Смерть за плечами

Но идти никуда не хотелось, и не потому, что я обленился или меня пугали опасности. Просто мне было тяжело расставаться с Альвейс, моей Альвейс, такой замечательной, такой милой и нежной! Впервые за много лет я был по-настоящему счастлив. И омрачали это счастье только укоры совести. 'Ты должен спасти Энди. Он пострадал из-за тебя, — начинал а зудеть она, стоило мне остаться одному. — Или тебе больше нет дела до друзей?' Это было невыносимо, но я все равно откладывал свой поход, соглашаясь с уверениями темных эльфов, что начало лета не самое подходящее время для путешествий в горах. Хотя, по-моему, для них вообще не существовало подходящего времени для путешествий. Они предпочитали отсиживаться в Сумеречной долине. По крайней мере, идти войной на Оркиндол, родину орков, они отказались. А ведь какая была идея — уничтожить орков силами темных эльфов!

Мучительной борьбе между любовью и дружбой положил конец король темных эльфов на празднике последнего дня зимы.

По моим понятиям, праздники у темных эльфов бывали каждый день. Пиры, балы, выступления танцовщиц и менестрелей стали привычными, как вечный сумрак долины. Для полного сходства эльфийских будней с праздниками, которые иногда случались в Черном замке, не хватало только королевской охоты и турниров. В королевской охоте темных эльфов мне так и не довелось поучаствовать, а вот турнир устроили в праздник последнего дня зимы. Не такой, как у нас, конечно. Никаких скачек и стрельбы из лука, только бой на мечах. Зато какой бой! Это было самое красивое зрелище, какое я когда-либо видел за свою короткую жизнь! Естественно, я не смог удержаться, чтобы не поучаствовать в турнире, тем более что вызывались все желающие. Альвейс не успела остановить меня, когда на вызов темного эльфа с удивительно коротким для жителя Сумеречной долины именем Эшлиен-Ноэль-Фир, победившего уже троих своих соотечественников, я выпалил эльфийскую фразу, которую выучил здесь же, на турнире, и которая, по-видимому, означала, что я принимаю вызов, и вышел вперед.

Если бы раскосые глаза темных эльфов могли становиться круглыми, то все присутствующие в зале вытаращили бы глаза от изумления. 'Зачем?' — выдохнула мне в спину Альвейс. Демоны знают зачем. Что я хотел доказать и кому? Сам не знаю. Я вовсе не был уверен в собственных силах. Я был жалким недоучкой, а эльф настоящим виртуозом.

'Против техничного противника используй бой ветра, — учила меня Альвейс. Только вот представление об этом самом бое ветра я имел чисто теоретическое. Не успели мы дойти на наших занятиях до приемов этого боя. Я видел бой ветра лишь со стороны в исполнении Альвейс, но все равно решил обратиться за помощью именно к этой стихии. 'О могучая стихия воздуха! Дай мне свои силы, преврати меня в ветер, а меч мой в ураган!' — мысленно произнес я эльфийское заклинание и зачем-то добавил чисто человеческое 'пожалуйста!'. Я не особенно верил в магию эльфийских воинов. На тренировках с Альвейс мне ни разу не удавалось слиться в одно целое со стихией, но на этот раз случилось нечто особенное. Я внезапно почувствовал движение воздуха в огромном зале. 'Просто будь собой! — беззвучно прошелестело в голове. — Ты и так ветер, Рикланд Быстрый Клинок. Это твоя стихия'.

Я был ветром. Сначала робким утренним ветерком, то и дело ускользающим от противника и создающим иллюзию неуверенности в себе, а после смерчем со вспыхивающим молнией огненным клинком. Ко мне вернулось то давно забытое состояние, когда все вокруг меня будто цепенеет. Противник двигался настолько медленно, что, казалось, он нарочно демонстрирует свое мастерство, чтобы я получше понял и запомнил каждое движение. К тому же мне повезло. Эшлиен выбрал против меня тактику огня, которую я почти освоил с помощью Альвейс. Как раз накануне во время тренировочного боя она 'порывами ветра гасила вспышки неистового пламени' — так звучало в переводе с эльфийского общее название ее приемов. А я, как всегда, запомнил их все до одного. Такое уж свойство моей памяти — с первого раза запоминать то, что меня интересует.

Наверное, эльф устал, ведь я был для него уже четвертым соперником. Еще по турнирам в Черном замке я знал, как выдыхаешься, когда побеждаешь несколько человек подряд, одного за другим. Появляться на турнире выгодно ближе к концу, чтобы без лишних усилий справиться с победителем. Я додумался до этого еще в детстве, наслушавшись сказаний о древних героях, которые все без исключения начинали свою карьеру с победы в каком-нибудь турнире, причем обязательно явившись на него в последний момент. Так, воспользовавшись опытом легендарных героев, я впервые выиграл состязание на мечах. Мне было тогда тринадцать.

Нет, сейчас я не собирался побеждать Эшлиена, но так уж получилось, что он пропустил удар. Меч 'Пламя дракона' рассек ажурную кольчугу, будто она была сплетена из тонких нитей. Что за глупость сражаться на турнирах боевым оружием! Я старался остановить клинок, заставить его замереть на лету, как это делала Альвейс, но не сумел. Эльф вскрикнул и выронил меч, зажимая рукой плечо, на котором алой розой расцветало яркое пятно эльфийской крови. Для наших, человеческих турниров случай был самый обыденный. Никто на такой пустяк и внимания бы не обратил, разве что погоревали бы по поводу испорченной кольчуги. Но на темных эльфов он произвел такое ужасающее впечатление, будто своим поступком я, по меньшей мере, приблизил конец света и теперь он наступит самое позднее в конце лета.

Кровь, пролитая на турнире, предвещает несчастье, понял я из взволнованных возгласов. В последний раз подобное случилось двести лет назад и закончилось войной с Фаргордом, в которой полегло больше половины населения Сумеречной долины. Какое несчастье постигнет их на этот раз?

Эшлиена давно увел лекарь, чтобы перевязать рану, а я все стоял в центре зала и не знал, что мне делать. Как объяснить им, что я все силы приложил, чтобы не разрубить беднягу пополам? Слов 'извините, я не хотел' было бы явно недостаточно. Я смотрел то на Альвейс, которая упорно отводила взгляд, будто не желала знать меня больше, то на короля, который, казалось, от ярости потерял дар речи. Когда он обрел его вновь, произнес он всего одну фразу. Она была сказана на эльфийском и предназначалась, скорее всего, не мне. По крайней мере, я решил, что лучше не подавать виду, что я ее понял, и не отвечать.

— Кто посмел выдать человеку тайну искусства эльфийских воинов? — гневно вопросил он, оглядывая своих подданных взглядом красноглазого демона ночи. Все мгновенно замолчали, молчала и Альвейс, виновато потупив взор. Я тоже помалкивал. Я не выдал бы свою прекрасную наставницу даже под пытками. Легче было солгать, что я и сделал, едва Темный эльф обратился ко мне: — Принц Рикланд, кто научил тебя эльфийской манере боя?

— Я сам научился, — без зазрения совести заявил я. — Насмотрелся, как твои подданные сражались между собой, и запомнил некоторые приемы.

— Это невозможно! — нахмурился король.

— А я талантливый! — криво ухмыльнулся я. — Ты разве не знаешь, как люди быстро учатся?

— Ты пытаешься выгородить мою дочь, дерзкий юноша! Мне докладывали, что она проводит с тобой дни и ночи. — Темный эльф сделал знак своему эскорту, и несколько эльфов с алебардами направились к моей Альвейс не иначе как с намерением взять ее под стражу.

Я был в отчаянии. Ну какого лысого демона мне понадобилось блистать своим новоприобретенным умением?

— Ты ошибаешься, — предпринял я последнюю попытку выкрутиться. — Альвейс учила меня только вашему языку. Но разве это тайна? Меня пытались научить ему еще в детстве, и только твоя дочь справилась с этой задачей. За это ты хочешь наказать ее? А то, что искусство боя я освоил сам, я докажу хоть сейчас. Пусть любой из вас покажет мне самый трудный прием. Если я повторю его с первого раза, вы поверите?

