| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
− Пока только в общих чертах, − он уступил маме стул (судя по звукам), а сам пристроился на краешке постели, − но думаю, даже эта малость сможет помочь врачам.
− И что же интересного они нашли?
− Помимо нервнопаралитического действия, токсины этого вида содержат какие-то стимуляторы сердечной деятельности, а также что-то, что ослабляет действие сыворотки. С последним они пока не разобрались, но работа идет, следует просто ждать. В общем, врачи теперь будут начеку, а это главное. Да, и еще, пока ты лежишь в больнице, Полковник разрешил не мучиться с каталогами, а подождать твое выздоровление.
− Что?! — Я удивленно вскинулась, но мамины руки поймали и уложили меня обратно. — Почему?! Он же грозил всякими карами за опоздание!
− Вадик чуть не угробил файлы, попытавшись продолжить верстку. Полковник узнал об этом и сделал послабление команде, раз уж такие обстоятельства. Сказал, что лучше не портить работу профессионала.
Мама поднялась и заявила, что отойдет выпить кофе. Мы с Сашей остались наедине. Едва за мамой захлопнулась дверь, как Саша поднялся. Я испуганно вскинулась, но тут же почувствовала, как его щека опустилась на мои колени — знакомый до дрожи жест. Что тут скажешь?! Я сглотнула и только начала ласково ерошить его волосы. Мужчина чуть повернулся, и его губы прижались к моей руке.
— Все будет хорошо, — под повязкой потекли предательские слезы.
— Не плачь, — его губы чуть заметно касались моего лица, снимая мокрые дорожки. — все будет замечательно. Мы поедем отдохнуть куда-нибудь, в тихое место, и ты окончательно выздоровеешь. Твое сердце сейчас опасно перетруждается, да еще сыворотка с трудом преодолевает активность яда. Оттого ты и нервничаешь. Но вот-вот пришлют окончательный результат анализа и доктора найдут лекарство, ты только потерпи, ладно?
— Угу, — я хлюпнула носом и попыталась взять себя в руки.
Дверь хлопнула, и в палате поплыл аромат кофе.
— Я тебе кофе принесла, Сашенька, — бодро заявила мама, — как ты любишь, двойной крепкий экспрессо. И в коридоре отловила врача, он сказал, что они немного поменяли схему лечения из-за приступа. Сейчас медсестра придет, принесет новое лекарство. Ой, а что это ты такая заплаканная?!
В ее голосе мгновенно появилась тревога.
— Мам, это так, ерунда, издержки моего состояния, — я попыталась улыбнуться.
— Сейчас накапаю валерьяночки, доктор велел! — мама мигом оттеснила моего мужа от постели и захлопотала.
Вдвоем они помогли мне приподняться и выпить противную жидкость. Запив ее глотком воды, я снова откинулась на подушку. Мама начала в лицах рассказывать мне о своей поездке к сестре, о проделках племянника. Малолетнему бандиту сравнялось почти два года, так что теперь в квартире сестры не осталось безопасного и недоступного места, а количество выходок и шалостей давно побило рекорд, установленный сестренкой в детстве.
...а в это же время в центре Европы...
Поль Валентин Сорель шел по улице Риволи, стараясь не налетать на прохожих и тревожно поглядывая на часы: до совещания оставалось всего каких-то сорок минут. Он начал безбожно опаздывать, еще застряв в пробке на углу улицы Ришелье и Пети Шам. Такси пришлось отпустить прямо там и дальше пробираться пешком.
— Опять какой-то лихач не вписался в поворот, — проворчал таксист, вынимая сигареты и закуривая.
— Это так часто происходит? — вежливо поинтересовался Поль, доставая свою пачку.
— Да как понаехали эти обезьяны из Африки, так теперь хоть за руль не садись! Рулить научились, а о правилах понятия не имеют. — Водитель ярился праведным гневом.
Поль пожал плечами.
— Устроили трущобы из приличных районов, оккупанты черномазые!
— Как вы думаете, пробка надолго? — археолог озабоченно взглянул на часы.
— Боюсь, что да. Вчера я простоял два часа на проспекте Республики, пришлось в результате ехать в объезд.
— Тогда, сколько с меня? Я очень тороплюсь, думаю, пешком будет быстрее.
— Уж точно!
Расплатившись с таксистом, Сорель дошел до перекрестка. Там действительно, две развалюхи сцепились бамперами посреди проезжей части и кучка каких-то африканцев в странных одеждах чуть не дралась, выясняя, кто из них кому должен был уступить дорогу. Археолог заметил в сторонке двух жандармов, равнодушно наблюдавших за ссорой из толпы. Покачав головой, ученый пересек Пети Шам и заторопился на работу. На углу Мольера и Ришелье несколько смуглых мальчишек лет четырнадцати в балахонистых рубахах до колен разгружали маленький грузовичок, складывая коробки с фруктами возле уличного лотка. Женщина в хиджабе сторожила товар, сторонясь прохожих. Араб в белом вальяжно читал газету, покуривая за рулем. Еще несколько разновозрастных мальчишек помладше в заношенной одежде навязчиво приставали к прохожим, увлекая к лотку.
Обойдя издали колоритную семейку, археолог продолжил путь, размышляя по пути, что арабский вопрос скоро встанет ребром так, что правительство больше не сможет его игнорировать.Добраться до музея удалось впритык к совещанию, так что Поль даже не стал заглядывать в свой кабинет. В зале для конференций он с трудом нашел Жана Люка, державшего места. Протолкавшись, еле успел усесться и поздороваться с другом. Как на кафедру бодро взбежал Марабу.
— Дамы и господа, — начал он, — сегодня мы должны подвести итоги последних экспедиций и решить несколько важных вопросов, касающихся планов работы музея в этом году с учетом обстановки в мире...
...и снова Россия, Санкт-Петербург, клиника ВМА...
Ура! Днем мне разрешили поесть!
Мама отослала Сашу в кафе, а сама с ложечки напоила меня куриным бульоном с маленькими кусочками батона, скормила несколько ложек овсянки. С вынужденной голодухи невыразительная больничная каша и бульон второй варки показались изысканными лакомствами.
— Ничего, — мама заботливо вытерла мне рот салфеткой, — у меня еще две курицы в холодильнике есть, вечером сварю тебе бульончика из нормальной куры. Врач сказал, что можно поить тебя бульоном три-четыре раза в день понемногу. А там, глядишь, и повязку скоро снимут!
— Скорее бы, — я отобрала у мамы салфетку, — когда ничего не видно, чувствуешь себя беспомощным инвалидом.
— Ну, все не так страшно! — она ловко отправила мне в рот немного какао с молоком, — вот выпишут тебя, сможешь кушать все, что захочешь, а пока надо соблюдать диету.
— Знаю, — я перевела дух и с удовольствием сделала еще глоток какао.
Вскоре в палату наведался доктор, проверил мое самочувствие и обрадовал, что если так все и дальше пойдет, то к концу недели меня выпишут домой.
...и снова Лувр...
Директор подвел итоги экспедиций и перешел к следующему вопросу:
— В свете изменений в мировой политике, я считаю необходимым внести изменения в годовой план научной работы и экспедиций. А именно: геологические службы докладывают о стабилизации Североафриканской тектонической плиты и остывании основной массы трампов на территориях бывшей Северной Африки и Аравийского полуострова. Это открывает для нас возможность возобновления исследований в этом регионе. Первая экспедиция начнется через неделю, будет иметь статус разведочной. В состав экспедиции войдут, — и он начал перечислять длинный список имен.
Фамилия Сореля значилась под номером три. Археолог тихо хмыкнул и переглянулся с приятелем. Перебравшись в свой кабинет, Поль плеснул себе и другу по порции коньяка 'Курвуазье':
— Это надо отметить, Жан!
— И то правда! — Жан Люк отсалютовал стаканом и с удовольствием посмаковал первоклассный напиток.
— Как ты думаешь, Марабу рассчитывает на что-то?
— Вслепую он играть не будет, уж поверь моему опыту. Думаю, он уже выяснил, что экспедиция пройдет не впустую, что там что-то осталось. Не зря же его зять служит при Главном Штабе.
— Да, я слышал такие разговоры. — Поль задумчиво прокатил напиток по краю стакана. — Марабу мастер интриг и кумовства. Не удивлюсь, если он уже разжился снимками из космоса или еще чем-нибудь вроде этого.
— Он будет обязан выдать это что-то экспедиции, таковы правила.
— Ты прав.
5...ря
Новая схема лечения сделала свое дело: на утреннем обходе врачи единодушно признали, что динамика очень даже положительная, и постановили, что выходные я проведу уже дома, под присмотром участкового врача.
Плечо как-то постепенно перестало зудеть, дрожь в руках почти прекратилась. Я лежала и слушала мамин бесконечный монолог. С усмешкой встретила весть, что Валентина со 'Звезды' уехала в свою командировку вместе с отпрыском, выслушала длиннейшую повесть о перипетиях запутанных отношений Петровой с сыном и невесткой. Обсудила важнейший вопрос, что сажать на огороде в следующий сезон. Послушала музыку, потом мама мне почитала вслух 'Археологический вестник'. Потом поговорила с сестрой по телефону (маме уже не пришлось держать трубку за меня). В общем, жизнь потихоньку возвращалась в норму.
...в это же время где-то в Петербурге...
Елена Виттер выбралась из метро, проехала две остановки на трамвае, перебралась через Фонтанку, прошла через лабиринт проходных дворов, свернула в обшарпанную подворотню и, не выходя, открыла неприглядную дверь в стене.
Немногочисленные прохожие даже не предполагали, что это не дворницкая кладовка, не черный ход, а вполне официальный подъезд. Внутри было темно, сыро, пахло затопленным подвалом. Вытертые каменные ступени были украшены выложенной из обломков светлого кирпича мозаикой '1905'. Стены, кое-где еще сохранившие остатки былого декора, были покрашены в темно-зеленый цвет. Под беленым потолком тускло светилась желтым лампочка без абажура.
Елена поднялась на третий этаж и дважды коротко нажала кнопку звонка. Подождала пятнадцать секунд и дала один долгий звонок. Еще одна пауза в пятнадцать секунд и три коротких звонка. Сложив руки на груди, женщина начала ждать.
Минут через десять (как раз, чтобы пройти вдоль всех окон и проверить обстановку) с той стороны дверей прозвучал старческий голосок:
— Кто там?
— Тетя Роза передала вам гостинец, — негромко сообщила Виттер.
— А чего сама не приехала? — старик характерно сграссировал в последнем слове.
— Да ногу сломала, на костылях далеко не уедешь! — шпионка с трудом сдерживала нетерпение, ведя диалог-пароль.
— И что же она передала? — недоверчиво осведомился хозяин.
— Шмат сала, да вязку лука.
— Да мы сала не едим, — с облегчением отозвался старик и открыл дверь.
Впустил гостью в темный коридор и поинтересовался:
— Что, в Париже хлеб закончился?
— Без понятия, — хмыкнула шпионка, — я там уже лет пять, как не живу.
— А где живешь?
— Сначала в Лондоне, потом два года на востоке, потом на юге работала.
— А сюда зачем приехала?
— Работать, разумеется.
Седой лысый еврей хитро заблестел черными глазами, ухмыльнулся:
— А что, есть подходящее дело?
— А вот тут все зависит от того, о чем мы договоримся, — не менее хитро усмехнулась та, — но ты меня знаешь. Ни я, ни отец никогда по-мелкому не работали.
— Ну, проходи, гостьей будешь, — хозяин потопал по коридору вглубь квартиры, — сыновья-то уже года два, как съехали, теперь их комнаты сдаю, но для тебя всегда найду свободную. Условия ты знаешь.
