Из красавицы в чудовище и обратно

Судя по ощущениям, по мне, быстро перебирая лапками, бегала целая толпа насекомых. Скорее всего, муравьев. Выбрали, блин, место для шалаша. Поспешно выбравшись на улицу, я начала судорожно отряхиваться и чесаться одновременно.

На улице уже почти стемнело. Солнце закатилось за горизонт и только розово-серое небо освещало землю. Судорожно пытаясь расчесать, через плотную ткать сарафана недавние укусы (не задирать же юбку, в самом деле), я уже хотела идти домой, когда поняла, что если не помоюсь, то просто не смогу избавиться от ощущения ползающей по мне гадости.

Только вот баню ради меня одной никто топить не будет, до платины прилично идти в обратном направлении и в моём распоряжении только узенькая, метров в восемь, речушка.

Течение у неё хоть и есть, но такое неспешное, что его можно не опасаться. Омуты тоже мною не раз высматривались, но так и не нашлись. А неровное, усыпанное валунами дно только в некоторых местах достигало приблизительно двух метров.

Вроде вокруг не души, но купаться в нижнем белье, я не рискнула. В конце концов в мокрой рубашке добежать до дома можно, не простужусь. Выбрав укромное место, среди растущих вдоль всего берега ив, я завязала косу баранкой, повесила сарафан на крайний куст, так чтобы было видно с воды, скинула обувку, и, осторожно, чтобы не поскользнуться, зашла в теплую, прогретую за жаркие недели воду.

Воды я не боюсь. Даже оборот, я её обожаю. Дождь, наполненный влагой морской воздух или даже банальный душ — это то, что в моей настоящей жизни всегда дарило долгожданное облегчение в астматические приступы.

Сейчас, погрузившись в теплую воду, плавать без спешки и оглядки, не идёт ли сюда кто-то из людей, а получала безумное наслаждение. Не создавая брызг, как это зачастую получается по утрам, я вертелась, то на спину, но на живот, любуясь темнеющим небом и серебристым отражением молодого месяца. Только вот наступление темноты прошло для меня совершенно незаметно.

Посмотрев на заросший ивами берег, я не могла с уверенностью сказать, в каком месте я заходила и где мои вещи, но не бежать же в далеко не маленькое село полуголой. Плывя по течению, я заметила первый просвет в чернеющей листве, и на моё счастье, колыхающуюся на слабом ветерке одежду.

Стараясь до самого берега не высовываться на прохладный в сравнение с водой воздух, я доплыла по края и, встав, глухо охнула, поскользнувшись на валуне и провалившись в яму неровного дна. Что-то при заходе я такого не помню.

Громко сопя, я выбралась на берег и схватила сарафан.

— Ты кто? — спросил из темноты знакомый мужской голос, и упавшая у меня из рук одежда со звоном ударились пряжкой о торчащий из земли камень. Только вот на сарафане то ремня не было.

Приплыли. Подняв глаза, я увидела в нескольких шагах перед собой высокий человеческий силуэт и ужасе закрыла руками рот.

Вот он, мой сон. Всё сходится. Ночь, на мне только мокрая рубашка, едва закрывающая нижнее бельё и он.

Я искренне верю, что основная часть мужчин совершенно адекватные люди и с воплем "баба" на полуголую девушку бросаться не станут, но сейчас все эти рассуждения охотно уступили место животному страху. Я была готова заорать на всю округу от охватившей меня паники, только это бесполезно. Шанс, что кто-то, кроме Ринара меня услышит, стремится к нулю, а тех, кто решил посмотреть, что случилось ещё меньше.

Надо что-то придумать, что-то придумать!

Только что, если я даже не знаю, кем мне опаснее сейчас быть: незнакомкой или его невестой, Адель?

— Я спросил, кто ты и что здесь делаешь? — грозно спросил юноша, а в темноте блеснули засветившиеся голубые глаза.

— Русалка, — не своим голосом, просипела я, отступая назад. Если он использует магию, чтобы видеть в темноте, то быстро меня узнает. А если министр осуществил задуманное, то вполне возможно, Ринар с радостью воспользуется случаем ему отомстить. Что же делать?