Желающих убедиться в моих способностях нашлось немало. Темные эльфы поражались, как человек может моментально освоить то, на что они сами потратили десятилетия. 'Как хорошо, что люди смертны, — перешептывались они. — Если бы боги дали им жизнь эльфов, они бы покорили весь мир!' Я наслаждался восхищением эльфов, пока их король не порадовал меня несколько неожиданным заявлением:

— Я верю тебе, Рикланд, и не стану наказывать Альвейс. Но тайными знаниями темных эльфов может владеть только темный эльф. Ты — человек и должен умереть.

Не люблю, когда мне угрожают смертью, даже если эта угроза логически обоснована.

— Это и есть обещанная награда? — усмехнулся я. — Или обещание короля стоит в этой стране не больше крысиного помета?

Темного эльфа передернуло, наверное, такая аналогия живо напомнила ему темницу Черного замка. В его собственном замке крыс не было.

— Хорошо, — медленно проговорил он. — Я сохраню тебе жизнь, если ты дашь клятву не посвящать в тайну нашего боевого искусства ни одно живое существо. Но за то, что ты пролил кровь на священном празднике и этим навлек несчастье на мой народ, принц Рикланд, ты и твои люди должны навсегда покинуть Сумеречную долину.

— А как же Энди? Ты обещал спасти его, если я принесу кристалл!

— Я ничего тебе не обещал, но, если ты принесешь магический кристалл и волшебную книгу Данквила, возможно, я сумею что-нибудь сделать. — Кажется, королю тяжело давалась видимость спокойствия. Его красные глаза просто метали искры. — Но ты уйдешь немедленно, иначе я не ручаюсь за твою жизнь. Поторопись! И имей в виду, ты должен вернуться до того, как Звезда Силы войдет в созвездие Короны. Иначе жизнь твоего колдуна будет стоить не больше нарушенной клятвы. А теперь уходи!

— Спасибо, что не выдал! — шепнула мне Альвейс, догнав уже почти на пороге моих покоев. — Отец так разгневан, что не скоро помиловал бы меня. А сидеть в башне сотни лет... О боги, какая скука! Ты даже представить себе не можешь, как это тоскливо!

— Наверное, так же, как мне расставаться с тобой.

— Мне тоже будет не хватать тебя, милый мальчик. — Прекрасная эльфийка нежно провела рукой по моим волосам. Мне так хотелось прижать ее к груди и целовать, целовать ее такое грустное и такое прекрасное лицо, пока ее разгневанный отец не появится, чтобы испепелить меня какой-нибудь боевой магией. Но я не решился, и не потому, что опасался Темного эльфа, и вовсе не потому, что робел перед Альвейс, она давно отучила меня от этой глупой привычки. Просто я считал, что недостоин ее любви. Ведь своей безрассудной выходкой я разрушил нашу такую счастливую жизнь и к тому же накликал на темных эльфов беду. Но Альвейс почему-то совсем не сердилась. — Останься со мной, — шептала она. — Я спрячу тебя от отца, и никто не узнает...

Как будто меня можно спрятать!

— Прости, Альвейс, но я должен идти. От меня зависит жизнь друга.

— Ты готов погибнуть, только чтобы какой-то другой человек прожил лишние полсотни лет? Я не понимаю тебя. А ты не понимаешь, что мой отец посылает тебя на верную смерть! Он просто хочет избавиться от тебя навсегда.

— Я все равно должен, — упрямо повторил я.

— Как жаль, — грустно вздохнула Альвейс. — Без тебя моя жизнь снова станет скучной и однообразной. Для меня ты осветил Сумеречную долину, как звезда темное небо. Ты помнишь, как выглядят звезды? Я — нет. Я не видела их с тех пор, как темные эльфы покинули Эстариоль. Вряд ли я их когда-нибудь снова увижу... И вряд ли снова увижусь с тобой, принц Рикланд, яркая звезда Фаргорда...

