Третий меморандум

Сопровождающие охотники шумно плетутся сзади, изнывая от мошкары и выражаясь по адресу Самодержца. Эта сволочь и правда, могла бы выделить вездеход. Здесь он всё-таки нужнее, чем на Периметре. Инга идет рядом — маленькая, гибкая, молчаливая. Интересно, как она ухитряется сохранять свой доморощенный аристократизм в уродливой, не по росту здоровенной штормовке и вихляющихся бахилах?

Если верить данным Первой экспедиции, колония хиппи где-то в пяти километрах отсюда. Плюс-минус. Но Первая экспедиция шла по побережью. Собственно, это была даже не экспедиция — так, варварский рейд обалдевших следопытов.

О какой экспедиции могла идти речь, если они не составили даже более-менее приличной карты побережья? Слепо тыкались вправо-влево, натолкнулись на трёх голеньких волосатиков и дали дёру. Свободная любовь их, видите ли, смутила. Девственники хреновы.

Над головой саданул тяжёлый низкий свист и следом сразу же глухо бабахнул охотничий карабин. Инга, коротко вскрикнув, метнулась к нему, нелепо прижалась всем маленьким вздрагивающим телом. Оттолкнув девчонку, Валерьян рванул автомат и веером всадил очередь в это неправдоподобное, жуткое, синюшно-багровое шевелящееся месиво. Он жал на спуск, абсолютно не отдавая себе отчёта в происходящем, не желая верит увиденному.

Стрельба кончилась как-то сразу. За спиной, опустив разряженные арбалеты, хрипло дышали перепуганные охотнички. У ног тихо всхлипывала Инга. Она сидела на корточках и в её сухих стеклянных зрачках было безумие. Там, всего в каких-то 15 метрах раскачивались на корявой ветке три нагих синюшных тела. Двое мужчин и женщина. Содранный выстрелами местный гнус снова начал облеплять их. Тела закручивались против часовой стрелки, и в этом размеренном вращении было что-то жутко живое. Между сосками у женщины чернела массивная арбалетная стрела.

ПРАВДА О ХИППИ (из монографии "Патопсихология молодёжи" ПСС В.Валери, т.3, Первоград, "Академия", 2135148г. Т.Э.)

Хочу внести ряд уточнений. Прежде всего: ныне существующая секта т.н. "хипарей", пропагандирующая обряд обрезания, фаллические культы, половые извращения и пр., не имеет ничего общего с движением хиппи в их исходном, так сказать, "старо-земном" варианте. Движение хиппи строилось на основе полной естественности как в половых отношениях, так и в социальных. Говорить о "социуме" в отношении колонии хиппи немного нелепо, т.к. они представляли собой странную общность, единственным стержнем которой была полнейшая, почти абсурдная в нынешнем понимании, свобода каждой конкретной личности.

Глубоко укоренившийся в их психологии тезис о том, что за свободу секса необходимо бороться, привёл в конечном счете к тем плачевным последствиям, которые известны каждому, студенту. Первый Координатор просто вынужден был прибегнуть к жёстким мерам, невзирая на некоторые разногласия в Совете. По ряду причин личного характера я не считаю возможным обрисовывать свою позицию по данному вопросу, но дальнейшие события подтвердили правоту Координатора. Моя экспедиция застала колонию на грани деградации. В условиях полнейшего отсутствия каких-либо сдерживающих факторов, обитатели колонии в первые же дни уничтожили все запасы алкоголя и медицинских наркотических средств. К сожалению, они быстро открыли галлюциногенные свойства листьев т.н. "черного балдежника", длительно жевание которых приводит к образованию злокачественных опухолей слизистой рта и пищевода. Употребление этого сильнейшего, не имеющего "земных" аналогов наркотического средства поставило большинство обитателей колонии на грань полного разрушения личности. Собственно, это были уже не люди — абсолютно потерявшие волю и способность ориентироваться в окружающем мире, они сутками валялись на земле, приходя в движение лишь для того, чтобы совокупиться с ближайшей партнершей или партнером. Листья балдёжника обладали сильнейшим побочным возбуждающим эффектом, и интенсивность совокуплений для каждого составляла в среднем 15-17 раз в сутки, что, при полном отсутствии правильного питания, приводило к естественному истощению организма.

