"Иной путь"

Выключив мобил, он быстро разобрал его, положив само устройство в один пакет, а чип-карту — в другой. Паранойя? Возможно, но лучше быть свободным и живым параноиком, чем пойманным, а то и дохлым разгильдяем.

Сложнее всего оказалось соответствовать образу Иванушки, строить из себя эдакого хитрого простачка. Слишком уж не соответствовало его обычной манере вести разговор, хоть вживую, хоть в сети. Но и это было неплохой тренировкой — мало ли что может потребоваться в дальнейшем?

К счастью, играть дурацкую роль дурацкого Иванушки приходилось не слишком часто. С первого разговора — всего лишь пять раз. И чем дальше, тем больше нравилась ему выбранная банда.

— Мне даже немного жаль, что скоро наши пути так кардинально разойдутся, — пробормотал он, отправляя короткое: "Пора!"

Пискнул сигнал сообщения. Математик бросил взгляд на экран — "Пора!".

— Идем! — он первым вскочил на ноги и бросился к выходу со старого склада, пропустив вперед только Бора.

Азарт горячил кровь, но разум бандита оставался холодным, трезвым. Жизнь дана только одна, и ее надо прожить по полной — желательно, не только в отношении ощущений, но и по длительности тоже. Математику вовсе не улыбалось последовать примеру психа-Кельта, который поймал плевок плазмы в шею во время прошлого налета — все горячился, лез под выстрелы, куражился... Докуражился.

План в целом был ясен, но Иванушка сразу предупредил — могут возникнуть перемены по ходу дела. Если что пойдет не так — он сообщит, операция полностью у него на контроле.

Лестница на второй этаж осталась слева. По обеим сторонам неширокого прохода — высокие штабеля полусгнивших ящиков и поддонов. Складом не пользовались уже лет семь.

Математик приотстал, пропуская мимо команду, пробегая быстрым взглядом по каждому соратнику. Винт и Сыч идут первыми, это ударная сила, их задача — отвлечь противника, обескуражить, создать иллюзию обыкновенного нападения, словно бы на первых попавшихся. Пусть примут за обыкновенных бандитов, пусть после первых секунд боя оклемаются и перестанут воспринимать всерьез. Двигаются ребята быстро, стреляют хорошо — должны справиться и выжить. К лестнице бросаются Юкка и Птиц — будут со второго этажа прикрывать ударную группу огнем, когда противник опомнится. Бор притормаживает у двери, он идет в паре с Математиком. Их задача — главная. Бор швыряет макс-гранату в бронированный грузовой флаер — метает Бор хорошо, в открытую дверь попадет, всех, кто внутри — макса порвет, а броня флаера выдержит, осколками своих не заденет. Математик сразу после взрыва стреляет с двух рук по выжившим, Бор прикрывает. А потом все просто...

Все и впрямь оказалось просто. Настолько просто, что Математик лишь диву давался — ему бы никогда в голову не пришло, что такие деньги можно выручить буквально за минуту — вся операция заняла едва ли больше времени. Впрочем, точной суммы выручки он пока не знал, сейчас важнее было успешно покинуть поле боя.

Он сунул один из пистолетов в кобуру, освободившейся рукой схватил один из довольно тяжелых пластиковых тюков. Краем глаза заметил, как из окна второго этажа склада на землю упруго спрыгивает Юкка — там невысоко, метра три, а девчонке тоже повыпендриваться хочется. Ничего, пусть только выпендривается после того, как стрельба закончилась. Птиц выбегает из дверей, тоже хватает тюк...

В кармане пищит мобил.

"Старым ходом идти нельзя, вас могут увидеть. Между вашим и следующим складом — узкий проход. Пройдете по соседнему ряду, найдете здание с номером четырнадцать. Там за лестницей — люк, ведет в подпол. Отсидитесь до вечера, к тому моменту наверху все стихнет. Я напишу, как можно будет уходить. Будьте осторожны, не оставляйте следов! Четырнадцатый склад пусть девчонка запрет снаружи, а потом влезет в оконце с задней стороны.

Иванушка".

— Бор, Птиц — назад! Уходим туда! — крикнул Математик, заметив, что бойцы отступают к тому же складу, через который они пришли.

Убедившись, что все живы и никто серьезно не ранен, главарь быстро объяснил дальнейший план действий. Через полминуты на месте перестрелки остались лишь покореженный взрывом максы броневик, да легкий флаер, чей блестящий корпус уродовали многочисленные дыры от пуль, а крыша была прожжена чьим-то не очень удачным выстрелом из плазмера.

Юноша окинул поле боя быстрым взглядом. Второй пистолет он убрал, свой тюк скинул Винту, и его руки были свободны. Пользуясь возможностью, он быстро собрал кое-что из оружия мертвецов. В последний раз брезгливо посмотрел на десяток трупов, скривился и поспешил за своими.

Никакие угрызения совести красноволосого не мучили. Погибшие — такие же бандиты, даже хуже. На руках каждого из них крови больше, чем на всей банде Математика. Это трущобы, это Свободный Город. Здесь выживает сильнейший. Здесь каждому дана свобода быть сильным и жить — до тех пор, пока не придет кто-то, кто окажется сильнее. Тогда свобода обернется свободой умереть.

Подпол четырнадцатого склада оказался довольно просторным и даже почти уютным — Птиц и Сыч, оказавшиеся здесь первыми, уже вовсю обсуждали не стоит ли организовать в большом и удобном помещении запасную базу. Математик сердито цыкнул на них — баз у банды было целых две, а мест, где просто можно отсидеться в случае нужды, в три раза больше. Не сказать, что удобно и уютно — зато достаточно надежно. Сейчас же главаря больше беспокоил размер добычи. Тем более, что в этот раз им предстояло делиться с Иванушкой — таинственный осведомитель еще до начала планирования операции предупредил, что в этот раз улова хватит на всех. Себе он затребовал треть, предложив на будущем остановиться на этой доле. Математик хотел было поторговаться, но подумав, отказался от этой идеи. Лучше две трети от ста тысяч, чем, как раньше, радоваться каждой десятке.

В первом тюке оказались деньги. В основном — мелкие купюры, но попадались и тысячные. В общей сложности — восемьдесят шесть тысяч триста пятьдесят евро. Юкка смотрела на невиданную кучу денег остановившимся взглядом, Птиц поминутно кашлял, у Сыча тряслись руки, Винт просто тихо повторял матерную фразу, словно его заело. Один только Бор смотрел настороженно. Математик же просто не мог до конца осознать, сколько бабла лежит перед ним.

Второй тюк оказался пожиже — сорок пять тысяч. А вот содержимое третьего повергло в шок всех присутствующих.

— Ни х... себе... — пробормотал Птиц, шалым взглядом изучая аккуратные полиэтиленовые мешочки, по килограмму каждый, наполненные белесым кристаллическим порошком.

— Сырье для ноктса, — констатировал Бор, надорвав один и попробовав крупинку на языке. Сплюнул пару раз, с отвращением посмотрел на заготовку наркотика. — Математик, ты хоть понимаешь, кому мы на хвост наступили?

— Проверить остальные тюки! — приказал тот осипшим от волнения голосом.

Денег больше не было ни в одном.

— Ну ни х... ж себе... — как заведенный, повторял Птиц. — Математик, тут же товара на пол лимона евро!

Красноголовый дернулся, резко обернулся к бойцу, угрожающе положив руку на кобуру.

— Даже не думай. Еще раз хотя бы заикнешься о торговле наркотой — пристрелю не задумываясь. Уяснил?

— Д-да... — стушевался бандит. Главаря он боялся до колик, хотя никто, включая сам объект панического страха, не понимал, почему. Однако в глазах Птица мелькнули нехорошие искорки — похоже, жадность пересиливала боязнь. К сожалению, Математик этого не заметил.

— Интересно получается... — протянул тем временем Бор, внимательно изучая надрезанный тюк с ноктсом. — Насколько я понимаю, нам повезло нарваться на момент передачи сырья наркотика от поставщика к крупному дилеру, который делает из этого сырья готовый ноктс, а потом перепродает мелкооптовые партии розничным торговцам. Дилер прибыл на бронефлаере, поставщики — на обычном. Смотрите, тюки разные: те, что с деньгами, это просто завязанные мешки, а с сырьем — запаяны в полипластик.

— И что с того? — заинтересованно прислушался Математик.

— А то, что нам следовало на месте проверить содержимое тюков. Вспомните, большая часть запаянных находилась возле бронефлаера, так как обмен уже состоялся. Завязанные же мешки, с деньгами, они были свалены кучей у багажника флаера поставщиков. Нам же не повезло прихватить большую часть тюков с наркотой, а не с баблом.

— Так надо вернуться, и взять мешки! — вскочил Сыч, глаза парня жадно блестели.

Юкка, до сих пор молчавшая, покрутила пальцем у виска.

— Сыч, тебе жить надоело? Там сейчас народу полно. Высовываться на улицу — самоубийство.

— Ну дык в толпе затеряюсь, — уже не так уверенно возразил боец.

— Нет. Дальше, чем отлить, никто не уходит до моего разрешения, — оборвал его Математик. — Юкка права, наверху сейчас плюнь — в копа попадешь. Даром что трущобы... Была бы ночь — можно было бы подумать, а сейчас — гиблое дело.

— Но там же бабла до хрена!

— Сыч, если бы ты был один — хрен с тобой, хочешь сдохнуть за лишнюю пачку купюр — пожалуйста, я бы мешать не стал. Но ты же нас подставишь! Короче, сидеть тихо и не высовываться. Я свяжусь с Иванушкой, выясню, что там у него дальше по плану...

Отойдя к дальней стене, Математик уселся на старый ящик, жалобно скрипнувший под весом парня, и достал мобил.

"Укрылись в подполе четырнадцатого склада. Взяли пять тюков. Сто тридцать кусков евро. В остальных трех — килограмм пятьдесят сырья ноктса. Что делать?

Математик".

"Делим как договаривались и то, и другое. Мне пятьдесят штук евро и двадцать кило порошка. Остальное вам. О времени ухода сообщу позже.

Иванушка".

"Нет, так мы не договаривались. Я не хочу связываться с наркотой ни под каким видом. Сырье я выброшу.

Математик".

"Свое — выбрасывай, мое — передашь мне вместе с моей долей денег. Впрочем, можешь и свое мне загнать, тысяч за десять евро возьму.

Иванушка".

"Я сказал — нет. Делай, что хочешь — я сказал. Дрянь я уничтожу. Это не обсуждается.

Математик".

"Ты рискуешь. Я могу сию секунду сдать и тебя, и твоих дружков. На меня у тебя ничего нет. Так что делай, как я сказал.

Иванушка".

"Я НЕ БУДУ торговать наркотиками! У меня тоже есть принципы, манипулятор хренов!

Математик".

"Кажется, я достаточно доступно объяснил? Наркотик передашь мне, хотя бы мою треть. С остальным поступай как знаешь. Обещаю, больше дел, связанных с наркотой, я тебе не предложу. Это все, что я могу сделать. И не пытайся меня обмануть — хуже будет. Это не угроза, это предупреждение.

Иванушка".

"Я подумаю.

Математик".

Юкка подошла неслышно, села рядом, обняла одной рукой. Во второй девушка держала небольшой термостакан.

— Хочешь кофе? Я сварила утром, взяла с собой немного...

— Спасибо... — тихо пробормотал подавленный юноша.

— Что случилось? — так же тихо спросила она.

Секунду поколебавшись, Математик рассказал все. Рассказ получился коротким — всего на одну сигарету. Потушив окурок о влажный земляной пол, главарь потянулся за следующей, глухо ругнулся, смяв пустую пачку. Юкка протянула свои.

— Кури на здоровье, — грустно пошутила она. — Знаешь, а я считаю, что ты прав. Наркотики — это самый низ, ниже падать некуда. А мы с тобой — честные бойцы. Да, убиваем — но ведь либо мы их, либо они нас. Наркота же — это предел подлости и гадости. Знаешь, я сегодня там, наверху, одного парня застрелила... молодой совсем, симпатичный, у него, наверное, и девчонка есть, а может, даже родители... Мне первый раз стыдно стало. Но раз он наркоторговец или даже просто как-то в этом замешан — мне его не жаль. Тех, кто этим занимается, только так и надо...

Вместо ответа Математик крепко прижал девушку к себе.

— Ничего, выкрутимся как-нибудь. Я договорюсь с Иванушкой. В конце концов, не зря же он столько времени на нас потратил.

— Вот видишь? Все хорошо будет, не переживай! Пойдем-ка к остальным, я еще бутерброды прихватила, хоть перекусим, а то жрать хочется — жуть как!

Парень рассмеялся, быстро поцеловал ее в губы.

— Хозяйственная ты моя! Эх, поработаем на Иванушку годик, денег скопим, паспорта купим — женюсь на тебе, будем жить по-человечески... Идем!

Подойдя к остальным, Математик автоматически пересчитал команду. Бор, развалившись на подстеленной куртке, нагло дрыхнет, Птиц с Винтом режутся в древние, замусоленные карты, Сыч...

— Эй, — враз севшим голосом проговорил красноволосый главарь. — А где Сыч?

IV. VII.

Грешных и святых, нищих и царей земных

Одинаково пытает разная судьба.

— Осталось сорок минут, — простонала Вика. — Стась, пойдем покурим, а? У меня нервы уже не выдерживают...

— Пойдем, пойдем, — он улыбнулся девушке. — Не переживай, малыш. Все получится.

— Мне б твою в том уверенность, — пробурчала та, но все же улыбнулась в ответ.

В курилке, небольшой каморке сразу за актовым залом, было довольно темно и дымно, а еще холодно. Прямо под распахнутым окном сидел д'Артаньян казахской наружности и мрачно смолил сигарету.

— О! Неунывающий командир, — наигранно-веселым тоном поприветствовал он вошедших. — И наша несравненная прима-балерина!

— Азамат, я тебя стукну сейчас чем-нибудь, — проворчала Вика, плюхаясь на скамейку. — И вообще, ты же не куришь!

— Ага, щаз! С вами тут не только закуришь — плясать на потолке научишься. Курю я, просто редко. Думала, только вам двоим можно? Фигушки... А ты не смотри на меня так! — обернулся он к Стасу. — Я только что звонил, он едет, будет через пять минут.

— Я про эти пять минут уже полчаса слушаю!

— Не, теперь и правда пять минут. Он от метростанции шел, когда я звонил последний раз.

— Ну, тогда ладно... — юноша тоже сел, достал из кармана сигареты.

Несколько минут все сидели в молчании.

— Все, пора идти.

Товарищ Азамата, в паре с которым казах должен был показывать фехтовальный номер, все же успел. Высокий тощий парень влетел в актовый зал, едва не сбив с ног Женьку Алфеева, торопливо пожал руку Стасу, кивнул Зулкарнову и помчался переодеваться. Ветровский мысленно поставил галочку — с фехтованием все нормально, репетировали ребята достаточно, музыка под выступление подобрана, все сделано, и огляделся. Что-то еще наверняка надо было сделать...

Последние полтора часа он носился, как белка в колесе. Естественно, половина всего оказалась к нужному времени не сделана и пришлось судорожно пытаться исправлять на месте. Как ни странно, довольно-таки удачно.

Осознав, что сейчас от него точно ничего не зависит, юноша отошел к стене, буквально сполз на стул и прикрыл глаза. Хотя бы пять минут тишины, пять минут спокойствия, когда не надо никуда бежать и не надо ничего делать.

Как ни странно, потревожили его и правда только через пять минут.

— Слушай, а кто у нас на входе сидеть будет? — поинтересовался Женька, усаживаясь рядом.

— Алиска. Она сама просила, хочет хоть в чем-нибудь поучаствовать. Рвалась даже танцевать, но слишком уж свежая травма. Так что пусть билеты продает-проверяет.