Cказка о лесной деве

От раздумий девушку отвлек недоуменный возглас Генриха:

— Ты что это тут делаешь? А где горничная? Я думал, ты устала после поездки в карете и еще спишь...

Генрих, знакомый только с дамами света и полусвета, привык считать женщин избалованными созданиями,которые вполне способны проспать до полудня.

6.

Генрих увидел, что Эльза потупила глаза и как-то засмущалась, будто успела сотворить какую-то каверзу. Да и Ядвига почему-то показалась ему смущенной, когда он объяснял своей домоправительнице, что с гостьей нужно обращаться с особым вниманием.

— Генрих, — тихонько позвала Эльза. — Не сердись, пожалуйста... у твоей горничной скоро свадьба, и она убежала на свидание со своим нареченным.

Обычно все гостьи, а на самом деле очередные объекты увлечения Генриха умудрялись почти сразу же поссориться с прислугой, а Эльза, выходит, подружилась.

— Хорошо, пусть готовится к свадьбе. А что здесь делаешь ты?

— Как что, чистоту навожу. Ты же сам взял меня в услужение. — Тут Эльза подумала, что смена обстановки как-то неправильно на нее повлияла, опустила глаза и сделала реверанс. — Простите меня великодушно, господин, и за то, что посвоевольничала, и за мою непочтительность.

— Что ты несешь, Эльза? Какой я тебе господин??? — Генрих был зол. Он устал, он проскакал много миль, надеясь застать Эльзу еще спящей — думал, когда девушка проснется, объяснить ей ее положение. Он решил, что назовет Эльзу своей гостьей, а тем временем попытается добиться ее расположения.

— Вот. — Эльза поморщилась, она не любила криков. Давала о себе знать усталость, как-никак полдня на ногах, да и у Генриха, похоже, опять начались причуды. — Ты же сам писал.

Эльза протянула Генриху письмо, которое ему надиктовала матушка Хельга. Генрих подумал, что не сохранил в памяти содержания письма, помнил только, что сочувствовал Хельге и радовался тому, что Эльза будет с ним. Он прочитал письмо и в который уже раз разозлился... сам на себя. Естественно, девушка подумала, что он взял ее в услужение. Да и матушка Хельга, хоть о покойниках плохо не говорят, тоже хороша: она должна была поговорить с Эльзой и все ей рассказать...

Утром во дворец прискакал гонец с известием о смерти Хельги.

Старый Джакомо писал, что старуха наконец преставилась, и просил вернуть девчонку, обещая за нее аж целых три золотых... без Хельги Эльзу наверняка ждала судьба Греты и ей подобных. От одной только мысли об этом у Генриха зачесались кулаки. Матушка Хельга знала, что делала.

— Эльза, милая, — Генрих обнял девушку и усадил ее на кровать. — Ты не прислуга, ты моя гостья. После обеда мы поедем в город и закажем тебе самые красивые наряды, драгоценности, все-все, что ты захочешь. Ты вольна делать все, что тебе угодно, кроме одного — ты не должна мне прислуживать, ты моя гостья.

— Генрих, — Эльза выглядела обескураженной, — можно я вернусь к Джакомо и дождусь маму Хельгу? Я не могу сидеть без дела и просто зачахну с тоски... а там я нужна. Ты очень милый, правда!

— Кому нужна — Джакомо? — Непонятно, из-за чего больше разозлился Генрих, из-за бессмысленности разговора или из-за того, что Эльза назвала его "милым". — Да он отправит тебя согревать постели постояльцев!!! Ты будешь сутками корячиться на кухне, а вечерами будешь развлекать всякого, кто заплатит за тебя медный грошик!!!

— Генрих, я поеду к матушке Хельге. Мы с ней вернемся от ее сестры, и она не даст меня в обиду.

— Эльза, матушки Хельги больше нет!!! Она знала, что ты ее не оставишь, что старый лис Джакомо наложит на тебя свои грязные лапы!!!

