Принцепс

— Это не честно, Раймунд. Вы всегда сворачиваете наши споры к удобным вам событиям и личностям, а я говорю о будущем В принципе, в общем.... Когда-нибудь войны прекратятся.

— Извините, любимая, но я очень рад, что до этого момента точно не доживу. Итак, я отправляюсь в Большой Яффе. Мне, как неправильно воспитанному, надлежит принять участие в войне. Хотите остаться в Барселоне, или вернётесь в Тулузу?

— Я хотела бы навестить Изабеллу в Сен-Жан-д'Акр. Познакомиться с племянниками и посмотреть на её сказочный двор. Про её музеум рассказывают чудеса, говорят, там даже наши портреты есть.

— Портреты есть, я тоже об этом слышал. — кивнул Раймунд — Только, будем говорить честно, музеум придумал Ричард, когда у него выдалось время между войнами. Изабелла так и кормила бы этих дармоедов, ничего не требуя взамен. А ваш неправильно воспитанный брат, построил всех этих паразитов в колонну и поставил им задание. Привычными ему военными методами. Теперь есть музеум, в нём наши портреты, скульптуры не хуже античных, оркестры и ансамбли, которыми восхищаются все, возвращающиеся из паломничества. И создал всё это воин. Про будущее я ничего не знаю, но настоящее оценить способен. Возможно, в будущем возникнет гармония, когда каждый будет делать своё дело без принуждения, но пока нам до этого далеко. Впрочем, об этом мы после ещё поговорим. Сейчас сезон штормов, а вы непраздны. Не лучше ли вам дождаться лета?

— Летом там такое пекло, что никакие портреты меня не порадуют. Морские путешествия я переношу даже лучше вас. Мне нужна только одна шебекка, чтобы добраться от Яффе до Сен-Жан-д'Акр. Такое возможно?

— Возможно, но...

— Что но, Раймунд?

— Почему Изабелла сидит на одном месте и никуда не рвётся?

— Потому, что Сен-Жан-д'Акр — это настоящая столица, а Барселона и Тулуза — просто две деревни. Я, конечно, подчинюсь вашей воле...

— Ладно, ваши доводы я признаю значительными. Столицу следует время от времени навещать. Распорядитесь своей свите, чтобы были готовы к погрузке через три дня.

Выборы императора Священной Римской империи прошли не так гладко, как хотелось бы Ричарду. Во-первых, в них вмешался Бодуэн Фландрский, который будучи имперским маркграфом Эно имел право выставлять свою кандидатуру на выборы. Такой кандидат был немыслим всего год с небольшим назад, когда Фландрия была вассальной королевству Франков, но с тех пор многое переменилось. После смерти Филиппа-Августа, граф Фландрии захватил графство Артуа и задорно прогулялся по Шампани, взяв там немалую добычу. Сторонники Карла Смелого считали его союзником и чуть ли не новым вождём и единодушно поддержали, тем более, что Бодуэн, в случае своего избрания, обещал ввести Фландрию и Артуа в состав империи. Во-вторых, встал в позу Генрих Вельф, у которого как раз отозвали Аравийский легион, со всей приданной ему артиллерией, ясно дав понять, что экспансию пора заканчивать. Генрих поддержал Бодуэна за признание своих прав на Саксонию. Глупо, конечно, даже если бы граф Фландрии, Артуа и Эно стал императором, то признанные права ещё предстояло реализовать, а в Саксонии к Генриху-младшему относились, мягко говоря, неприязненно. В последнее время он много пил и обвинял всех в предательстве, в том числе собственного отца и братьев. В-третьих, оформившийся между Вельфами раскол, ободрил совсем приунывших сторонников Штауфенов. Собравшись в Майнце, они убедили Оттона Штауфена поддержать притязания Бодуэна Фландрского, по принципу — из двух зол нужно выбирать меньшее. В итоге, Оттон Вельф выиграл выборы с преимуществом всего в два голоса, но и это его противником оспаривалось. Ричард не успел (да и не собирался) короноваться в Милане, Вероне и Болонье, поэтому де-юре его голоса вполне возможно было признать недействительными.

