Путешествие на восток

Так они въехали в Царский Город.

* * *

Увидев, как освещена площадь перед дворцом и какое количество людей их встречает, Нэль опять застеснялся. На корабле, вместо свадебного красного платья, Шер напялила на него другое цветом, белое, но в остальном такое же. Нечего было надеяться, что этот разврат когда-нибудь прекратится, и Нэлю позволят ходить в нормальной одежде. Хорошо еще, при выходе из кареты голову ему накрыли покрывалом. Он, правда, не был уверен, что от взглядов окружающих теперь скрыт. Зато он сам перестал видеть толпу вокруг. Поле зрения ограничилось несколькими ближайшими смутными фигурами и дорогой под ногами.

Шер шла рядом и держала Нэля под руку. Государь в сектор обзора пока не попадал.

— Шер! — громким шепотом позвал кто-то из идущих позади. — Шер! Откуда он явился такой взбешенный? Что с государем? Чужеземка ему не дала, что ли?

— Прикуси язык, — шикнула на любопытствующего Шер. — Понятия ни о чем не имею. И что тебя так поразило в государе, кстати?

— Видел только, как желваки по скулам ходят, про остальное мне неведомо...

Нэль занервничал и стал оглядываться.

— Цыц, — немедленно заявила ему Шер и сдавила локоть. — Хоть ты не паникуй. И вообще, будь самостоятельнее. Ты теперь государыня, Натаниэль.

Они поднялись по широченной лестнице к парадному входу и вошли во дворец. От одежд почтительно сгибающихся перед Нэлем придворных стоял несмолкаемый шелест. Но стоило пройти — за спиной тут же возникал сдержанный гул голосов. На Нэля сыпали розовые лепестки и брызгали ароматной водой. Холодные капли падали на голые плечи, и Нэль вздрагивал.

Никакого целостного впечатления Царский Город на него произвести не успел — из-под покрывала ничего не было видно, кроме некоторых деталей. Полированный мрамор колонн и лестниц, массивные двери, драпировки из тяжелых, затканных золотом тканей, крученая золотая бахрома на коврах и занавесях, неподъемная мебель, узорные решетки на окнах и в арках переходов, навощеный до зеркального блеска паркет, огромные кисти на портьерах — такими можно драться, наверное... И кругом люди, люди, люди. У Нэля закружилась голова, и он снова начал спотыкаться.

Вот, наконец, императорская спальня. Толстенные двери открылись, чтобы пропустить его внутрь, и с гулким звуком сомкнулись за спиной. Государь свернул в сторону еще по дороге сюда. Шер осталась по ту сторону дверей.

Нэль стащил с головы покрывало. В огромном зале — комнатой это помещение язык не поворачивался назвать — было холодно и пахло сыростью, несмотря на ярко пылающий камин. Невидимая высь потолка терялась в непроглядном мраке. Черно-золотые ковры глушили звук шагов. А посередине, на возвышении из нескольких ступеней, стояла кровать, под балдахином которой мог бы свободно разместиться десяток-другой человек.

Закусив губу, Нэль постоял на пороге.

Гобелены на стенах шевелились от сквозняков. Из-за этого казалось, будто вытканные на них сцены живут своей внутренней жизнью. Там человек поворачивает голову и смотрит. Здесь виляют хвостами охотничьи собаки. Тут колышутся листья деревьев и перебирает ногами ветвисторогий олень.

Нэль поборол нерешительность и маленькими шажками приблизился к фамильному ложу таргских государей. Все-таки, под одеялом неприятностей ждать теплее, чем просто так. Снял туфли, осторожно залез в мягкую темноту. Раздеться он не осмелился: мало ли что. Но потом подумал немного и расстегнул несколько крючков и пуговиц, чтобы жесткий лиф не мешал дышать. Закрыл глаза и представил, что все хорошо.

