это же именно он занимался разными взрывчатками. Большой опыт и авторитет! За спинами таких учёных мне спрятаться легче! Я бы всё им рассказал, но опасно. Так что, пусть остаются в неведении и гадают.

Потом мы, раз находились в консерватории, и требовалось прикрыть истинные цели нашей встречи, занялись музицированием. Николай Николаевич и на самом деле пожелал выслушать немного моей музыки. Сначала я старательно сыграл на фортепиано пару милых композиций. Хотя, 'Весенний вальс', а ещё 'A comme amour' или 'Приди ко мне любовь' уже были знакомы великому учёному. Они теперь много где и часто исполнялись. А потом я спел, уже под гитару, 'Млечный путь', 'Пора-пора-порадуемся' и 'Есть только миг':

— Призрачно всё в нашем мире бушующем,

Есть только миг, за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим,

Именно он называется жизнь!

— Хорошие песни, Борис Павлович! Так держать и далее!

— Постараюсь, Николай Николаевич! И я очень рад знакомству с Вами! Для меня это большая честь!

Вот такая у нас необычная, ага, маскировка встречи получилась. Вся консерватория подтвердит, что точно музицировали. Тем более, я занёс Фёдору Осиповичу ещё ноты и слова арии Джудитты, и даже на русском и немецком языках. Одна знаменитая оперная дива как раз её и исполняла в другой моей жизни. Видимо, я, помимо любви к опере и балету, ещё и являлся поклонником её творчества, хоть и не особо ярым. Удачно вспомнилось. А потом я отдал профессору ноты 'Dreams' и 'Paris Nichts'. Ну, да, увидеть Париж и умереть, может, и не от восторга. Это и сейчас у многих такая мечта. Наверное, и у меня? К тому же, красивая музыка. Хотя, просто для будущих концертов, и необязательно с моим участием. Ну, может, и какие ошибки исправит? Всё-таки не так чётко всё вспоминалось.

Понятно, что состоявшейся встречей я остался доволен. Хоть никакие сроки и не назывались, думаю, что гранаты будут.

*

— Скажи, Александр, откуда у твоего юного друга такие научные данные? Он же химией не занимается?

— Да, Николай Николаевич, Борис очень странен. Я знаю его уже больше года, и он всё больше и больше удивляет нас.