Тем временем рассуждения о визуалах завернули в новое русло. А смешная, оказывается, девчонка, эта целительница. Возмущается, почему визуалы предпочитали идти в боевики, вместо того чтобы отсиживаться в стороне от дрязг, употребляя священный дар на благо ближних.
— Да потому, что боевая магия — это сила, — фыркнул я, вспоминая о необходимости поддерживать разговор. — Сильный сам выбирает, за что и с кем ему сражаться. За слабого принимают решение другие. А вообще, знаешь... Родись я вдруг визуалом, я бы, наверное, спрятался. Другие школы все равно откроют охоту, для них чужой визуал всегда будет угрозой. А своя засадит в какую-нибудь тайную лабораторию до конца дней. Неохота провести всю жизнь взаперти под охраной на положении особо ценного артефакта.
— Может, ты и прав, — вздохнула Лиирна, устало поднимаясь с колен. — Может, визуалы существуют и поныне и прячутся, как ты сказал. Тогда это не делает им чести. Дар должен служить людям. Все, я закончила. Фиксирующие контуры будут работать дня два. Постарайся не призывать силу в это время.
Хвостатые звезды! Значит, по-твоему, драться за свободу принимать решения, не оглядываясь ни на кого, — это зазорно, а пропасть по-глупому, открыто подставившись под удар с воззваниями о священном долге, — самое оно, так что ли? С трудом мне удалось удержаться от дальнейшего спора. Не та ситуация... И не тот человек, с которым стоит его вести.
Хм, а ведь все это живодерство и впрямь помогло. Жжение в ранах исчезло, ломота от изодранной ауры улеглась, осталась обычная усталость. Я с интересом покосился на грудь. Багровые полосы заметно посветлели и вообще выглядели так, словно заживали уже дня два. А еще мне показалось... Нет, наверное, все же показалось. Не может такого быть, чтобы старый ножевой шрам, пересекающий живот, вдруг начал сглаживаться через четыре года после появления.
И тут я уловил еще один внимательный взгляд, пристально изучающий мое тело. Тианаре, так и оставшейся сидеть на лестнице, надоело изображать из себя воплощение оскорбленной гордости, и теперь она сверлила меня глазами так, будто надеялась, что от этого я исчезну. Ее взгляд пробежал по плечам, брезгливо скользнул по исполосованной груди, с неприязнью пересек раскромсанный живот и уперся... Сами понимаете куда. Не знаю уж, что там настолько загипнотизировало чародейку. Ничего такого, отличающего меня в худшую ли, лучшую сторону от других парней. Тем не менее Тианара пялилась туда, как перебравший травки-южанки на Небесную Мать, корчащую из-за облаков глумливые рожи. Заметив мое внимание, девушка залилась краской и резко вскочила на ноги.
— Ты отвратителен! — заявила она, затравленно огляделась по сторонам и рванула вверх, путаясь в собственных юбках.
Мы с Лиирной озадаченно переглянулись.
— Ты и правда собираешься потребовать этот долг? — спросила меня целительница. — Ты ведь ее не хочешь, я вижу.
Я неопределенно пожал плечами:
— Обещания надо выполнять.
— Твое право, — вздохнула Лиирна. — Я сказала, что не буду вмешиваться, и не стану этого делать. Я понимаю твое желание отыграться на ней за все. Но, знаешь, на самом деле моя кузина не такая дурная, как выглядит на первый взгляд... Просто имей это в виду.
— Кузина?
— Ну да, — развела руками блондинка. — Ты не знал? Мать Тианары — глава старшей ветви рода Астеш. А я происхожу из младшей. — Лиирна глубоко вздохнула. — Тианаре легко вытворять что угодно. Мать только одобрит самые безумные выходки, а против архимагистра и главы рода никто слова не скажет.
— Те две девушки тоже ваши родственницы? — спросил я, кивая в сторону, откуда доносился шум воды.
— Нет, просто подруги. Однокурсницы.
Наше мирное общение прервал грохот по ставням, в сопровождении усилившихся воплей.
— Пора бы поспешить, — нахмурилась Лиирна и, поднявшись, крикнула в глубину дома: — Вирена!
Из-за поворота коридора высунулась смущенная мордочка златовласки. При виде меня девушка прикрыла рот ладошкой и хихикнула. Что примечательно, краснеть, в отличие от Тианары, она и не собиралась. Похоже, избавленный от пыльных окровавленных лохмотьев, я устраивал ее вполне.
— Твои кавалеры тут не забывали никакой одежды? — поинтересовалась целительница.
Хихиканье сделалось еще заливистее и звонче. Обещав, что сейчас все найдет, Вирена скрылась из вида, заставив меня огорченно вздохнуть ей вслед. Красивая, не страдающая лишней стеснительностью глупышка — вот что нужно для мимолетного приключения... Ладно, пусть звезды засчитают невезение в лице Тианары Астеш платой за грядущую удачу.
По сравнению с бассейнами в катакомбах ванна Тианары казалась почти что скромной. Я недовольно скривился, обнаружив, что не могу вытянуться в рост, распрямляя ноги. И тут же рассмеялся, сообразив, чем именно недоволен. Ну и привередой же ты стал, сорняк недополотый! Еще какие-то три месяца назад самой роскошной твоей ванной была надтреснутая лохань у колодца во дворе Проклятого дома.
Странное существо человек. Поначалу он довольствуется малым, ему хватает того, что это у него есть. Но стоит попробовать большего, как возвращение к прежним запросам становится мучительным до невозможности. Вот например, поверил бы я, что откажусь от подарка звезд, решивших пристроить меня в постель к холеной чародейке с красивым лицом и безупречным телом, узнай об этом четыре года назад, когда чуть живой от неуверенности и волнения пробирался огородами к дому знаменитой Малты Кошки?
Малта Кошка была знаменита отнюдь не "кошачьим" женским обаянием, как можно предположить. Прозвище она получила за неуемное желание близости. Первой легендой о Кошке была история о пьяном вдрызг насильнике, вместо слез и криков о помощи услышавшем страстные стоны и просьбу "еще". Парень удивился настолько, что протрезвел как мог, и, увидев перед собой некрасивую двадцатилетнюю девицу с лошадиным лицом, кривыми зубами и блеклой веснушчатой кожей, попытался было отступить, но не тут-то было. Бывшая жертва, на коленях умолявшая повторения, вцепилась в подол его рубахи мертвой хваткой и волочилась по грязи через улицу, пока рубаха не порвалась на радость хозяину, сбежавшему со всей скоростью, на которую оказались способны его заплетающиеся ноги. Так Стрелка узнала о Малте, одинокой старой деве, не считая своей ненормальной похоти, особе крайне мирной и добросердечной. Внешность мешала Малте найти постоянную пару, а открыто идти в шлюхи не давала врожденная порядочность. Судьба Малты оставалась жестокой насмешкой звезд до тех пор, пока кому-то из подростков, добравшихся до того момента жизни, когда вопрос о самой волнующей ее стороне встает мучительно остро, не пришла в голову мысль, что тихая, деликатная и неболтливая Кошка — самый безобидный объект для первого опыта. Отзывчивая Малта ухватилась за спасительную идею, немедленно убедив себя, что помощь несчастному стесняющемуся мальчику — дело благое и правильное, не то что грязный блуд за деньги. С тех пор Кошка стала одним из важнейших обитателей Стрелки, известным едва ли не наравне с бандитскими князьями. Но, в отличие от них, не только уважаемым, но и любимым. Даже самые уехавшие с трактов уроды не смели обижать Кошку, понимая, что за такое не доживут и до следующей ночи: убивать их поднимутся, отложив распри, едва ли не все парни Стрелки от тринадцати до тридцати.
Я улыбнулся воспоминаниям, окунаясь с головой в горячую, отдающую благовониями воду, и запустил пальцы в спутанные волосы, вымывая из них прилипчивую, как проклятие звезд, каменную пыль. Что бы значил этот неожиданный наплыв тепла? Я скучаю по своему району, который с рождения ненавидел всей душой? Мне не по себе оттого, что скоро придется покинуть его и этот город, знакомый до последнего камушка? Я боюсь неизвестности, ждущей впереди? Но вернуться назад невозможно при всем желании. Главные перемены уже свершились — осталось лишь пожать их плоды. Целительница Лиирна может быть спокойна за свою кузину. Как бы мне ни хотелось проучить эту самоуверенную девицу, это не то, ради чего стоит рисковать главным. А главное сейчас — вытащить из западни Тай и ребят, отдать "Клинку" зеленый свиток и сделать ноги под защиту ринской школы.
Я не знаю, кто меня предал. Но помочь со спасением Тай может лишь кто-то из главных подозреваемых: Кирия или Пес. Вот же гадство! Хорошего выхода здесь просто не существует, лишь рискнуть, связавшись с кем-то из них. Не исключено, конечно, что доверять не следует никому... И все же, ошибившись с Псом, я не смогу противопоставить главному угреву головорезу решительно ничего. Кирия тоже противник не их легких, но ее поле боя — интрига. А еще мне известна слабость этой женщины. У Кирии есть привязанности, а в мире, где живут и действуют по законам грубой силы, это означает одно: уязвимость. С одной стороны, это увеличивает шансы на то, что кто-то уже надавил на Кирию, воспользовавшись ее сыном, но, с другой, уменьшает риск бездумной авантюры. Когда под угрозой жизнь твоих близких, волей-неволей начинаешь взвешивать и оценивать каждый шаг. Псу терять нечего, переметнуться со стороны на сторону он способен в любой момент.
Значит, решено: выбираю Кирию. Была к тому, помимо означенных, еще одна причина. Если честно, мне очень не хотелось бы, чтобы эта женщина оказалась еще большей дрянью, чем уже продемонстрировала. Можно назвать это глупостью или интуицией, но я был готов дать ей шанс доказать свою непричастность.
Ну а для того, чтобы безопасно выйти на Кирию, для начала стоит настроить ее юную родственницу на более дружественный лад. М-да, задача. Интересно, ей вообще известно значение слова "дружественный"?
Что ж, пора действовать. С сожалением вынырнув из теплой, расслабляющей ванны, я обнаружил у двери аккуратно сложенную рубаху и штаны. И даже полотенце. Нет, все-таки гостить у девушек — занятие крайне приятное. Даже обидно, что это ненадолго.
Стоило мне показаться в гостиной, как на меня с выжиданием уставились три пары глаз. Буфет, как я успел заметить, уже ждал, полностью разгруженный от осколков, в которые обратилось при падении его хрупкое содержимое. Хвостатые звезды! Если честно, мне было бы куда спокойнее ночевать в этом доме, останься он на месте, баррикадируя дверь. Отодвигать же эту махину лишь затем, чтобы вернуть обратно...
Я распахнул настежь окно в дальней части дома. Во дворе была тишина и пустота. Лишь справа, в просвете арки, ведущей на освещенную улицу, маячила фигура студента, явившегося подпортить чистоту и аккуратность подворотен Высокого города. Я его заметил, он меня нет. Завершив то, зачем пришел, студент поспешил обратно к веселящимся товарищам за углом. Путь был свободен.
Я вернулся к чародейкам в гостиную.
— Девчонки, — подмигнул я им, — а вы любите сказки про благородных героев, уносящих любимых через окно? Неохота мне с буфетом этим возиться, лучше уж вас потаскаю.
И, не теряя времени даром, подхватил на руки взвизгнувшую от неожиданности златовласку.
Как следует испугаться девушка не успела. Похоже, она даже пожалела, что все закончилось так быстро, когда я, аккуратно поставив ее на землю рядом со ступеньками крыльца, отправился за следующей красавицей. Рыжая сама пристроилась ко мне в объятия и, прижавшись сильнее, чем златовласка в момент прыжка, лукаво стрельнула глазками.
— А ты хорош, — прошептала она мне на ухо. — Устанешь от этой занудливой дуры, наследницы Астеш, — заглядывай.
Да, милые у тебя подруги, Тианара. Настоящие.
Последней была Лиирна. Эта наоборот старалась держаться как можно отстраненнее.
— У тебя есть ночь и следующий день, — сообщила целительница. — Вернусь к вечеру.
Я проводил взглядом три фигурки в светлых платьях, захлопнул тяжелые железные ставни и неспешным шагом двинулся наверх — туда, где ждала задолжавшая мне Тианара Астеш.
Глава 10
Второй этаж встретил меня неприветливым мраком. Пока я вызволял из вынужденного плена ее подруг, Тианара успела погасить весь свет, и что-то подсказывало мне, сделала это отнюдь не из желания создать обстановку для ночи любви. Единственный светильник во всем доме, до которого чародейка не добралась, остался на столе в гостиной. По-хорошему, стоило захватить его с собой, чтобы не пробираться наверх ощупью, но я успел подняться до половины лестницы, и возвращение в такой ситуации попахивало отступлением. Уж не надеется ли гостеприимная хозяюшка, что в темноте на ступеньках я споткнусь и сверну себе шею? От вздорной наследницы можно ожидать чего угодно.
Так я думал, перешагивая порог комнаты, как вдруг навстречу мне вылетел... сушляк! Тощая фигура, обтянутая мерцающими плетенками, рванула на меня так стремительно и неожиданно, что тело среагировало быстрее, чем я успел оценить происходящее, награждая тварь добросовестным пинком под ребра. Та отлетела на полкомнаты, с размаху врезавшись в стол. На том же голом чутье я увернулся от тяжелого предмета, просвистевшего в волоске от моей головы, ухватил нападающего за руку и тут же опознал в своем противнике Тианару. Вместо грубого захвата я ограничился тем, что крепко стиснул запястье руки, сжимающей увесистый бронзовый канделябр, и отвел в сторону.
Кажется, с болотным зверем я тоже погорячился. Живучего хиконта одним пинком не пронять, а то, что беспомощно перебирало лапами, лежа на боку под столом, было всего лишь очередной куклой. И довольно уродливой, надо сказать. Больше всего она напоминала собачий скелет, оплетенный тонкими, сложными конструкциями, придающими ей подвижность. Те самые управляемые конструкции, которыми так восхищался Палиар? Похоже, чародейка, не уверенная в собственных шансах, решила отвлечь меня с помощью этой страхолюдины. Неплохая идея, вполне способная сработать с кем-то другим, не привыкшим упреждать ударом возможную опасность. Дерганая натура уличного головореза, подозревающего угрозу в каждой тени, не раз выручавшая меня в прошлом, на этот раз подвела, и крепко.
— Гадство! — выругался я, отпуская оцепеневшую чародейку, и бросился к неестественно вывернутой пакости под столом.
Столкновение с ножкой не прошло даром для четвероногого уродца. Несколько фарфоровых позвонков раскололось на мелкие осколки, удерживаемые вместе лишь проходящим внутри шелковым шнуром и тонкими нитями магических контуров — ненадежными, хрупкими. Переломанный хребет изогнулся почти под прямым углом, опасно натягивая плетенку. А самое плохое заключалось в том, что нити крепились к фарфору жестко, каким-то неведомым мне способом, и это лишало сеть всякой пластичности. Результат был налицо: покореженные контуры уже начинали плыть, теряя четкость, и я точно знал, что удержать их не в состоянии. И уж точно не в состоянии это сделать застывшая от ужаса чародейка, явно сообразившая, что дело идет к взрыву, но абсолютно не представляющая, как его предотвратить.
План созрел в моей голове за считанные мгновения. Ухватив покалеченного урода обеими руками за лапы, я опрометью рванул к балкону. Ногой распахнул дверь, высоко поднял свою ношу и громко крикнул, привлекая внимание толпы:
