А что, вполне ничего посидели. Культурно. Да и для процесса сближения и взаимопонимания весьма полезно. Родин еще в той, прошлой жизни был приверженцем такого подхода: 'Хочешь лучше узнать человека — выпей с ним в одной компании. А еще лучше — хорошо выпей'. Все же народная мудрость, гласящая: 'Что у трезвого на уме — у пьяного на языке', во многом соответствует истине. Да и непьющих летчиков, в те времена, да и потом тоже, было очень мало. Вот и совместили приятное с полезным. По крайней мер для него полезным. А с одним 'товарищем' именно после этого Родин решил расстаться под любым предлогом. Когда человек, даже находясь в изрядном 'градусе', говорит только лозунгами и штампами, когда на откровенный вопрос начинает в ответ нести всякую соответствующую сегодняшнему курсу партии дребедень — доверять такому Родин не мог и не хотел. Слишком дело им предстояло сложное и трудное. Слишком велика была ответственность. Не перед командованием, хотя и это тоже было, а перед страной, перед народом. А так, за исключением этого момента, всё было весьма прилично и приятно. Нормальная мужская пьянка, но в пределах разумного. Вот чему не уставал удивляться Родин в этом времени — так это способности командиров знать меру. Довелось ему побывать в свое время на офицерских попойках, а иначе это и не назовешь. Там понятие 'мера' отсутствовало по определению. Да и вообще, народ в стране пил намного меньше, чем в восьмидесятые и тем более последующие годы. Вот вам и водочная экономика! Эх, да что там говорить! Врали про эти времена столько, что расскажи правду, все равно мало кто поверит. Ну, вот кто, например, поверит, что сейчас в СССР всего около 200 тысяч детей сирот, а в России образца 2008 — свыше 800тысяч! А про остальное и говорить нечего. Да и не умел он на эти темы долго рассуждать. Вот сделать конкретное дело — это мы запросто! Ну, пускай не запросто, но сделаем.
Собственно, через день у Родина появилась возможность показать, что его не зря назначили командиром полка. Прибыло, наконец, пополнение. Да и вся необходимая техника должна была поступить в ближайшее время. Так что 1 декабря 1938 года можно было считать датой настоящего, а не на бумаге, рождения полка.
Во всей этой организационной суете и Родину и всем остальным, даже замполиту, было просто не до новостей и газет. Поэтому, приезд в полк представителя политуправления и его требование немедленно собрать личный состав на совещание, было воспринято всеми как досадная помеха, которая только отрывала от важных дел. Ошибались, однако. Все же Главное политическое управление РККА, по крайней мере, в этом мире, организация была серьезная и свой хлеб с маслом получала не зря. Информацию полковник из управления действительно привез серьезную.
1-го декабря 1938 года, всего через двадцать дней после смерти основателя Турецкой республики Мустафы Кемаля Ататюрка, в Турции произошел военный переворот. Судя по его ближайшим последствиям, инспирированный спецслужбами Великобритании. Почему именно Великобритании? Да потому, что одним из первых постановлений нового правительства Турции было расторжение в одностороннем порядке договора с СССР о сдаче в аренду баз в Босфоре и Дарданеллах Советскому Союзу. Следующим шагом нового Турецкого правительства было приглашение Британских и Французских войск для 'поддержания законного международного статуса проливов и помощи от возможной агрессии со стороны СССР'. Вот так. Не больше и не меньше. Вот только в одном, похоже, британские аналитики просчитались. В степени заинтересованности многих представителей турецкой армии и её населения в продолжении мирного сотрудничества с СССР и Германией. Да и память о заветах Ататюрка была еще свежа и в армии и в народе. Смещенный в результате переворота, преемник Ататюрка на посту президента Турции, Мустафа Исмет Инёню — каким-то невероятным образом сумел сбежать из-под стражи. А то, что ему удалось примкнуть к сохранившим верность свергнутому правительству войскам под командованием Джемаля Гюрселя, было похоже на фантастику. Или на то, что ему здорово помогли.
Дальнейшее было понятно и предсказуемо. '...Мировой империализм тянет свои лапы к детищу Великой Октябрьской революции, первому в мире Советскому государству. Он рвется к нашим границам, и для достижения этого использует любые, самые грязные и подлые уловки.
Верное своим обязательствам перед законным правительством Турецкой республики, Советское правительство и весь Советский народ с гневом осуждают преступную политику стран Антанты и в первую очередь Великобритании. И в этот час испытаний с готовностью протягивает руку помощи дружественному народу Турции'.
'...Выводы, товарищи летчики, я думаю, вы сделаете и сами. Граница с Турцией рядом. А это значит, что враг почти у нашего порога'.
