Искусство Мертвых

— Слушай, какого демона ты ко мне пристал?! — взмолился я. — Поговорить, что ли, не с кем? Неужели достал уже всех?

— Еще нет, — по-дебильному радостно отозвался Лирт. — Ты — последний.

Только не судьба ему была достать и меня. Подошла очередь нашей сотни идти впереди, и нам обоим стало не до разговоров. Вдобавок мы уже третий раз за день оказывались впередиидущими, да еще и два раза толкали телеги, поэтому устали буквально все. Я, конечно, был бодрее большинства, но тоже не первой свежести, поэтому книжки доставать не стал, полностью отдавшись процессу перестановки ног. Вот, кстати, еще один проблемный момент — передвижение.

И лыж, и снегоступов крайне мало, буквально по десятку и того и другого на одну сотню. Учитывая здешние сугробы, ходьба превращалась в сущую пытку, тренировочные бревна просто отдыхали по сравнению с "прокладыванием дороги". Без использования Лрак`ара мышцы начинали гудеть уже через двадцать-тридцать минут, и это у меня! Уже полгода терпеливо сносящего все издевательства Карста, которые он с упорством, достойным лучшего применения, называет тренировками. Однако трудности передвижения не ограничивались одним лишь глубоким снегом, нехваткой "инвентаря" и сомнительным удовольствием провалиться в образовавшуюся "пустоту" сажени на две-три. Нет, было еще кое-что, о чем меня как-то забыли предупредить. По крайней мере, ни одна сволочь ни разу не обмолвилась о так называемых "потоках" и "шквалах". Всю информацию я буквально вытряс из Тирма, на первом же привале, после того как мы буквально в полуверсте от Заставы попали под "шквал".

В итоге выяснилось, что "потоки" и "шквалы" были здесь довольно частыми явлениями, особенно последние. Особых проблем, если не забывать об осторожности, эти явления не создавали, но все же порой они становились довольно неприятным сюрпризом. Эти порывы ветра, кстати говоря, являлись еще одной загадкой Мавт-Корка. Мало того, что они появлялись без всякой причины, так еще и несли с собой чудовищный "заряд" холода. Особенно неприятно становилось, когда ветер начинал дуть без остановки, откуда и взялось название — "поток". Поток смертельного холода, если говорить точно. У нормального ветра бывают порывы и затишья, а здесь, в этих горах, он либо дул, либо не дул, и другого не дано. Тем не менее, когда он начинал дуть не переставая, оставаться на открытом месте становилось опасным для жизни. "Заряд" холода был опасен даже для людей, владеющих Лрак`аром, а уж для тех, кто не владел, так и вовсе являлся страшным проклятием.

Впрочем, если быть готовым, то все было не так страшно. При передвижении больших групп спасали Торл и Шун, просто прикрывавшие людей стационарным щитом. Много энергии не жрет, а защищает весь Легион. Заодно эти "порывы" и "шквалы" объясняли происхождение "пустот". Ветер просто создавал очень твердый наст, но, как и всегда, кое-где у этого наста имелись "слабые" места. Наступаешь — и "добро пожаловать". Однако, как объяснил все тот же Тирм, настоящий кошмар здесь творится в снежные годы. Один наст поверх другого, и так вплоть до... сколько точно, он сказать не смог, но, припомнив один из разговоров с Лиртом, я только покачал головой. Тогда звучала цифра в пятьдесят саженей.

А, вот и стоянка на ночь.

Не удержавшись, я блаженно развалился прямо на снегу, как и другие из "первой линии". От нас парило так, будто мы перенеслись сюда прямо из горячих источников, но полежать нам не дали и пары минут: отцы-командиры, а в частности Карст, пинками погнали всех обустраиваться — как выяснилось, не только на ночь, но и вообще. Буквально в сотне метров от нашего ночлега ущелье разветвлялось на две дороги — одну из них и надлежало патрулировать нашей сотне. Новость, с одной стороны, радостная — идти больше никуда не придется, — а с другой, не очень. После событий на Заставе жуть как не хотелось разделяться, всем вместе оно всяко-разно надежнее. Однако все это я обдумывал в процессе обустройства временного лагеря, хотя, раз нам здесь предстояло жить чуть ли не полгода, временным я бы его не назвал.

