Вы не гарем, вы... Команда!

Хару выздоравливала медленнее, должно быть, потому что была 'телом' И.Р. гораздо дольше. Наутро она все еще лежала, прикованная к постели, а Хакуа кормила ее с ложечки и осторожно поила водой, на что сестра отвечала слабой улыбкой. Попутно Хакуа рассказывала сестре, в каком чудесном месте той посчастливилось оказаться, какой замечательный человек герцог Веномания и как она и все остальные здесь меня обожают. Однако, похоже, для Хару что-то в этих рассказах звучало странновато, потому что, когда я заходил ее проведать, девушка хмурилась и смотрела на меня с каким-то подозрением.

Это заставило меня задуматься над тем, что же теперь делать с 'вернувшейся' Хару Нецума. Через некоторое время она достаточно выздоровеет, чтобы ходить и говорить, и тогда у нее неизбежно возникнут некоторые вопросы о происходящем в подвале. Наверное, я мог бы ее околдовать и влюбить в себя (хотя я еще не пользовался этой способностью, но полагал, что у меня должно получиться), но мне не хотелось этого делать, такой поступок по отношению к человеку я считал просто подлым и омерзительным.

Кстати, в прошедшую ночь я, к вящему изумлению всего своего гарема, отправился спать один, не выбрав на ночь ни одну из них — для Веномании это было экстраординарным поступком! Не то чтобы мне не хотелось... По правде говоря, искушение было велико (ну а у какого нормального мужчины оно не возникло бы при виде целой толпы красивых девушек, очень даже его желающих и напрашивающихся в его постель?!), однако я крепился, говоря себе, что не воспользуюсь их состоянием промытых мозгов. Ведь как только эти бедняжки очнутся от приворота, они придут в ужас от того, чем занимались, а, возможно, и почувствуют отвращение к самим себе за это. И, к несчастью, насколько я помнил, и многие в обществе Асмодина проявят к ним такое же отношение, презирая и ненавидя как бывших 'жен' Веномании, так и их детей от него, которые у некоторых родятся. Как будто они в чем-то были виноваты! Ох, вопрос только в том, насколько у меня хватит силы воли...

Вообще-то, я с удовольствием освободил бы их всех от действия магии, но, увы, и это делать сейчас было нельзя — вернувшись в свое нормальное состояние, девушки тут же убегут и сдадут меня властям, в этом я не сомневался. Так что пока придется оставить их такими. А вообще... неплохо бы было как-нибудь убедить и самих девушек, и общество, что мы занимаемся не 'плохими' делами, а 'хорошими', и что я совсем не злодей, а как раз наоборот. Мы... могли бы стать 'героической командой борцов со злом' — вот такая странная мысль вдруг пришла мне в голову. Мы вместе уже ведь разделались с Ириной Клокворкер, и героями девушек я объявил совершенно искренне — победители этой злодейки вполне заслуживают такого звания и славы на весь Эвиллиос! Жаль только, что кроме меня... ну, и еще здешних богов, наверное... никто в этом мире не знает, каким она была злом. А значит, не осознают и наших заслуг перед этим миром... Сейчас пленницы верят моим словам об ее архизлодействе и действительно считают себя победительницами воплощения зла, но вот останется ли у них эта вера после снятия заклятья? Конечно, они все знают, что И.Р. была ведьмой со злобным характером, но вот о реальных масштабах ее злодеяний вряд ли имеют представление — даже об уже совершенных, не говоря уже о том, что она только планировала.

