Левиафан

"Великий инквизитор" обо всем этом был осведомлен и воспользовался старым проверенным методом.

В одну их темных ночей, когда Березин возвращался со службы, на него напали грабители и проломили хитрецу кистенем голову. Что б неповадно было.

Наутро о происшествии Шешковский доложил Императору, тот рвал и метал, но делать было нечего. Предатель почил в бозе.

Его похороны состоялись на Новодевичьем кладбище с отданием воинских почестей и салюта, при сем присутствовал сам Павел, а Степан Иванович, произнес траурную речь.

Вскоре на место Березина был назначен его человек, и Тайная канцелярия зажила обычной жизнью.

А к весне Россия осталась без Императора.

На одном из военных смотров, из толпы зевак в его карету метнули бомбу, Павел был тяжело ранен и через час скончался во дворце, не приходя в сознание.

Россия погрузилась в трехдневный траур.

Высший же свет и столичное чиновничество были рады настолько, что за эти дни в столице не осталось ни одной бутылки шампанского.

Отпевание и погребение усопшего прошли в Петропавловском соборе, при участии всех членов Святейшего Синода во главе с митрополитом Санкт-Петербургским Амвросием.

После этого состоялось восшествие на престол старшего сына Павла, Александра.

Взращенный при интеллектуальном дворе своей бабки Екатерины Великой воспитателями Фредериком Сезаром Лагарпом и Николаем Ивановичем Салтыковым, он с детства впитал в себя гуманистические принципы Руссо, традиции русской аристократии, душевную любовь к человечеству и практическую заботу о ближнем.

Некоторое время цесаревич проходил военную службу в Гатчинских войсках, сформированных его отцом, и к моменту описываемых событий был военным губернатором Санкт-Петербурга, шефом гвардейского Семеновского полка и командующим столичной дивизией. Помимо этого, председательствовал в военном парламенте и заседал в Сенате и Государственном Совете.

В своем первом, широко обнародованном манифесте, новый Император принял на себя обязательство управлять народом "по законам и по сердцу своей премудрой бабки", для чего окружил себя разделяющими его взгляды передовыми людьми того времени, в числе которых были князь Чарторыйский, а также графы Строганов, Кочубей и Новосильцев.

Далее Александр I вернул на службу всех ранее уволенных Павлом, снял запрет на ввоз различных товаров и продуктов в Россию (в том числе книг и музыкальных нот) объявил амнистию беглецам и восстановил дворянские выборы.

А затем, памятуя о заслугах Морева и команды "Левиафана" перед Россией, и не веря в организацию ими заговора, решил все исправить.

Для этого пригласил к себе вышеназванных единомышленников, из которых уже был создан "негласный кабинет" и сообщил им о своем мнении.

Первым высказался Новосильцев, имевший отношение к флоту, и назвал это жизненно важным для Империи

— Благодаря адмиралу Мореву и его команде, Держава имеет небывалую мощь и процветание. И я полагаю, нужно сделать все, дабы они вернулись.

— Безусловно — поддержал его искушенный в дипломатии Кочубей. — В противном случае это чревато для нас невосполнимой потерей.

Аналогично высказались и Чарторыйский со Строгановым, после чего возник вопрос, где могут быть гости из будущего

— Полагаю, то может знать адмирал Грейг, — высказал предположение Строганов. — Они были весьма дружны с Моревым.

— Или генерал-губернатор Мельгунов, — добавил Кочубей, — сведений о появлении "Левиафане" в Европе нет. Как в воду канул.

Грейг незамедлительно был вызван во дворец, и спустя час предстал перед "кабинетом". Он снова командовал Кронштадским портом и ревностно исполнял свои обязанности.

— Рад видеть тебя Самуил Карлович, — тепло приветствовал его Александр. — Присаживайся.

— Здравствуйте Ваше Величество, — с достоинством поклонился старый адмирал и сел на предложенное ему место.

