Майор усмехнулся.
— В приморских поселениях вы сейчас вообще ничего не обнаружите, — неожиданно серьёзно сказал он, — Их все смыло волной. Если потребуется, вы сможете получить скафандр из наших запасов. Но вам всё равно придётся для начала подлечиться. В таком состоянии вы просто откинете ласты там, на дне.
Чезаре скрипнул зубами, вынужденный признать его правоту. Рациональное мышление робко подало голос, подтверждая ее.
— Вы правы. Я останусь здесь, чтобы подлечиться... Ненадолго. Настолько, сколько это минимально необходимо, чтобы выдержать путешествие по дну.
— На часик, где-то, — услышал Чезаре из-за плеча знакомый голос, — Если, конечно, майор Фреско обеспечит мне доступ к сигма-проектору.
— Конечно, — кивнул майор, — Я сейчас же позабочусь об этом.
С этими словами седовласый отправился дальше по своим делам, оставив Чезаре и Рейко наедине, если, конечно, можно было так назвать их общество в присутствии сотен людей вокруг, которым было до них дела не больше, чем кардиналу и его старой знакомой до них.
— Я же говорил, что Сайто понапрасну развел панику раньше времени, — усмехнулся Чезаре, когда майор отошел за пределы слышимости. Предполагаемая смерть Рейко не вызвала у него столь бурной эмоциональной реакции, как превращение Марии, но подтверждение версии о 'ложной тревоге' все же внушало ему надежду исправить ситуацию и на новом фронте...
Женщина плотней затянула завязки своего капюшона с медвежьими ушками.
— Сайто всего лишь оператор, — ответила она, — Он может только следить за показателями человека и паниковать при малейшем их отклонении. За это ему и платят.
Рейко пожала плечами.
— Было жестоко оставлять его в штабе одного. Это уже не Splinter Cell, если за оперативником не стоит куча специалистов.
Чезаре пожал плечами. Его самого с детства учили сохранять хладнокровие... Хоть в это и сложно было поверить, глядя на устроенную Робину кровавую расправу. В любом случае, такая вещь, как паника, была ему слабо понятна.
— Но затея игнорировать ту катавасию, которую устроил Робин, и бежать, принадлежала явно не ему... Что, прямо скажем, не добавляет ей разумности.
— Ты правильно сделал, что не бежал, Чэр, — кивнула она, — Если бы ты это сделал, то приблизил бы мир на маленький шажок к гибели. А это не слишком-то мало, учитывая, что мир от гибели находится в пяти шагах. И, судя по тому кошмару, что творится в Америке, нам явно не хватает строго одного супергероя.
— Отчасти из-за этого я и остался, — ответил Чезаре, — Что псих, орущий о наполеоновских планах в отношении строительства нового мира, не стал бы уничтожать город из чистого желания напакостить... А если бы стал — то сделал бы это без излишних ритуалов.
Это в действительности была лишь одна из причин. Было еще полторы. За половину Чезаре считал простое человеческое нежелание допускать уничтожение столицы двух государств. Была и еще одна причина... Но о ней он предпочел сейчас умолчать. Не хотелось сознаваться, что он, как в дешевом романе, нарушил приказ из-за девушки. Тем более если эта девушка — заинтересовавший Центр 'сигмафин-коммуникатор'.
— Хотя, наверное, уничтожить ларец вместо задумки со святой водой было бы разумнее.
— Не факт, — заметила Рейко, — Вполне могло выйти так, что шкатулка и демоны не имеют единого источника питания. Впрочем, боюсь, нам с тобой придётся на время отложить поездку в Америку.
Она посмотрела куда-то через плечо кардинала, после чего сделала приглашающий жест и начала движение в сторону стоящего особняком здания, в окнах которого был виден свет.
— Насколько я поняла, мой человек в G-Tech справился только с половиной задачи: он смог остановить подъём Берлина, однако это явно временное явление, потому как тамошний лидер, виконт Герхард фон Рейлис, решил навестить Рим лично, чтобы закончить то, что делал Робин.
Фон Рейлис, значит... Разумеется, Чезаре знал, кто это. Дитя сигма-науки, как и он сам. Человек, тягаться с которым на мечах было так же бесполезно, как с ним самим — в актерском мастерстве. Догадывался он и кто еще работает на 'Нее': разумеется, это Лазурный Тюльпан, Жестяной Джокер... и, пожалуй, Элизия Найтхевен. Собственно, вся 'пятерка', вместе с Робином и Рейлисом.
— Этого следовало ожидать, — согласился Чезаре, — Что они пришлют кого-то еще после неудачи Белого Робина... Кстати, надеюсь, 'спецы' из Интерсигмы не упустили его еще раз, пока я разбирался с демоном?
— Кстати, упустили, — заметила Рейко, — Перчатка всё ещё где-то ползает. Кстати, занятный прецедент, не находишь? А добавь к этому ещё тот занятный факт, что клеймителей душ в мире всего пять, и мы точно знаем только, где находится лишь один из них.
Она хмыкнула.
— Забавно, не правда ли?
— Что рука уползла, я ничуть не сомневался, — поморщился Чезаре, — Но меня больше беспокоит основной костюм... И да, небольшая поправочка: клеймителей всего четыре, и мы знаем, где находился еще один.
Он выделил голосом слово 'находился'. Ибо точно помнил, что пробил оружие пулей за секунду до того, как...
— Не скажу, чтобы я сильно плакала по поводу утери столь редкого артефакта. Всё равно его применение незаконно, — пожала плечами японка, — Хотя, если честно, мне бы не помешала возможность компактно организовать свою лабораторию.
Чезаре поморщился, но никак не прокомментировал последнее заявление.
— Так что все-таки с самим костюмом? Его уничтожили? Хотя бы, нашли способ сделать это?
— Кто же его уничтожит? — женщина ответила таким тоном, будто перед ней неразумное дитя, — Это первый известный случай прямой коммуникации с сигмафинами низшего интеллектуального порядка. Ведь ни один NI не признавался, что может общаться с другими сигмафинами. Будут изучать и разбираться в их психологии, а уж разобрать на молекулы, это мы завсегда можем.
Сигмафинами 'низшего интеллектуального порядка' не совсем справедливо назывались те, что неспособны действовать самостоятельно, без хозяина. В противовес им, 'естественные интеллекты' — NI — больше всего напоминали разумных роботов из нетвердой научной фантастики. Впрочем, Робин относился как раз к 'низшему' порядку, что не помешало ему при определенных условиях натворить дел самостоятельно.
— Мне это не нравится, — покачал головой Чезаре, — Даже если отбросить личные мотивы, этот сигмафин просто-напросто слишком опасен. Если ему удастся освободиться, в следующий раз он будет умнее — а значит, в следующий раз мы не сумеем остановить его. При этом, если у него еще четверо союзников схожего уровня, то такой расклад весьма и весьма вероятен. Мне кажется, риск не оправдан. Столь сильного противника нужно уничтожать, а не пытаться удержать под контролем.
— Мне тебе напомнить про Серафиму? — спросила Кеншу. Не дождавшись ответа, она небрежно толкнула дверь, заводя Чезаре в комнату с сигма-проектором.
— Твои иллюзии сейчас, в любом случае, спадут, — предупредила она, открывая крышку, — Можешь расслабиться. И в любом случае, Рэку, факт разумности сигмафинов говорит о том, что мы не имеем права игнорировать их волю. Ты сам это понимаешь после того, что произошло с Марией.
— Я как раз это прекрасно понимаю, — спокойно ответил Рэку, — И отношусь к нему так же, как относился бы к другому преступнику с классом опасности А+. Точно так же я не стану пытаться взять живьем Рейлиса или Тюльпана. Послушай меня, Рейко. Этот сигмафин слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я понимаю это столь же четко, как еще совсем недавно понимал, что нельзя позволить демону утопить Рим.
Какое-то время он молчал, лихорадочно ища выход. Шпион хорошо знал, что Рейко несколько помешана на своих исследованиях и ни за что не даст задний ход. Но сейчас, когда в кои-то веки разум и чувства диктовали одно и то же, он тоже не собирался сдаваться.
— А что, если предложить такой вариант: чтобы управлять телом, ему достаточно прикасаться к нему любым элементом. Отсюда следствие: сознание распределено по всему сигмафину. Если уничтожить только часть костюма... большую часть... то он будет столь же пригоден для исследований. И в то же время, если его все-таки освободят, будет и вполовину не так опасен, как полный костюм.
— Они растащат куски по разным НИИ. Хотя, я надеюсь, что у меня выйдет заполучить себе хотя бы перчаточку, — она сделала приглашающий жест в сторону белого техногенного гроба с прозрачной пластиковой крышкой, — Ложись. Мы сможем говорить и пока я буду тебя латать.
— Угу... Часть фон Рейлису, часть Лазурному Тюльпану, часть... кто там еще у нас из класса А+ есть? — язвительно усмехнулся Чезаре... Чезаре? Или все-таки Рэку? Он уже и сам не знал, какое имя и какая личность ему ближе.
Тем не менее, он, будь он японский шпион-амагус или амбициозный неаполитанский кардинал, послушно лег 'в гроб', и уже после этого более серьезно добавил:
— Уничтожь хотя бы плащ. Одну деталь. Самую опасную. С остальным мы уж как-нибудь справимся.
Она кивнула.
— Когда я закончу со всем остальным, обязательно придумаю что-нибудь насчёт плаща, — пальцы женщины вызвали голографическую консоль, запуская сканирование, — Ты ведь знаешь, я обычная преподавательница, а не высокий чин Интерсигмы.
Занятно, но это было, в каком-то смысле, действительно так. Рейко обладала редчайшим, точнее, уникальным умением конструировать от балды что угодно в сигма-проекторе, имела тысячу и одно приглашение в различные НИИ и секретные организации, в том числе и в Интерсигму, но везде была только приглашённым специалистом, который не хотел себя связывать с организацией слишком крепко.
— Кстати, у тебя сейчас появилась уникальная возможность списать себя подчистую из японской разведки. У меня к тебе есть деловое предложение, но я не имею права тебе его высказывать, пока не вырву из твоей головы этот чёртов передатчик. На раздумье у тебя не так много времени: десять минут до конца лечения.
— Это весьма странно сочетается с тем, что ты только что высказала ключевые детали предложения, — усмехнулся Рэку. Действительно, независимо от конкретной технологии, предложение вырвать передатчик, бывший не только усилителем памяти и средством связи, но и своего рода поводком, после чего 'списать' его из японской разведки, звучало вполне конкретно. Предложение было конкретным... А его ответ — едва ли. Списать себя из японской разведки? Ему и в голову не приходила такая мысль. Он сам не знал, чего ему больше хочется. Он никогда не знал того, что обычно называют 'нормальной жизнью': его готовили к работе в PSIA с самого детства, с того самого момента, как вытащили с улиц. Его учили преданно и даже фанатично служить своей стране, вытравливали из него такие мешающие работе вещи, как привязанность, страх или сострадание... Но он был совсем не против этого. Ему нравилась такая жизнь, нравились те принципы, что были привиты ему вместе с профессиональными навыками и модификациями организма, кроме того, он ни на секунду не забывал, сколь многим он был обязан своим хозяевам. И все же...
И все же он сделал то, что не вписывалось в эту картину. Последний приказ звучал как 'Бросить Рим, эвакуироваться и доставить сигмафин-коммуникатор к точке сбора'. Но похоже, что за те четыре года, что он был знаком с Марией, его программа дала сбой.
И к своему ужасу он понял, что рассматривает предложение Рейко не только на предмет 'это кто под нас копает'.
— Я не высказала сути предложения и имён. Ты мог бы сам догадаться, но там, куда я хочу тебя пригласить, твой поводок будет лишь мешать. Я не смогу доверять тебе, если передатчик будет у тебя в голове.
Рэку ощутил, как тёплая энергия сигмы заполняет его раны, материализуясь в плоть, кожу, костяной покров. В мире не существовало врача лучше, чем Рейко. Хотя, нет, она не могла вылечить человека при помощи ножа и ниток, зато могла исцелить любую хворь на сигма-проекторе, не отрываясь от пития чая и беседы.
— Итак, ты хочешь перевербовать меня, — заметил Чезаре, — Перспектива любопытная, но... Но вместе с тем: есть ли реальные причины менять PSIA, которым я многим обязан, на кота в мешке?
Его интонации ясно показали, что вопрос отнюдь не риторический. Он хотел выведать хоть что-то, чтобы понять, что ему следует выбрать.
— Там буду я.
Между ними в своё время были тёплые отношения. Достаточно тёплые, чтобы амагус успел изучить учёную не только как агент спецслужб, но и как мужчина. Это понимание было многим выше понимания, доступного другим. Если Рейко говорит 'там буду я', можно было сразу задаться вопросом 'что же это за кот в мешке такой, что она решилась отказаться от своей свободы?'. Деньги её не волновали — это факт. Материальных проблем она никогда не испытывала. Идея? Но какая? Исследования? Быть может, но зачем ей тогда Рэку? Спасение мира? Рейко была слишком хитра, чтобы та показная инфальтильность, которую она, порой, демонстрировала, была правдой.
— Аргумент, — насмешливо усмехнулся Чезаре, — Как я понимаю, спрашивать, что же привлекло тебя в свое время к 'ним', по загадочности сравнимым лишь с 'Ней' из рассказа Робина, бесполезно?
Этот вопрос был риторическим. Он понимал, что в условиях нехватки времени она не стала бы тянуть с важными аргументами. Отсюда вывод: эта информация не менее секретна, чем 'суть предложения и имена'...
— И, кстати, что ты собиралась делать, если я скажу 'нет'? Ведь даже если, судя по всему, из-за проектора PSIA не могут слушать наш разговор в режиме реального времени, ничто не помешает им узнать, о чем мы говорили, постфактум. А попытка перевербовать меня существенно бьет по твоим отношениям с ними даже без имен и сути...
— Учитывая, что я одна сделала больше, чем всё PSIA вместе взятое? Они попытаются внедрить тебя или какого-нибудь левого агента, когда через полгода станет ясно, в какой именно организации я буду состоять.
Она безразлично пожала плечами и начала восстановление тканей на лице Рэку.
— Только вот толку от этого у них будет чуть. Ибо левый агент вряд ли заинтересует моего нанимателя, а ты уже будешь вычеркнут из списков кандидатов. Конечно, останется ещё один подход, но туда будет тяжеловато отправить опытного агента. Так или иначе, я пока не сказала ничего, что бы твоей организации помогло выйти на моего нанимателя, а когда карты будут раскрыты, будет уже поздно.
Рэку задумчиво склонил голову набок, что было несколько неудобно делать, лежа в гробу:
— И что же во мне такого уникального, что заинтересовало твоего нанимателя и чего с гарантией качества не будет у 'левого агента'?
— Тебе не кажется, что не каждый агент может убить Белого Робина и утопить демона в святой воде?
— Сомнительные достижения, — возразил Рэку, — С Робином я справился в состоянии аффекта: в более естественном состоянии я такого не повторю даже на спор. Демон же... Насколько я могу судить, эффект молитв связан только с тем, что я успешно изображаю священника. Пожалуй, настоящий священник тут был бы эффективнее...
Какое-то время шпион молчал. Несмотря на склонность к самокритике, Танака Рэку отличался определенным тщеславием... Он? Или Чезаре Финелла? Скорее первое, потому что PSIA активно использовали эту черту для поддержки его лояльности, когда о Церкви как влиятельной политической силе еще нельзя было говорить без смеха... Но сейчас не до того.