— Пойдем со мной, Альвейс! — с жаром предложил я. — Оставь свою тоскливую долину. Я уведу тебя к солнцу и звездам, к стройным соснам и голубым озерам! Мы всегда будем вместе!

— Что значит для тебя 'всегда'? День, неделя или, может быть, сотня лет? — печально улыбнулась Альвейс. — Нет, мой маленький глупый мотылек. Ты летишь к свету, чтобы опалить себе крылышки и погибнуть, потому что иначе все равно вскоре умрешь. Я так не могу. Пусть моя жизнь длинна и однообразна, но я не собираюсь расставаться с ней так скоро. Я останусь в Сумеречной долине. И не переживай за меня, — резко оборвала она мои жалкие попытки возразить. — Я не умру от горя. Если стану сильно скучать, заведу себе другого домашнего любимца. Вы, люди, такие занятные существа...

Она была милой и ласковой, Альвейс, которую я наивно считал своей. Наверное, она не хотела меня оскорбить, но я все равно обиделся. И ушел...

Глава 20 ПУТЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

— Ставлю пояс Силы против топора.

— Ишь чего захотел! Отличный боевой топор! Да мы этот топор с гномами эльфийскими почти полгода ковали и до ума доводили! Нет уж, выиграл мой поясок — сам и гоняйся за вором. Мне он без надобности. Я топор только против ведьмина зуба буду ставить. И все тут!

— Нет, ты умом рехнулся, здоровяк! Для меня этот ведьмин зуб единственная защита от проклятия, а он хочет, чтобы я его на кон поставил!

— От какого еще проклятия?

— Да от родового проклятия Рикланда. Не слышал разве? Все его друзья погибают, а я все живой. Думаешь почему? Потому что мать мне этот ведьмин зуб дала, чтоб от смерти оберегал. Понял? Ладно, у меня другой амулет есть, мне одна эльфийка подарила — глаз волка. Говорят, позволяет видеть в темноте. Правда, я не проверял.

— Не проверял — нечего и ставить...

Крайт с Гунартом и Глыбой, забыв о былой вражде, самозабвенно резались в кости. Шумели они при этом, как компания подвыпивших орков, совершенно не считаясь с тем, что я тщетно пытался заснуть.

— Орите потише, спать хочется, — недовольно проворчал я, закутываясь в плащ с головой и поворачиваясь изрядно промерзшей спиной к костру, сложенному Гунартом из каких-то странных черных камней, которые полыхали не хуже дров.

— Ты слышал, здоровяк? Рикланд хочет спать! Нет, ты можешь себе представить?! Он же раньше никогда не спал. В походах, по крайней мере, — тут же принялся рассуждать Крайт. — Слушай, а может, он и не Рикланд вовсе?

— А кто?

— Может, призрак все еще живет в его теле? Он, после того как свою шкуру ему одолжил, стал на себя непохож.

— С чего это ты взял? — не выдержал я.

— А что, нет? Ты раньше веселый был, а сейчас? Вспомни, когда ты в последний раз смеялся? Не помнишь? Вот и я не помню. И меч ты как-то не по-людски держишь, и вина не пьешь...

— Вино я давно не пью, — заметил я.

— Не знаю, — скорчил недовольную физиономию Крайт. — Когда мы с тобой в последний поход ходили, ты и вино пил, и веселился на славу. А сейчас от одного твоего вида это самое вино скиснуть может.

— Оставь ты его в покое, — осадил Крайта Глыба. — Не видишь, страдает парень...

— Вот и я говорю, раньше он больше получаса не страдал, хоть ты сдохни! Знаю! Это его эльфийка околдовала. Слышал я такие истории. Живет себе человек, горя не знает. А потом найдется какая-нибудь ведьма, опоит приворотным зельем, и все! Сохнуть парень начинает и чахнуть, и ничто ему не в радость...

— Так то ж ведьма!

— А темные эльфийки все до одной ведьмы, — махнул рукой Крайт. — Уж я-то знаю...

— Еще слово про эльфиек, и я тебя за язык к потолку подвешу! — многозначительно пообещал я.