Получилось не очень. Во-первых, мешало беспокойство вообще. Во-вторых, неприятное чувство открытого пространства в частности. Стены находились слишком далеко, а где потолок, взгляду было и вовсе недоступно. Нэлю еще никогда не приходилось пытаться заснуть в одиночку на середине необъятного зала. Спальня в его понимании являлась убежищем, а не чистым полем под бездонным куполом небес.

В-третьих, у него было дурацкое ощущение, будто с гобеленов на него смотрят ожившие картинки. То ли это пьяный гриб так на него действовал, то ли проявилась скрытая до сего часа агорафобия. Раньше он за собой не замечал необоснованных страхов, но сейчас никак не мог с ними справиться.

Дрова в камине стали прогорать, тени сгустились и подступили вплотную к парчовому пологу. Внутри, над маленьким алтарем духов-хранителей горела лампадка — вскоре она осталась единственным источником света в огромной спальне. Нэль забился в угол и со всех сторон воздвиг баррикаду из подушек. Снял с запястья браслет, лихорадочно его ощупал: на месте ли лазер. Наличие оружия в руках его немного успокоило. Он закрыл глаза. Но, когда спасительный сон был совсем близок, вслед за очередным, похожим на сквозняк шорохом, раздался металический щелчок и отчаянный писк: кажется, где-то за гобеленами сработала крысоловка. Нэль подскочил от неожиданного и мерзкого звука, с перепугу уронил часть подушек на пол и понял, что теперь заснуть не сможет будет подсознательно ждать повтора. Сел, поджав по своей привычке колени к подбородку и обхватил их руками. Чтобы привести себя в чувство, укусил коленку — больно, почти до крови. Обычно это помогало. На этот раз не помогло.

Еще примерно через полчаса Нэль пришел к однозначному выводу: он не может здесь больше находиться. От попытки разглядеть что-то в темноте, уже болели глаза, а тишина, наполненная дыханьем сквозняков, звенела в ушах. Нэль терпел, пока было возможно. Но терпение подошло к концу. Нужно было выйти отсюда или хотя бы позвать кого-нибудь. Он вылез из постели и подбежал к двери, через которую вошел в спальню. Толкнул — заперто. Минуту постоял, твердя себе, что паниковать глупо, и, в то же время, ясно чувствуя, как его охватывает паника. Под кроватью ему мерещились крысы, за гобеленами — привидения. Он ринулся в противоположную сторону, чудесным образом натолкнулся на какую-то маленькую дверку. Она поддалась. Впереди маячила полоска света. Подхватив юбку, чтоб не путалась в ногах, Нэль пролетел десяток ведущих вверх крутых ступеней и вломился в государев кабинет.

Здесь горели свечи, протоплено было гораздо лучше, и потолок занимал свое законное место прямо над головой, а не неизвестно где. Император, листавший за письменным столом бумаги, поднял голову и посмотрел на Нэля. Кажется, государя его появление даже не удивило.

— В чем дело? — сказал он, переворачивая следующий листок. — Мы же договорились: я не мешаю жить тебе, ты не мешаешь жить мне. Чего не хватает в нашем договоре?

— Там... — сказал Нэль, — темно и... крысы в углах. Я... боюсь.

Это было не самое умное оправдание из возможных, зато чистая правда.

Государь несколько раз моргнул. Нэль опомнился и торопливо застегнул жемчужные пуговки на груди. Император кивнул ему на небольшой диванчик возле портьеры. Там лежало стеганое шелковое одеяло и несколько подушек. Нэль бочком пробрался у государя за спиной, устроился на диванчике и завернулся в одеяло. Его отпустило. Через несколько минут он уже крепко спал.

* * *

Принц Ша не знал, что и думать. Ему срочно необходим был Дин, чтобы разобраться в чудовищных вещах, которые наговорил ему царственный родитель. Будто бы в Эгироссе готовился государственный переворот. Что эргр Инай и кир Аксагор — зачинщики заговора против государя и государства. Что его, Ша, не втянули в это дело лишь по чистой случайности — не выбрали удобного случая и сопутствующих обстоятельств для разговора, а свадьба с кирэс Таани как раз предоставила бы и обстоятельства, и случай.