— Вот, думаем, как разыскать адмирала Морева и вернуть его в Отечество — обвел рукой присутствующих Император. — С ним и его офицерами поступили несправедливо.

— Несправедливо, — согласился Грейг. — И я так думаю.

— А коль думаешь, подскажи, где нам искать "Левиафан" и его команду.

— Я бы на его месте отплыл в Новый Свет, — чуть помолчав, ответил Грейг. — И основал там колонию.

— Почему?

— А дабы никому не служить и быть вольным как ветер.

— Да ты Самуил Карлович вольтерианец, — улыбнулись присутствующие. — Так уж и никому?

— Разве что Господу Богу, — бряцнул шпагой адмирал. — И никому боле.

— И каким путем они могли пойти? — взглянул на висящую на стене карту Александр. Твое мнение?

— Только через северные моря, так ближе.

— И по пути Охотск,— поддержал Грейга Кочубей. — Для пополнения запасов.

— Ну что же, Самуил Карлович, — встал со своего места Император. — Послужи Отечеству еще раз, отправляйся в экспедицию и найди русских аргонавтов.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — с готовностью поднялся адмирал, а Александр широко зашагал по кабинету.

— Вручишь Мореву мое письмо, — остановился у широкого окна. — С предложением вернуться в Отечество.

— А если он не пожелает? — осведомился Грейг. — Мои действия?

— Пусть останется союзником России. — Она перед ним в долгу.

В первых числах мая, снаряженный в экспедицию "Презент", под командованием Грейга, разведя пары, вышел из Кронштадта.

Кроме письма Императора, у адмирала имелось и второе, для Круглова, от его любящей жены Сашеньки. Неведомыми путями она узнала о цели экспедиции, и сообщала мужу о рождении у них двойняшек.

Пройдя Северным морским путем, к лету "Презент" достиг Охотска и, ознаменовав свое прибытие громом пушек, бросил якорь на его рейде.

Якоби встретил посланца Императора с искренним радушием, и, после сытного обеда, они уединились в кабинете.

По военному краткий Грейг, сразу же перешел к делу, и генерал-губернатор рассказал ему, что "Левиафан" с "Аскольдом", заходили в Охотск для пополнения запасов.

— И они сообщили вам, что оставили службу? — раскуривая трубку, поинтересовался адмирал.

— Да, — был ответ. — А также причины.

— И при всем этом вы выполнили просьбу адмирала Морева?

— Выполнил, как всякий порядочный человек.

— Вы поступили благородно, Иван Варфоломеевич, — пыхнул душистой "латакией" Грейг, — и куда они отправились?

— Александр Иванович решил основать колонию в Канаде, оставаясь союзниками России, и мы с Шелиховым дали ему людей. Это в общих интересах.

— Безусловно, — качнул головой Грейг. — Через пару дней я иду в Канаду.

Глава 4. Закат Владычицы морей.

Выйдя из Гудзонова пролива в открытый океан, "Презент" оставил слева по борту мыс Фарвель, и, попав в полосу пассатов, двинулся дальше под парусами.

— Уголь следует экономить, — наблюдая с мостика за работой марсовых, сказал помощнику Ларин.

— Безусловно, — ответил тот и отдал приказ о выполнении очередного маневра.

В вантах тоньше запел ветер, за кормой искрилась кильватерная струя.

Рядом с офицерами, глядя вдаль, с невозмутимым видом стоял вождь Медвежье плечо.

— Ну, как тебе океан, сахем ?* — спросил по — английски капитан 2 ранга. — Нравится?

— Большая вода, — величаво кивнул тот. — Много.

— Очень много, — переглянулись командир с помощником и весело рассмеялись. Они были в родной стихии.

На подходе к Ирландии, в Северном море, фрегат выдержал сильный шторм и, спустя, сутки, запустив машину, вошел в устье Темзы.

Она широко несла свои воды к морю и была главной водной артерией страны.

