Недостройка

— Понимаешь, — рассказывал Лёлик, взяв меня за пуговицу, мы на улице стояли и перекуривали, — туда дорог никаких нету, слишком неровно и слишком мало народу там живёт-работает, невыгодно. Так что добираться туда будете либо морем, либо воздухом, одно из двух.

— А как лучше? — спросил я.

— И так, и этак хреново, — рассудительно отвечал он, — на вертушке быстро, конечно, и весело, но там одна загвоздка есть, "лётная погода" называется. Плюс наши запросы местный лётный отряд в последнюю очередь исполняет, поэтому ждать попутки можно очень долго.

— Очень это сколько в днях? — решил уточнить я.

— В неделях лучше измерять — можно три, можно и все пять недель.

— Долго, согласился я.

— Добавь к этому, что вылетать надо не из Елизова, для таких нужд есть специальный местный аэропорт, Халактырка называется, а расположен он у чёрта на куличках, от нашего Приморска два часа добираться, если не больше.

— А если морем?

— Морем проще и быстрее в итоге получается, но и тут свои подводные камни есть.

— Какие?

— Опять-таки у института нашего своего транспорта нет, надо заказывать, а это как получится. Это раз. И два — в Ольховой этой нет никакого причала, так что высадка и выгрузка груза превращается там каждый раз в цирковое представление. Я пару раз участвовал в таких, больше что-то не хочется..

— Мда, — подытожил я, — куда ни кинь, везде клин получается. А ты сколько раз в этой Ольховой-то бывал, как там вообще?

— Три раза, — подумав, ответил он, — одна радость, что за поездку туда нам удвоенные командировочные выплачивают, а так одни проблемы. Что там на месте? Три кирпичных барака, научный корпус, казарма для матросов, совмещённая со столовкой и общагой для командировочных, и офицерский корпус. Ну и хозяйственные постройки, бак для горючки, дизель-станция. Всё вроде. Ближайшее жильё километрах в 50-ти, через перевал если переберёшься, там будет рыбачий посёлок в Мутновской бухте.

— Мне нравится. Робинзонить практически будем.

Потом я ещё и Оксану до дома провожал, почему-то она меня выделила из остальных и попросила, во дела... попробовал, конечно, поцеловать её, раз уж такое дело, но она была строга и неприступна — сказала "спасибки" и скрылась в подъезде такой же хрущобы, что и наша. А ещё потом все вместе искали геноссе Мыльникова — пошёл он погулять по местным красотам и не вернулся. Нашли через полчасика, он прилёг отдохнуть на пригорок и заснул. Потом спать надо бы было по всем понятиям, но в связи с разницей во времени в девять часов спать абсолютно не хотелось — лично я пролежал всю ночь, не сомкнув глаз, ну да подумать было о чём, информации к размышлению наши сегодняшние гости выдали предостаточно. Да, и ещё мне предъяву Андрюша выкатил, он, оказывается, тоже на Оксану глаз положил, а я по его мнению отбиваю у него девку. Разрулил конфликт без мордобития, но, чувствую, это не последний наш разговор на эту тему.

Халактырка

С утра, отойдя немного от вчерашней пьянки (не так уж и сильно мы напились-то, я, например, к девяти часам по местному времени как стекло был), мы гурьбой отправились во всё тот же АКИН, где нам и выкатили распорядок дня на ближайшую неделю, а там, как уж пойдёт, добавили — может и не месяц. Утром, значит, сказали нам в административно-хозяйственной службе, после завтрака садитесь на паром на Питера, там пересаживаетесь на семёрку... ну автобус, он недалеко от морвокзала останавливается, километр может, и на ней, на этой семёрке двигаетесь до кольца, на северную окраину города, где находится аэродром местных линий под названием Халактырка.

— А почему он так называется, аэродром этот? — тупо спросил я.

