— Какое счастье служить такому доброму господину!
— Он, наверное, безумно любит Вас, госпожа!
— И Вы тоже любите его?
— Он никогда не бил Вас?
— Он сильный, как великий Олефир!
— И красивый, как принц Артём!
— А, правда, что он родился в другом мире?
Маруся обвела лица девушек задумчивым взглядом, утвердительно кивнула и взялась за широкий пояс, намереваясь снять его.
— Простите, госпожа! — нестройным хором воскликнули рабыни: попытка любимой наложницы бандита раздеться самостоятельно до смерти испугала их.
— Пожалуйста, не говорите Вашему господину! — залопотали они, и Маруся поспешила их успокоить:
— Не скажу.
Больше рабыни не дали гостье и пальцем шевельнуть. Чуть ли не на руках они отнесли её в ванну, и, растирая тело мягкими мочалками, начали пересказывать последние слухи и сплетни. Но Маруся не прислушивалась к щебету невольниц, её мысли были заняты Димой. Женщину радовала и пугала предстоящая встреча с ним. Встреча, от которой ничего хорошего ждать не приходилось...
Внезапно Мария уловила в быстрой речи девушек знакомое сочетание "Солнечный Друг" и вздрогнула:
— Что? Какой друг?
— Он назвал себя: всемогущим целителем по прозвищу Солнечный Друг, — послушно повторила невольница, и Маруся насторожилась.
— Расскажи с начала, — потребовала она, отвела руки рабынь и села в ванне.
Серые глаза вонзились в лицо невольницы, и та испуганным голосом начала:
— Малик, любимый сын эмира Сафара, умирал...
Мария внимательно выслушала историю о чудесном исцелении наследника брадоского престола, едва заметно улыбнулась и благосклонно кивнула наложнице:
— Мне понравилась твоя сказка. Обязательно пересказу её господину Ричарду. Уверена, он будет очень рад услышать о Солнечном Друге.
— Но это не сказка, госпожа, — осмелилась заметить одна из рабынь. — О чудесном исцелении господина Малика нам поведала любимая наложница работорговца Салима. Вместе с хозяином она как раз была в Куни и даже видела издалека господина целителя. Его чёрный, с золотыми солнышками балахон очень приметный!
— И куда же направился господин целитель из Куни?
Девушки тревожно переглянулись: им очень хотелось услужить любимой наложнице господина Ричарда, но, кроме истории о спасении Малика, они ничего не знали о всемогущем целителе. И Маруся, поняв это по их расстроенным лицам, тяжело вздохнула и вытянулась в ванне.
— Продолжайте, — буркнула она, вновь возвращаясь к мыслям о Дмитрии.
Ричард вернулся из банной комнаты гораздо раньше жены. Он перетащил к узкому окну кресло, раскрыл створу, впуская в комнату посвежевший к вечеру воздух. Белоснежный шар почти скрылся за горизонтом, и оазис оживленно забурлил. Радуясь прохладе, на улице резвились дети, пожилые женщины в длинных тёмных платьях спешили к открытию ночного рынка, а богатые горожане прогуливались по мощёным улицам в сопровождении любимых наложниц и рабов. Ричард смотрел на едва прикрытые лёгкими тканями фигуры невольниц, и вдруг в голову пришла неприятная, пугающая мысль: "А ведь Стася и Ника запросто могли попасть в руки работорговцев! Две красивые девушки — лакомый кусок для любого камийца!" Он представил Хранительницу в прозрачных шальварах, узенькой полоске лёгкой ткани, которую здесь по недоразумению называли кофточкой, и застонал от разрывающего чресла желания. Инмарцу захотелось вскочить на коня, вонзить шпоры в мышастые бока и ринуться на поиски Станиславы. Он представил, как находит возлюбленную в оазисе, с боем вырывает её из рук работорговца, заключает в объятья и целует изумрудные глаза, сладкие губы, нежную бархатистую кожу. Невесомые одежды скользнули на песок, пальцы коснулись пышных грудей, пробежались по твёрдым тёмным соскам, заскользили к мягкому животу...
— Ричи.