В первое мгновение Ша поддался отцовскому дару убеждения и поверил в его слова. Потом ему на выручку пришел здравый смысл: у всех упомянутых в государевом рассказе людей было слишком много врагов при дворе. И у самого Ша зложелателей предостаточно. Все поведанное государем больше было похоже на клевету, на чью-то злую сказку, подпитанную крохами правдивой информации. И Ша набрался смелости и первый раз в жизни возразил государю. Сказал ему: "Не верю". Сказал твердо, как подобает мужчине. И еще повторил потом несколько раз. Доказательств своей правоты отец ему привести не сумел. Ведь смерть эргра Иная у Ша на глазах не могла считаться доказательством чего бы то ни было.

На том и остановились.

Отец пообещал предоставить доказательства утром, но Ша очень загорелось предпринять что-либо, чтобы близкие ему люди не пострадали. Неожиданная смерть эргра Иная прямо у ног государя сильно потрясла принца. Ша засомневался: а заслуживал ли отец хотя бы той доли доверия, что еще испытывал к нему сын? Ша никогда еще не был замешан в интриги крупнее перемены собственного телохранителя. Жизнь и смерть впервые оказались ставками в его игре. Поэтому первоначально он растерялся и, кроме "не верю", ничего другого отцу сказать не смог. Но о том, что он будет возражать на так называемые "доказательства", у него есть время подумать.

Кроме всего этого, государыня Натаниэль в самом деле оказалась удивительно красива. Маленькая и нежная, как фарфоровая кукла, она могла стать настоящей угрозой судьбе Ша.

Что именно в такой ситуации сделать и как — должен был посоветовать Дин. Дину принц верил. Вот только советника угораздило остаться на эту ночь в нижнем городе. Поэтому Ша выждал, пока суета из-за прибытия государя с новой государыней уляжется, а Царский Город перестанет гудеть, словно растревоженный улей. Принц собрал своих немногочисленных верных людей и отправился с ними к Золотым воротам. Но здесь его ждала новая неожиданность. Ему было категорически отказано в выходе за пределы стен. Если вначале неясное ощущение опасности лишь слегка холодило спину, то тут Ша всерьез испугался. Он вспомнил все, что говорил ему Дин о властителях и власти. Отец Ша был всесилен. Подлинная ситуация с заговором Ша неизвестна. Один единственный неверный или неверно истолкованный государем шаг — и отец может приказать все, что угодно. Например, убить Ша и его людей прямо на площади, под окнами собственной спальни. Многие государи так поступали, почему бы и императору Аджаннару этого не сделать? Бежать из Царского Города невозможно, и принцу нечего противопоставить государевой власти.

Если оговорили эргра Иная, кира Аксагора, Бог знает кого еще долго ли добраться до самого Ша? А как же Таани? Ей тоже грозит опасность. Раз имя ее попало государю на язык — любимую надо спасать.

В замешательстве Ша сделал полукруг по дворцовому парку и, по дороге к северному крылу, где располагались его комнаты, нос к носу столкнулся с киром Лауром, министром дворцовых церемоний. Неожиданная идея пришла Ша в голову. Кир Лаур слыл человеком недалеким, но высокого о себе мнения. Ша подумал: "Не попросить ли помощи у него?" — однако ничего сказать не успел. Кир Лаур сам предложил ему выход из затруднительного положения.

— Неприятности, мой принц? — с какой-то странной интонацией поинтересовался он. И Ша даже показалось, что министр дворцовых церемоний ему подмигнул. — Не нужно ли вам, случаем, выйти в город?

— Да, у меня там важная встреча, — признался Ша, — ее невозможно отложить. А у Золотых ворот сменили пароль...

— Уж не к советнику ли Дину вы собрались? — громким шепотом осведомился кир Лаур.

— У меня действительно срочное дело, кир Лаур. — Ша удивился, но правды не выдал. Для самодовольного дурака кир Лаур и так высказал слишком точную догадку.

