Джонни Оклахома

Это второй выбыл из игры. А первый, тот, что со шрамом, почему выпучил глаза и пыхтит громче паровоза? На алебарду села муха весом сто тридцать килограммов и не даёт её поднять? Извини, парень, ничего личного... Меч с хрустом пробил кожаную куртку с нашитыми кольчужными обрывками, и вышел из спины. Минус два.

Последний самый опасный? Похоже что так — нападать не торопится, ходит кругами, и мерзопакостно улыбается. И доспехи на нём подогнаны по фигуре. Обедневший дворянин, подавшийся в наёмники?

— Для меня было честью сражаться против вас, сэр Джонни!

— Было?

— Да, — кивнул тот, и, перевернув алебарду, воткнул её остриём в землю. — Признаю своё поражение, сэр Джонни.

Маркиз де Рамбуйе налился дурной кровью и, едва сдерживаясь, прошипел:

— Сегодняшний день в расчёт оплаты не войдёт.

Наёмник кивнул, и проорал, обращаясь к толпе:

— Я, риттер Сьёрг фон Тетюш, перед богами и людьми признаю себя вассалом виконта Джонни Оклендхайма и принимаю долг жизни!

— Серёга? — писатель не поверил своим ушам. — Ты?

— Я это, Ванька, конечно же я.

Маркиз де Рамбуйе выполнил обещание. Да попробовал бы он не выполнить, если собственная дружина устроила победителю овацию, а наёмники, половина из которых гномы, недвусмысленно застучали по щитам обухами боевых топоров. Так приветствуют героев или вызывают на бой — у сэра Гийома был выбор.

— Он, конечно, сволочь, но сволочь не лишённая определённого благородства, — риттер Сьёрг, размеренно покачиваясь в седле, объяснял Ивану некоторые нюансы местной жизни. — Если не прирезал тебя сразу, то можешь не сомневаться — погоню не отправит. Это некомильфо, если понимаешь о чём я.

— Благородство из него так и прёт, ага.

— А что ты хочешь? Наш добрый король давно и безнадёжно болен, и никто не мешает маркизу немного округлить свои владения. Влиятельные родственники при дворе, опять же. Наследников у Его Величества нет, и герцог Джеронимо Ланца — первый в очереди на престол, приходится сэру Гийому двоюродным братом. Дурное влияние среды, и всё такое... Тут поневоле станешь агрессором.

— Барона отравил!

— В целях сохранения солдатских жизней, — ухмыльнулся фон Тетюш. — По отношению к своим людям маркиз весьма человеколюбив.

Джонни немного помолчал, усваивая порцию информации, и задал мучивший его вопрос:

— Ты как к нему попал?

Риттер грустно улыбнулся:

— Когда лейтенанта королевской гвардии обвиняют в получении огромной взятки, якобы для беспрепятственного пропуска убийц во дворец, и приговаривают к четвертованию, то у него не слишком большой выбор работодателей.

— А ты?

— Я не брал.

— Неподкупный страж, да?

— Будешь смеяться, но это так.

— Что же не казнили?

— Успел убежать перед арестом — приговор вынесли заочно. Потом целую неделю прятался в лесах, а буквально два дня назад пришёл к маркизу. Кушать-то хочется!

— Погоди, — Иван глубокомысленно почесал кончик носа. — Неделю?

— А всего тут уже месяц.

— Не понял...

Вова, хоть и пребывал в человеческом виде, слух имел как у нормального инфернального существа:

— Сумки тащил, некогда было за временем следить, — погладил золотой "Роллекс" на запястье. — Так уж получилось, извините.

— Извиняем, — риттер фон Тетюш плюнул коню под копыта. — Представляю, куда он Ирку с Лаврентием Борисычем запендюрил.

— А что? — вскинулся Вова. — Скорее всего, тоже выжили.

— Что значит "скорее всего"?

— То и значит, — насупился демон. — Я же не всемогущий, а по условиям договора вы все должны были умереть.

— В том мире.

— Ага, правильно. А в этом получили новые тела незадолго до их гибели. Формальности соблюдены, и остальное зависит от удачливости. Вы оба удачливые.

— Вот сучонок.

— И не обзывайся! После встречи с демоном удачливость человека возрастает на сто семнадцать процентов. Магическое число, однако.

— С тобой тут многие уже встречались.

— Эти не считаются, они неудачники.

— Владимир Дмитриевич, вы очень скользкий тип!

— В науке и спорте иначе нельзя — съедят! А потом просто привык.

Дальше ехали молча, думая каждый о своём. Скрипели несмазанные тележные оси, наглые белки перебегали через лесную дорогу чуть ли не под копытами коней, пели птички, пахло сосновой смолой и спелой земляникой... Настоящий рай, заставляющий позабыть о заботах и печалях.

— Слушай, Серёга, а куда мы вообще едем? — виконт первым нарушил молчание.

— Как куда? — удивился фон Тетюш. — Конечно же, к твоему отцу.

— Да?

— А больше некуда. Не в разбойники же идти?

— Я его совсем не знаю.

— Он тебя тоже.

— Это как?

— Древняя традиция предписывает дворянам отдавать наследников на воспитание в чужие семьи, дабы не избаловать отцовской строгостью и материнской любовью. Чтоб золотая середина была.

— У меня ещё и мать есть?

— Увы, но граф Оклендхайм овдовел двенадцать лет назад, и с тех пор больше не женился. Тебе сейчас семнадцать, кстати.

— Юнец.

— Вполне совершеннолетний молодой человек, если что. Уже целый год, как имеешь право жениться без родительского одобрения.

— А с ним?

— Хоть в подгузниках под венец вставай.

— Патриархальные нравы.

— И не говори...

Демон Вова, которому надоело изображать возницу, оставил на телеге двойника, превратился в большую пучеглазую сову, и перелетел виконту на плечо. Видимо поболтать захотелось.

— На наследство губищу не раскатывай, друг мой Джонни.

— Что так?

— А нету его! — сова щёлкнула клювом и заухала, будто засмеялась. — Девять поколений благородных предков безуспешно пытались промотать состояние графов Оклендхаймов, но только твоему покойному дедушке наконец-то удалось это сделать. Города графства купили вольности лет пятьдесят назад, налоги с деревень и плата с арендаторов идут в погашение процентов по долгам банку Ордена Маммомы, а серебряные рудники отошли в казну после неудачного бунта сэра Людвига.

— Бунта?

— Рокош, если тебе это слово о чём-нибудь говорит. Твой папа слишком не вовремя решил воспользоваться древней привилегией — король уже болел и не стал разбираться в причинах, а герцог Ланца плевать хотел на обычаи. Особенно когда есть возможность оттяпать рудники в личное пользование.

— Полная задница, — сделал вывод Джонни.

— Она самая и есть, особенно с финансами. Думаешь, почему ты лишний год прожил у барона Ла Фергюс?

— Папе самому жрать нечего?

— Не ёрничай, Ваня. Питаться и дичью можно, благо лесов с озёрами у вас до фига — денег на образование нет!

— Зачем оно мне?

— Тоже традиция. Каждый молодой дворянин обязан закончить Королевский Университет в столице. Раньше, во всяком случае, был обязан. Нынче таких строгостей нет, но для наследников крупных феодов... Король вынужден иметь заложников для спокойствия страны! И прибыль в казну, естественно.

— Бардак!

— И не говори, — согласился демон. — А доходов твоего отца не хватит, чтобы даже один семестр оплатить.

— Чертовщина, — пробормотал виконт. — Должны же существовать бюджетные места, а?

— Обязательно должны, — подтвердил Вова. — И они существуют.

— Вот!

— Только студенты, обучающиеся бесплатно, долго не живут.

— Почему?

— Обыкновенная человеческая зависть. Ведь за счёт казны поступают самые талантливые, а кто же их любит? Три четверти погибают в первых же месяц на дуэлях, остальные вносят плату или умирают чуть позже. Кто-то получает нож в брюхо в кабацкой драке, некоторым разбивают головы ночные грабители... Мафия бездарей, чо!