Вниз по течению, плавно скользили парусные суда, вверх барки, берега были укреплены защитными дамбами, и застроены бесчисленными, пристанями и портовыми сооружениями.

От одного из них, в сторону фрегата, направился шестивесельный баркас, с сидящими на корме двумя людьми в форменных мундирах.

— Таможенный офицер и лоцман, — глядя на них в бинокль, — сказал помощнику Ларин. — Алексей Иванович, застопорите ход и приготовьте трап с левого борта.

В бытность мичманом, капитану 2 ранга приходилось бывать в Лондоне, и он знал особенности плавания по Темзе.

Через несколько минут баркас пристал к трапу, люди в мундирах ловко забрались на борт, поочередно ступили на палубу и представились.

— Старший офицер таможенной службы его Величества короля Георга, майор Прайс, — приложив два пальца к треуголке, сказал первый.

— Лоцман Савидж, — энергично проделал то же второй.

Судя по лицам, оба были несказанно удивлены движением корабля против течения и дымившими на нем трубами, но виду не подали. Сказалось английское воспитание.

— Командир русского фрегата "Аскольд" капитан 2 ранга Ларин, — козырнул в свою очередь Андрей Владимирович. — А это ирокезский вождь Медвежье плечо и мой помощник лейтенант Врангель, — отрекомендовал он, стоящих рядом.

— Какова цель Вашего прибытия? — поинтересовался Прайс, косясь на здоровенного индейца.

— У меня письмо для его Величества короля Георга, — последовал ответ, и англичане переглянулись. Небывалое поражение Турции было у всех на слуху, и появление русского корабля тревожило.

— В таком случае я сопровожу Вас вместе с лоцманом, — сказал Прайс, — до пристани. Там Вам надлежит бросить якорь и ждать. Я доложу о прибытии.

— Как вам будет угодно, — склонил голову Ларин, — прошу всех на мостик.

После этого фрегат снова возобновил движение и, пользуясь указаниями Савиджа, последовал по фарватеру.

Спустя полчаса он отшвартовался у одной из пристаней, где стояло не меньше десятка парусников, на берег был подан трап, и там сразу же собралась толпа зевак, поглазеть на невиданное судно.

Порекомендовав Ларину выставить караул, Прайс в сопровождении лоцмана сошел на берег для доклада и быстрым шагом направился к одному из портовых зданий, над которым гордо развивался "Юнион Джек*". Вскоре оттуда, в сторону города, резво покатил закрытый фаэтон.

— Хорошо у них налажена служба, — констатировал Ларин. — Алексей Иванович, обеспечьте стояночную вахту.

Когда склянки пробили полдень, на причал, гремя колесами по булыжнику, въехала запряженная четверкой лошадей карета, из которой выбрался высокий представительный джентльмен, в сопровождении морского офицера.

— А вот и гости, идем встречать, — сбил с погона невидимую пушинку Ларин и первым шагнул к трапу.

Джентльмен оказался вторым лордом Адмиралтейства* Майклом Фриром, а бывший с ним, личным секретарем.

После взаимных приветствий гости были приглашены в командирский салон, и капитан 2 ранга, не вдаваясь в подробности, сообщил им цель визита.

— Насколько я понял, сэр, письмо Королю от вашего Императора? — пристально глядя на него, осведомился лорд.

— Нет, сэр, — последовал ответ, — от вице — адмирала Морева.

Фрир с секретарем переглянулись, и их лица вытянулись.

В связи с известными событиями, имя Морева было широко известно в Европе, и по этому поводу ходили самые невероятные слухи. Более того, в Уайтхолле* уже знали о нахождении "Левиафана" в Канаде, что вызвало немалое беспокойство.

— Ваша просьба будет немедленно доложена его Величеству, капитан — после минутного молчания произнес лорд. — А пока прошу воспользоваться нашим гостеприимством.