— Как, почему... мама Хельга... — тут Эльза заплакала. Не так картинно, как плакали все дамы Генриха. У нее распух нос и покраснели глаза, но она все равно казалась Генриху самой красивой. — Я даже с ней не попрощалась... у меня от нее ничего не осталось... она же совсем одна у... — Эльза даже не смогла произнести слово "умерла" и зашлась в горьком всхлипе, а Генрих, не в силах выносить страданий девушки, сделал то, что мечтал сделать еще с того момента, как только увидел ее впервые.Он поцеловал Эльзу, вложив в поцелуй всю нежность, всю ласку, всю нерастраченную теплоту, словно бы говоря: твоя беда — моя беда, твоя боль — моя боль, твои губы — мои губы... а Эльза отвечала Генриху, ведь ее манило к нему, манило все время. Она наконец поняла то, что ей когда-то рассказала мама Хельга: "твои губы — мои губы, твое сердце — мое сердце, твое тело — мое тело", ведь именно с возлюбленным разделить всю себя — счастье.

Эльза проснулась от того, что кто-то накрыл ее теплым одеялом. Ядвига. Женщина поставила на столик поднос со всякими вкусностями и тихонечко собиралась уйти, стараясь не разбудить девушку.

— Ядя..

— Простите меня, госпожа, — Ядвига упала на колени перед Эльзой. — Я знать не знала, ведать не ведала, что Вы гостья нашего доброго господина, простите старую дуру.

— Да какая я тебе госпожа... — Эльза обняла женщину и горько-горько расплакалась, со всхлипами рассказывая Ядвиге историю своей жизни, а та гладила девушку по спине и шептала, что все будет хорошо, ведь господин добрый, он не даст Эльзу в обиду. А сама думала, что Генрих наконец нашел свое счастье, ведь ни с одной девушкой он не был так ласков. Когда Ядвига увидела своего господина, у того горели глаза, что твои звезды! Только долго ли оно продлится, такое счастье? Ведь Эльза-то совсем незнатная, сирота, почитай...Ну ничего, будет у хозяина в полюбовницах, а уж им-то иногда живется радостнее, чем законным супругам*.

7.

— Эльза, что ты делаешь?

Эльза возилась в саду, что-то сажала на грядках, бормоча себе под нос: сюда — русалочий цвет, вон там — сон-траву, а скоро и смиренник зацветет.

Генрих любовался девушкой. Ядвига рассказывала, что Эльза ни минуты ни сидела без дела: то затеет какие-то особо вкусные и воздушные пироги, то колдует над рагу из оленины, то наварит всяких отваров да чаев, выпив которые, спишь сладким сном без сновидений, и все хвори наутро как рукой снимает; а Петер нашептал, что девушка повадилась подолгу просиживать в библиотеке, да и сам Генрих частенько находил Эльзу за каким-нибудь особо толстым и пыльным фолиантом. Надо бы расспросить Эльзу, где она выучилась читать...

— Я это... огородик развела.

— Я же.. — с языка у Генриха едва не сорвалось "приказал"... — я же просил тебя, никакой домашней работы, ты не прислуга, моя красавица.

— Генрих, мне только в радость. Помнишь, я тебе говорила, что не могу сидеть без дела? Ты звал меня зачем-то?

Эльза сознательно избегала всяких ласковых словечек, вроде "милый, дорогой" и тем более "любимый". Она чувствовала себя очень неуверенно в доме Генриха, сознавая всю шаткость своего положения. Тем не менее, девушку все любили и готовы были встать за нее горой. А Генрих чувствовал все то, о чем так старательно умалчивала Эльза, и порой ночами, в самые темные часы перед рассветом, смотрел на девушку, уютно устроившуюся у него на груди, и думал, думал, думал...Должен же быть и у них с Эльзой свой рассвет!

Генрих решил, что Эльзе обязательно нужно нанять учителей. Наверняка его старый гувернер не откажется учить девушку французскому и литературе, Генрих пригласит еще учителей истории и точных наук. О стремлении Эльзы учиться рассказала Марианна — она видела, как девушка рассматривала толстые книги "на непонятном языке" и тихонько вздыхала. И только сама Эльза ничего не говорила Генриху, а жила, как птичка, радуясь каждому дню.

— Эльза, радость моя, собирайся, поедем в город к мадам Алоизе.

— Кто такая эта мадам?