Священная Римская империя разделилась на два лагеря, которые обязательно начнут войну, как только просохнут дороги и появится возможность проводить по ним обозы снабжения. Эта новость застала Ричарда в Ракке. Султан Конии, как и думали, предостережениям не внял и начал поход на восток, герцог Эдессы, Томас Гилсленд, не принимая боя отходил вдоль правого берега Евфрата, забрав с собой весь речной флот и погрузив в него сервов и самое ценное имущество. Начальник штаба, Ицхак Левит, молча положил перед Ричардом пачку листов с докладом и, не спрашивая разрешения, устроился в кресле напротив.

Были и хорошие новости. Граф Лестер взял Лиссабон и начал переправлять свои войска в Африку, оставив Леон, Кастилию и Наварру делить север Испании. Под командованием Роберта де Бомона находилась самая мощная армия со времени начала крестовых походов, а может быть и с после античных времён, так что долго он в Алжире и Марокко не провозится. Луи де Блуа уже прибыл в Басру, привёз добычу и благодарность махараджи, но полностью собрать там свой корпус он сможет только месяца через два. Папа Робер Первый призвал добровольцев ордена Святого престола отправиться на восток, таких набралось почти десять тысяч. Раймунд Тулузский отправил свои легионы Ле Брюну, а сам собирается возглавить рыцарское ополчение Среднего Египта. Сущая ерунда, едва шестьсот копий, но всё равно приятно.

Кроме хороших новостей, были и плохие. У султана Конии оказалось слишком много артиллерии, а пехота была организована и вооружена как легионы Ричарда. Да, не зря Фараон патологически ненавидел венецианцев. Когда хороший человек кого-то ненавидит, этому, как минимум, следует уделить внимание. Венецианцы не просто поставили сельджукам вооружение, они выделили мастеров производства и военных инструкторов. Зачем? Скорее, почём? Ричард отложил прочитанный доклад и отхлебнул вина из стеклянного стакана, по размеру больше похожего на небольшую вазу для цветов.

— Ничего не скажешь? — поинтересовался король Нового Сиона.

— Повезло Спящему Леопарду, с такими силами, Дербент сельджуки бы снесли походя. Не повезло Хорезмшаху, он наверняка надеялся, что мы будет защищать Эдесское герцогство до последней капли крови.

— А нам?

— А нам всё равно, Ицхак. Армию сельджуков мы выпустим, а потом двинемся к истокам Евфрата, отрезая их от Кавказа и Малой Азии. Пусть режут друг друга в пустыне, во славу Аллаха.

— У них уже четыреста пушек.

— Пушки, брат мой, хороши только на заранее приготовленных позициях. На марше — они лишняя обуза. Пушки мало иметь, нужно ещё уметь их применять. Равно как и легионы. Хорезмшаха они, конечно, потреплют изрядно, но он сам сделал свой выбор. Я предлагал ему принести оммаж, но он отказался.

— Ты уверен, что обратно в Малую Азию они не прорвутся?

— Разве что малыми силами через армянское нагорье. Там у нас нет нормальных укреплений, а затыкать мясом я эти проходы не намерен. Прорвутся и прорвутся, им же хуже будет. На Евфрате нам нужно оседлать всего два брода. Пушек у нас меньше, но зато они будут заранее стоять на позициях, а не вводиться в бой прямо с марша. Война — это музыка, которую играет оркестр, Ицхак. Зафальшивит один из исполнителей — конец всей музыке. Эту войну мы обязательно выиграем, но ты прав в одном. Если эти неверные шакалы скопировали наши методы войны, то пора их менять. Ты ведь хотел повоевать? Будет тебе война, мой венценосный брат. В Ливанском Триполи собирается отряд, с носимыми на плече пушками. Они, конечно, малого калибра, но зато их почти три тысячи. Панцирная кавалерия уже отжила свой век, Ицхак, и тебе предстоит это продемонстрировать всему миру.. Принимай под командование её убийц, только сам сначала научись стрелять. Ты меня понял?

— Понял, Принцепс.

То, что Ричард отбирает лучших стрелков из арбалета, причём наиболее развитых физически, в отдельную терцию, Ицхак Левит, как начальник штаба, разумеется, знал, но с какой целью почти три тысячи здоровых лбов, к тому же получающих полуторное жалование, отвлекают от войны не понимал. Ричард на все вопросы отшучивался, либо отвечал непонятными словами: 'Готовлю spetznaz', и понимай как хочешь. Элитную терцию готовил лично Ги де Дампьер, специально построивший лагерь неподалёку от Триполи. Лагерь был огромный, в таком можно было разместить и в десять раз больше воинов, периметр стен, на глазок, около четырёх миль, что лишь немногим меньше столицы короля Ливана, Хамы и Хомса. Странно, но караул отказался впустить в лагерь короля Нового Сиона, не смотря на письмо Ричарда. Они его даже читать отказались, сразу отправив в Триполи.

— Я почему-то так и думал, что именно тебя назначат убийцей рыцарства. — туманно высказался Ги де Дампьер, прочитав письмо.

— О чём ты? — не понял Ицхак Левит. Король Нового Сиона наедине со всеми коллегами общался на ты, соответственно, и они с ним тоже. Этому еврею дозволялось больше, чем любому шуту, ещё когда он был бароном, а потом все привыкли к его манерам. Ну откуда взяться приличному воспитанию у нехристя? Зато человеком он был очень полезным, умным и невероятно трудолюбивым. Помимо должности начальника штаба и руководителя агентурной разведки, он тащил на себе и взаиморасчёты всех казначейств. Особенно ценилось последнее. Благородные сеньоры считать не любили, поэтому с удовольствием делегировали это право Ицхаку. И что самое удивительное, до сих пор все были довольны.

— Сам увидишь. Завтра сам увидишь и сам оценишь. Сегодня после обеда у меня назначено два судебных слушания, а завтра день полностью свободный. Пообедаешь со мной?

— Если не свининой, то да.

— Какая свинина, сейчас же пост. Только рыба. Столько лет среди нас живёшь, а всё запомнить не можешь.

— Всё я могу, только пост никто, кроме тебя не соблюдает. Ричард говорит, что посты придуманы для монахов, чтобы те не сильно зажирели.

— Мне этого тоже не хочется. С тех пор, как я стал лорд-канцлером, уже два раза менял доспехи и гардероб. Такими темпами, скоро вместо коня, мне придётся приручать слона.

В лагере спецназа необычным было всё. Жилые помещения были пристроены к северной и западной стенам, между ними располагался треугольный плац, вдоль гипотенузы которого была оборудована 'полоса препятствий', имитировавшая разрушенный город: полуразваленные стены, беспорядочно сваленные брёвна, будто рухнувшие перекрытия, целые дома, типичные для любого города, между ними ямы, некоторые из которых заполнены водой, а в конце полосы цитадель, тоже имитация, только нижний ярус с окнами на высоте футов пятнадцати. По этой полосе постоянно бегали, преодолевая препятствия и штурмуя цитадель, с ловкостью африканских обезьян. Хотя, про ловкость можно и поспорить, обезьяны в доспехах не бегают, а спецназовцы бегали не только в доспехах, но и с грузом.

— Лихо. — оценил король Нового Сиона — Только они уже от полугода до года получают полуторное жалование. Такое по карману только Ричарду, да и то в ограниченных пределах. Пусть их даже будет десять тысяч, всё равно на порядок меньше, чем рыцарей.

— Не спеши делать выводы. Ты ещё не всё увидел. — Ги де Дампьер повернулся к оруженосцу и скомандовал — Стрелков на позицию.

Стрельбище расположилось вдоль южной стены лагеря, на позиции стояли сотни две этих спецназовцев, со странными штуковинами. Тонкая стальная труба с арбалетным прикладом, упёртым в плечо, защищённое специальным щитком, а сам ствол лежал на деревянной рогатке.

— Жан. — обратился к одному из стрелков король Ливана, Хомса и Хамы — Мишень номер три, пеший латник. Огонь!

Мишень номер три была манекеном пехотинца, закрытым стандартным доспехом легионера, и находилась от Жана на расстоянии футов в восемьсот-восемьсот пятьдесят. Бабахнул выстрел, мишень свалилась.

— Пойдём оценим. — пригласил Ицхака Ги де Дампьер.

Кираса, способная защитить от арбалетного болта с расстояния пятьсот футов, имела здоровенную дыру в районе груди. Оруженосцы разоблачили манекен. Пуля пробила не только кирасу, но и всё деревянное тело, застряв только в прикрывающей спину стали.

— Жан лучший из стрелков. — прокомментировал результат Сир Ги — По одиночной цели так точно бить могут очень немногие. Но ты где-нибудь видел, чтобы наступали поодиночке? По плотному строю, эта сатанинские трубы работают залпами, и если не убивают, то точно ранят с двух тысяч футов. Три тысячи стрелков успеют сделать по два выстрела в эту обречённую кучу. Это сходу, на марше, а если успеть огородиться хотя бы 'испанскими козлами', то и три. Хотя я не уверен, что до такого когда-нибудь дойдёт. Любой грамотный командир отвернёт свой отряд после первого же залпа. Вот тебе и конец рыцарства.

Ицхак Левит поковырял пальцем дыру в кирасе.

— Это не рыцарству конец, а старому способу войны. По-моему, настоящий рыцарь несколько большее явление, чем закованный в броню копейщик, вооружение и латы которого стоят дохода со ста крестьянских дворов за год, а может быть и больше. Настоящие рыцари научатся воевать по-новому, а дуракам туда и дорога. Много уже этих сатанинских труб?

— Полторы тысячи в наличии, ещё полторы поставят в течении месяца.

— Жан. — обратился король Нового Сиона в самому меткому стрелку — Теперь я ваш командир. Вы должны научить меня обращаться с этим адским механизмом, чтобы я не взорвал сам себя и не поранил стоящих рядом товарищей. Для вашей полосы препятствий я уже староват, но стрелять научиться смогу. Кстати, а почему при выстреле не было дыма?

— Это не ко мне вопрос, Сир. — почтительно поклонился Жиль — Наш порох совсем другой, чем используется в пушках, но чем он другой и почему, мне знать не положено. Я стрелок. Только, если позволите, Сир...

— Говорите, Жан.

— Если вы не пройдёте полосу препятствий, хотя бы на уровне новобранца, вы за нами просто не успеете. Коней у нас нет и не будет. Слишком они прожорливы и заметны.

— Мне сорок четыре года, Жиль.

— А мне сорок два, Сир, но новобранцев я крою как бык овцу.

— Понял, не дурак. Выделите мне койку в вашем лагере. Месяц у нас в запасе есть, надеюсь, уровень новобранца набрать сумею.

Сельджуки долго рассусоливать не стали, двенадцатого декабря они взяли Тебриз, а двадцать второго осадили Тегеран, соединившись с туркменами. Двадцать пятого, сразу после Рождества, Ричард скомандовал 'Вперёд!' и понеслось. Усиленный неполным корпусом герцога Геноцида, Томас Гилсленд, не мешкая, захватил замки, контролирующие броды через Евфрат, отрезав сельджуков от обозов снабжения. Рауль де Лузиньян вторгся в Киликию, переодевшийся в броню Патриарх Константинополя, лично возглавил десант в Синоп, а король Руси, Сир Спящий Леопард начал тиранить Армянское нагорье партизанскими налётами. Наверняка, перехватывались не все обозы, но даже этого хватило, чтобы султанская армия начала голодать. К счастью, Хорезмшах прислушался к мнению 'Гнева Аллаха' и не пытался удержать обречённые города, а вывез из них всё продовольствие до последнего зёрнышка и последней соломинки. Жаль, что нельзя было забрать с собой воду, колодцы просто завалили камнями.

С Хорезмшахом Ричард встретился в Багдаде на Крещение Господне.

— Привет тебе, славный Хорезмшах. Ты действовал умно, и нам удалось поймать ваших еретиков в мешок. Эти кочевники слишком рассчитывали на силу и численность, даже не предполагая, что на войне это не самое главное. Тебриз и Тегеран ты потом восстановишь, это обойдётся гораздо дешевле, чем собирать новую армию. Кстати, Луи де Блуа вернёт тебе восемь с половиной тысяч воинов, из десяти, которые ты отправлял в Индию. Полторы тысячи, увы, погибли, или умерли от лихорадки. Но поверь мне, эти потери полностью оправданы. Оставшиеся в живых стали настоящими демонами войны. Точно такими же, как у меня.