— Передайте ему, что у нас все идет отлично, — загадочно сказал министр церемоний и поманил Ша рукой, приглашая следовать за собой. — Разыграем, как в театре. За нас пусть не волнуется.

Ша и его спутники вышли за пределы стен через малые ворота в южной стене. Пароль оказался совсем не тот, который якобы сообщили на разводе ночной стражи. Видимо, чуть позже комендант или даже сам государь велели сменить.

Кир Лаур любезно проводил принца до самых ограждающих Царский Город стен. По всему поведению дворцового министра было заметно, что настроение у того приподнятое и в целом день удался.

— Не забудьте, мой принц, что не позже перемены второй ночной и утренней страж вы должны вернуться, — сказал кир Лаур на прощание. Все уже будет сделано.

Ша пожал плечами, поблагодарил кира Лаура и по крутому спуску Градной улицы поспешил на набережную Зеленного рынка, где находился особняк Дина.

Самого советника он дома не застал, но управляющий сказал, что господин Дин вот-вот должен вернуться из Ман Мирара. Ша подумал немного и решил отправиться навстречу. Он спешил, ему не сиделось на месте. Велико было бы удивление принца, если б он узнал, что недалеко отсюда, на перекрестке Коробовой и Большой, стоит кир Аксагор, прибывший из Эгироссы в Столицу в одиночку, без свиты, загнавший в пути двух лошадей, и сильно злой на государя практически по тем же причинам, что и Ша. С бывшим эгиросским наместником принц разошелся на два квартала.

Кир Аксагор в это время размышлял, куда ему повернуть: к Дину или к северянину Волку. Искать помощи у Волка было унизительно. У Дина не только унизительно, но еще и опасно. Высокорожденные мало доверяли этому выскочке. Поэтому кир Аксагор выбрал Волка.

* * *

Начальник охраны Ман Мирара и тайный советник Дин знали друг друга вдоль и поперек много лет. Однако служебные обязанности требовалось выполнять внимательно, и кир Улар долго рассматривал поддельные документы Дина прежде, чем позволил тому пройти на этаж с государевым кабинетом.

— В столе у государя заперт указ, который срочно требуется доставить в Царский Город, — в пятый раз терпеливо повторил ему Дин, и его наконец-таки пустили. К счастью, Дин не в первый раз приезжал с подобными поручениями.

Дин торопился. Из-за задержки в порту Эгироссы и добросовестности охраны Дин и так потерял много времени. В этот момент должны были брать в оборот государя. По плану, Дину следовало сейчас уже находиться на пути к Царскому Городу.

Замок на ящике стола тоже оказался не из самых простых. Пришлось повозиться, пока он расковырял его отмычкой.

Подписанных бумаг в столе лежало несколько. В кабинете горели лишь две лампы из восьми, и опознал нужный ему указ Дин по зеленой печати и золотому ковчежцу. Ухватил его, выдернул из стопки, поднес к свету. Прочел верхнюю строчку — от души отлегло. Вот оно, Дин не ошибся. Подписи и печати — все на местах. Теперь Волк зажат у Дина в руках так же крепко, как эта бумажка. Начал скручивать, чтобы убрать в рукав. Взгляд по вязи строчек добежал до имени Первого министра...

Сердце превратилось в тяжелый камень и упало в желудок.

— Мама дорогая... — шепотом произнес господин Дин. — Какой же я дурак...

В указе кир Ариксар Волк и близко не упоминался.

Первым министром назначен был господин бывший тайный советник Дин Дамгадан.

Дин сел на край стола, дожидаясь, пока тяжесть в груди отпустит. Где-то капали часы. Вода вверх не течет, однажды сделанного назад не вернешь.

Видимо, он просидел в государевом кабинете слишком долго, потому что через некоторое время дверь приоткрылась.

— Дин, — с сомнением произнес кир Улар, укладывая на плечо пятнистую маску гиены, — ты уверен, что действуешь согласно воле государя?