После этого высокопоставленная чета покинула корабль, а чуть позже пристань взяли под охрану морские пехотинцы.

— Вот тебе и гостеприимство, — улыбнулся Ларин. — Чисто английское.

— Инглизи, — процедил Медвежье плечо. — Хитрые как лисы...

Внук Георга II, старший сын Фредерика Льюиса, принца Уэльского, умершего при жизни отца в 1751 году, двенадцатилетний принц Георг сам стал принцем Уэльским, а после смерти деда в 1760 году вступил на престол. Он был первым монархом Ганноверской династии, родившимся в Великобритании и, в отличие от отца, деда и прадеда, английский язык был для него родным.

Ко времени описываемых событий, Георга III преследовала цепь неудач в войнах с американскими колониями и Францией, углублялся его конфликт с парламентом, а в стране нарастало всеобщее недовольство. Усугублялось все и припадками наследственной порфирии*, во время которых король впадал в безумие.

Доклад Первого лорда Адмиралтейства о прибытии в Лондон корабля с письмом от русского адмирала, изрядно озадачил короля, и он призвал к себе советников.

Ими выступили срочно прибывшие в Виндзорский замок Первый лорд Адмиралтейства Ричард Хау и премьер — министр Соединенного королевства Уильям Питт младший. Оба изрядно поднаторели на своих поприщах и пользовались доверием Георга.

— И так, что нам ожидать от этого визита? — поинтересовался, уединившись вместе с ними в рабочем кабинете, монарх.

— Я полагаю, русский адмирал желает предложить нам свои услуги, — высказался первым сэр Ричард. — По моим сведениям он отказался служить русскому Императору, что нам весьма на руку.

— Я того же мнения, — поддержал адмирала премьер-министр. — И с его помощью мы смогли бы решить свои главные проблемы.

— Вы имеете в виду североамериканские колонии и войну с Францией?

— Именно, сир, — энергично кивнул париком, Пит младший.

— Но стоит ли доверять варвару? Я слышал, русские очень коварны.

— Не стоит, сир, — саркастически улыбнулся Первый лорд. — Но главное, заполучить его в руки.

— М-м-м, — закатил вверх глаза монарх и задумался.

А спустя двое суток была назначена аудиенция.

Неведомыми путями слух о желании знаменитого адмирала отдать свою шпагу Владычице морей, распространился в высших кругах, и многие испросили разрешения, при сем присутствовать.

Георг, как говорится, был в ударе и милостиво согласился.

Когда церемониймейстер* доложил о прибытии Ларина, и дверь тронного зала распахнулась, многочисленная знать с интересом воззрилась на командира "Аскольда" и сопровождавшего его ирокезского вождя. Здесь, помимо прочих, были все лорды Адмиралтейства, Уильям Питт младший, несколько английских пэров из парламента, а также послы иностранных государств.

Ларин, по такому случаю, облачился в парадный, со всеми регалиями и золотым кортиком, мундир, а Медвежье плечо в соответствующие, полагающиеся вождю атрибуты.

Ослепленные ярким светом висящих под сводами хрустальных люстр и блеском усыпанных бриллиантами сановничьих одежд, они на секунду остановились, а затем решительно зашагали по ковровой дорожке к трону.

Сидящий на нем монарх приосанился и гордо обозрел зал.

В пяти метрах от трона посланники встали, и Ларин сделал легкий полупоклон, а Медвежье плечо приложил к груди руку, после чего капитан 2 ранга испросил разрешение зачитать письмо.

— Да, — милостиво кивнул Георг, и присутствующие навострили уши.

Первые строки, с почтительными высказываниями в монарший адрес, достигли желаемого эффекта, и Первый лорд с премьером значительно переглянулись.

— Вот видите, мы были правы, — наклонился к Питту младшему сэр Ричард — Русский медведь изъявляет свою покорность.

Однако то, что последовало дальше, произвело эффект разорвавшейся бомбы.