Инмарец вздрогнул, покраснел и, не оборачиваясь, сказал первое, что пришло в голову:
— Я видел, как мальчишки играют в камийскую мечту. Машут деревянными саблями почём зря! Домой, наверное, в синяках и шишках приходят! Но это правильно, мужчина должен уметь драться. Вспоминаю себя в их возрасте: Роксана уже учила меня сражаться и...
— Что случилось, Ричи? — Маруся подошла к мужу и положила руку на его плечо. — У нас сегодня вечер воспоминаний или ты совершил какой-то промах, о котором боишься рассказать?
— Да нет же, Маша! Что такого со мной могло случиться в банной комнате? — Король Инмара собрался с духом и повернулся: — А ты почему так долго?
Маруся посмотрела на его пылающие щёки и мысленно усмехнулась: "Не удержался, приласкал какую-нибудь смазливую банщицу и переживает? Да... Камийца из него никогда не получится. Любой другой на его месте поделился бы впечатлениями с любимой наложницей, а он... Ладно, сделаю вид, что ничего не заметила. Пусть развлекается". Мария опустилась на пушистый ковёр напротив мужа и улыбнулась:
— Местные наложницы рассказали мне любопытнейшую историю.
— Какую? — с готовностью спросил Ричард, радуясь, что жена отвлеклась от расспросов.
— Великий эмир Сафар, да хранит его небо, пребывал в глубочайшем горе, ибо его любимый сын...
— Молодец, Валя! Выкрутился! — радостно воскликнул инмарец, когда Маруся закончила рассказ.
Поднявшись из кресла, он подошёл к низкому столику, на котором стояли фрукты, сладости и кувшины, наполнил бокалы вином и вернулся к жене:
— Выпьем за нашего Валечку!
— С удовольствием.
Маруся выпила прохладное вино, встала и направилась к двери.
— Ты куда? — удивлённо поинтересовался Ричард, но тут же смутился и хлопнул себя по лбу. — Обед! Совсем забыл! А ведь есть хочется страшно. Скажи им, чтоб поторопились.
Утолив голод, король и королева Инмара отправились покупать лошадей, провизию и прочие, необходимые в походе вещи. А с первыми лучами солнца покинули Еркур и понеслись на северо-запад, к Брэю. На второй день пути жёлто-коричневое море песка стало отступать, под копытами мышастых лошадей зазеленела трава. Появились кусты и деревья с пышной листвой, повеяло прохладой, и настроение супругов улучшилось: только теперь, покинув Харшидскую пустыню, они осознали, как надоели им жаркий, пыльный ветер, мёртвые барханы и раскалённый сыпучий песок.
Мышастые кони вылетели на широкий тракт и понеслись по нему, обгоняя караваны. Люди с недоумением смотрели вслед всадникам, по описанию похожим на легендарную камийскую мечту, и недоумевали, почему те проезжают мимо. В души камийцев закрадывалось сомнение — они не могли поверить в то, что, раз начав грабить, бандиты могут остановиться. "Может, они уже поступили на службу к кайсаре и спешат куда-то по её приказу?" — думали камийцы и облегчённо вздыхали. А зря. На последней перед Брэем ночёвке Ричард взвесил на ладони сильно похудевшие кошельки и со вздохом произнёс:
— Придётся нам поработать, Маша. Не хочется въезжать в город нищими.
— Да и имидж камийской мечты надо поддержать. Мне не нравятся взгляды наёмников. По-моему, они узнают нас и недоумевают, почему до сих пор живы. Ещё немного, и камийскую мечту начнут считать слабой.
— Пожалуй... В Крейд мы должны въехать на пике нашей бандитской славы, иначе Кристер усомнится в правдивости легенд о камийской мечте.
И весь следующий день супруги взимали дань с караванщиков. Трижды им пришлось драться, а двое купцов отдали деньги без кровопролития. Один из караванов камийская мечта нагнала почти у стен Брэя. Сначала Ричард не хотел разбойничать на глазах у городской стражи, но Маруся неодобрительно покачала головой:
— Мы не должны отказываться от схватки, Ричи! Победа над наёмниками на виду у многочисленных зрителей прославит нас. И в Брэе камийскую мечту примут на ура. Да и Кристеру не мешает узнать о нашем появлении в Крейде.