— И король ничего не может сделать?

— Король? — вмешался риттер фон Тетюш. — Его Величество уже десять лет как при смерти лежит, только всё никак помереть не соберётся... Королю не до Университета.

— Дурдом!

— Согласен, — кивнул Сьёрг. — Но если не пойдёшь учиться, то хрен тебе, а не графство в наследство.

— Будем думать, — решил Джонни. — Много думать.

До родительского замка добирались больше недели, останавливаясь на ночь в недорогих придорожных трактирах, и за это время виконт Оклендхайм наконец-то разобрался с местной, довольно запутанной денежной системой, а так же поразил свидетелей дотошностью при расчётах и требованиями сдачи. Никто не ожидал от благородного такой мелочности, но Джонни твёрдо решил поддерживать режим жёсткой экономии, тем более что своих денег пока нет. Серёга, правда, заверял, будто сюзерен вправе распоряжаться кошельком вассала по собственному усмотрению, но это прозвучало как-то неубедительно, и Иван страдал, осознавая себя нахлебником. Только горсть мелочи сунул в карман — на непредвиденные расходы.

Полегче стало, когда у моста через безымянную речку попался выживший из ума барон, промышлявший взиманием с путников пошлины за топтание своих земель. Медный полугрош, брошенный виконтом в дорожную пыль, гордый дворянин счёл оскорблением, и вызвал обидчика на поединок.

Иван удивился. Какое-такое оскорбление? Вот, помнится, перед армией пришлось побывать в Белоруссии, так там за проезд российских легковушек по полдоллара берут. Но зато и качество дороги соответствующее, а тут пыльное позорище с глубокими колеями от тележных колёс. Даже не полугроша, зуботычины бы хватило.

Чуть позже барона вернули за выкуп его же жене, явно разочарованной крушением надежд остаться вдовой. Но семь полновесных злотых озабоченная стерва заплатила без пререканий, да ещё добавила двенадцать серебряных гривенок за хромающего коня. Доспехи не отдали. Меч тоже — его Джонни подарил Серёге.

И вот наконец перед уставшими и грязными путниками предстал замок, имевший вполне грозный вид, но с лёгким налётом запустения и обветшания.

— Нас что, со стен не видят? — удивился Джонни.

— Некому смотреть, — пояснил фон Тетюш. — Там всего лишь пятеро стражников, да и те заступают в караул только по ночам.

— А днём пьянствуют? — уточнил демон.

— Это вряд ли. По слухам, стражи сера Людвига зарабатывают на жизнь в кожевенной мастерской, а охрана замка — не более чем хобби.

— От кожемяк всегда плохо пахнет, — поморщился Вова.

— Тебе с ними не целоваться.

— Оно конечно... — тут по телу демона прошла дрожь, он ненадолго окутался сиреневым туманом, и спустя несколько мгновений перед риттером и виконтом стоял самый настоящий северный варвар, сверкающий обритой наголо головой, и сжимающий в руках боевую секиру. — Теперь точно ни одна вонючка не подойдёт!

— Неплохо, — оценил Джонни. — Ты теперь у нас кто?

— Норвайский рикс Вован Безумный из рода Димуса Синяя Борода, а чо?

— А где оригинал?

Демон немного смущенно засопел и нехотя признался:

— Он помер.

— Давно?

— Вот только что и помер. А не надо было в пьяном виде падать за борт драккара! Сам виноват!

Глава 4

В ворота колотились долго. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем открылось окошко, напоминающее "васисдас" московских булочных времён Евгения Онегина, и хриплый голос спросил:

— Кого нечистый в такую рань принёс?

— Уже полдень, болван! — фон Тетюш попытался ухватить сторожа за шкирку прямо через отверстие, но потерпел неудачу из-за некстати дёрнувшегося коня. — Открывай!

— Его сиятельство никого не принимает! Приезжайте завтра, а лучше недельки через две! — и окошко захлопнулось.