Большая часть продовольственных запасов колонии была уничтожена пожаром во время одной из оргий. Полуфашистская группа так называемых "панков", волей Эксперимента оказавшаяся в колонии, захватила оставшееся продовольствие и предприняла попытку тотальным террором восстановить подобие рабовладельческого общества. Полуживотная апатия способствовала этому...

Три трупа — что это? Массовое самоубийство, или...

Валерьян уже почти не скрываясь, поднимался по пологому склону, поросшему странным, пепельно-багровым мхом. Он уже перестал реагировать на поминутно встречающиеся конвульсивные тела аборигенов. Абсолютно голые, они парочками и поодиночке валялись на земле, что-то слюняво пережёвывая и не отрывая бессмысленных глаз от невидимой точки на сумасшедшем небе. Апокалиптическая картинка: равномерная работа челюстей, равномерный чавкающий звук, чернильная слюна, пузырчатыми ручейками стекающая на грудь. И какие-то мёртвые обгоревшие стены там, далеко, на самой вершине холма. Метрах в пяти очередная парочка занималась любовью: несколько судорожных механических движений и снова — откинувшись — бессмысленный взгляд в небо. И все это — не переставая жевать. Валерьян брезгливо отвернулся. М-да, каково сейчас котёнку?

Он плёлся сзади — прыщавый голубевский питомец, славный в сущности парень Юрка. Худощавый, немного нелепый с чёрным раструбом распылителя в лапах. "Держись, котяра" — Валерьян полуобернулся к мальчишке. — То ли еще будет." Юрка криво улыбнулся.

"Третий, Третий, я — Первый. Что у тебя там...." — засвербил в ухе голос Самодержца. "Слушай, Сань, отцепись. Сам ни хрена не понимаю." "Перестань хамить. Ты их видишь? Что они делают? "Они? — ..утся." "Что-что? Как так ...бутся?" "Так, молча. Жуют и это самое. Подробности — через часик. Лады?" Рация заглохла.

Всё-таки надо отдать должное Казакову — получив сообщение о висельниках, босс сразу же выслал на подмогу вездеход со взводом котят, вторым распылителем и рацией. План операции мы разрабатывали в трогательном единении. Вездеход с моими охотниками, вновь прибывшими пацанятами и Ингой остался километрах в трёх от хипистского гадюшника. Мы с Юркой, вооружившись автоматами и распылителями, отправились на разведку. Рация — в рабочем состоянии. И Инга, не снимая наушников, следящая за каждым моим шагом. Маленькая геодезисточка, кажется, имела несчастье мной увлечься. Занятно, но надо быть поаккуратнее. Впрочем, у меня к ней чисто отеческие чувства.

Что же это было? Самоубийство? Три трупа. Три первые трупа. А эти, балдеющие, что — не трупы? Занятно, что, если бы на моём месте оказался Голубев? Или Баграт?...

МЕМУАРЫ ВАЛЕРИАНА

8 апреля. Кончилось. Сегодня отправляю в Метрополию орду маленьких фюреров. У моего отряда довольно-таки общипанный вид — эти панки чертовски ловко орудуют цепями и дубинками. Вообще-то котята держались браво, представляю, как они будут хвастаться дома своими шишками и ссадинами.Герой дня — гаврик. У него особо тяжкое боевое ранение — неоднократно покусан и едва не изнасилован какой-то местной менадой. Стрелять я запретил, умиротворение производили исключительно распылителями. Благо, у них в колонии вообще не оказалось огнестрельного оружия. Выглядят эти фраера чрезвычайно мило, в лучших традициях. Кожаные курточки, бритые височки, вытатуированные на люу свастики и весь прочий антураж. Малян будет в восторге.

Я с Ингой и двумя охотниками пока остался здесь. Невзирая на Высочайшее повеление. Надо хоть чем-то кормить это сексуальное стадо. Единственное, что я мог сделать до какого-либо реального решения Совета — не дать им всем передохнуть от голода и полового истощения. Занятие не из приятных. Вполне возможно, что там, на заседании Совета я буду нужнее, но не могу, просто не могу оставить кого-либо из ребят. И потом — Ирка...

Ирка. Господи, что они с тобой сделали? Кто — они? Что ты с собой сделала? Ты лежишь рядом, в двух шагах, с таким же идиотским блаженством на лице, как у всех этих жвачных. Такая желанная, такая недоступная там, на Земле, и — половая подстилка — здесь. Ни проблеска узнавания. В первые минуты я, наверное, просто свихнулся. Я тряс тебя за плечи, целовал руки, волосы, остекленевшие мутные глаза. Не могу. Нельзя об этом... Ирка! Сбылась мечта идиота. Ты лежала рядом, но тебя не было. Тебя вообще больше нет. Не будет никогда. Никогда не будет. Никогда... Я, дурак, ещё во что-то верил. Я и сейчас верю. Как иначе?

Быстрее бы приехал хоть кто-нибудь из медиков. Ведь я ни бельмеса не смыслю в медицине. Я даже не знаю, можно ли сейчас отнимать у них эти проклятые черные листочки?

Был костер. Мохнатые рыжие искры выстреливали в низкое ночное небо. Сухой мох горел неровно, с прерывистыми хриплыми повизгиваниями. Валерьян обернулся, услышав за спиной тихое шебуршание. К костру сползались аборигены. В метре от него, опираясь на руки, приподнялась всклокоченная волосатая фигура. Хиппи смотрел в огонь, смотрел прямо сквозь него, Валерьяна, изредка машинальным жестом отряхивая с глаз слипшиеся рыжие космы. Валерьян поёжился. Он осторожно распрямил затёкшую ногу и поудобнее устроил на коленях иркину голову. Она лежала в обычном полутрансе, широко раздвинув колени. Озверевший Валерьян пинками отгонял от нее мужиков и теперь она непрерывно мастурбировала. С этим уже ничего нельзя было поделать. Её страшно похудевшее, ставшее каким-то синюшным тело крупно вздрагивало. Периодически она судорожно выгибалась, скребя ногами по земле и, отняв руки от низа живота, вцеплялась в рукав валерьяновой штормовки. Валерьян стиснул зубы и отвернулся.

И сразу же встретился с тоскливым взглядом Инги. Она сидела напротив, с другой стороны костра, и зябко поёживалась, хотя было тепло. Очень тепло. Сегодня он влепил ей пощёчину. Девчонка хотела украдкой попробовать лист "балдёжника". Весь вечер они не разговаривали.

Валерьян оглянулся — охотники, измученные треволненьями, дрыхли без задних ног. Игка сорвалась с коленей и быстро-быстро, мелкими движениями, заерзала промежностью по мху. Инга, стиснув пальцы, смотрела на всё это через костёр широко раскрытыми жуткими глазами. Валерьян встал. Подошёл к девчонке. Положил руку на плечо. Бред.

Держась за руки, они медленно брели прочь от костра, туда, где маячили изломанными тёмно-лиловыми сгустками обломки панковского штаба. Молча.

Ирка!!!

У I ГЛАВА

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить

и вновь перевесить

И можешь отрезать семь раз, отмеряя при этом

едва.

Но ты уже знаешь, как мало успеешь

за год или десять,

И ты понимаешь, как много ты можешь за день

или два.

Ю. Левитанский

Вольноотпущенник Времени вербует ему рабов.

А. Вознесенский

ДНЕВНИК КАЗАКОВА

"...31 марта. Славная троица, не успев уехать, подкинула мне новое испытание. На этот раз — испытание духа. Как Комову в "Полдне 22-го века". Сначала я даже решил, что они меня разыгрывают, но быстро разуверился. Тон не тот и случай тоже не тот... Короче, позавчера экспедиция на "Защитнике" обнаружила участок смешанного земного леса, в центре его — полуразрушенный замок, в замке — человеческие кости вперемешку с черепами гигантских панцирных обезьян и якобы действующую компьютерную сеть, вышедшую из строя при первой попытке Маляна забраться под полусгнившие дубовые (!) панели. Я не особо верю, что система "самоуничтожилась", по-моему, она просто так изветшала и заржавела, что превратилась в прах при прикосновении. Собственно, я не особо верю и в то, что она работала. Совсем на совести Маляна и Голубева я оставляю термины типа "трехглазые гуманоиды", хотя они обещают привезти череп и показать небывалую для обезьяны лобную часть. Не знаю. Не знаю, что думать. Хотя если продолжать доверять информации Хозяев о отсутствии на планете аборигенного разума, но в то же время довести до сведения масс информацию о находках в Замке... это неплохо помогло бы сохранять единство. Враждебные примитивные аборигены, уничтожившие столетия назад предыдущую земную колонию... И стоило бы, конечно, съездить посмотреть. Очень интересно. Книг мои археологи почему-то не нашли. Вооружение — холодное...

Тут еще Валери просится в поход. К хипарям. Сегодня и решим на Совете.Дело полезное, но вездеход давать — оставить в городе только один. Пусть Валерьян прогуляется... тем более, что наш обаяшка-бородач уверен в своих правах на всех женщин колонии, и меня это смущает. Я вроде бы перестал особо тосковать, это и непривычно, и неплохо, но для дальнейшего забвения необходима"викторианская" эволюция... Кстати, в геодезической группе есть очень славная курсантка. Валерьяну в его походе просто необходима хорошенькая помощница.

Посевная идет по плану. Утром на выкорчевку из сайвы выползла дюжина каких-то мохнатых черепах. Прогнали пинками. Патрулей не хватает, Периметр строится черепашьими темпами... вот ведь — тоже аналогия....

Охотники себя не оправдывают. Или зверье уже начало сторониться окрестностей? Стоит, наверное, часть народу перевести в рыбаки.

Чей же все-таки замок? На днях съезжу, благо ГАЗик на ходу..."

Александр со стоном протер глаза. Спать выпало всего четыре часа. Патрульный Котенок в дверях отчаянно зевал, но не уходил, ибо вчера ему было строго-настрого приказано будить до вставания. Александр откинул одеяло, сел, помотал головой, встал. Котенок бесшумно исчез. За окном стояла светло-серая муть — небо в ровной пелене, лужи, грязь после вчерашнего дождя, толпы в штормовках, сгрудившиеся у второго склада. Во втором складе размещалась столовые "палаточнико"в. Александр взял полотенце и прочие причиндалы и направился к рукомойникам. У членов Совета было немало бытовых привилегий: жили они в отдельных комнатах (два на четыре), умывались в рукомойниках, воду для которых таскали по очереди из ручья, завтракали тоже отдельно, в гостиной "Дома Советов". Готовили тоже по очереди. Обедали и ужинали консулы с массами. Во избежание, так сказать...

В тесном коридорчике у умывальника столкнулся с Викой. Она была в своем экономном домашнем халатике, волосы еще встрепанные со сна.

— Привет. — Он стоял в опасной, близости, ощущая тепло ее тела и какой-то далеко-земной запах волос.

— Доброе утро, Саша, — Вика не отстранилась, улыбаясь, посмотрела в глаза. — Как спалось?

— Неспокойно. — Александру захотелось положить руку ей на талию, но в руке была зубная щетка. — Мысли замучили...

— А ты... меньше раздумывай, Сань, — Вика еще раз улыбнулась, махнула головой, окунув александрово лицо в облачко волос, убежала.

Сон как рукой сняло, даже бодрость некая появилась. Через десять минут Александр вошел в гостиную, усиленно поводя носом.

— Мнэ-э... а кто у нас сегодня дежурный по камбузу? — осведомился он голосом Юрковского.

— Садись, громовержец, — Крайновский был мрачен. Он тоже не выспался. -Лопай, что дают, координатор.

— Стасик не в духе, — пояснил Леонид. — Ему кошмары снились. Среди ночи слышу — кричит: "батарея левого борта, хлебными пайками — огонь!"