Кстати, один из плюсов марша по ущелью — это необходимость строить укрепления только для одного направления. Считай, по бокам горы, позади Застава, и только впереди опасность. Именно по этой причине с ежедневным строительством мы заканчивали в три раза быстрее принятых нормативов, а учитывая отсутствие необходимости копать ров — так и того резвее.

В этот раз нашей сотне сразу выделили самое лучшее место, чуть в закутке — защита от "потоков", "шквалов" и спасение от возможных лавин. Склон удачно разделялся немногим выше закутка, создавая две колеи по его "бокам". В случае чего оползень или лавина (даже организованная с помощью враждебно настроенных Искусников) просто сменят свою траекторию, поэтому если снег и мог погрести под собой наш будущий лагерь, то лишь с помощью обильного и продолжительного снегопада. И вот, пока все работали на общих укреплениях, мы корячились над своим собственным, причем закончили намного позже остальных. Закончили бы быстрее, будь народу больше, но тут получилась прямо дискриминация какая-то. Оказывается, первым трем сотням, то есть самым сильным соединениям, надлежало служить поодиночке. Настроения мне этот неожиданный факт, что понятно, совсем не прибавил.

И все же сегодня мы обустраивались в некоторой спешке.

Ярс уже давно скрылся из виду, напоследок напустив на нас целое полчище световых "зайчиков" — отражений от обледеневших макушек гор, — поэтому в скором времени обещало стать очень темно. Заблуждение, в котором я пребывал до похода в Мавт-Корк, развеялось без следа. Я почему-то всегда был убежден, что там, где лежит снег, попросту не может быть темно. Белый, хорошо отражает свет... какая тут может быть темнота? Как показала практика — может. Да еще и как! Ночью, если приспичит, приходилось идти чуть ли не на ощупь, а уж если небо затянуто тучами, то так и вовсе ощущение, будто оказался в месте, которое приличные люди другим не показывают. Карст, конечно, когда меня просвещал, выразился более прямолинейно, но смысл вполне понятен и без анатомических подробностей.

А наутро состоялся разговор с Торлом и Шуном в их палатке.

— Значит, решил остаться со своим десятком? — тяжко вздохнул Шун.

Этот самый вздох сожаления относился не столько к тому, что я оставался, сколько к невозможности использовать меня как Источник. По крайней мере, в самое ближайшее время.

— Остаюсь, — кивнул я. — Тем более что мне еще целую повозку книжек надо перечитать. Как вернемся в лагерь, так я сразу же приступлю к полномасштабным экспериментам.

— Значит, экспериментировать ты начнешь уже здесь? — уточнил Шун.

— Наверное, — признал я. — Хотя, конечно, лучше оставить все это до лагеря, но, зная свою натуру...

Замолчав, лишь сокрушенно развел руками, показывая, что против своей натуры не пойдешь.

— Тогда мой тебе совет — используй энергию лишь по самому минимуму. У меня, когда пробовал с созданием амулетов, взрывался каждый второй. В первый раз чуть руки не оторвало.

— Это ты просто мало информации накопил, — хмыкнул я. — Про такие последствия уже читал, поэтому буду предельно осторожен. Кстати, — оживился я, — пока вы еще здесь. Мне нужно пару горелок, светильников и, — повернулся к лежавшему на матрасе Торлу, — твою книжку. Долго ты еще будешь тянуть с ней? Все равно ведь не отстану!

От последних слов тот скривился как от зубной боли. Бросив в сторону Шуна злобный взгляд, пеняющий ему за излишнюю болтливость, Торл поднялся и направился к своему мешку с одеждой. Склонившись и покопавшись в нем, он повернулся ко мне уже с внушительной стопкой исписанных листов. Буквально выхватив из его рук эти листы, я жадно впился в написанные строчки. Почерк Торла оказался неожиданно аккуратен и понятен, то есть как раз таким, какой был совсем не свойствен мужчинам, особенно привыкшим махать мечом. Каждый лист был пронумерован, поэтому я не имел и малейшего шанса ошибиться в порядке чтения. Новые знания и возможность пополнения психопортрета Торла буквально манили меня, но я, сделав над собой усилие, оторвал взгляд от листов и посмотрел на Искусников:

— Горелки и светильники, — напомнил я им.

— Они в повозке, — мотнул головой Шун куда-то в сторону.

— Так пошли к повозке, — поднялся я с раскладного стула. — Я без них помру — общих мне мало.

— Ты подожди, — махнул рукой Шун, предлагая мне опять сесть. — Я предполагал, что ты захочешь остаться со своим десятком, поэтому приготовил парочку вещей.

С этими словами он протянул мне, по первому впечатлению, обычный кошель, только большой. Положив листы Торла на свой стул, взял из рук Шуна кошель и развязал тесемки. Заглянув внутрь, я едва сдержал возглас удивления. Три, семь... десять Кристаллов Силы! Пусть и не таких больших, как тот, что я уже видел у них, зато этих много. Если брать по возможным запасам энергии, то в такое количество кристаллов поместится раз в пять-шесть больше энергии, чем в тот один. Интересно, откуда у них столько? Кристаллы Силы — это такая вещь, что одним золотом вопрос их покупки не решишь. Слишком они редки, а в Империи до сих пор не известно ни одного их месторождения — все кристаллы везут импортом аж с другого материка.

Я вопросительно посмотрел на Шуна.

— Слышал историю о том, как мы Миркскую конницу раздолбали?

— Да.

— С ними был один Видящий. Это его кристаллы. Мы еще тогда удивлялись, как он умудряется использовать такое количество энергоемких плетений. Уровень у него тогда был лишь чуть-чуть повыше нашего, зато каждая атака — что тот таран, а защита, даже не особо мудреная, становилась непробиваемой стеной. Управляйся он с таким количеством энергии хоть на йоту получше — мокрого бы места от нас не осталось.

— Интересно, — пробормотал я себе под нос, но Шун услышал.

— Ходят слухи, что именно в этих горах можно найти Кристаллы Силы.

Я задумчиво покачал головой.

— Скорее всего, это не слухи. Природы здешних изменений не может понять ни один Видящий. В семитомнике Хирда проскальзывала пара весьма занятных теорий, а если их еще совместить с двенадцатитомником Лидгарда, то и вовсе получаются любопытные вещицы.

— Хирд? — впервые подал голос Торл. — Лидгард?

Взяв в руки листы со стула, я вновь сел, закинув ногу на ногу.

— Хирд жил полторы тысячи лет назад, а Лидгард — его ученик, продолживший дела учителя. Вы их не знаете, потому что все их изыскания относятся к Искусству, которое теперь зовут Запретным. Хирд первым из всех сумел вычленить рунную составляющую из плетений Искусства Смерти.

— Стоп! — поднял руку Шун. — Разве первым это сделал не Ульберт Арийский?

— Он самый, только он сделал это лишь с плетениями Жизни, а плетения Смерти имеют совсем другую структуру, поэтому с ними пришлось изрядно повозиться. Кстати, Демоническую так и вовсе еще никто не смог расшифровать. Если Жизнь имеет двенадцать уровней построения, то Смерть уже вмещает двадцать уровней, а уж сколько их в Демоническом Искусстве — одному Эрсиану только и известно. Я как-то видел пару условно рабочих атакующих плетений, так там, на мой взгляд, все тридцать, а это лишь самый базис.