— Самая лучшая портниха. Помнишь, я обещал тебе платья?

— Генрих, мне не нужны платья, мне и так хорошо.

Генрих подумал, как может женщина не хотеть быть женщиной? Все предыдущие пассии заваливали его счетами за бесконечные наряды и украшения, а Эльза была на удивление хороша и в своих двух-трех платьях, которые даже модница Марианна постеснялась бы надеть.

— Эльза, пожалуйста, порадуй меня. Ты ... — Генрих подыскивал слова, не желая обидеть девушку. — Ты так красива! Мне хочется подчеркнуть твою красоту. Я был бы счастлив видеть на тебе наряды, которых ты достойна.

— Только без множества кружев и рюш, — попросила Эльза. Ей очень хотелось быть для Генриха самой красивой. — Знатные дамы в таких платьях похожи на торты.

— Мы закажем все, как тебе нравится, радость моя.

Чопорная и немного надменная мадам Алоиза была удивлена, когда ее любимый и ну очень щедрый заказчик привез свою очередную... Гм, хотя, может, юноша наконец-то решил угомониться, судя по тому, как он смотрел на девушку. Милый Генрих объяснил, что карета его спутницы сломалась на мосту и потонула вместе со всеми дорожными сундуками. Добросердечная горничная, ехавшая в повозке вместе с остальными слугами, поделилась сухим платьем со своей госпожой.

Девушка отказалась от наимоднейших в этом сезоне кружев и откровенных декольте, очень четко объяснила мадам и ее швеям, что предпочла бы наряды простого и скромного покроя, выбрав меж тем самые изысканные ткани. В кои-то веки мадам Алоизе было интересно браться за заказ. Она обещала все выполнить в кратчайшие сроки и одобрительно заметила: мол, вкус вашей спутницы как у королевской особы.

В новых нарядах Эльза была просто восхитительна и казалась Генриху феей, неземным существом, спустившимся на землю, разделившим с ним свое тепло. Генрих наконец-то придумал, как найти выход из положения: он даст Эльзе дворянство, даст какое-нибудь дальнее поместье , сделает графиней, а на графине-то вполне можно жениться. Отец пусть признает наследником одного из своих многочисленных бастардов.

8.

Стефан нервно ходил по тронному залу и кричал на соглядатаев:

— Вон с глаз моих, долой!!!

— Да, Вашесство!!! Буссде, Вашесство!! — пробормотали шпики и сразу же скрылись.

Генрих совсем от рук отбился: не присутствует на советах, не посещает приемы, отказался даже от дипломатического визита в соседнее государство. Стефан хотел женить мальчишку на дочке тамошнего герцога, как раз морские границы откроются, а тот ни в какую... сослался на недомогание и не явился к отплытию. И ладно бы дворяночку какую завел, так нет, эти доложили, кухарку!!! Хотя нужно признать, донесли, что девушка очень красива, "как ангел какой", и скромна не в меру. Все дни проводит в особняке Генриха, да и работяща как пчелка, челядь говорит, кружится без устали... Что с нее взять — — кухарка, без роду без племени, черная кость. А Генрих-то, Генрих ! Неужели мальчишка влюбился? Надо навестить игрушку сыночка и самому посмотреть, что к чему... наследничек, чтоб его.

Стефан не любил мать Генриха. Министры, эти старые подхалимы, просто замучили его советами, все нудели, как мухи осенью: Ваше величество, Вам нужно укреплять границы! Ваше величество, Вам нужно жениться. И подсунули Стефану эту испанку, толстую, некрасивую, с желтой кожей. Надо сказать, она почти сразу забеременела, Стефану даже мучиться не пришлось, и после того, как наследника, который внешностью удался в него, отлучили от материнской груди, Стефан отправил надоедливую супругу в монастырь... Как же ее звали-то, Мария, что ли.

Подъехав к небольшому особнячку, доставшемуся Генриху от матери, Стефан отпустил охрану. Увидел в гостиной служанку и заорал: "Где она?" Перепуганная женщина — а это была Ядвига — сразу поняла, что к чему, склонилась в низком поклоне и ответила севшим от страха голосом:

— В библиотеке, Ваше Величество. Какая честь для нас...

