Хроники Дебила. Свиток 6

Какой нафиг момент истины, если я толком не знаю что у него спрашивать?

Так что сначала допрашиваем работяг..., ну штуки три-четыре, на выбор. Потом оставшихся в живых охранников. А вот когда я соберу максимум информации о руднике, плато и самом загадочном дедке. — Вот тогда уже можно будет попытаться и его за жабры взять. Потому как клиент, мало того то нежный, — вот-вот сам загнется от старости. Так еще и возможно ценный, и как предмет для торга, и как возможный деловой партнер, (чем черт не шутит). Так что пытки тут не актуальны, а значит придется давить врага интеллектом и информированностью.

Так что, — подать как мне сюда... Ну выберите, у кого там рожа поумнее... И да. — Тууивоасик, будь любезен, сбегай за ворота, принеси мне оружие того благороднейшего воина что я сразил на поединке. ...Кому как не благородному оуоо касаться его... (Не самому же за ворота тащиться).

А то ведь, — скальп с жертвы я содрал чисто на автомате, (понимаю, — гадкая привычка, хуже чем ковырять в носу, или громко разговаривать по мобильнику в общественном транспорте, но что уж тут поделать?), а вот эти странные крючья, — увидев новую игрушку в виде пленного дедка, — оставил на том же месте. ...А у меня на них были планы..., эмоционального, так сказать, воздействия на противников.

Работяг пришлось допросить штук пятнадцать. ...Прежде чем попался хоть один толковый рассказчик. Остальные...

-...Угу... В шахте работаем.... Ага, ...слюду... Эвон куски которые, дык мы пласты крючьями подцепляем и того значит, откалываем... Ы-ы-ы... Значитца берешь значитца сначала клин, и клин этот значитца молотом деревянным значитца тыдыть и забиваешь... А потом...

....Дык и не были мы тама... Ну разве что один разок, когда нам велено было запас слюды туда утащить. ...Не, обычно то, вон в том сарае храним. Потому как она значит.... Хорошо, не буду отвлекаться. ...А чего там? — Дома там. Поля. Люди живут... Чего там еще та? ...А почему тогда наверх таскали? — Дык почему-почему? — Велели нам, вот и таскали!

...Ясное дело в Икаоитииоо, свет Истины несущего. И его всеблагих детей что указывают нам дорогу! Как же иначе-то. ...Дык ведь, — Учителя сказали! А как же иначе-то?

Храм? — Так то не храм вовсе, а демонское наваждение! Тама во всех демоны засели, что хотят Свет Икаоитииоо от людей затмить. Но Истинные Дети, они того... Они на страже.

...Дык сам посмотри, — солнышко-то по небу идет? — Плывет значица Икаоитииоо на своей золотой лодье по небесной реке-то! А ежели, тьфу-тьфу-тьфу, сгинул с лика земли Истинные дети Икаоитииоо, дык и все. — Солнышко-то уже и не появится. Наступит тьма тьмущая, земля родить перестанет, и все мы с голоду помрем! А потому должны трудиться изо всех сил, ибо трудом своим значитца эта..., как его..., во-во..., — способствуем ходу жизни на земле! Вона как!!!

— А тама-то... Дык эта! Учитель эта! Наимпирвейший! Вы бы того с ним, повежливее. А то он хоть и смиреннейший из всех человеков, а однако коли разозлиться, — может и плетьми велеть запороть!

И это был наиболее сообразительный из работяг. Остальные были еще более тупы, наивны, с напрочь зазомбированными мозгами.

Судя по виду этого персонажа, — шахтеры долгожительством не отличались, потому как вкалывали много, на солнышке бывали мало, а ели и того меньше. Так что думаю, это уже был представитель второго, а может и третьего поколения "от воцарения отщепенцев", с напрочь промытыми их проповедями мозгами. — Уж на что в последнее время мне был неприятен Храм, но вот эти отщепенцы, — как-то резко стали нравиться еще меньше.

Ну да хрен с ними. — Велел тащить выживших охранников. — Таковых было числом три.

Они подходили по одному, и слегка испуганно косясь на трофейные серпо-крючья, чьи рукоятки весьма элегантно и многозначительно упирались в свежий кровоточащий скальп на моем поясе, тем не менее, вести себя пытались дерзко и вызывающе. ...Поначалу!

Первый даже заявил что не чувствует боли, в доказательство чего показал следы ожогов на своих предплечьях, ...и так сильно заинтересовал этим пытливый ум Грат"ху, что тот не удержался, и вытащив из костра уголек, внезапно прижал его к голой спине нечувствительного.

Громкий визг, опроверг теорию охранника о собственной неуязвимости, сняв целый ряд умозрительных вопросов, и думаю заставил бедолагу пересмотреть некоторые свои научные воззрения.

Ну по крайней мере, мне так показалось, так как взгляд его стал куда более смиренным, а интонации почтительными

...И тем не менее, перед нами был фанатик!

...А всякий фанатик, обожает разглагольствовать о предмете своего фанатства. Так что надо только умело направлять его по нужному руслу.

Честно сказать я не силен в вопросах теологии. ...Особенно когда они настолько бредовы и запутанны. — Тут тебе и "все люди братья" ; "взять и поделить", и "Есть разные грани просветления, а значит менее светлые должны подчиняться тем что посветлее".

Много каких-то шебутных теорий про Икаоитииоо, "по-иному толкующие его подвиги", "ибо есть разные ступени понимания".

Короче, когда несколько, пусть даже и очень умных людей, — длительное время начинаю размышлять о чем-то очень простом, — все это выливается в такую заумь, которую в конце концов даже эти самые умные люди перестают понимать. ...Но я признаться, и не претендовал на понимание. Мне бы с практическими вопросами разобраться, а это не так-то просто!

— Если бы Икаоитииоо и впрямь был к вам особо расположен. — На полном серьезе убеждал я пленника. — То вас бы с каждым годом становилось все больше и больше... А вас ведь становиться меньше!!!

— А вот ты и лжешь неверующий! — Яростно убеждал меня пленник, тыча грязным пальцем едва ли не в самый нос. — Десять лет назад, когда я начал воинское служение, — нас таких, было всего четыре дюжины и еще четыре человека. А сейчас, в нас уже почти полные пять дюжин..., без трех человек!

— Но ведь все они довольно слабы! — Ехидно уязвлял я его. — Не то что те первые, что ушли из Храма. ...У них даже нормального оружия и доспехов небось нет!

— Да мы! Да у нас...!!! Знаешь ли ты, жалкий человечек осмелившийся восстать против Детей Икаоитииоо, что все наши воины тренируются с восхода солнца и до самого заката, и нет воинов сильнее чем они?!

— Гы-гы... Тренируются! — Заливался я в ответ. — И чему они учатся, — доить коз, или прясть шерсть? Чему вас там вообще могут научить?

— Искусство владения палкой длинной в двенадцать вершков; длинной в тридцать шесть вершков, и длинным двухруким шестом! — Перечислял мне пленник, глядя на меня с превосходством цивилизованного человека, общающегося с дикарем. — А также длинными и короткими кинжалами; боевыми серпами; двухлезвейным топором; бичем; хвостатым копьем; трезубцем; булавой и.... (дальше пошли уж совсем какие-то непонятные мне названия).

— Ха! — Смеялся я, едва не падая на спину. — А давай-ка, чисто для разнообразия. Устроим драку... ну вот хотя бы на шестах..., которые длинные. Между вами тремя, и тремя моими людьми, и посмотрим кто победит? — Если вы, — пойдете домой. А если мы..., да даже и не знаю, что с вас еще можно взять...

— Если победим мы, — ты отпустишь Учителя! — Гордо задрав подбородок ответил охранник.

(...Храни боже дураков!).

— Ты про этого что ли старикашку? — А кто он тебе? — дедушка?

— Глупец. — Это великий Учитель, — один из тех что привел нас сюда из той обители Зла, что вы именуете Храмом. Вы должны пасть ниц перед его величием, ибо даже там, его место было на пятой ступени!

О как! — Ажно хрюкнул я в душе от изумления. — Я конечно ожидал многого, но такой зашкаливающий уровень крутизны, был явным перебором и абсолютно негаданным подарком судьбы.

Секунда двадцать я наверное сидел с разинутым ртом. И от волнения даже чуть было не забыл задать следующий вопрос.

-...А этот вот... — Ткнул я пальцем в серпокрючья. — Он что, тоже из великих учителей..., был?

— Наставник Жаардак. — Нервно вздрогнув, и тоже не спуская глаз со скальпа у меня на поясе, ответил пленник. — Был не Учителем! Но он преподавал нам искусства боя, и был одним из самых величайших бойцов всего мира.

— Гм... — Слегка припух я от такой заявы. — И каким же образом вы установили этот факт?

— Он побеждал на тринадцати из двадцати четырех Весенних Турниров! — Ответил пленный охранник, с таким невероятным пафосом, словно бы мы говорили о вселенских олимпийских играх.

— ...И кто участвует в этих турнирах?

— Все Наставники, и все воины, кто чувствует в себе силы претендовать на Служение Наставником!

— А наставников этих у вас....????

— Шестеро!!!!

Ну, все понятно. — Три десятка лет варимся в собственном соку, и боремся за звание самого крутого головастика в луже. Наставники дерутся между собой..., и наверное не раз в год, а куда чаще. Так что все приемы и движения друг друга выучили до автоматизма. Так что в общем-то и не удивительно что я этого "самого крутого" завалил. — Мой стиль и оружие ему неизвестны, а быстро учиться и перестраиваться с одной техники на другую тут не привыкли. — Жизнь-то небось размеренная и несуетливая. Не то что у меня, — сплошная беготня и все время новые лица.

— А вот скажи-ка, приятель. — Обратился я к нему, стараясь чтобы тон моего голоса, и выражение лица, были максимально дружелюбными и располагающими к беседе. — Как часто вы тут деретесь с чужаками?

...Угу. Как я и думал. — Очень часто.

Правда, в основном, — нагибают местных крестьян да рудокопов, выгребая из их закромов дополнительные налоги.

С аиотееками не ссорились ни разу. Потому как аиотеекам их существование только на руку, и они этих отщепенцев даже немного подкармливают и крышуют.

А Храм..., — говорят, когда-то, давным-давно..., лет эдак двадцать с лишним назад, — первый раз попытался наехать на местных ребят, и был "посрамлен". ...И судя по тому что подробностей, этот двадцатилетний парнишка не знал, — можно предположить что отщепенцы тупо спрятались на своей горе, и "срамили" храмовников оттуда, дожидаясь пока не заявится делегация от аиотееков, с вопросом "А что это вы тут делаете?".

Потому как если бы действительно имели место реальные сражения и полный разгром противника, уж можно было бы не сомневаться, что такие события точно бы были воспеты в балладах, и изучались на "кафедре боевых искусств", как руководство для будущих "посрамителей". Уж я-то точно знаю, — сам сюжеты для героических баллад из такой фигни лепил, что иной раз и вспомнить смешно.

С тех пор, храмовые еще раз шесть, (мистическое число) пытались наехать на отщепенцев. ...Или тем так казалось всякий раз, когда в их края заявлялись непонятные личности. Но масштабы этих разборок были куда меньшими чем в первый раз. Потому как, вопрос с аиотеекской крышей был решен окончательно, и любые действия против поставщиков слюды для аиотееков и проблем для Храма, могли проходить только в стиле "изподтишка".

Ну а потом мы все-таки устроили турнир.

Когда я поткатил с этой идеей к Лга"нхи. Он сначала недоуменно посмотрел на меня, — мы чай не кошки какие-то, и играть с добычей, у нас как-то было не принято.

— Надо посмотреть чего они умеют. — Объяснил я смысл своей задумки. — Как дерутся, чего от них ждать... Пошли наших молодых, пусть попробуют свои силы. И настоящим оружием не деритесь, нафиг мне не надо ваши очередные царапины штопать. Я там про палки договорился, вот ими и машитесь.

— Гм...— Возразил мне брательник, все еще храня на лице мину сомнения в необходимости моей затеи. — Молодых на такое нельзя! Молодые ведь дурные еще, увлекутся и пришибут их сразу. Лучше я стариков пошлю. Те силу свою сдерживать умеют, чай не первый год в своих оикиях молодняк натаскивают.

— Ну, как знаешь. — Равнодушно пожал я плечами, однако полностью соглашаясь в душе с его мнением, и втайне досадуя, что не сообразил этого сам. — И вот еще, — собери всех этих..., которые в шахте работают. Им будет полезно посмотреть насколько круты их хозяева, и каковы в бою мы! ...А то как бы у них не возникло мысли попробовать им помочь.

— Ладно. — Усмехнулся Лга"нхи, верно оценив этот политический ход.

Однако, как бы осторожны не были наши старички, — турнир все равно долго не продлился.

...Потому как. — сколько не тренируйся плавать в мелких лужицах, а океанская волна тебя быстренько в чувство приведет, и границы собственной крутизны укажет.

У наших-то, была возможность попробовать свои силы с десятками, а может и сотнями соперников. К нам приходили разные люди. И каждый приносил что-то свое. — Степняки, горцы, прибрежники, лесники, аиотееки, и куча всякого другого народа. Все, хоть по чуть-чуть, но вложились в выработку "ирокез-стайл". А местные? — Чего успели утащить полсотни беженцев из Храма тридцать лет назад, с тем и варятся. Неизменно теряя с каждым годом понемногу, — по чуть-чуть... Все-таки консервация и закрытие от мира, никогда и никому еще не шли на пользу.

Сильными сторонами охранников, были, — отличная физическая подготовка, хорошая скорость и гибкость. А слабыми..., — можно сказать, — все остальное.

Получилось что-то вроде поединка между боксером и танцором балета. ...А учитывая размеры наших степняков, вообще, — "танцоршей". — Балеруны конечно тоже в прекрасной форме. И гибкость у них получше боксерской, и ногами махать умеют покруче иного каратиста. Но простой прямой справа, выносит их с ринга, вернее чем пушечное ядро.

Для наших вояк, каждый из которых прошел через пару-тройку больших войн, десяток крупных сражений, и бесчисленное количестве мелких схваток, эти "теоретики от боевых искусств" противниками не были.

Так что теперь, можно было бы смело идти на штурм вражеских поселений... Кабы не проклятые отвесные стены, да узкий мостик.

...Все это я и объяснил, слушающим меня, впрочем без особого интереса, сотоварищам. Для них этот вопрос загадки не составлял. — Ясен пень мы круче, потому что это мы! А противник слаб, потому что он, не мы, и это правильно! Так что все занудные разглагольствования шамана, надо, как обычно старательно пропустить мимо ушей, сохраняя при этом на лицах максимально уважительное выражение лиц.

— Так чего делать-то будем? — Наконец спросил братец, когда поток моего красноречия иссяк.

— ...А давай-ка, поедим! — Нашел я универсальный выход из любого затруднительного положения. — А то уж скоро солнышко в зенит выйдет, а мы со вчерашнего еще не жрамши!

Предложение было встречено со сдержанным энтузиазмом. — Поесть мои соплеменники конечно любили. Но привитые с детства воинские навыки, подсказывали что дело это не самой первой важности. А суровая подростковая школа голодания, приучила оставаться без еды в течении даже парочки дней, без особых душевных терзаний.

Но уж коли Шаман говорит что можно прервать так удачно начавшуюся войну, на то чтобы набить брюхо, — почему бы этого и не сделать?

— А вы чего? — Спросил я спустя минут двадцать, после того как наши начали заниматься стряпней. — Я же вам сказал, — можете пойти и поесть!