— Немедленно открывай виконту Оклендхайму! — заранее спешившийся Вова грохнул обухом в ворота, но немного перестарался, и проломил довольно-таки гнилую доску. — Его милость соизволили вернуться домой!

— Проваливай к нечистому с такими шутками, варвар, — не поверил сторож.

— Сам посмотри.

— Не буду! — но любопытство победило, и он опять распахнул "васисдас". Вгляделся, высунув голову. — Мастер Джонни? Я немедленно сообщу вашему батюшке... Радость-то какая!

И убежал, оставив путников снаружи.

Демон почесал бритую макушку:

— Гостеприимство на высоте, ядрёна кочерыжка.

Риттер поддакнул:

— Ага, бардак полнейший. Им бы сюда прапорщика хорошего, чтоб ещё советской закалки — те даже из потомственного интеллигента способны сделать нормального человека. Или хотя бы солдата. Распустились, панимаишь!

Подождали ещё минут пятнадцать. Но так никто и не появился. Наконец демон-боксёр не выдержал:

— Вы как хотите, а я пошёл.

— Куда?

— Туда.

Секира с размаху влетела в то место, где предположительно должен был находиться запирающий ворота брус. Створки вздрогнули... и медленно завалились внутрь, зазвенев вырванными из расшатавшейся кладки штырями петель.

— Ни фига себе! — Вова торопливо отпрыгнул от упавшей сверху решётки. — А если бы по башке попала? Заикой сделают.

Поднявшаяся туча пыли заставила виконта расчихаться, а когда она немного осела, голос с той стороны преграды произнёс:

— Не думаю, что доблестного рикса можно напугать какой-то там решёткой.

— У нас в Норвае так шутят.

— Я понял.

Человек сделал шаг вперёд. Лёгкая улыбка на губах, внимательные серые глаза, седина и жёсткие складки у рта...

— Здравствуй, сын.

Если бы в этот момент в Джонни ударила молния, он бы её не заметил. Интонации... взгляд... черты лица... всё так напоминает погибшего много лет назад отца. Не он, но похож так, что сердце кольнуло.

— Я вернулся.

Джонни сидел в бочке с тёплой водой, смывая въевшуюся дорожную пыль. И время от времени прикладывался к кубку с довольно-таки дрянным вином — иного в Оклендхайме давно не водилось. Сам граф Людвиг находился тут же, и всё сокрушался:

— В приличных замках под душем моются, а у нас... Бытовые маги нынче за услуги дерут неимоверно, и требуют заключать контракт на пять лет с обязательной полной предоплатой.

— Они всегда полными ублюдками были, — согласился виконт, который о существовании магии узнал только что, зато не раз сталкивался с сантехниками из домоуправляющей компании. — Мочить их нужно в сортире.

Граф представил, как топит в отхожем месте главу гильдии бытовиков мэтра Дюпона, и зажмурился от удовольствия. А потом по башке ему, по башке...

— Прислать кого-нибудь, чтоб потёрли спину, сынок?

— Нет, не нужно, — служанки женского пола в отцовском замке отсутствовали, если не считать старой толстой стряпухи, а с мужиками Джонни предпочитал пить водку, а не устраивать сеансы тайского массажа. — Моих друзей разместили?

— Они тоже приводят себя в порядок.

Сэр Людвиг спутников сына рассмотрел внимательно, и пришёл к выводу, что одобряет выбор виконта. В столь юном возрасте суметь подружиться с варварским риксом — это дорогого стоит. Те обычно считают южан изнеженными недотёпами, и предпочитают не заводить знакомств с будущими жертвами. Но рикс Вован, судя по всему, не воспринимает Джонни в качестве законной добычи. Удивительно и так не похоже на норвайцев.

Бывший лейтенант королевской гвардии тоже неплох. На ложное обвинение наплевать и растереть — из Оклендхайма выдачи нет, и герцог Ланца, буде ему вздумается предъявить какие-либо претензии, идёт лесом. Риттер фон Тетюш не из тех людей, что продаются за деньги.