Бежать некуда. Сзади река, пусть не широкая, но преграда, вперёд... и так понятно. Справа слева кусты и деревья.

— Русалка? — явно не поверив, переспросил жених. — С двумя ногами?

И медленно шагнул ко мне.

Что мне там известно про местных русалок? Относится к разновидности болотной нечисти, жить предпочитает в лесных озерах с проточной водой, сторонятся людей, питаются в основном рыбой, но не побрезгуют лягушками и маленькими детьми. Про возможность менять хвост на ноги, так у нашей Ариэль, Луизе ничего не известно.

Вляпалась.

— А ты много речных русалок видел? — отступая ещё на шаг, себе под нос пробормотала я. Пусть не надеется — живой не дамся.

— Ни одной, — ухмыльнулся в темноте осторожно приближающийся ко мне собеседник. Ох, не нравится мне сквозящая в его голосе уверенность в моём вранье.

Судя по очертанию и валяющимся под моими ногами брюкам, парень успел раздеться до панталон и явно собирался искупаться. Что ж, давай искупаемся. Надо как-то заманить его в воду, а самой выбежать на берег и со всем ног нестись, если не в лесу, но хотя бы вдоль реки, чтобы потом скрыться где-нибудь в кустах.

Пошарив рукой по тому же кусту, на котором недавно весели вещи Ринара, я нащупала какую-то небольшую тряпку и не глядя попыталась закрыть ею лица. Как бы я не похудела — в неузнаваемого человека не превратилась. А для задуманного, мне нужны две руки.

Боже, какая вонь! Это что портянка.

— А ну отдай! — уже в полный голос потребовал жених, едва не бегом ринувшись ко мне. Неужели так боится ножки завтра в сапогах натереть.

Шарахнувшись назад, я почти сразу свалилась в воду, поспешно отплыв на пару метров, как раз на противоположный край недавно обнаруженной мной ямы.

Голубоглазый не отставал, с разгона забежав в воду. Яма, как и ожидалось, тоже стала для него полной неожиданностью. Он, с глухим возгласом, охнул в воду почти с головой, а я кинулась сверху, со всей силы надавив на голову.

— На деревенских девок потянуло, сволочь похотливая, — стараясь не дышать через портянку, зарычала я.

Теперь осталось быстро выбраться на берег и, пока мой благоверный будет отплевываться, скрыться где-нибудь подальше.

Но не тут-то было. Чужие пальцы скользнули по моей ноге, только по счастливой случайности, не сомкнувшись на щиколотке. Взвизгнув, осознав, что план был дурацкий и так просто выбраться из воды не получиться, чтобы не быть пойманной, я инстинктивно забралась на плечи парня. Опять задавшись панической мыслью, что делать?

Додумать, правда, не успела. Не смотря на мой всё ещё не маленький вес, Ринар резко выпрямился, и я ласточкой взмыла в воздух, очень больно приземлившись физиономией в воду, мгновенно погрузилась на глубину.

В темноте, после такого удара головой, я оказалась полностью дезориентирована, не понимая где верх, где низ. Запаса воздуха в легких для ныряния тоже не было. Судорожно барахтаясь в разных направлениях, я надеялась наткнуться, если не на поверхность, но хотя бы на дно реки, но вокруг только одна черная масса воды.

Где-то далеко проскочила робкая мысль, что достаточно расслабиться и давление само вытолкнет меня на воздух, но бездействовать я просто не могла, снова и снова дрыгая руками и ногами.

Когда уже не осталось сил терпеть сдавливающую боль в оставшихся без воздуха легких, какая-то сила дернула меня за волосы, вытянув на поверхность:

— Попалась, паразитка.

Шумно хватая ртом воздух, я даже не сразу сообразила, что вытащил меня Ринар и моя голову по-прежнему находится над водой только потому, что он держит меня за косу у самой головы.

— Кто тебя послал?

Я замерла, наконец-то встав ногами на дно, но выпрямляться не спешила. Вопрос окончательно поставил меня в тупик. Тряпку давно смыло с моего лица, но так как оно находится на уровне живота жениха, кто перед ним, он видимо ещё так и не понял.

Кстати, судя по открывшейся в двадцати сантиметрах от меня картине, не такой уж он и худой, как кажется в одежде. Торс вон весь в кубиках. Дышит только как-то напряженно, словно решает сразу свернуть мне шею или после дознания.

Осталось только зло замычать и пустить пар из ноздрей.

Похоже, сейчас меня убьют, а я даже не узнаю за что именно?

Ну, ведь не за то, что я его немного макнула в воду? Не утопила же. Даже нахлебаться не успел. Сам паразит. Вот.

Так и не дождавшись ответа, Ринар потянул меня за волосы вверх, а я самым подлым образом ринулась к нему и, взявшись ладонями за обнаженные бока юноши, укусила в живот, как раз около пупка. И пока меня не успели огреть кулаком по голове, схватилась за его панталоны, со всей силы дернув вниз.

Выругавшись, парень выпустил мой косу, а я тут же отскочила в сторону настолько быстро, насколько это вообще возможно сделать в воде и, развернувшись спиной легла на воду:

— А ну, стой, — схватил меня за лодыжку, уже, кажется успевший подтянуть штаны жених.

В голове крутилось много слов, но я только молча начала лягаться второй ногой, а как только меня отпустили, нырнула с головой в воду, дельфином поплыв по течению. Теперь-то я знаю, где верх, где низ и чувствую направление воды.

Вынырнуть, а не сделать короткий вздох, решилась только спустя пару минут, очень вовремя свернув в заводь на противоположном берегу. Ели успела выскочить из воды, когда вся её поверхность покрылась тоненькой серебристой корочкой льда. Та правда сразу начала таять, но сама река из теплой, превратилась в ледяную.

Опешив от такого поворота, о возможности использования магии, как-то не задумывалась, я выбралась за пределы кустов и деревьев, и как ящерица по-пластунски направилась обратно.

По нехитрым прикидкам, мой сарафан должен по-прежнему висеть на кусте, где-то выше по течению. Если бы черти не принесли Ринара на берег, я допетрила бы до этой мысли раньше. Вот что ему на постоялом дворе не сидится, а? Спал бы уже дано, как все нормальные люди.

— Ты что тут с мечом застыл, — за несколько метров до того, как поравняться с местом моей недавней встречи с обожаемым женишком, услышала я удивленный голос Ульрика.

— Ничего, — зло огрызнулся мой покусанный благоверный.

На всякий случай, распластавшись по земле и стараясь не стучать зубами от холода, я пристально всмотрелась в темноту противоположного берега. Ни черта не видно. Ночь уже успела окончательно войти в свои права, а месяц скрылся за набежавшими облаками.

— Совсем рехнулся, да? — догадался его друг. — Плечо промыл?

— Ещё как, — судя по плеску воды, либо Ринар выбрался на берег, либо Ульрик решил сполоснуться.

— Твою кикимору, почему вода такая ледяная? — раздался над рекой возмущенный бас. Похоже второе.

— Тут какая-то дрянь плавала, — прошипел женишок.

— Сам ты дрянь, — прошипела я.

— Да, я уже понял, что ты искупался. Вода почему холодная? — повторил свой порос мордоворот.

— Минут через десять опять сменится на теплую, — вздохнул Ринар. — Лучше скажи, ты ночлег нам нашел?

— Нашел, — вздохнул тот.

— На наконец-то...

— Вот тот стог видишь? — Если я правильно помню, сено в округе стоит только на месте моего недавнего укрытия. Вот было бы весело, если бы меня муравьи не покусали. — Это и будут наши апартаменты на эту ночь.

— Что? Ты издеваешься? Неужели никто не согласился расщедриться хотя бы на сеновал?

Праведный гнев блондина, заставил меня довольно улыбнуться. Есть всё-таки в мире справедливость.

— У меня осталось стойкое ощущение, что к этому бойкоту причастен тот старикашка со сливами.

— А ему-то до нас какое дело?

— Не знаю, но, когда я проезжал мимо, он так многозначительно ухмылялся. А всю дорогу по селу шныряли дети. Я бы сказал, они распространяли информацию, что нас нельзя пускать на ночь ни за какие коврижки. И девчонка ещё эта...

— Какая девчонка?

— Которая тебя при Луизе про принца спрашивала. Илина, кажется. У последнего дома, высунулась из-за угла и так самодовольно пробормотала: накасяка покусяка, — с сомнение повторил Ул.

— Накося-выкуси, — беззвучно поправила я.

Ну, да. Грешна. Научила детей плохому. Не специально, конечно. Так они же все новые словечки, как губка впитывают. А я то и дело брякну что-нибудь эдакое. Но материал, как погляжу, ещё освоен не полностью.

— Это не лето, а сущий кошмар, — судя по голосам, сладкая парочка стала отдаляться от берега. А значит, мне тоже пора менять место дислокации на уютную теплую терраску.

— И, по-моему, этот кошмар предназначен тебе, я только так, за компанию под чью-то горячую руку попадаю.

Дослушивать я не стала. Слишком велик риск привлечь к себе внимание клацаньем зубов. Бороться с этим звуковым проявлением степени замерзания уже не представляется возможным.

Так и не решаясь встать на ноги, я на четвереньках проползла ещё метров пятьдесят, пока не увидела следующий просвет между деревьями и со словами: "Господи, только бы на этот раз обойтись без приключений", снова полезла в воду.

Домой я пришла замёрзшая как цуцик. Сарафан совершенно не помогал согреться.

Встревоженная Луиза, начала нотацию, ещё когда засекла меня, бредущую между грядок в скрученном состоянии.

— Что случилось? — разглядев меня получше, ужаснулась девушка.

— Пошли в дом, — с добавлением зубной азбуки Морзе попросила я.

* * *

Какая разная реакция на мой недолгий рассказ.

Пока я, переосмыслив произошедшее, сидела в состоянии аффекта, пытаясь понять, как вообще ухитрилась уйти от опытного мага живой, Луиза умудрилась наматывать круги на трех квадратных метрах свободной от мебели терраски, поражаясь моей глупости и вещая, как настоящая госпожа, которая разумеется даже не оказалась бы в такой ситуации, должна была себе вести. А её мама, сидевшая рядом со мной на кровати, самозабвенно хохотала.

— Он же реально, мог меня убить. Тюк, второй рукой по темечку и всё, — воображение охотно показало, как меня зависшую на зажатых в кулаке волосах, хватают за шею и сжимают до хруста в позвонках. Поёжившись от такой реалистичной картины, я даже закрыла несчастную шейку руками. — Даже странно, почему он так не сделал?

— Ой, не могу, укусила. За живот, — похлопав меня по плечу, беременная женщина наклонилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. — И порты стянула. Как же он небось испугался бедненький, что ты дальше кусаться будешь. Ой, я ж сейчас рожу от смеха.

— Это немыслимо, понимаешь, немыслимо, — причитала приятельница. — Если твой отец узнает, с нас же голову снимут, что за тобой не уследили. Что там до ночи делала? Посидела бы пару часов и домой. Их тут никто чаем с баранками угощать не планировал. Выдали по ломтю хлеба на крынке молока и гуляйте. Адель ещё на танцах. Хотите? Ищите.

— Что у Вас тут происходит? — вышел на шум отец семейства.

Родители Луизы, в отличие от министра ещё довольно молодые. Хорошо, если лет по тридцать пять исполнилось. А то и меньше. По этому молодой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой у меня совершенно не вызывал должного трепета.

— Милый, ты очень вовремя, — сев ровно, мама Луизы быстро оправила волосы и стерла выступившие слезы. Разве что полностью загнать смех не удалось, и то и дело из неё вырывались короткие смешки. — Растопи-ка баньку. Нашу госпожу искать надо.