Так что проблем по-прежнему остается еще целая куча. Даже если Эллука Клокворкер согласится помочь мне скрыться от наказания, на что мне очень хотелось надеяться, останется еще предвзятое отношение народа Асмодина и не только — ко мне... и к моим бывшим пленницам. После всего с ними случившегося они не заслужили, чтобы их еще и преследовали за это! Если бы как-то изменить эту ситуацию... Но как?! Что же касается их детей... Да, конечно, в их генах будет Синдром, но это отнюдь не значит, что они обязаны будут быть плохими людьми, многие потомственные носители Синдрома были при этом вполне хорошими и порядочными! Правда, в их династиях тот время от времени себя проявлял, так что 'злоба' по миру все же распространялась. Да, И.Р. хорошо постаралась в этом плане... Если кто-то из пленниц успел забеременеть, а это очень вероятно, в каноне таких было трое, то и гибель ведьмы уже не отменит процесс. В этом случае наилучшим способом остановить распространение генов 'злобы' будет, конечно, своевременный аборт, но... помимо того, что такая идея была мне глубоко неприятна, я еще и прекрасно помнил многих потомков этих еще не рожденных младенцев. Убив эти эмбрионы, я убью не только их, но и множество людей, бывших их потомством, в том числе и некоторых, сыгравших очень большую роль в мировой истории, а также просто довольно мне симпатичных. Так что диллема... Как же все сложно. Принять решение об убийстве И.Р. было намного проще...

Да, между прочим, а ведь были в мире и другие источники зла и хаоса, кроме Ирины, хотя, разумеется, это она вела львиную долю деятельности по их распространению. Во-первых, оставались еще сами сосуды греха с демонами внутри, без которых она не смогла бы добиться ничего серьезного, правда, и демоны могли действовать, только если кто-то будет использовать их сосуды — сами по себе они были в них заперты и пассивны. Зато использовать их, в принципе, мог любой человек с определенной соответствующей склонностью. Потому-то Эллука и намеревалась их все найти и запечатать магической печатью. Два из этих сосудов как раз в моих руках — катана демона похоти лежит в кладовке особняка, а с заводной куклой демона лени пока играет Микулия Греонио. И скоро будет хорошая возможность получить третий — золотой ключ с демоном гнева сейчас в руках Качесса Крима, который придет меня убивать, и, мне желательно бы не только не дать ему это сделать, но и отобрать ключик. Когда я потом принесу сразу три сосуда Эллуке... надеюсь, ее благодарность не будет знать границ!

После этого останется еще четыре... вот только я понятия не имею, где или в чьих руках они могут находиться сейчас. Красный бокал, синяя ложка, желтое зеркало, и Двойные Клинки — все они в каноне впервые стали известны гораздо позже, на века позже! Так что тут — тупик, никакое попаданческое знание не поможет. Разве что Эллуке — она-то бессмертная и может позволить себе подождать и несколько столетий...

Во-вторых же... Ох, во-вторых, есть еще эта парочка малолетних, постоянно реинкарнирующих мерзавчиков — Гретель с Гензелем, которые тоже злодеи на генетическом уровне. Их даже убивать бесполезно — все равно потом снова переродятся. Правда, я не очень понимал, что им вообще было нужно — разумеется, им просто нравилось злодействовать, но, кроме того... кроме того, они, как мне казалось, стремились найти себе 'мать', которую могли бы любить и служить ей. Впрочем, насколько я знал, в эту эпоху их 'уже и еще' не было на свете, и снова родиться они должны будут очень нескоро, так что поиски решения этой проблемы пока можно и отложить. Об этих близняшках я подумаю позже.

А вот Качесс с его ключом-кинжалом... Да, о нем надо будет позаботиться. А заодно неплохо бы узнать, где сейчас Эллука и скоро ли она появится здесь. Да и насчет Хару нужно что-то решить.

Глава 6

Итак, я решил действовать. Но...

Тут же оказалось, что мне совершенно непонятно, как это сделать. Я жил в этом мире лишь второй день и не унаследовал воспоминания Веномании. Очевидно, что у герцога должны были быть подчиненные, наблюдавшие за разными сферами жизни Асмодина, но я-то ничего о них не знал, ни кто они, ни где их найти. И у кого это узнать — тоже не знал. Хотя... почему же не знал?!

И я пошел к Гумине. Поскольку ее отец, маркиз Глассред, заменял Сатериазиса в управлении герцогством, пока Веномания считался 'не в себе', девушка могла что-то знать об этом деле.