...и снова Военно-Медицинская Академия...
К вечеру с меня сняли повязку и проверили зрение: все было в порядке. Какое же это оказалось наслаждение — видеть! Я глазела по сторонам и не могла насмотреться. А под конец, словно по заказу, в палату вошел Саша. Глянул и застыл. А я вытаращилась на него.
Александр выглядел усталым. Я сразу отметила круги под глазами и царапины от бритвы: такое было возможно только, если он был слишком измотан. А так, Саша мог побриться обыкновенным ножом, хоть стоя на голове, и не получить при этом ни единой царапины!
— Ты совсем себя загонял, — я протянула к нему руки, — нельзя же так!
— Я-то нормально. Как ты?! — он молниеносно оказался рядом.
Я рассказала радостную новость и подытожила:
— Так что в выходные отключаем все телефоны, кроме канала Безопасности Братства, и ты отсыпаешься! — Погладила его по щеке.
— Как скажешь, — Саша перехватил губами и зацеловал мои пальцы. Я засмеялась от счастья. Вообще, только что вернув себе способность видеть, я вдруг особенно остро поняла, как же я счастлива, что у меня есть Саша. Кажется, он чувствовал что-то похожее.
Поворковать нам не дали — фельдшер заглянул в палату и сообщил, что время посещения больных закончено. Пришлось попрощаться с Сашей и готовиться ко сну.
6 ...ря, дно где-то в районе Гренландского моря...
Морское дно обычно пустынно, но если бы в этом месте вдруг оказался еще зритель, кроме сонных акул и донной мелочи, то он бы заметил какой-то странный предмет, прочно закрепленный на бетонных якорях. Формой он напоминал пирамиду, к вершине которой прикреплены сложные антенны и отростки, кое-где уже обросшие моллюсками. На склоне пирамиды помаргивал красный огонек. В какой-то момент он вдруг замер, а потом сменился на зеленый. Глубоко под морским дном, прямо под пирамидой, в толще земной коры, начал собираться электрический потенциал. Он постепенно вырос настолько, что нарушил тектоническое равновесие.
Подвижная донная живность в панике поспешила удрать подальше, неподвижная — запряталась в раковинки и затаилась.
Откуда-то из глубины планеты поднялась волна давления, и край разлома выстрелил вверх, породив цунами.
Невысокая поначалу, волна выросла до трех метров, обрушившись на берега Скандинавии и Гренландии, сорвав плохо закрепленные лодки и порушив кое-какие сооружения в портах. Впрочем, жертв удалось избежать: местное время едва перевалило за четыре часа утра, так что рабочий день еще не думал начинаться, а сторожам и охранникам, дежурившим на прибрежных складах и доках, удалось вовремя забраться повыше и спастись.
...этим же утром, в России, Санкт-Петербург...
Выполнив все необходимые формальности, мы с Сашей вернулись домой. Заговорщицки кивнув друг другу, выключили все телефоны.
Саша завел во двор машину, запер ворота, а я пока поставила чайник и проверила, что найдется в холодильнике. К чести Александра, в холодильнике стояли нажаренные котлеты из замороженных полуфабрикатов, а также целая тарелка макарон. Нашлись и кое-какие овощи, и даже открытый салат из разряда маминых заготовок.
Перекусив, Саша предложил затопить камин. Фыркнув, я согласилась. Пока Саша ходил в сарай за дровами и возился с растопкой, быстренько приняла душ и переоделась. Выплыв из ванны в кокетливом пеньюаре, застыла в дверях, следя за тем, как без лишней суеты Александр зажег огонь и прикрыл топку специальной стеклянной загородкой. Поднялся, отряхнул руки от древесной крошки. Оглянулся на меня и замер. А потом... потом все было как в тот первый раз, после Белого моря. Были огненные ласки и поцелуи, признания и клятвы на ушко голосом, от которого сердце плавилось и утекало в пятки. Были сладкие объятия и веселая возня, смех и возгласы, и стук наших сердец.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