"Что сейчас начнется, Господи, спаси и сохрани нашу милую крошку, спаси и сохрани. Надо послать Петера в полк к молодому господину, пусть поскорее возвращается."

Стефан увидел молоденькую девушку, склонившую черноволосую головку над толстым фолиантом, и закричал:

— Ты не выйдешь замуж за моего сына! — и тут стал медленно оседать на пол. На него участливо смотрела Эльза — женщина, укравшая его сердце, женщина из его кошмаров, которая так часто являлась к нему во сне и протягивала руки-кости с кусками обугленной кожи и свисающей плоти, протягивала синего утопленного младенчика и все твердила: "Стефан, что ты сделал с моим Якобом?" В такие ночи Стефан просыпался в холодном поту и приказывал принести себе самого лучшего вина и привести двух-трех фрейлин, желательно помоложе да погорячее. И вот сейчас Эльза, боль его сердца, наваждение, вечный ночной кошмар, участливо усаживала Стефана в кресло у камина и собиралась звонить в колокольчик, чтобы вызвать прислугу.

— Вам нездоровится, мой господин? — девушка даже не знала, кто он такой, Стефан. — Я сейчас...

— Подожди, — прохрипел Стефан. — Ты кто?

— Я Эльза, мой господин. Я...

Тут в библиотеку влетел Генрих.

— Что происходит? Отец? Что ты с ним сделала, Эльза? Что ты с ним сделала?

"Эльза...". Сердце снова сдавили тиски боли. "Эльза, любовь моя, боль моя, мой ночной кошмар, ты все-таки пришла за мной..."

— Подожди... — прохрипел Стефан.

— Я принесу Вам воды, мой господин! Сейчас попрошу Петера съездить за доктором, он недалеко от нас живет.

— Такая же чистая душа, как и твоя мать...

Стефан взял Эльзу за руку, а Генрих остался стоять как вкопанный. Что-то происходило, и эта сцена ему совсем не нравилась

— Вы знали мою маму? Она бросила меня, да? Кто она? Где она? Я могу ее увидеть? — Эльза просто забросала Стефана вопросами.

— Прости меня, девочка, прости, если сможешь...

9.

Стефан принялся открывать Эльзе сердце. Генрих был поражен случившимся и никак не мог прийти в себя. Он знаком отослал Петера, прибежавшего на звонок колокольчика. Стефан рассказывал, из-за чего мучился столько лет: как всю жизнь завидовал своему другу Якобу, который был и умнее, и сильнее, и благороднее самого Стефана, всегда чужд порокам и открыт добродетелям... а уж когда Якоба выбрала неискушенная красавица-принцесса, ярости Стефана не было предела.

Именно такая спутница и нужна была Стефану: умная, красивая, скромная, неиспорченная. Из такой девушки получится идеальная супруга, которую Стефан приучит к тому, что ее удел, как и у всех светских женщин — блистать на приемах и ждать мужа. А девушка, как назло, выбрала этого дурака Якоба! Стефан не понял, когда зависть и обида от того, что девушка досталась не ему,переросли в нечто большее...Стефан мог лишь издали восхищаться красавицей-королевой, которая при встречах с ним была всего лишь приветлива, как могла быть приветлива и с уличным мальчишкой на ярмарке. Хотя нет, с мальчишкой Эльза была ласковее — наверное, чувствовала, что притяжение Стефана к ней низменно.

Эльза слушала этого благородного, красивого, не старого еще и такого похожего на Генриха мужчину, и слезы ручьем лились у нее из глаз. Он что-то говорил о прощении, о том, что до сих пор любит ее маму, что Эльза похожа на нее как две капли воды, только волосы и глаза у нее отцовские. Эльза плакала и вспоминала, как маленькой девочкой она часто горевала, считая, что настоящая мама ее не любила, бросила. А оказывается, ее мама умерла. И ее отец был самым лучшим и самым добрым королем... А Генрих...как мог Генрих быть таким нежным и ласковым с ней, ведь он сын своего отца? Надоест ему Эльза — удавит, утопит или сожжет её, ведь любовь не убивает, любовь никогда не убивает.