— Ительменское слово Кылыты, означает "река", потом трансформировалось в такое название, — пояснили мне нравоучительным тоном, дескать, как можно такого не знать. — Ящики ваши уже доставлены туда из Елизова, будет, значит, ждать борта в Ольховую. В первый день вы, конечно, никуда не улетите, да и во второй-третий тоже, но в течение недели очень может быть... а может и не быть, тут как фишка ляжет...

— А что за борт-то? — это Петрович спросил.

— Обычно МИ-8 туда летают, но случаются и КА-26 с МИ-6, маловероятно, но случаются.

— И долго туда лететь?

— В районе часа — напрямую конечно быстрее, но вы ж линию берега огибать будете, значит час и получится.

— Ну здорово, — наконец сформулировал ответ Петрович, — а из вашего института кто-то с нами полетит?

— На вертушке нет, там места мало, а если в конце концов судно выделят, то подъедут два-три человека. На Халактырку вас сегодня первый раз Рабинович сопроводит, ну чтоб вы не заплутали, а дальше сами уж будете ездить, не маленькие. Значит, каждый раз, когда уезжаете на аэродром, считайте, что это в последний раз и назад вы не вернётесь — ключи от квартиры сдаёте нам на вахту, всё ясно?

Народу больше никаких разжёвываний не потребовалось и мы все плюс Лёлик обречённо потопали на причал, там как раз через полчасика катер отходил. Ехали мы долго и муторно, в бухте сильный ветер был, так что качало нас изрядно. Заодно выяснил, что из всей нашей команды я один не страдаю морской болезнью, остальные хотя бы по разу бегали блевать в местный гальюн.

По приезде в Халактырку Петрович с Лёликом отправились к местному руководству выяснять наши дальнейшие планы, а нас четверых оставили загорать на лужайке перед зданием вокзала. Выясняли они достаточно долго, так что у меня лично успело образоваться небольшое, но увлекательное приключение на этой лужайке. Лежу, значит, никого не трогаю, остальные на достаточном удалении — подходит солдатик с лычками внутренних войск.

— Привет, — говорит.

— Здорово, — отвечаю.

— Слышь, братан, не купишь мне пивасика? Вот деньги, вот канистра.

— А сам-то чего? — спрашиваю я.

— Да солдатам не продают.

Ну согласился, взял у него и деньги, и канистру, сходил к пивному ларьку, он тут недалеко располагался. Без проблем заполнил ёмкость, рассчитался и отдал всё тому солдатику, а он очень быстрым шагом скрылся в каком-то проулке. Ладно, загораю дальше, а через десяток минут слышу какое-то не очень здоровое оживление сзади. Оглянулся — идёт военный патруль, ведёт с собой того самого солдата с канистрой в руках. Я на всякий случай немедленно передислоцировался к камере хранения, не люблю разборок с правоохранительными органами, и вот от этих камер, там было, за чем спрятаться, слышу следующее:

— И где он? — это старший патруля спрашивал.

— А я знаю? — это солдатик оправдывался, — здесь загорал недавно.

— Пойдём поищем.

Тут уж я всё понял, что косяк какой-то упорол, и далее скрывался уже целенаправленно — хрена лысого они меня нашли. Через час примерно, когда всё успокоилось, Петрович с Лёликом вышли с вестью о том, что нелётная погода (при идеально чистом небе, ни облачка, ну да ладно, лётчикам виднее), я обрисовал тихонько Лёлику ситуацию и спросил, чего за дела?

— Ну ты, парень, по краю прошёл, едва-едва под откос не свалился, — радостно оскалил зубы Лёлик. — Понимаешь в чём дело-то... здесь у нас абсолютный запрет на покупку спиртного военнослужащим срочной службы. Если сами они покупают, то шкурят продавцов, если кто-то им покупает, то посредников.

— И чего, например, будет посреднику? — упавшим голосом спросил я, — если поймают?

— Чего-чего, высылка с территории Камчатки в 24 часа...

Авачинская сопка

Да уж, и ещё волчий билет бы выписали вдогонку, подумал я, так что повезло тебе, брат Антоша, ой как повезло. Больше мы к этому вопросу не возвращались, а я дал себе зарок на такие дешёвые разводы больше не вестись.

Больше ничего интересного в этот день не произошло — ну прошвырнулись по центру Питера, ну посмотрели на местных девушек, ну заглянули в магазины. Ассортимент здесь, конечно, побогаче был, чем у нас в Приволжске, но ненамного, удивило только изобилие консервов "Кофе со сгущённым молоком", штабелями на всех прилавках стояли, а у нас я такой экзотики сроду не видел. Спросил у Лёлика, чего это так вдруг, тот ответил очень просто и убедительно:

— Ты на цену-то посмотри.

— Смотрю, — сказал я, — два-двадцать.

— Ну... дорого же. Даже с нашими северными зарплатами дорого. Вот обычную сгущёнку по 60 коп или какао с молоком по 90 ты здесь хрена лысого отыщешь, только по знакомству или по бартеру, если сумеешь.

— Ну и ладно, а я прикуплю штуки три, — ответил я, — пригодится.

И прикупил. Глядя на меня, то же самое и все остальные наши командировочные сделали.

А следующий день и вообще все следующие вплоть до пятницы у нас были расписаны, как под копирку, с этого вот, за исключением конечно купли-продажи пива для военнослужащих. Утром подъём, завтрак либо из того, что сами купили, но чаще в соседнем буфете, он с восьми утра открывался, потом сдача ключей на вахту института, потом катер на морвокзал, потом пересадка на семёрку и вот она, любимая Халактырка.

— Что, будет сегодня борт в Ольховую?

— Сидите, ждите, может после обеда...

После обеда:

— Не, сегодня нелётная погода (на небе по-прежнему ни облачка), свободны до завтра.

Как вариант:

— Все борта заняты, внеплановая тревога.

Или:

— Горючка закончилась, сегодня никак.

Едем знакомым маршрутом домой... все окрестности этого долбаного аэродрома наизусть уже выучили. И центр города тоже. Самое злачное место, как мы поняли, здесь был отдел кадров морского порта — вокруг него постоянно толпилась куча небритых и не очень трезвых мужиков в надежде наняться куда-нибудь на службу. Брали, как нетрудно догадаться, далеко не всех.

Ещё из интересных подробностей такую узнали — пиво здесь продавалось только с двух часов. Крепкий алкоголь с одиннадцати, как и по всей стране, а пиво с двух. Такая вот местная особенность. Отличное, к слову, пиво было, называлось Жигулёвским, но на вкус было изумительным. Спросили у Лёлика, чего это так, он ответил, что от воды — брали её из артезианских источников в горах, очень чистая, а вкус пива от качества воды процентов на 70 зависит.

Разнообразие началось вечером пятницы, к нам зашёл на огонёк Максимка, он и сказал.

— По выходным можете в Халактырку и не ездить, они всё равно никуда не полетят. Так что если есть желающие залезть на Авачу, прошу записываться.

Ну про туриста Серёжу можно было не спрашивать, но и все остальные тоже захотели.

— Тогда завтра в восемь утра выход. На автобусе до Елизова едем, потом надо будет попутку поймать, она к подножию подвезёт...

— А если не поймаем?

— Это вряд ли, в тут сторону очень много машин ходит, там лесхоз недалеко.

Завтра в восемь выдвинулись на восхождение, как и было сказано. До Елизова без проблем доехали и попутку легко поймали, за поллитра, проблемы дальше начались, причём у меня одного — я недавно кроссовки купил и не разносил ещё их, так что через пару километров по пересечённой местности мимо лавовых потоков и фумарол нажил я себе серьёзную такую мозоль на левой ноге. Максим посмотрел, что у меня там, замотал бинтом и сказал, чтоб я возвращался — до вершины я всё равно с такой красотой не доберусь. Вот так и не сложилось у меня покорение местного Эвереста... вернулся в нашу общагу где-то в середине дня злой и голодный, подумал, что раз уж так сложилось, то надо хотя бы нашу красотку Оксану охмурить что ли. Переобулся в тапочки, сойдёт для такого захолустья-то и сел на лавочку рядом с её подъездом в надежде, что она когда-нибудь, да выглянет на улицу. И дождался-таки...

— Привет, Оксана, — бодро сказал я ей, когда она выпорхнула из подъезда в светленьком летнем платье, — куда спешишь?

— А, это ты, — сделала она вид, что удивилась, — а говорили, что вы все на Авачу пошли.

— У меня авария случилась по дороге, вот и вернулся

— А что за авария?

Я показал забинтованную ногу.

— С полдороги назад повернул... ну раз уж я здесь оказался, а не на Аваче, может сходим куда-нибудь вечерком?

— Куда например? — с ходу не отказала мне она.

— Да я не знаю, куда тут люди у вас ходят, тебе виднее, может подскажешь? В кино какое, в кафе или на танцы.

— Кино у нас только на той стороне залива, в Питере, а здесь был кинотеатр, да развалился. На танцы я не люблю ходить, а в кафе... а почему бы и не сходить?

— Замётано, — обрадовался я, — говори куда и во сколько.

— Открылось у нас тут недавно кооперативное кафе, "Уют" называется, но из наших там пока никто не был... говорят, что дорого очень.

— Деньги не проблема, — уверенно сказал я, — нам на дорогу их целую пачку выдали.

— Тогда договорились — в восемь подходи на Ленинскую, напротив райкома нашего, а сейчас я побегу по делам, извини.

И она быстрым прогулочным шагом скрылась за ближайшим поворотом. Ну дело-то кажется на мази, удовлетворённо подумал я, пойду готовиться к вечерним приключениям. Та ещё проблема-то — что надеть и покупать ли цветочки, вот два главных вопроса для каждого, собирающегося на свиданку.

Вытащил всю одежду из чемодана, что с собой у меня была, и попытался представить, что из этого подходит, а что не очень... так и не представил, взял относительно новые джинсы — не Леви-Стросс и не Вранглер, что-то польское, но на вид вполне приличные. А сверху вот эту понтовую рубашку с оригинальными карманами, в прошлом году купил в московском "Белграде" по случаю. Ну и кроссовки конечно — до Ленинской, я так думаю, дохромаю как-нибудь, это не восхождение на Эверест в конце-то концов, а вид у них очень приличный.

Насчёт цветочков я решил не заморачиваться, пойдёт дело, тогда уж, а пока нечего на ветер деньги пулять. Вместо них подарю-ка я её кубик Рубика, я его зачем-то с собой прихватил в командировку. А тут и полвосьмому стрелка на часах подошла, пора выдвигаться... наши-то парни, по моим расчетам где-то глубоко в ночи вернутся. Если вернутся конечно, могут и заночевать на обратном пути, до вершины и назад дорожка неблизкая.

Оксана меня уже ждала на Ленинской улице аккуратно напротив райкома — ай, как нехорошо опаздывать-то, но ладно, переживёт. Платьице то самое, летнее и лёгкое, оно сменила, зря, на мой взгляд — бананы, конечно, бананами, но если у тебя красивые ноги, не надо их скрывать от народа.

— Привет ещё раз, — сказал я с разбега, — этот наряд тебе очень идёт. Извини, что не первый пришёл, нога задерживет.

— Бедняга, — с усмешкой ответила она, — но ничего, до свадьбы заживёт.

Это намёк? — подумал я, но вслух сказал совсем другое:

— Что же это мы стоим, чего ждём? Нас наверно заждались уже в этом уютном кафе с названием "Уют".

Тут я смело взял её под руку и мы зашагали ко входу. Вспомнить бы, что да как в этих кооп-заведениях творилось в это время, лихорадочно соображал я по дороге... ааа, куда-нибудь кривая да вывезет.

— Какая кривая? — спросила вдруг Оксана.

— Я это вслух что ли сказал? — удивился я. — Ну эта... которая непрямая... из песни Высоцкого — слышала наверно "припустились, подвывая, две судьбы мои, кривая и нелёгкая".

— Ну, что у Высоцкого судьбы не очень прямые были, это я в курсе, но ты-то тут при чём?