Родин сидел за столом президиума, слушал полковника, смотрел на лица сидевших напротив него летчиков и техников и чувствовал, как между лопаток бежит холодный ручеек. 'А ведь это война. Пускай не сегодня или завтра, но уже скоро. И это будет не Китай. Это будет.... Мировая война это будет. Война. Эх, ты ж мать ..., и в ...сто раз! И ведь знал и ждал, что это будет. Что это неизбежно. Но вот так... У-у-у. сучье племя! Не на тех хвост поднимаете! Это вам не меченый либераст! И не подло-блаженный Николашка! Сейчас у нас есть Сталин! И значит — вам придет ..., такой толстый и пушистый северный зверек' — Родин так завелся, что со всей своей немереной силы ударил по столу кулаком. Для него последствия сего действа были очевидны, а вот для окружающих вид разваливающегося в щепки от воздействия командирского кулака стола, был таким откровением, что куда там святым отцам. Про себя Родин только и успел подумать: 'Мать, твою'! Но, мать — матерью, а делать что-то надо. Вон, докладчик стоит на трибуне как памятник самому себе. 'Ну, и была, не была! Придется сейчас речь толкнуть. Только бы запал не потерять'.
Не потерял. И запал не потерял, и мысль, и всю свою, накопленную за обе жизни, ярость и ненависть. Не только не потерял, но и сумел донести до своих товарищей. До тех, с кем завтра ему придется драться плечом к плечу с лютой вражиной. И вывод сделал из всего этого вполне понятный и всем присутствующим близкий. '... Драть я вас буду так, что клистир со скипидаром вам будет казаться мамкиным поцелуем! Но лучше вас буду драть я, чем 'лимонники' и 'лягушатники'. А уж вы потом будете драть их! Да так, чтобы только крылья, да дерьмо от них в разные стороны летело'!
И ведь проняло народ. До самых печенок — селезенок проняло! Хлопали ему так, что стены дрожали, и штукатурка с потолка сыпалась. Да и полковник с управления, к большому удивлению Родина, его тоже похвалил. 'У вас острое политическое чутьё и правильный, большевистский, подход к порученному Вам делу'.
Зимний Каспий, даром, что внутреннее море, сюрпризов и неприятностей может предоставить не меньше, чем любой океан. Поэтому первые полеты и тренировки начали на суше. Да и оценить Родину уровень подготовки летчиков нужно было самому. Мало ли что в документах напишут? Короткий световой день использовали до предела. И-16 и учебные двухместные УТИ-2, казалось, постоянно висели в воздухе. Труженики Р-5 часами курсировали вдоль побережья и над горами — отрабатывали штурманскую подготовку. Новых самолетов, предназначенных для комплектации авиагруппы, пока еще не было. Да и не нужны они пока. А вот попозже, к весне, Громов обещал, что будут точно.
Через две недели, когда ему уже удалось составить личное впечатление об уровне подготовки личного состава, Родин решил провести небольшое показательно учение. 'Избиение младенцев'. Ну, это название он, конечно, не афишировал, но показать этим молокососам, возомнившим себя элитой флотской авиации, что они такое на самом деле, было жизненно необходимо.
Учения, а для себя, и в разговорах с начальником службы летной подготовки Борщом (ну фамилия у человека такая, что ржете?), иначе как учением, это Родин не называл. Итак, первый этап — индивидуальное пилотирование и воздушный бой. Второй этап — атака истребителей на строй бомбардировщиков. 'Вот и посмотрим на вас, орлы. Не рано ли вы перья распушили и хвосты задрали. Форсить в кожаном реглане и неуставной фуражке перед местными девицами большого ума не надо. А вот на деле и посмотрим — откуда у вас головы и руки растут' — вот в таком отеческом тоне и напутствовал своих 'цыплят' старый, тридцатилетний, орел, полковник Родин.
Главными 'экзаменаторами' были Родин и Борщ, единственные в полку, кто имел реальный боевой опыт. Ну и что с того, что Родин воевал на бомбардировщиках? Чтобы противостоять атакам истребителей, ему жизненно необходимо было знать их тактику и возможности. Да и возможности потренироваться самому он никогда не упускал. Только делал это подальше от аэродрома, чтоб не смущать неокрепшие умы.
Кабина И-16 явно проектировалась не под его габариты. Тесно! Но уже и привычно. Да и машина ему нравилась. Конечно это не И-180, но — хороша! Послушная, маневренная, с отличным вооружением. Вот только использовать все её возможности надо уметь. А откуда такой опыт мог быть у летчиков, которые проходили только обычную подготовку в обычных частях? Там ведь все по инструкции. И это правильно, только инструкции уже устарели, а новые еще не написаны. И приходилось в Китайском небе учиться многому заново. Учились. И хорошо учились. Но вот цена за такое обучение была слишком высокая — жизнь. А как по-другому, если реального боевого опыта у советской авиации не было? Тем более, у морской авиации. Общая подготовка у пилотов была на высоте, в полк, действительно, отправляли лучших. Но воевать с такой подготовкой было нельзя! А как это объяснить лучше, чем на личном примере, когда тебя, такого умелого и подготовленного истребителя вдруг, имеют, как хотят. Вот такое 'имение' Родин своим орлам и продемонстрировал. И не по разу. Не сам, конечно, ему еще учиться и учиться, а орлы из полка Степана Павловича Супруна. Имена по тем временам в летном мире, да и не только, известные: Антон Алексеевич Губенко, Сергей Иванович Грицевец, Григорий Пантелеевич Кравченко, Виктор Феофанович Чистяков, Антон Дмитриевич Якименко — все орденоносцы, Герои Советского Союза. Все отличились в боях в небе Китая. Приказом Громова (а такие приказы без одобрения Фрунзе и Сталина не отдаются) из этих летчиков была сформирована особая группа. Основной задачей которой, являлось обучение летчиков истребительных и смешанных полков навыкам и приемам современного воздушного боя. Вот они эти навыки, наглядно, и продемонстрировали.
Сергей смотрел за крутящейся в небе каруселью из самолетов, машинально отмечал промахи своих летчиков и их находки, а мысли крутились не совсем здесь. 'Вот ведь как интересно получается. История меняется и, судя по всему, необратимо, в правительство и руководство партии приходят совершенно новые люди, о которых он раньше и не слышал, а в авиации звучат те же имена, что и в прежней истории. Видимо, в авиации действительно почти нет случайных людей, а уж в военной и тем более. Не было в этом мире воины в Испании, так большинство летчиков отличилось в боях в Китае. Вот только про Смушкевича и иже с ним что-то не слыхать. Да и черт с ним! Не дело комиссарам авиацией командовать. Здесь профессионалы нужны, такие как Громов или тот же Супрун. А ведь Степан Павлович не только летчик 'от Бога', испытатель, но и депутат Верховного совета СССР, 'член правительства'. Такие люди дело на пол дороге не бросают и из крайности в крайность не мечутся. Так что к грядущей войне ВВС будут готовы и качественно и количественно'.
Команда Супруна провела в полку пять дней. И это время Родин постарался использовать по максимуму. Лучших учителей сейчас просто не было. Но и ему было о чем и с Супруном и с Грицевцом поговорить. Например, о тактике действий истребителей в составе пары, а не тройки. О том, как избежать образования 'собачьей свалки', ситуации, когда на небольшом участке неба собирается до сотни сменяющих друг друга истребителей. О том, что задача истребителя в современной войне будет не столько поединок одного истребителя против другого, сколько уничтожения бомбардировщиков противника и недопущение вражеских истребителей к своим бомбовозам. О появлении бронированных штурмовиков и тонкостях их возможного применения и взаимодействия с истребителями. О работе с постами радиолокационного обнаружения и предупреждения. Да мало ли о чем найдётся поговорить между собой влюбленным в свою профессию и дело людям? А самое главное то, что это были не просто разговоры. Все оформлялось как вполне конкретные предложения, которые должны были быть представлены главкому ВВС. Особенно упирал Родин на необходимость действия парами. Пусть не сразу, пусть не во всей армии, но для соединений авианосной авиации — обязательно.
-Да пойми же ты, наконец, Степан! У меня на борту будет не больше трех десятков истребителей! Да и те все сразу в воздух подниматься будут только для отражения налета на соединение. Мне же, как воздух, необходимо большее количество не просто боевых единиц, а спаянных и способных выполнить самостоятельную задачу звеньев. Одно звено — две пары! Это и свобода маневра, и обеспечение надежного взаимодействия, и надежное прикрытие! Третий, здесь, лишний! Тем более если принимать во внимание новые машины.
-Ну, если с твоими потребностями понятно и здесь я готов согласиться и тебя поддержать, то, причем тут новые машины, я не понимаю. По-моему, ты Сергей перемудрил!
-Нет, Степан, это ты уже к вечеру не соображаешь! Ты представляешь себе выполнение маневра тройкой на скоростях в 600 — 700 км? Третий будет просто отрываться или мешаться! Здесь и так придется ведомого оттягивать назад, увеличивать дистанцию и между самолетами и между парами, а куда же тут третьему деваться?
И ведь знал Родин, что все, что он говорит — правильно и необходимо, но видимо слов, что ли, подобрать не мог, не пробивалась стена непонимания и все тут! И Супрун и Грицевец упирали на то, что три всегда больше двух, а удержание строя зависит только от мастерства пилота. Вот и говори после этого — что в споре рождается истина. Да ни ... ! И что теперь делать? А надо просто взять и наглядно показать. В общем, поостыли немного и решили завтра провести небольшой эксперимент. На максимальных скоростях сначала тройка, а потом пара истребителей совершает серию сложных маневров, имитируя воздушный бой. Смотрим, что из этого получается. А затем — бой между парой и тройкой. Вот тут и будет видно кто прав.
Если бы полк летал на И-15, или даже на первых И-16, Родин на такое бы не пошел — не те скорости. Но И-16 тип 17 отличался от первых серий очень сильно. Достаточно сказать, что максимальная скорость вплотную подошла к отметке 500 км/ч. Для данной конструкции, это был практический предел. Вот на таких машинах завтра и решено было устроить показательные полеты. Если, конечно, погода не подведет. Зима и море — последствия непредсказуемые.
Но все обошлось. И солнце сияло и даже ветер был умеренный и полетам не мешал. Для чистоты 'эксперимента' ведущим тройки должен был стать Родин, а его ведомыми — Супрун и Грицевец. Ведущим пары был Якименко, ведомым Борщ.