Король Инмара с сомнением посмотрел на жену:
— А вдруг стражники вмешаются? Не хотелось бы оказаться в Крейде вне закона.
— Не смеши меня, Ричи! В Камии один закон — сильному можно всё! Так завещал великий Олефир, а камийцы чтят его заветы. Мы въедем в Брэй героями!
— Будь моя воля, придушил бы Фиру ещё в колыбели, — проворчал Ричард — но, как говорит наш Солнечный Друг, в чужой монастырь со своим уставом не лезут! Вперёд!
И королевская чета бросилась догонять караван. Бой с наёмниками был жарким, но коротким. Разбойники победили, купец, со злостью поглядывая на брэйских солдат, довольных неожиданным спектаклем, отдал положенную мзду, и Ричард, привязав кошельки к поясу, подъехал к стражникам.
Офицер отсалютовал бандитам и приветливо улыбнулся:
— Добро пожаловать в Крейд, господин Ричард! Мы получили ваши портреты и описание всего пять дней назад, а Вы уже здесь. Вам известно, что кайсара Сабира вновь увеличила цену за Вашу голову? На моей памяти ни один разбойник не удостаивался столь высокой награды!
— Да уж... — протянул Ричард, не скупясь, сыпанул в ладонь офицера горсть золотых монет и тронул повод. — Поехали, Маша...
Богатый, процветающий город Брэй внешне совершенно не походил на харшидские оазисы, зато по духу был их родным братом. Такие же шумные рынки и базары, на каждом шагу гостиницы и постоялые дворы, множество людей, спешащих по своим делам. Так же как в пустынных оазисах, разбойникам уступали дорогу и почтительно кланялись — весть о том, что в Брэй явилась камийская мечта, разнеслась по городу с быстротой молнии. Ричард и Маруся не спеша доехали до центральной площади, где возвышался вычурный особняк мэра, и остановились. Инмарец окинул недовольным взглядом гуляющих по площади богатых горожан, их наложниц, рабов и скривился:
— Всё тоже и оно же.
— А что ты хотел увидеть, Ричи? — Брови Маруси удивлённо взметнулись. — Все они сначала камийцы, а уж потом северяне и южане, крейдцы и харшидцы. Декорации разные — актёры те же.
— Ну, да, — мрачно согласился Ричард, он и сам не знал, что ожидал увидеть на главной площади Брэя.
Разбойники переночевали в лучшей гостинице города и ранним утром направились дальше. Между Брэем и Ёссом лежал почти прямой широкий тракт. Королевская чета мчалась по нему, отмечая путь трупами и ограбленными караванами — Ричард решил соответствовать ожиданием камийцев и исправно взимал разбойничью пошлину.
Столица Крейда показалась на горизонте на тридцать шестой день путешествия. Издали увидев замок великого Олефира, Ричард остановился и сквозь зубы процедил:
— Махина, почище Керонского. Любил наш незабвенный Фира выпендриться. И как только Тёма здесь жил? На редкость уродливое строение. А он любит, чтобы всё было красиво!
Маруся же молча смотрела на багровые, рвущиеся к облакам, башни, серебристые крыши и мощные стены в блистающих пятнах окон. Ей было не важно, как выглядит дом великого Олефира, сердце женщины трепетало от мысли, что скоро она увидит Диму. А Ричард тем временем продолжал бурчать:
— И зачем ему такая громадина? Мог бы сотворить что-нибудь попроще...
— Например, шалаш, — ехидно заметила Маруся и улыбнулась. — Поехали! Мы почти у цели, а ты разворчался, как старый дед. Олефир давно умер, а ты всё никак не успокоишься.
— Ладно, — буркнул король Инмара и указал на выползающий из-за холма караван, — поехали, работа ждёт.
Камийская мечта рванула с места в карьер и понеслась за добычей. Ричард очень надеялся, что этот караван будет последним в его разбойничьей карьере. "Камия меня достала! Встретимся с Димой, соберём своих и — в Лайфгарм!" — думал он, на полном скаку приближаясь к каравану. Харшидский работорговец издали узнал господина Ричарда и, приказав наёмникам опустить сабли, поехал навстречу разбойнику. Он добровольно отдал ему пошлину, пожелал счастливого пути, и камийская мечта понеслась к городу.
Въехав в Ёсс, Ричард и Маруся сразу же направилась в рекомендованную стражниками гостиницу. Приняли ванну, переоделись и отправились обедать в общий зал — им хотелось послушать, о чём говорят в столице. Пожилой сухопарый трактирщик пришёл в восторг, увидев снизошедших до народа бандитов. Он выскочил из-за стойки, усадил камийскую мечту за стол в центре зала и, изогнувшись в подобострастном поклоне, спросил:
— Что желаете, господин Ричард?
— Поесть, выпить и поболтать, — с усмешкой ответил инмарец. — Присаживайся, господин...
— Эдгар, — поспешно представился трактирщик, уселся за стол и подозвал раба. — Принеси нам вина, Карл, да поживей!
Раб бросился выполнять приказ, а Ричард откинулся на спинку стула и лениво поинтересовался:
— Как поживает ваш достопочтенный правитель, Эдгар? Я собираюсь задержаться в столице и нанести ему визит.
— Мудрое решение, господин Ричард! Графу нравятся сильные люди, он примет Вас как родных!
Трактирщик разлил по серебряным чашам, принесённое рабом вино, и Ричард провозгласил:
— За процветание твоего заведения, Эдгар!
Продолговатое лицо камийца засияло и расплылось в широкой улыбке.
— Спасибо, господин! — Он глотнул вина, и слова посыпались из его рта, как сухой горох из дырявого мешка. — Уверен, Ваше пожелание обязательно принесёт мне удачу, я сумею расширить дело и открыть ещё парочку гостиниц. Ёсс растёт, приезжих с каждым годом всё больше. Самое время наживать капитал. Не хотите войти в долю, господин Ричард?
— Что? — едва не подавившись вином, опешил король Инмара и с недоумением уставился на хозяина.
— Соглашайся, Ричи, — внезапно произнесла Маруся. — Господин Эдгар весьма предприимчивый человек. Его деловая хватка и твоё легендарное имя обогатят вас обоих.
— Но мы собирались...
— Мы сделаем то, что собирались! А господин Эдгар тем временем утроит твой капитал. Деньги должны работать, а не болтаться бесполезным грузом в седельных сумках.
Трактирщик молча кивнул, подтверждая слова любимой наложницы разбойника, а Ричард ухмыльнулся:
— И то правда, Маша! Не тащиться же в замок с мешками золота. Давай-ка, Эд, выпьем за наше плодотворное сотрудничество, а потом ты расскажешь Маше о своих грандиозных планах, и она примет окончательное решение.
— Она?
— Да! — Ричард положил ладонь на рукоять меча и ехидно добавил: — Раз ты не побоялся связаться с камийской мечтой, значит, и с госпожой Марией общий язык найдёшь.
— Конечно, конечно, — закивал трактирщик. Он уже раскаивался, что предложил разбойнику войти в долю, но отступать было поздно, и Эдгар, фальшиво улыбнувшись Марусе, поднялся: — Прошу следовать за мной... госпожа.
Пока Мария и Эдгар обсуждали детали предстоящего сотрудничества, Ричард подсел за стол к солдатам в форме ёсской гвардии, ему хотелось побольше узнать о предполагаемом месте службы. Гвардейцы с радостью приняли легендарного бандита в компанию, а бочонок ягодного вина, который заказал Ричард, и вовсе сблизил их. Языки солдат развязались, и они стали наперебой рассказывать о своей службе. И тут, впервые за всё время путешествия, Ричард услышал о Диме и Тёме. Гвардейцы поведали ему о необычных рабах, которых глава лиги работорговцев преподнёс графу ко дню рождения, о чудесном воскрешении Дмитрия, о похожем на принца Камии шуте, который владел кинжалом так, словно родился с ним в руках. И Ричард помрачнел. На полуслове прервав очередную байку гвардейцев о Дураке, он с тревожным интересом спросил:
