Меченый. (Меченый - 1)

— А по ночам — спать. Желательно в обществе законной супруги...

— Супруги-то зачем? — не понял принц.

— Как это? — притворно удивился Вага. — Ты что, до сих пор не знаешь, зачем нужны супруги и откуда берутся наследники?

— Э-э-э... нет!!! — пожал плечами Латирдан. И жизнерадостно расхохотался.

— Какой ужас!!! — горец вытаращил глаза, потом задумчиво почесал затылок и посмотрел на походную кровать своего побратима: — Вот возьмем Карс, и я устрою тебе тренировку...

— Ты?!

— Ага! Приведу какую-нибудь прелестную пленницу, усядусь на краешек твоей кровати с мехом вина и буду помогать тебе советами...

— Знаю я твои советы... — хохотнул принц. — И помню, чем заканчиваются попытки делать по-твоему...

Вага виновато опустил взгляд и почесал поясницу, все еще помнящую 'ласку' отцовского кнута.

В этот момент полог, занавешивающий вход, откинулся, и в шатер ввалился насквозь мокрый сотник Арзай по прозвищу Белая Смерть:

— Силы твоей деснице и зоркости твоему взору, ашер! Мы готовы...

— Отлично! — принц торопливо натянул на ноги сапоги, закрепил на поясе моток веревки и сгреб со стола перевязь с алчигами . — Идем...

Сотник склонил голову, развернулся и первым выскользнул наружу...

...Граф Рендалл стоял в десяти шагах от шатра и, судя по угрюмому выражению лица, готовился к очередной попытке исполнить свой вассальный долг. Увидев принца Неддара, облаченного в кожаный нагрудник, налокотники и наголенники, он откинул капюшон плаща, возмущенно раздул ноздри и сделал шаг вперед:

— Ваше высочество! Вы не должны покидать лагерь! Это опасно!!!

— Да вы что? Правда, что ли?

Проигнорировав издевку, командующий Первой Тысячей королевства Вейнар нахмурил брови с хрустом сжал здоровенный кулак:

— Вы — единственный наследник его величества, значит, обязаны себя беречь!

— Прежде всего, я обязан заботиться о своем королевстве, то есть о тех, кто в нем проживает... — тоном, не терпящим возражений, заявил принц. — В мирное время — обо всех, а в походе — о солдатах...

— Вы — настоящий полководец... — без тени лизоблюдства сказал тысячник. — Однако...

— Граф! Давайте не будем тратить время на пустопорожние разговоры. Армией командую я. И ответственность за принятые решения тоже несу я...

— Да, но...

— Никаких 'но'! Я не собираюсь штурмовать Карс в лоб! И осаждать — тоже! Ибо знаю соотношение потерь между атакующими и обороняющимися. Жизни моих солдат — это самое ценное, что у меня есть, и я сделаю все, чтобы их сохранить...

Латники, стоящие по обе стороны от входа в шатер, одновременно грохнули перчатками по нагрудникам и снова превратились в статуи...

Принц усмехнулся:

— Видите, граф, даже простые воины понимают, что я прав...

— А если вылазка не удастся, и вы погибнете?

— Если я погибну, то вы развернете армию и отправитесь обратно в Аверон. — рявкнул Латирдан. — И будете молить Вседержителя, чтобы он послал моему отцу еще одного сына...

— Простите, ваше высочество, но...

— Граф!!! Вы пытаетесь мне перечить?

Услышав от принца фразу, которая в устах его грозного отца всегда означала чью-то неминуемую смерть, командующий Первой Тысячи нисколько не испугался: упрямо выдвинул подбородок, нахмурил брови и тряхнул головой:

— Я делаю то, что обещал своему сюзерену!

Принц сжал пальцы на рукояти кинжала и перетек вперед:

— А я — то, что должен себе, королевству и вассалам моего отца! Поэтому мне лучше не мешать...

Заглянув в его глаза, тысячник сглотнул, хрустнул пальцами... и криво усмехнулся:

— Что ж, тогда я иду с вами!

— Хорошо! — мгновенно успокоившись, согласился принц. — Я вас возьму, но... только в том случае, если вы сделаете вот так...

И, разбежавшись, легко запрыгнул на торчащий неподалеку валун.

Граф Рендалл подошел поближе, оценил высоту валуна и посмотрел на принца снизу вверх:

— Не касаясь руками?

— Естественно! А еще — БЕСШУМНО... — кивнул Неддар. Потом подмигнул ухмыляющемуся Ваге и так же легко спрыгнул на землю.

Тысячник провел пальцем по мокрому камню, полюбовался на слой грязи на своих сапогах и... щелкнул пальцем по нагруднику:

— В латах не запрыгну...

— А если и запрыгнете, то поднимете на ноги весь Карс ... — кивнул принц. — Кроме того, вы привыкли сражаться в доспехах, а не в коже...

— Что ж... Тогда я буду ждать вас у ворот...

...Высоченная городская стена Карса напомнила принцу скалы у Кафарского водопада: по ее поверхности сплошным потоком стекали струйки дождевой воды, из узких щелей между каменными блоками, подобно тине и водорослям, торчали травинки, а бездонный ров, воняющий нечистотами, походил на омут, в который так любила прыгать ребятня.

Усилием воли прогнав прочь воспоминания о детстве, он привычно стукнул ладонью по камню, убедился, что крошиться тот не собирается, потом сбросил с плеч бурку и передвинул на грудь перевязь с алчигами.

Вага, возникший из-за его плеча, вскинул голову вверх и удовлетворенно улыбнулся.

'Отличная погода для набега...' — 'перевел' его улыбку принц. И кивнул в ответ: — 'Ага!'

'Ты — первый?' — жестом спросил побратим.

'Да...' — кивнул Неддар, потом вскинул над головой сжатый кулак и описал им небольшой круг.

Из темноты тотчас же выдвинулся конец здоровенной слеги и ткнул его в предплечье.

Представив себе завистливые взгляды вцепившихся в нее воинов, принц усмехнулся, поудобнее взялся за мокрое дерево, поставил ногу в сцепленные 'стременем' руки побратима, подпрыгнул... и в мгновение ока взбежал к середине стены. Потом слега остановилась, и принцу пришлось удерживать равновесие на мокрых камнях.

Удержал. Правда, не без помощи тех, кто поднимал слегу. Потом нащупал перекладину, примотанную к слеге в двух локтях от края и, перебирая руками, сполз чуть пониже, чтобы упереться в нее спиной.

'Все, теперь — алчиги...'

...Первый клинок вошел в щель по самую рукоять. И так же спокойно вышел обратно. Пришлось вкладывать его в ножны и доставать другой. Потолще и подлиннее.

Этот пришелся впору. И застрял так, как будто являлся частью стены.

Довольно усмехнувшись, Латирдан набросил на его рукоять кожаную петлю, вдел в нее правую ногу и легонечко наступил.

Алчиг держал. Причем надежно. Поэтому принц перенес вес тела на петлю и нашарил следующую щель...

...Стена была скользкой, как лед, а подходящих щелей между камнями — не так уж и много, поэтому по ней приходилось двигаться причудливыми зигзагами. Узенькая полоса между рвом и ее подножием, на которой толпились хейсары, давно пропала в темноте, звуки поглощал непрекращающийся дождь, и в какой-то момент Неддару показалось, что Время остановилось. И уже никогда не двинется вперед!

Всадив в стену очередной клинок и накинув на него кожаную петлю, он задрал голову вверх... и расплылся в улыбке: до зубца стены оставалось чуть больше двух локтей.

'Добрался...' — удовлетворенно подумал он, поставил правую ногу в петлю и... промахнулся!

Нет, сорваться он не сорвался — юность, проведенная в горах, дала себя знать. Но... разозлился. На себя. И, мысленно пообещав принести в жертву Бастарзу десяток откормленных баранов, попробовал еще раз.

Стопа встала на ремень, как в стремя. А взгляд тут же наткнулся на подходящую щель...

...Бог-воин смотрел на Латирдана, не отводя взгляда: часового на стене не оказалось! Мало того, факел, который должен был освещать этот участок стены, оказался погасшим, и это никого не беспокоило!

Присев, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза, принц чиркнул по предплечью выхваченным из ножен кинжалом, прикоснулся к ране губами и еле слышно прошептал:

— Кровь от крови твоей, Барс!

Потом снял с пояса моток веревки и, почти не таясь, набросил петлю на ближайший зубец...

...Часовой, охраняющий подступы к надвратной башне, спал! Сидя!! Обняв алебарду и набросив на голову капюшон невесть где взятого плаща!!!

Ошалело посмотрев на струйку слюны, стекающую по подбородку 'доблестного защитника' Карса, Латирдан мысленно посочувствовал начальнику городской стражи, потом опустился на колено, аккуратно положил кинжал рядом с правой ногой и, примерившись, одним движением свернул засоне шею.

Вага, тенью следующий за ним, мотнул головой в сторону двери, ведущей в надвратную башню, и растопырил четыре пальца.

Неддар кивнул, показал, что берет на себя тех, кто окажется справа, подхватил кинжал и рывком отворил дверь...

...— Хамид, ты, что ли? — не поворачивая головы, поинтересовался один из воинов. И с азартом высыпал на пол игральные кости.

— Угу... — промычал принц, скользнул ему за спину, закрыл ладонью рот и вбил кинжал в глазницу карсца, сидящего напротив. Потом выдернул клинок и полоснул им по горлу начавшего дергаться 'говоруна'...

...Вага действовал так же быстро. Но только голыми руками: первому из своих двоих проломил гортань, а второму — переносицу. Потом удостоверился, что Неддару помощь не нужна, и метнулся к вороту, поднимающему герсу ...

...Накрутив на ворот оба толстых, в руку взрослого мужчины, каната, Вага удовлетворенно усмехнулся и оценивающе оглядел помещение, пытаясь понять, какое количество воинов требуется, чтобы поднять герсу максимально быстро.

— По двое — с каждой стороны ворота, и по четыре человека на каждый канат... — буркнул принц.

Хейсар согласно кивнул. И дважды щелкнул пальцами.

В дверном проеме тут же возникло удивленное лицо его младшего брата Унгара:

— Это ты меня?

— А кого же еще? — одновременно спросили Неддар и Вага. Потом переглянулись и еле слышно рассмеялись.

— Думаешь, я не знаю, что у меня появилась еще одна тень? — поинтересовался принц. А Вага, не теряя времени, показал брату две раскрытые ладони.

Юноша нахмурился, потом понимающе кивнул и исчез. А через пару десятков ударов сердца в надвратную башню начали забегать воины...

...Десять пар сильных мужских рук подняли решетку, перекрывающую выход из захаба, быстрее, чем распахнулись створки внешних ворот. Правда, чудовищный скрип, который она при этом издавала, перебудил всю городскую стражу. Но это уже ничего не меняло: к моменту, когда из дверей близлежащих казарм начали выбегать заспанные воины, Первая Тысяча была уже в городе. И пластала все, что движется...

...Смотреть на стальной поток, несущийся по центральной улице Карса, принцу было скучно. Воевать пешим, да еще и облаченным в кожу — глупо. Поэтому, дождавшись, пока по захабу пронесется последний десяток солдат, он неторопливо спустился со стены, кивком подозвал к себе первого попавшегося конного посыльного и потребовал лошадь.

Посыльный вгляделся в его лицо, спешился и упал на одно колено:

— Вам письмо, ваше высочество! От вашего отца...

Глава 5. Баронесса Мэйнария д'Атерн.

Пятый день четвертой десятины второго лиственя.

...Боли в ладонях я не почувствовала. Совсем. Видимо потому, что Бездушный, убрав нож обратно в перевязь, повернулся ко мне и уставился на меня черными и бездонными, как омут, глазами.

Я поняла, что если он сделает ко мне хотя бы один шаг, я умру от страха. И зажмурилась изо всех сил.

Шагнул. Но не ко мне, а к выходу — еле слышно прошелестела солома, разбросанная по земляному полу, пару раз гулко стукнул окованный сталью посох, и в каретном сарае стало тихо. Если, конечно, не считать звуками шелест струй непрекращающегося дождя.

Я осторожно приоткрыла один глаз, услышала шорох по левую руку от себя и... бросилась наутек: Бездушный никуда не уходил! Он просто спрятался за одну из клеток!!!

Вылетев во двор, я, не замечая луж, добежала до входа в донжон и изо всех сил рванула на себя тяжеленную створку. Хорошо смазанная дверь подалась неожиданно легко, и я, потеряв равновесие, чуть было не села в лужу.

Кое-как удержав равновесие, я запоздало вспомнила про Вседержителя и, пробормотав 'Спаси и сохрани!', нырнула в спасительный полумрак прихожей.

Как назло, в донжоне было пусто, как на кладбище в ночь Темной Страсти — слуги мотались неизвестно где, а немногие оставшиеся в замке воины либо несли службу на стенах, либо отсыпались перед караулом.

Я затравленно посмотрела на улицу... и захлопнула дверь: выходить из донжона, чтобы найти Ворона, было выше моих сил. Да и что я могла ему сказать? Что слуга Двуликого забрал душу бедного зверька?

'Посоветуюсь с Аматой...' — пообещала себе я, затем вспомнила фанатичный блеск, появившийся в глазах кормилицы через месяц после появления в замке брата Димитрия, и поежилась: она могла обвинить в смерти котобелки МЕНЯ!!!

'Увидишь Бездушного — не смотри в его глаза...' — мысленно повторила я слова из Изумрудной Скрижали. — 'Ибо они — суть глаза Двуликого! Услышишь Бездушного — заткни уши. Ибо слова его — суть глас Двуликого! Столкнешься с Бездушным — беги! Ибо посох его — суть начало пути в бездну Неверия... Отринь Двуликого — и сделаешь шаг навстречу Вседержителю...'

'Не смотрела, не слушала и... сбежала...' — облегченно выдохнула я. — 'Значит, винить меня не в чем...'

Потом быстренько поднялась на третий этаж, влетела в свою гостиную, изо всех сил захлопнула за собой обе створки и шепотом позвала кормилицу.

Та не отозвалась!

Я непонимающе огляделась, заметила кувшин с морсом, стоящий на столе, потом услышала потрескивание дров в разожженном камине, посмотрела на мерную свечу... и закусила губу: Амата была на вечерней проповеди у брата Димитрия! Вместе с большинством слуг, не занятых работой!!!

— Одна я тут не останусь! — решила я, вышла в темный коридор и, услышав какой-то подозрительный звук, тут же юркнула обратно.

Никогда не задвигавшийся неподъемный засов скользнул в пазы сам собой! Потом к двери переместились тяжеленное кресло и стол.

'Теперь точно не войдет...' — подумала я. Потом прокралась в спальню, выпила полкувшина разбавленного вина, стянула с себя мокрые вещи и, оставшись в одной нижней рубахе, залезла под одеяло...

...Высоченный каурый жеребец покосился на меня лиловым глазом, пошевелил губами и всхрапнул. Потом гордо вскинул голову, посмотрел куда-то за мою спину и... встал на дыбы.

Перепачканное копыто, к которому прилип жухлый грязно-коричневый лист, мелькнуло прямо перед моим носом, а через мгновение по ушам резанул чей-то испуганный крик:

— Бездушный!!!

Я тут же развернулась на месте и похолодела: в нескольких шагах от меня стоял ОН. И, не отрываясь, смотрел мне в глаза...

Шаг... Другой... Третий... Плавное движение десницы — и покрытый зарубками Посох Тьмы пришел в движение: провернулся вокруг правой руки, скользнул по ладони левой, метнулся вперед и... проломил череп Кулаку, бегущему ко мне на помощь... Потом оружие дрогнуло, стряхнуло с себя обмякшее тело и устремилось к щиту подоспевшего Ворона.

Щеку обожгло чем-то горячим. Я вытерлась рукавом, с ужасом уставилась на пятно крови, возникшее на белоснежной ткани, потом перевела взгляд на обломки костей, торчащие из жуткой раны на голове Кулака, и попятилась...