— О, Сати, ты пришел, — Гумина, сидящая перед мольбертом с кистью в руке, обернулась ко мне с радостной улыбкой.

Ее незаконченный рисунок был портретом человека со 'вторым лицом' на щеке... Поэтому, хотя я никогда не видел Херувима, я сразу понял, что это он.

— Хороший портрет, Гумина... — неуверенно проговорил я. — А... почему ты решила нарисовать именно его?

— Не знаю... — задумчиво нахмурилась девушка. — Мне просто хочется изображать именно это лицо. А ты не знаешь, кто это?

— Но ведь... — и я вспомнил.

Веномания раз за разом накладывал на Гумину свое заклятье, приказывая ей 'забыть этого ублюдка Херувима' и любить только его. Но что-то пошло не так или, наоборот, как раз так и должно было пойти, только он об этом не знал... и в результате что-то случилось с ее разумом...

Не дождавшись моего ответа, девушка вернулась к написанию портрета. Увидев на столе еще два полотна, я поднял их и рассмотрел. На каждом тоже был изображен Херувим.

— Ты же уже сделала его портрет. Зачем тебе новые?

— Не знаю... — Гумина действительно казалась озадаченной. — Но мне нужно рисовать именно такой портрет. Я... это чувствую.

'Бедняжка, что он сделал с твоей головой, — мне вдруг захотелось прибить настоящего Сатериазиса Веноманию. — Надо тебе как-то помочь... Но как?..'

Этого я не знал. Поэтому, пока что, отложив помощь на потом, вместо этого, вспомнив, зачем пришел, расспросил девушку о системе управления герцогством.

Да, она кое-что об этом знала. Гумина назвала мне имена некоторых подчиненных ее отца и рассказала, кто чем занимается и где их можно найти. А также посоветовала расспросить Тетту Сетеру, которая, до того, как попала в гарем, возглавляла информационную сеть И.Р. в Асмодине.

— Да, Сати, — вспомнила вдруг Гумина, когда я уже собирался уходить. — Мне кажется, Лолан очень плохо себя чувствует в последнее время. Она уже несколько дней не выходила из своей комнаты. Может быть, ей нужна помощь? Мы с ней никогда не ладили, но мне не хотелось бы, чтобы с ней случилось что-то плохое...

Лолан... Я припомнил это имя. Да, третья жертва Веномании, известная танцовщица. И... первая умершая в гареме. Ох!!

К счастью, когда я примчался в комнату Лолан, она оказалась в порядке. Относительно...

— Здравствуйте, герцог, — улыбнулась смуглая экзотическая красотка, не вставая, однако, с постели.

Расспросив ее о здоровье, я совсем расстроился — уже несколько дней девушка была так слаба, что почти не вылезала из кровати. Завтрак, обед и ужин ей приносили прямо туда, раньше этим занималась Лукана, а в эти два дня — Кэрол. При этом, однако, если она была нужна герцогу, то никогда не отказывала (потому что и не смогла бы!).

'Какая же ты сволочь, Веномания! — с ужасом подумал я. — Ты ведь знал, знал, что вытягиваешь из них силы! Почему же не оставил Лолан в покое, когда ей стало плохо?! Ты же просто 'залюбил' ее до смерти!! Или, может быть, все-таки не знал?.. И.Р. могла и не сообщить заранее...'

Лолан была необходима срочная медицинская помощь — так я решил. Хотя и не знал, способны ли обычные врачи помочь при недостатке этой... духовной энергии. Но попытаться все равно нужно — а то неизвестно, сколько она еще протянет.

Поэтому, зайдя затем к Тетте Сетере, я расспросил ее не только о чиновниках герцогства, но и о том, кто в Ласалэнде был лучшим врачом. И при этом — женщиной...

Тетте и это было известно.

'Эннли Свитс... — запомнил я. — Надеюсь, впрочем, что мне не придется идти на крайние меры...'

Затем я отправился в город, где попробовал узнать что-то об Эллуке и Качессе Криме у асмодинских чиновников. Выяснилось немногое: императорская семья действительно недавно поручила некой женщине по имени Эллука, имеющей репутацию 'волшебницы' (хотя многие люди в волшебство сейчас вообще не верили), расследовать исчезновения женщин в Асмодине, но где она находится сейчас, было неизвестно. А вот Качесс Крим... К моему удивлению, иностранца с синими волосами недавно уже видели в Ласалэнде, куда он приехал вместе с бароном Кончитой. Причем оба хотели поговорить со мной, но я... то есть прежний Веномания, конечно... им отказал. После этого барон уехал, а вот Крим остался в асмодинской столице, где с тех пор, по словам чиновников, 'всюду шнырял и всех выспрашивал'. Правда, как раз вчера он уехал в соседний город Лиса-А, где, похоже, собирался заниматься тем же.

Это меня немного обеспокоило: противник действовал быстро и подбирался все ближе. Однако время еще было, так просто, без доказательств, меня не тронут.

Кроме того, я осторожно выяснил, где живет Эннли Свитс, и, зайдя в магазин, купил большой рулон черной ткани. А вернувшись в особняк и с радостью узнав, что Лукана уже здорова, тут же поручил ей новую работу...

Глава 7

Ночь прошла беспокойно, хотя я снова остался в одиночестве... Сперва мне снилась Гумина, гонявшаяся за мной по особняку с револьвером и кричавшая, что она Немезида и должна меня застрелить за то, что я посмел нарушить уже написанный сценарий ее жизни. Я забежал в подвал и спрятался от нее в первой попавшейся комнате — это оказалась комната Луканы. Швея как раз разрезала ножницами купленную мной черную ткань, однако, когда она подняла голову, я с ужасом увидел, что все ее лицо покрыто кровью, а затем понял, что она режет ножницами вовсе не ткань, а лежащего на полу мужчину с синими волосами!

— Он не причинит тебе вреда, я позаботилась об этом... — с безумной улыбкой сказала девушка, поднимая окровавленные ножницы. — Позаботься и ты о нашем ребенке... Обо всех наших... детях.

Но, вопреки ее словам, казалось бы мертвый синеволосый человек поднял руку, вцепился в мою одежду и прохрипел:

— Золотые крупинки... Я умру без них... Кончита...

Из его руки выпал, звякнув об пол, золотой ключ. Я поднял ключ, но он тут же начал вытягиваться, превращаясь в кинжал. Кто-то вдруг схватил меня сзади за шею и начал душить, я в панике ткнул назад кинжалом! Чужие руки тут же отпустили меня, и, обернувшись, я увидел лежащую на полу японку с моноклем в глазу.

— Ты... Ты убил меня... — прошептала она. — Теперь меня не существует... ты доказал мне это... Ненавижу!!

— А-ха-ха-ха-ха... — пропела Микулия, кружась по комнате в танце со своей маленькой куклой-копией. — Сколько отравлю я... Сколько усыплю я... Сколько душ я загублю...

Снаружи в дверь вдруг забарабанили руками и ногами.

— Верните мне моего ребенка! — это кричала Майлис. — Верните мою Зиту! Или я... всех сожру-у-у!!

На моих глазах Майлис начала прогрызать дверь зубами... Нет, это была не Майлис — через прогрызенную дыру в комнату влезли светловолосые мальчик и девочка лет четырнадцати.

— Спасибо, что спас нас, — улыбнулась девочка.

— За это... — тоже с улыбкой продолжил мальчик.

— Мы тебя убьем! — хором завершили они, улыбаясь и доставая кухонные ножи.

Я попятился от них, споткнулся о труп мужчины в судейской мантии и упал... прямо под лезвие гильотины!

— Как нехорошо нарушать естественный ход времени... — покачала головой женщина со стеклянной бутылочкой в руке, перерезая веревку, удерживающую лезвие. — За это... ты проведешь вечность в этой бутылочке...

Лезвие упало на мою шею... брызнула кровь... вокруг меня (точнее, вокруг моей головы, так как это было все, что от меня осталось!) появились блестящие стеклянные стены...