— Стоп! — опять поднял руку Шун. — Уровни? — непонимающе изогнул он бровь. — И как понять, что Демоническую никто не смог расшифровать? Ведь ты на заставе пусть и не активировал их, но создавал два плетения.

— Я, если ты не заметил, тогда мешал руны Жизни и Смерти, мысленно обзывая получившуюся смесь Демоническими рунами, и пытался из этой смеси сформировать аналог обычного "светлячка" из Искусства Жизни, наполняя структуру демонической энергией. Кое-что у меня тогда, безусловно, получилось, но, даже контролируй я свои Источники, оно бы все равно не заработало. Энергия Демонов не имеет ничего схожего с энергией Жизни... впрочем, как и Смерть, они все различаются. А насчет уровней... гм... действительно, об этом ведь мало кто знает, — порядком задумался я.

Старик Регдан всегда говорил, что объяснять любую сложную вещь надо на самых простых примерах, да оно и понятно... вот только на каких примерах-то объясняют подобные вещи?

— Так, — заговорил я, — начнем... начнем тогда с основ. Значит, так, любое плетение, если смотреть на него не как на плетение, а как на рисунок, представляет собой самое обычное переплетение линий, отсюда, собственно, и название — плетение.

— Ты бы еще с самого создания мира начал, — произнес Шун, закатывая глаза.

— Слушай, я и так не знаю, как объяснить нормально, так что ты лучше меня не перебивай!

— Ладно-ладно... больше не буду.

— Тогда дальше... М-м-м... Значит, так, для создания огненного шара мы представляем у себя в сознании круг с семью линиями внутри, а затем этот же круг молниеносно воспроизводится с помощью энергии уже непосредственно перед нами. Линии в кругу направлены от краев к центру, и когда мы разрываем энергетический канал с рисунком, перед нами появляется шар, и существует он только благодаря запасенной энергии. Сколько вкачали в рисунок энергии, столько шар и провисит перед нами. Если же мы хотим заменить шар на огненный диск, мы перечеркиваем наш круг с линиями точно по центру, от края до края. Если же хотим сделать перед собой одновременно целых четыре шара, то еще раз перечеркиваем круг. Если дополнить еще несколько раз, мы получим Огненное Копье, которое ты использовал в бою перед Заставой. Однако, даже получив Копье, ты все еще можешь, грубо говоря, перечеркнуть получившиеся плетение еще раз, пятый, и развить его в нечто другое. Отсюда вопрос: почему тогда нельзя будет перечеркнуть его в шестой раз?

— Э-э-э... — начал невразумительно Шун, но, тут же взяв в себя в руки, четко ответил: — Добавление еще одной линии приведет к распаду плетения.

— Отчего же? — показательно приподнял я брови. — Можно добавить еще с десяток линий — и получить совершено работоспособное плетение.

— Так это... мы же не перечеркиваем все плетение, а добавляем к другим частям, изменяя рунную составляющую.

— А почему тогда нельзя все еще раз перечеркнуть? — гнул я свое. — Почему еще десять линий можно добавить, а одну нельзя? Почему плетение распадается?

— М-м-м... точно! Совсем туплю. Так нельзя делать по той простой причине, что, перечеркивая в шестой раз, мы образуем "деструктивные области".

— А деструктивные области, — продолжил я за него, — это означает присутствие совершенно левых рун, из-за которых нарушается движение энергии по линиям и идет полный разнос всего нашего рисунка.

— Другими словами, — заговорил Торл, вновь улегшийся на матрас, — мы этой линией попытались создать шестой уровень в пятиуровневой системе. И так со всеми рунными структурами?

— Да — кивнул я. — Однако тут есть свои заморочки. Всего в плетениях Жизни есть двенадцать уровней, но при этом нет шестого, седьмого, десятого и одиннадцатого. Закон Искусства, которого пока еще никто не смог объяснить. Просто так получается, что ни одно плетение не может закончиться на этих уровнях, оно просто распадется.